СОЦИАЛЬНЫЙ ПРЕССИНГ
В МАЛОЙ НАУЧНОЙ ГРУППЕ
Выполнил Д.В. НИКОЛАЕНКО
1987 - 1999
СОДЕРЖАНИЕ
Введение
Условия действия и действующие лица
1987 год
1988 год
Черты социальной психологии охломонов в свете проведенной акции (точка зрения включенного наблюдателя)
1989 год
Программа исследования ''Поведение малой научной группы охлократического типа в экстремальной ситуации''
Программа исследования ''Курс аутотренинга: ученый в стрессовой ситуации. Психологическая защита от прессинга малой научной группы''
Методические указания по проведению социального прессинга в малой научной охлократической группе
Методические указания по защите от социального прессинга в малой научной охлократической группе
Дополнения. 1990 - 1999 годы
ВЕДЕНИЕ
Задачи работы
Приведенное произведение не имеет литературного и научного значения. В нем описывается и анализируется тривиальный случай. На протяжении 1987 - 99 годов делались записи. В этой связи столь различен стиль изложения и противоречия в теоретических авторских установках. Мы не стали унифицировать материал. Пусть будет, как есть.
Каждый советский ученый, вероятно, сможет привести с десяток аналогичных историй. Они будут различаться только интерпретациями. В зависимости от того, насколько далеко и давно нечто происходило, будет меняться и восприятие действительности. Очень многое зависит от роли рассказчика в событиях. Ситуативность проявляется очень сильно, она определяет весь смысл данной истории в глазах данного человека.
Итак, произведение тривиальное. У него есть много недостатков и одно достоинство, заключающееся в том, что описанные события уж слишком похожи на правду. Исходя из этого, попытаемся проанализировать описанную историю с позиций науковедения. При этом науковедческий анализ можно было бы дополнить рядом строго научных исследований. Например, можно было бы проанализировать динамику публикаций шефа и его аспирантов. Шеф настолько проникается интересами каждого из аспирантов, что начинает менять свой научный стиль, отработанный годами чуткого улавливания веяний, идущих сверху. Он адаптирует не только общую структуру стиля аспиранта, но даже и некоторые обороты его речи. Если у шефа много аспирантов, то тематика скачет по самым разным областям. С уходом аспиранта с кафедры соавторство прекращается, и шеф никогда больше не возвращается к данной тематике. Если аспирант остается работать на кафедре, то соавторство длится долгие годы. Можно посчитать все это очень строго; можно посчитать и особенности соавторства с теми, кто остался в данном городе, и иногородними - они также будут различны. Можно сделать и многое другое, чего мы делать не станем. Причина проста: это вызовет слишком бурную реакцию описываемых людей. Придется остановить научную деятельность и только защищаться. Охломоны могут доводить дело до летального исхода, особенно когда речь идет о раскрытии их "ВЕЛИКОЙ ОХЛОМОНСКОЙ ТАЙНЫ". Это тайна их функционирования.
Может быть, в дальнейшем можно будет провести подобный анализ кафедры (малой научной группы) с системных науковедческих позиций. Это было бы очень интересно с точки зрения социологии. Но на данном этапе делать этого не стоит по той причине, что есть более важная научная работа. Охломоны никуда, к великому сожалению, сами не денутся. Это явление всерьез и надолго.
Данная работа может заинтересовать весьма многих. В СССР вряд ли можно найти человека, который бы занимаясь не совсем рутинной работой, не подвергался определенному давлению по идеологическим каналам. Именно с этим связано то, что в первый период перестройки появилось большое количество страдальцев застойного периода, которые парадоксально сочетали долголетнее и успешное пребывание в КПСС, продвижение по службе и при этом оказались жертвами застоя. Причины такого положения вполне объяснимы. Тотальный и часто превентивный идеологический контроль приводит к тому, что идет проверка многих даже проверенных не один раз охломонов. При начале нового социального цикла, данные охломоны, со свойственным им прямодушием меняют позиции и рассматривают себя уже как жертвы прошлого. Это важный шаг.
Мы не станем вливаться в ряды страдальцев такого рода. Бог с ними. Сразу скажем, что в застойные годы (в 1983 году) автор защитил кандидатскую диссертацию по классической советской теме - критическому анализу зарубежной науки. Все было в классических охлократических рамках. Но было что-то не позволяющее окончательно слиться с охлократическими массами.
Не стоит в данной работе искать лишь личностное. Это фиксация поведения охломонов и не более того. Вероятно, будут обиды на эту работу. Если так, то зря. Мы писали ее не для того, чтобы свести счеты, отомстить какому-то конкретному лицу. В основу анализа положены личные факты и опыт советской науки, функционирования научного сообщества в СССР. Но делалась попытка определить некоторые общие принципы в данной области.
Для нас данная работа важна с точки зрения анализа малой охлократической группы. И основное внимание обращено именно на социологический аспект. Мы оставляем в стороне идеологические и личностные аспекты, особенно их конкретное выражение. Они столь быстро меняются в последние годы, что их анализ малоинтересен с точки зрения социологии. Важно то, что остается механизм функционирования малых охлократических групп. На это и обращается внимание.
Методология исследования
Невозможно не задаться вопросом - почему советское научное сообщество не проанализировано как охлократическое? Его охлократичность бросается в глаза любому грамотному социологу. Но исследуется все, что угодно, но только не это. Думается, причины подобного положения лежат в сопротивлении научного сообщества рефлексии над ним. Ученые сами категорически не хотят выступать как объект исследования. Для них весь мир есть объект и предмет исследования. Но они сами стоят выше (или вне) этого подхода. Научные методы на исследование науки не распространяются. На это распространение наложено табу.
Попытки анализа вызывают яростное сопротивление. Мы с этим столкнулись при исследовании советского экономико-географического сообщества. Коллеги воспринимают науковедческое исследование как корпоративное предательство, как грубейшие вторжение в их личную жизнь и готовы делать все, чтобы не допустить систематического независимого исследования. Аналогичная реакция и у советских социологов, когда делается попытка их исследования. Это парадоксально, так как они поступают точно также, но с другими. Научные методы исследования на науку, вернее научное сообщество, не распространяются.
Сопротивление рефлексии в охлократическом сообществе - естественная спонтанная реакция научного сообщества, ориентированная на самосохранение. Описанное охлократическое сообщество уже не может оставаться прежним. Оно должно меняться. Реализовывать установку на исследование РЕАЛЬНОГО СОВЕТСКОГО НАУЧНОГО СООБЩЕСТВА, по сути, не очень сложно. Для этого в рамках социологии нужно не очень много. Нет необходимости радикально обновлять методологию и теорию. То, что есть в науке, вполне удовлетворительно может объяснить происходящие процессы. Для реализации потенциальных возможностей адекватного исследования необходимо только обретение свободы от самого научного сообщества. Это основное и главное условие. Раб не может адекватно исследовать тоталитаризм: у него соответствующая установка на восприятие реальности. Это может делать только свободный человек, что зависит только от самого исследователя. Его нельзя сделать более свободным, чем он хочет и может быть свободным. Все внутри каждого человека.
Отсутствие внешней цензуры в этом отношении мало что может изменить в советском обществоведческом сообществе, если оно само не осознает своего положения. Осознание же позволит выйти на новый уровень исследования реальности.
В настоящей работе мы постарались выступить как независимый эксперт, который исходит только из научных стандартов, принципиально игнорируя то, кто и что скажет относительно положений работы. Только так можно подойти к описанию охлократического научного сообщества и пониманию текущей советской реальности.
Включенное наблюдение как метод исследования
охлократического научного сообщества
Для преодоления ограниченности традиционных социологических методов исследования прилагается немало сил. Нам представляется разумным направить хотя бы часть усилий на то, чтобы поднять на достаточно строгий уровень подход, связанный с осмыслением собственного социального опыта, и методологию его сознательного получения для определенных целей. Включенное наблюдение дает возможность понять очень многое в социальных процессах.
В общественных науках крайне недостаточное внимание уделяется личному опыту. Во многом он рассматривается как нечто публицистическое. Между тем, это ценнейший эмпирический материал, который невозможно получить иными методами. Для получения аналогичного материала от других людей требуются большое умение и недюжинные усилия. А собственный опыт рассматривается как нечто, не достойное научного исследования. Обычно приводятся ссылки на субъективность его осмысления и заведомую недостоверность в качестве эмпирической информации как слишком отягощенного субъективными установками.
Это все распространяется на эмпирический материал, получаемый в общественных науках традиционными методами. Он также крайне далек от совершенства. Помимо того, что на нем лежит печать субъективности автора, ведущего сбор, и его можно интерпретировать множеством различных способов, он еще к тому же и заведомо ограничен. Никакими объективными и традиционными научными методами нельзя зафиксировать нюансы человеческого восприятия. Наивно думать, что анкетирование или нечто подобное является наиболее эффективным способом получения информации для социологических исследований. Это один из способов, имеющий определенную область применения, но существуют и прямо противоположные.
Наиболее эффективным методом исследования охлократического научного сообщества нам представляется именно включенное наблюдение. Несмотря на примитивность функционирования социума, многое остается за кадром четкой рефлексии и может быть описано только в результате прямого наблюдения включенного эксперта. Важно, чтобы представители сообщества не знали о том, что за ними ведется наблюдение, ибо в противном случае они меняют модель поведения.
Путем включенного наблюдения получены весьма важные для нас эмпирические результаты, позволившие многое понять. Доминирование в СССР образа социологии как анкетного обследования ведет к тому, что полученные результаты могут вызвать сомнение. Они представляются слишком субъективными, хотя такие субъективные эмпирические данные более адекватны, чем традиционное анкетирование, в рамках которого невозможно установить, где ложь, а где правда.
Чтобы не говорить о научных методологиях, но моральные категории лжи - правды остаются. Их нужно просто чувствовать. Если наука для вас - жизнь, а не просто место работы, то вы оперируете и категориями морального характера. Они становятся основными. Думается, нет связи между конкретной областью исследования и данными моральными категориями. Они распространяются на любую область в которой работаешь.
В нашей методологической установке включенное наблюдение является не только частным методом, который служит дополнением к традиционным социологическим исследованиям. Это качественно отличная методологическая ориентация. Традиционные социологические методы, в частности, анкетирование, ориентируются на исследование социальных процессов и явлений с внешней стороны. Накапливается большой массив эмпирической информации, исследователи пытаются получать достоверные результаты за счет его осмысления. Это все правомерно и разумно. Но остается неизученным персональный социальный опыт, который нельзя свести только к тому, что получает внешнее выражение в поведении. Факты поведения можно интерпретировать слишком различно. Их интерпретация - практически не верифицируемая процедура.
Необходимость научного исследования принципов
охлократического менталитета и социалитета
В соответствии со стандартами охлократического научного сообщества его правила носят неявный характер. Они отрабатываются эмпирически и в четком виде практически никогда не излагаются. В них нужно вжиться. Дело не только в имитации чего-либо. Дело в том, чтобы проникнуться всеми порами тела интересами охлократического научного сообщества. Независимая рефлексия воспринимается как угроза и вызывает бурную и последовательную ответную реакцию.
Четкое описание принципов, которые более или менее известны всем и которыми многие пользуются, вызывает обиду. Это связано с тем, что существуют табу на ясную формулировку некоторых принципов и терминов. Рационально изложенный стандарт охлократического сообщества теряет свою руководящую силу. Он становится карикатурой и его стесняются.
Мы считаем, что попытка рационального описания принципов охлократического научного сообщества как примера охлократического социума в целом имеет научное значение. Делается это в силу внутренних потребностей, но значение такого рода описания не только в защите от реальности. Реальность российской социо-культурной системы меняется. Это изменение требует рефлексии. После того как формы новой реальности будут определены, они будут канонизированы и просуществуют до следующего потрясения.
Понятие социального прессинга
Говоря абстрактно, все описываемое на кафедре (в малой научной группе) можно охарактеризовать как социальный прессинг. Этим определением исчерпывается суть действия. Под социальным прессингом мы понимаем организованное научным сообществом и/или малой научной группой давление на ученого с привлечением идеологических аспектов. Важнейшая его черта в том, чтобы научные разногласия перевести в идеологические и принять на этой основе определенное решение относительно личности ученого, который выступает как объект давления. Он перестает быть личностью.
Такое понимание прессинга отчасти совпадает с тем, что имеет место в детерминистическом образе науке. Но там наложен запрет на вмешательство в науку власть предержащих и совмещение идеологических и научных аспектов. Об этом весьма детально написано в "Динамике образов науки".
Один из признаков социального прессинга в совмещение личностных и научных аспектов. Идет прессинг не только против научной идеи, но прессинг против личности. Это очень важное отличие. Даже если в прессинге нет четко выраженным идеологических аспектов, травля личности имеет социальный характер и является, по сути, социальным прессингом.
Когда наблюдаешь за поведением охломонов во время прессинга, невольно вспоминается фраза Ильфа и Петрова - "И вновь он продал свою бессмертную душу за … 8 рублей". Цена охломона примерно такая же.
Социальный прессинг часто базируется на своеобразном толковании линейной времясберегающей модели общественного времени. Есть единственный вариант развития науки. А у ныне живущих специалистов есть несколько программ. Следовательно, необходимо устранить личность противника для реализации своей программы, получения единственной путевки в будущее. Существование такого образа науки, естественным образом, порождает жесткость отношений в научном сообществе.
Если появляется умник, который не хочет участвовать в таком увлекательном занятии научного сообщества, да еще и насмехается (или просто стоит в стороне), он моментально становится врагом. Останавливаются все научные занятия, и начинается охота. Естественно в охлократическом сообществе ученых есть и профессиональные охотники на коллег.
Масса (научное сообщество в целом) при социальном прессинге может привлекаться не всегда. Это скорее делается только для наиболее масштабных акций. Но важна и функция "дать ребятам порезвиться". То есть прессинг имеет функции и отчасти рекреационные, снятия стресса с охломонов. Какой русский не любит охоты? Да и не только русский. Этот феномен научного сообщества периодически проявляется во многих странах. В том числе и в западных.
Социальный прессинг практически всегда эффективен. Не всегда удается уничтожить личность. Но, несомненно, всегда удается помешать ему работать, дестабилизировать. Это гарантированный результат-минимум. Жертвы такого рода часто имеют высокую чувствительность к дестабилизирующим факторам.
По собственному опыту знаем, что 7-10 дней очень сложно работать после какого-то мероприятия проведенного охломонами против тебя. Даже возможность не видеть свои коллег и заниматься чисто своим научным делом не спасает от переживания произошедшего.
Научная масса выживает из своей среды созданием подобных ситуаций, постоянных прессингом по всему полю. Нужно достигнуть желаемой гомогенности. Это сложная, но посильная задача.
В каком случае личность, попавшую под социальный прессинг можно считать жертвой? Многое зависит от установок самой личности. Дело не в решениях, которые принимаются по поводу данной личности. Дело в восприятии этих решений. Это один аспект.
Второй аспект связан с теми, какие решения принимаются по данной личности. Спектр чрезвычайно широк. В зависимости от времени и настроения социальной системы это может быть и летальный исход, и снятие с должности и все что угодно. Непосредственного наказания может и не быть. Но прохождение через прессинг ужасно. В этом плане личность становится жертвой.
* * *
Большое значение исследования охлократических групп показывает и путч 1991 года. Это все результат действия советского менталитета. И нет принципиальной разницы между поведением кафедры занимающейся прессингом против одного маргинала и поведением верхушки страны занимающейся прессингом против страны ради укрепления своей власти. Все это можно объяснить общими закономерностями советского менталитета. Но у каждого свои возможности его проявления.
Охлократическое сознание очень устойчиво и инерционно. Оно еще много раз даст о себе знать и после путча 1991 года. Готовность к насилию над личностью и над кем угодно у охломона есть всегда. Это его атрибут.
Если бы путч 1991 года был ранее и кафедра вела прессинг против маргинала в этот период, то его наверняка бы сдали КГБ как врага и наверняка бы использовали эту возможность на все 100 %. Это атрибутивное свойство охломонов.
Для охломонов время остановилось. Это очень хорошо проявляется в критических кампаниях. Критические кампании оставляют поразительные документы застывшего времени. Это театр, записанный на видео. Жаль, что их изучение носит только разоблачительный пафос. Дело не в разоблачении отдельных людей. Дело в понимании происходящего. Думается, отчасти можно изменить реальность при ее понимании.
УСЛОВИЯ ДЕЙСТВИЯ И ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦАСуть действия
Двухактная пьеса для плохого театра. Несмотря на свои недостатки, неоднократно ставилась провинциальными театрами, в том числе и самодеятельными. Весьма популярна. Играется с большим удовольствием. Но почему-то не все любят признаваться в этом недостатке.
Финансовые вопросы
Все права по переизданию пьесы и ее постановке автор передает всем желающим. Гонорар со всех изданий и постановок просим передать в Фонд охраны редких животных при ЮНЕСКО.
Условия действия
События происходят в провинциальном городе, хотя вполне могут происходить и в столице, в одном из храмов науки и высшего образования. Мы даже можем допустить мысль о возможности подобного в ведущем университете страны - МГУ. Хотя, конечно, это произошло не в МГУ, а на периферии.
Время действия - не столь отдаленное. Исторические события принято обозначать новым летоисчислением. Мы, исходя из этого, время действия спектакля обозначим как ЧЕТВЕРТЫЙ ГОД ПЕРЕСТРОЙКИ.
Для постановки спектакля необходимо типовое здание, в которых принято располагать вузы. Например, можно предложить пятиэтажное здание белого цвета. Этаж может быть любым - не в нем дело: то, что описывается, может происходить на любом этаже. Так же не важна комната. Не станем ее детально описывать. Это может быть, например, небольшая комната, 16-18 кв. метров. В ней находится 7-8 столов для преподавателей кафедры. Чтобы не отступать от реальности необходимо, чтобы столы были старые и в аварийном состоянии. Нам приходилось видеть у преподавателей вузов и столы нормальные, и комнаты поменьше, но это было скорее исключением.
Итак, в комнате 7-8 столов. Аналогичное количество стульев. Стульев может быть даже на одно меньше. В этом случае недостающий стул берется у сослуживцев. Ввиду того, что народ редко обирается вместе, это не слишком осложняет работу. На стене висит карта. Есть и портрет классика данной науки, одного из основоположников "... ...". Он - человек уважаемый и почитаемый. Его персона столь значительна, что даже думать о нем принято в строго определенных рамках, формах мышления.
Действующие лица
В спектакле задействованы различные люди. Большинство из них работает на данном факультете, а самые активные участники спектакля работают на данной кафедре. Они находятся в центре внимания. Принимают участие и другие люди. Их мы не станем детально описывать. Это потребует слишком много места, да и ничего принципиально не меняет в процессе спектакля. В зависимости от конкретных условий лица, принимающие не основное участие, могут меняться довольно существенно. Важно то, что их поведение практически не меняется. Автор пришел к выводу, что поведение этих людей удивительно стандартно и стабильно. Очень интересный вывод.
Если не основных участников описывать не стоит, то имеет смысл упомянуть главных героев происходящего. Их может быть человек 10-12. Это, в основном, доценты. Доценты бывают различного пола и возраста, толстые и худые, но толстые почему-то попадаются чаще. Наиболее характерна в их облике одежда - она должна быть обычной, типичной для преподавателей вузов.
Одежда участников спектакля тривиальна. Она не должна отличаться от той, в которой ходят доценты, как-то: мятые брюки, пиджаки с громадными лацканами, блестящими местами на локтях и т.п. Но сильно увлекаться этим не стоит. Иначе зрители подумают, что дело происходит на географическом факультете провинциального университета.
Во время действия основная масса участников событий сидит (в прямом смысле - на стульях). Время от времени кто-то встает (или вскакивает) и начинает ходить (или говорить стоя).
Время года роли не играет. Для того чтобы усилить экзистенциональные мотивы, желательна поздняя осень или "крымская зима". Это подчеркнет лейтмотив пьесы.
Чтобы подчеркнуть интеллектуальность участников спектакля, желательно повесить на стену комнаты нечто, прямо на это указывающее и/или подчеркивающее эстетический вкус, например, репродукцию картины Саврасова "Грачи прилетели" или Малевича "Черный квадрат".
Во время заседаний кафедры из-за закрытой двери доносятся возгласы " Перестройка ... тра-та-та ...", "Мы должны приложить все усилия ..."; двое останавливаются и начинают рассказывать неприличный анекдот. За окном проплывают колонны демонстрантов с флагами и транспарантами. Играет духовой оркестр. Громко лает собака, и доносится крик: "Петрович! В столовую фарш завезли!"
Итак, действующие лица.
Шеф, заведующий кафедрой - старый человек, может быть, 65 - 68 лет. Всю жизнь занимался научной работой. Если это специалист по общественным наукам и действие происходит на кафедре обществоведческого толка, то является автором таких фундаментальных трудов как "Значение труда И.В. Сталина "Вопросы языкознания" для ..." (область приложения может быть любой. В те давние времена это не имело принципиального значения, а потом все забыли, так что можно вписывать любую область).
Доцент N 1. Моложавая женщина. Не уходит на пенсию лишь потому, что ждет, пока защитится одна из аспиранток Шефа. В ней борется два начала: симпатия к Маргиналу и долг перед коллективом. Последний берет верх.
Доцент N 2. Мужчина лет 50. Неудачник. С трудом пробивает себе дорогу. Поздно защитился. Пытался поехать за границу (подзаработать) - не удалось. Надеется после ухода Шефа занять его место. Очень не любит Маргинала; боится, что после защиты докторской диссертации тот станет заведующим кафедрой. Вид обиженный. Время от времени по лицу пробегает как бы тень легкого недоумения, переходящего порой в тяжелую форму.
Доцент N 3. Кадровый партийный работник. Доступны и простые человеческие чувства (в минуты просветления). Объективна, предана кафедре и Шефу. Может быть бескомпромиссной при выполнении директивных указаний.
Доцент N 4. 40 - 42 года. Самый толстый среди участников спектакля. Сидит, раскинувши руки и ноги и высунув язык. Говорит басом, прислушиваясь к низким частотам своего голоса. Копирует Шефа. По виду напоминает кулака с плаката времен коллективизации. Не хватает одной хромосомы, что проявляется только когда начинает говорить.
Доцент N 5. 40 - 42 года. Одежда растрепанная. Волосы торчат в разные стороны. Ковыряется в носу, чешет голову и правый бок. На ногах кеды разного цвета.
Доцент N 6. Декан факультета, 63 года. Долго работает деканом. Забыл, с какого года поступил на должность. Только поэтому не может уйти на пенсию. Время от времени пытается навести порядок.
Доцент N 7. 55 лет. Постоянно пытается задремать. Соображает туго, даже не поспевает за неспешной мыслью выступающих. Говорит плохо, повторяется, забывает, с чего начал. Часто невпопад издает гортанные звуки.
Доцент N 8. Профсоюзный лидер. Молод. Перспективен. Всех без исключения уважает. (Примечание. Много лет спустя, стал деканом факультета).
Ассистент N 1. 35 - 37 лет. Все время пытается понять, как Маргинал мог такое сделать. Так и не поняла.
Ассистент N 2. 30 лет. Труслив. Начитан. Все время елозит ногами и пытается показать маргиналу глазами, но так, чтобы не увидели Шеф и Доцент N 2, что разгневан происходящим.
Ассистент N 3. Всех боится. Знает, что неудачного выступления не простят. В кулуарах говорит много, на собраниях мало. Из всего пытается извлечь небольшую практическую выгоду.
Маргинал - ассистент лет 30-32. В детстве упал со второго этажа, ударился головой и лишился страха перед непосредственным начальством. Был два года в восточной стране на стажировке. Привез много денег и вещей. Не погиб, здоровье не подорвал. Но тем самым подорвал остатки добрых отношений с сослуживцами.
1987 ГОД
ОТ АВТОРА
В данном разделе приведены записи, которые делались на протяжении всего периода конфликта с кафедрой, где работал автор. Ничего не добавлялось. Единственное, что мы сделали - это убрали фамилии участников событий. Причина этого в том, что излишняя конкретика ничего не добавит к содержанию, а перенесет изложение материала в личную плоскость. Это нежелательно. Думается случай типичный и аналогичное происходит в весьма многих малых научных охлократических группах.
Также в основном убрана конкретика, связанная с содержательными аспектами научной специальности. Она также не играет принципиального значения. Мы не скрываем своей научной специальности - экономическая и социальная география. Не скрываем и того, что дело происходило в Симферопольском государственном университете на географическом факультете. Но лишние детали, носящие персональный характер, убираются. Хотя в некоторых случаях конкретику пришлось оставлять, так как ее исключение вносило бы большие изменения в текст стенограмм.
Охлократические малые группы, думается мало отличаются в зависимости от научной специальности. Все они дети советской социальной системы, советского социалитета и менталитета. В этом суть.
ПОШЛАЯ ПЬЕСА ДЛЯ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ТЕАТРА
Описание данных включенного наблюдения сделаем в виде пьесы. Это может показаться несколько странным, но в действительности это не так. Пьесы подобного рода в истории науки разыгрываются довольно часто. То, что здесь описывается, произошло в реальности. Отступлений от действительности практически нет. И, тем не менее - это пьеса, и не более. Это связано с тем, что участники спектакля слишком типичны и банальны. Он напоминает пошлое произведение искусства о науке, написанное человеком, ничего не понимающим в ней. Трагичность и комизм ситуации в том, что реальность как две капли воды походит на дешевое литературное произведение о научном коллективе.
Литературное отступление для нас необходимо по ряду причин.
Во-первых, необходимо опираться на конкретный материал при анализе деятельности охломонов. Это поможет выявить многие особенности их поведения. Абстрактное описание вряд ли заденет за живое реальных участников этого спектакля, который играется почти каждый день.
Во-вторых, псевдо-литературная форма позволит детально описать события, свидетелем которых автор являлся в недалеком прошлом. Для нас происходящее было интересно с точки зрения патологического науковедения. С самого начала и до его окончания мы вели наблюдение за действием участников и пытались анализировать их поведение. Это был почти чистый психологический эксперимент. В него мы оказались втянутыми не по своей воле, но если уж так случилось, то лучше было не терять чувство юмора и человеческого достоинства и провести анализ происходящего.
В-третьих, с давних пор нас снедало авторское самолюбие. Хотелось попробовать свои силы на литературном поприще. Были даже попытки написать что-либо. Но то ли таланта не хватало, то ли знание жизненного материала было недостаточным, то ли и то и другое вместе, но не получались произведения достойными. Данная же попытка, как нам кажется, удалась. Во всяком случае, ее удалось довести до конца. После того, как дебют на авторском литературном поприще состоялся, можно будет заняться и более привычным делом - научным трудом.
В-четвертых, нас давно интересовали проблемы научной критики. Одним из критических приемов является пастиш. Его суть в том, что автор (критик) моделирует произведение для того, чтобы затем его проанализировать или сделать сенсационное открытие. Последнее применимо к моделированию "древних" текстов. Данный прием используется не столь уж редко. Причины в том, что критики воспринимают реальность, произведения только с определенной точки зрения и фактически моделируют его.
Мы описали ситуацию с максимальной достоверностью. Перейдем к ней.
* * *
Случай.
В ноябре 1987 года на кафедре затеяли уборку. Под это дело я убрал безобразный по исполнению портрет КЛАССИКА, который висел на кафедре более десяти лет. Дело было не столько в эстетике. Преподавателям коротко рассказал о подвигах советского КЛАССИКА научной специальности в 1920-30-е годы. Сопротивление снятию портрета было очень вялым. Основной аргумент ²А что скажет шеф?".
Несколько дней портрет пребывал в лаборантской. Затем шеф поставил его у себя в кабинете на несгораемый ящик. Обошлось без лишних деклараций. Но несколько дней спустя...
От включенного наблюдателя
Такое положение типично для охлократических групп. Основная масса их представителей относительно нейтральна по отношению к любой новации. Им все равно. Как скажут, так и будет. Но им не все равно как отреагирует на новацию начальство. И при получении вводной установки от начальника моментально переосмысливается новация. Реакция на нее может быть как очень положительной, так и очень отрицательной. Это совершенно никакого значения не имеет. Обе реакции будут совершенно искренними. Это не ложь. Это свойство охлократического сознания, перерабатывать новации на основании вводных начальства. Все совершенно аналогично и относительно данного случая. КЛАССИК сам по себе мало кого интересует и отношение к нему нейтральное. Но в сочетании с установкой шефа на его защиту могут стать горой.
6.11.1987
Шеф - Ты, что там слухи распускаешь о КЛАССИКЕ!? - говорится вкрадчиво - утробным голосом.
Я - Не слухи, а привел некоторые сведения. Можно доказать что его поведение в 1930-е годы было некорректным.
Шеф - У тебя есть прямые улики, бумаги?
Я - Нет. Но сумма косвенных доказательств подтверждает мнение о том, что … научная школа выросла на нехорошем базисе.
Шеф - Не надо! ... Не надо этим заниматься. КЛАССИК - основатель советской экономической географии. Он сам ожидал ареста в 37 году. Мне X рассказывал об этом. Так что не надо. - Говорится все несколько испуганным голосом.
От включенного наблюдателя
Шеф верит и очень боится того, что я могу раскопать эту историю со становлением советской экономической географии. В основном боится прямых улик. Для людей такого типа только они действенны. В рамках советской системы мировосприятия иное малозначимо. Сам не верит в легенды о борьбе с "леваками", но столько раз их повторял, что сам факт рефлексии по этому поводу приводит в ужас. Существование советской экономической географии уже не мыслится без этого.
Для географов старшего поколения в целом характерна боязнь изучения материала периода 1920-50-х годов и рефлексия в целом. Новым поколениям в принципе все равно. Сами не будут копаться в этих смутных временах. Если кто-то напишет, прочтут, но не более. Не стоит ломать карьеру из-за неопределенного прошлого. Научное сообщество злопамятно и не простит такого поведения.
Несомненно, что историей советской экономической географии 1920-40-х годов нужно заниматься. Но нужно это делать осторожно. Пока слишком много коллег, которые задушат и не поморщатся. Готовы идти на крайности. Нужно собирать материал. Все всплывет, но за это нужно бороться.
Шеф боится меня. Понимает, что я вышел из игры по охлократическим правилам и могу пойти на крайности. Некоторые столичные коллеги также чувствует это, и держат дистанцию. Это интересно с точки зрения того, как реагировать на маргинала в неравновесный период. Для охлократического научного сообщества такая ситуация достаточно сложна. Все рычаги воздействия держатся на подчинении правилам охлоструктуры и/или внешнем давлении, как в сталинский период. Если этого нет, то очень сложно воздействовать на неуправляемого человека.
21.12.1987.
Состоялось заседание кафедры. Помимо всего прочего рассматривался не включенный в повестку вопрос о моем семинаре по доказательствам в обществоведении и мое поведение в целом. Не буду пересказывать все что говорилось. Традиционный для шефа набор фраз и ужимок. С ним предварительно переговорили, вероятно, доцент 4, один из профессоров факультета (большой любитель КПСС, хотя по специальность гидролог) и другие. Сказали, что поведение антисоветское. Кафедра должна реагировать.
Интересны модели поведения членов кафедры.
1 группа - шеф, доценты 4 и 2 - очень агрессивны. Чувствуют мощь своей власти. У этой кампании контрольный пакет акций за принятие любого решения на кафедре. Позволяют себе быть ироничными и говорить с высока, как о напроказившем мальчике, который, однако, стал уже утомлять. Объяснять что-либо рационально им бесполезно. Для них любой ветер попутный и их суть в поддержании спокойствия, равновесия в охлократической группе и экономико-географическом сообществе в целом.
2 группа - доценты 3 и 5 молчали. Время от времени вставляли слова. Вероятно, все еще сказываются личные симпатии. Эти понимают глупость официальной доктрины, но сами никогда не скажут слова против нее, даже если будет разрешено лягнуть официоз. Конформизм весьма доброжелательный относительно маргинала. Это категория людей, которые заботливо поправят веревку на вашей шее, чтобы не так давило, когда первая группа решит вас пове