Введение.
В настоящее время Россия, в очередной раз, совершает переход, только теперь от социализма к капитализму. И на этом перепутье у России как бы два будущих - либо авторитарная власть, либо демократизация всего общественного сознания. Эти две альтернативы определяются не только экономическими кризисами, политическими расприями, влиянием со стороны других государств, а прежде всего своеобразием самого русского народа, его ментальностью, и наконец, особенными чертами национального характера. Именно изучение и исследование отличительных черт русских может помочь спрогнозировать будущее России и дать ответ на вопросы: что же благоприятнее и естественнее для русского государства авторитарное единство или демократические преобразования, по западному ли пути идет Россия или у нее свой путь развития? В рамках одного реферата конечно же нельзя ответить на столь глобальные вопросы, поэтому целью своей работы я ставлю лишь выделение наиболее важных, на мой взгляд, отличительных и наиболее заметных черт русского национального характера, которые проявились не в один день, а складывались веками, впитывая в себя такие эпохи, как объединение Руси, монгольское иго, язычество и принятие христианства, правления монархов и приход Советской власти.
Следует отметить, что каждая личность является неповторимой, незаменимой, своеобразной и единственной в мире. Это нельзя не понимать. Но однако в силу географических, исторических, территориальных и других факторов, каждая нация (общность, территориальное образование) имеет определенные особенности, характерные только для нее. В этом случае Россия не составляет исключения, а скорее наоборот - характер русских, его отличительные черты, образ жизни, логика русских, смешавших в себе много кровей, не дублируются и не понимаются в совершенстве ни в одном другом народе. Конечно нельзя отрицать, что отдельные черты встречаются у нескольких народов, но везде они имеют свою специфику и неповторимость. Однако следует заметить, что качества присущие всему народу могут и не повторяться в отдельном его индивидууме, но они проявляются в тот или иной отрезок времени. В своей работе я выделил три основных качества русских - это религиозность, свободолюбие и особенная доброта. Доказывая наличие и особенность проявления этих черт русских, я обращался к высказываниям и мнениям различных людей, живших в разное время и в разных странах. Также я пытался показать наличие, проявление и сосуществование этих качеств с их антиподами, чем и объяснялось различность и непересечение мнений многих высказываний.
РЕЛИГИОЗНОСТЬ.
Основная, наиболее глубокая черта характера русского народа есть его религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра, следовательно, такого добра, которое осуществимо лишь в Царстве Божием. Совершенное добро без всякой примеси зла и несовершенств существует в Царстве Божием потому, что оно состоит из личностей, вполне осуществляющих в своем поведении две заповеди Иисуса Христа: люби Бога больше себя и ближнего, как себя. Члены Царства Божия совершенно свободны от эгоизма, и потому они творят лишь абсолютные ценности – нравственное добро, красоту, познание истины, блага неделимые и неистребимые, служащие всему миру. Блага относительные, т. е. те, пользование которыми для одних лиц есть добро, а для других – зло, не привлекают к себе членов Царства Божия. Погоня за ними составляет главное содержание жизни лиц с эгоистическим характером, т. е. лиц, которые не обладают совершенной любовью к Богу и предпочитают себя своему ближнему, если не всегда, то, по край ней мере, в некоторых случаях.
Так как члены Царства Божия совершенно свободны от эгоизма, то тело их – не материальное, а преображенное. В самом деле, материальное тело есть следствие эгоизма: оно получается как завоевание некоторой части пространства путем актов отталкивания, создающих относительно непроницаемый объем. Такое тело доступно ранениям и разрушению, оно полно несовершенств и связано необходимо с борьбой за существование. Преображенное тело состоит из творимых небожителями процессов света, звука, тепла, ароматов и служит выражением их духовного творчества, создающего абсолютные ценности. Такое духовно-телесное целое обладает идеальной красотой. Не содержа в себе актов толкания, преображенное тело не может быть подвержено отталкиванию; поэтому оно способно проникать через все материальные преграды, оно не доступно никаким ранениям и ничем не может быть разрушено. Телесной смерти члены Царства Божия не подвержены. Вообще никаких несовершенств и никакого зла в этом Царстве нет.
Искание абсолютного добра, конечно, не означает, что русский человек, например простолюдин, сознательно влечется к Царству Божию, имея в своем уме сложную систему учений о нем. К счастью, в душе человека есть сила, влекущая к добру и осуждающая зло, независимо от степени образования и знаний его: эта сила – голос совести. Русский человек обладает особенно чутким различением добра и зла; он зорко подмечает несовершенство всех наших поступков, нравов и учреждений, никогда не удовлетворяясь ими и не переставая искать совершенного добра. Религия и философия всех народов задолго до христианства установила, что человек и даже все мировое бытие влечется сознательно или бессознательно ввысь к абсолютному совершенству, к Богу. Различие между людьми и народами состоит в том, в какой форме и в какой степени осуществляется у них это стремление вверх и каким соблазнам они подпадают при этом. Значительная часть моих заметок о русском народе посвящена вопросу о характере его искания абсолютного добра.
Возьмем грандиозный труд С. М. Соловьева “История России с древнейших времен”. В нем мы находим тексты летописей, сношения князей друг с другом, сношения дружин с князьями, влияние духовенства, сношения бояр с князем, доклады дипломатов, полководцев. Все эти документы полны упоминаний о Боге, мыслей о воле Божией и повиновении Ему. Князья перед смертью обыкновенно постригались “в иноки и в схиму”. Примером может служить поведение князя Димитрия Святославича Юрьевского. Ростовскому епископу, постригшему его в схиму, он сказал: “Господин отец, владыка Игнатий, исполни, Господь Бог, твой труд, что приготовил меня на долгий путь, на вечное лето, снарядил меня воином истинному царю Христу, Богу нашему”
В ХV111 веке, когда среди русского дворянства появилось много вольтерьянцев, широко развилась во второй половине века деятельность масонов, стремившихся углубить понимание истин христианства и осуществлять их в личной и общественной жизни. В Х1Х веке религиозность русского народа выразилась в великой литературе, проникнутой исканием абсолютного добра и смысла жизни, а также в расцвете религиозной философии.
Перечисленные проявления религиозности русского народа относятся к поведению высших слоев его. Что же касается низов народа, особенно крестьян, религиозность их обнаруживается с не меньшей очевидностью. Вспомним русских странников, паломников ко святым местам, особенно к таким прославленным монастырям, как Троице-Сергиевская лавра, Киево-Печерская лавра, Соловки, Почаевский монастырь, и за пределы России – на Афон, в Палестину. Жажда поклонения чудотворным иконам Божией Матери и смысл паломничества к различным иконам Богоматери кажется идолопоклонством людям, не имеющим конкретного религиозного опыта. Эти явления глубокомысленно разъяснил о. Павел Флоренский в своей книге “Столп и утверждение истины”. “Каждая законная икона Божией Матери, говорит он, “явленная”, т. е. ознаменованная чудесами и, так сказать, получившая одобрение и утверждение от Самой Девы-Матери, засвидетельствованная в своей духовной правдивости Самою Девою Матерью, есть отпечатление одной лишь стороны, светлое пятно на земле от одного лишь луча Благодатной, одно из живописных имен Ее. Отсюда... искание поклониться разным иконам. Наименования некоторых из них отчасти выражают их духовную сущность”.
До какой высокой духовной жизни могут доходить простые, малообразованные люди, примером служит книга “Откровенные рассказы странника своему духовному отцу”. Достоевский находит синтез и завершение всех добрых свойств русского народа в его христианском духе. “Может быть, единственная любовь народа русского есть Христос”,– думает Достоевский. Он доказывает эту мысль так: русский народ своеобразно принял Христа в свое сердце, как идеального человеколюбца; он обладает поэтому истинным духовным просвещением, получая его в молитвах, в сказаниях о святых, в почитании великих подвижников. Его исторические идеалы святые Сергий Радонежский, Феодосий Печерский, Тихон Задонский. Признав святость высшей ценностью, стремясь к абсолютному добру, русский народ, говорит Достоевский, не возводит земные относительные ценности, например частную собственность, в ранг “священных” принципов. В романе “Бесы” Достоевский высказывает устами Шатова свою мысль, что русский народ есть “народ-богоносец”.
Исследователь русской религиозности Г. 11. Федотов и своей книге “Russian Religions Mind. Kievan Russia” показал, что христианство попало в Руси на благодатную почву: уже в Киевской Руси до монгольского ига оно было усвоено, по крайней мере, высшими слоями народа в своей подлинной сущности, именно как религия любви. Владимир Мономах; великий князь Киевский, в своем “Поучении” детям осуждает гордость и суету, высказывается против смертной казни, видит в природе красоту и славу Божию, высоко ценит молитву. “Если, ездя на коне, вы не занимаетесь делом,– пишет он, то, при незнании других молитв, постоянно повторяйте: Господи, помилуй. Это лучше, чем думать о пустяках”. Ко всем людям он советует быть доброжелательным: “Не идите мимо человека, не приветивши его, а скажите ему доброе слово”. Митрополит Киевской Руси Никифор в своем “Послании” Мономаху говорит, что он любит готовить другим пышные обеды, а сам служит гостям; “под властные ему едят и пьют до отвала, а он только сидит и смотрит, довольствуясь малой пищей и водой”. При этом надо заметить, что Владимир Мономах был человек мужественного характера, проявлявший выдающуюся храбрость и на войне, и на опасной охоте.
В дальнейшей истории Руси вслед за высшими слоями о6щества и благодаря влиянию великих святых также низшие слои населения усвоили христианство настолько, что идеалом народа стала не могучая, не богатая, а “Святая Русь”. “В древнерусской святости,– говорит Федотов,– евангельский образ Христа сияет ярче, чем где бы то ни было в истории”.
Русские святые особенно осуществляют в своем поведении “кенозис” Христа, его “зрак раба”, бедность, смирение, простоту жизни, самоотвержение, кротость. Героическое человеколюбие и чудеса св. Николая так полюбились народу, что он стал национальным русским святым. Проповеди св. Иоанна Златоуста и св. Ефрема Сирина стали любимым чтением; в первых привлекал призыв к милосердию, а во вторых – к покаянию.
Лев Толстой, жизнь и произведения которого служат ярким примером искания абсолютного добра и смысла жизни, хорошо знал русский народ, В статье “Песни на деревне” он говорит, что русский народ – “кроткий, мудрый, святой”. За два года до своей смерти в “Предисловии к альбому “Русские мужики” Н. Орлова” он говорит о русских крестьянах, что это – “смиренный, трудовой, христианский, кроткий, терпеливый народ. Мы с Орловым любим в этом народе его мужицкую смиренную, терпеливую, просвещенную истинным христианством душу”. Смотря на картины Орлова, Толстой переживает сознание “великой духовной силы народа”.
С. Л. Франк в своей превосходной статье “Die Russische Weltanschauung” говорит: “Русский дух насквозь проникнут религиозностью”. Бердяев часто повторял в своих рассуждениях о России, что русские не интересуются средней областью культуры. “Русская идея,– говорит он,– не есть идея цветущей культуры и могущественного царства, русская идея есть эсхатологическая идея Царства Божьего”. “Русское православие не имеет своего оправ- дания культуры, в нем был нигилистический элемент в отношении ко всему, что творит человек в этом мире. В православии сильнее всего была выражена эсхатологическая сторона христианства”. “Мы, русские, апокалиптики или нигилисты”.
Важнейшее выражение характера религиозности русского народа осуществлено в Русской православной церкви. Прав Бердяев, что русское православие сосредоточено на эсхатологии, на стремлении к Царству Божию, т. е. к сверхземному абсолютному добру. Этот характер православия ярко выражен во всем богослужении и в годовом цикле церковной жизни, в котором “праздников праздник” есть Пасха, Воскресение Христово, знаменующее победу над смертью в форме Преображения, т. е. жизни в Царстве Божием. Иконы Русской православной церкви, подобно византийским иконам, глубоко отличаются от религиозной живописи итальянского Возрождения: красота их – не земная миловидность, а сверхземная духовность.
Православное монашество ведет жизнь, посвященную молитве о своей душе и обо всем мире. Занимаясь аскетическими подвигами и монастырским трудом, оно мало принимает участия в земной жизни. Живое представление об этом характере русского монашества можно получить из недавно изданной в Париже книги иеромонаха Софрония “Старец Силуан”. Опираясь на живое молитвенное общение с Господом Богом и Царством Божиим при почитании святых, православный человек руководится в своей религиозной жизни и в богословских трудах не ссылкой на авторитеты и не сложными умозаключениями, а живым религиозным опытом. О том, что православная Церковь при выработке догматов и основ церковной жизни не подчинена внешнему авторитету, весьма ценны соображения Хомякова. Занимаясь вопросом о том, как сочетать в церковной жизни два трудно соединимых принципа – свободу и единство, Хомяков выработал замечательное, оригинальное понятие соборности. Он говорит, что в католической авторитарной Церкви есть единство без свободы, а в протестантской есть свобода без единства. Согласно его учению, принципом строения Церкви должна быть соборность, разумея под этим словом единство многих лиц на основе общей любви их к Богу, к Богочеловеку Иисусу Христу и к правде Божией. Любовь свободно объединяет верующих людей в Церкви, как Теле Христа.
Приведенных примеров достаточно, чтобы показать, что даже иностранцы, хорошо познакомившиеся с Россией, отмечают глубокую религиозность русского народа. Считая основным свойством русского народа христианскую религиозность и связанное с нею искание абсолютного добра, осуществимого лишь в Царстве Божием, я буду в следующих главах пытаться объяснить некоторые другие свойства русских людей связью с этой существенной чертой их характера.
СВОБОДОЛЮБИЕ.
К числу первичных свойств русского народа, вместе с религиозностью, исканием абсолютного добра и силой воли, принадлежит любовь к свободе и высшее выражение ее – свобода духа. Это свойство тесно связано с исканием абсолютного добра. В самом деле, совершенное добро существует только в Царстве Божием, оно – сверхземное, следовательно, в нашем царстве эгоистических существ всегда осуществляется только полудобро, сочетание положительных ценностей с какими-либо несовершенствами, т. е. добро в соединении с каким-либо аспектом зла. Когда человек определяет, какой из возможных путей поведения избрать, у него нет математически достоверного знания о наилучшем способе действий. Поэтому тот, кто обладает свободой духа, склонен подвергать испытанию всякую ценность не только мыслью, но даже и на опыте.
Аскольдов в статье “Религиозное и этическое значение Достоевского” говорит, что личность, как индивидуальное существо, требует, чтобы все нормы жизни получили ее личную санкцию, т. е. чтобы они были избраны и оценены или мышлением, или иррациональной нравственной интуицией, или опытом. Поэтому ярко выраженная личность часто вступает в конфликт с внешними условиями, может даже совершить преступление “в своем искании более высоких правил поведения” или, по крайней мере, правил, “имеющих более глубокое основание”. Достоевский действительно изображает характер русских людей, дерзновенно подвергающих испытанию ценности и нормы в своем личном поведении. Вспомним, например, Раскольникова, Ставрогина, Ивана Карамазова.
Достоевский говорит, что в Западной Европе есть прочно установившиеся правила и формы жизни, поддерживаемые во что бы то ни стало ради порядка, считаемые иногда, несмотря на их условность, “священными”. А у нас, у русских, “нет святынь quand meme. Мы любим наши святыни, но потому лишь, что они в самом деле святы. Мы не потому только стоим за них, чтобы отстоять ими L'Ordre”. Вл. Соловьев настойчиво указывает на то, что свободное развитие личности есть существенное условие совершенствования ее поэтому, говорит он, право “дозволяет людям быть злыми, не вмешивается в их свободный выбор между добром и злом; оно только в интересах общего блага препятствует злому человеку стать злодеем, опасным для существования общества”.
Вследствие свободного искания правды и смелой критики ценностей, русским людям трудно столковаться друг с другом для общего дела. Шутники говорят, что, когда трое русских заспорят о каком-либо вопросе, в результате окажется даже и не три, а четыре мнения, потому что кто-либо из участников спора будет колебаться между двумя мнениями. В организациях, основанных для какого-либо общего дела, легко возникают расколы, об разуются несколько партий, кружков; в политических партиях – несколько фракций. Экардт в книге Русское христианство” замечает, что в православной церкви культ неизменен, но многие религиозные представления верующих не подчинены обязательным формулам. А русские, отколовшиеся от Церкви, старообрядцы и сектанты, дробятся без конца на множество толков и сект.
В общественной жизни свободолюбие русских выражается в склонности к анархии, в отталкивании от государства. К. Аксаков выработал характерное для славянофилов учение о государстве. Он утверждает, что русский народ резко отличает “землю” и государство. “Земля” есть община; она живет согласно внутренней, нравственной правде, она предпочитает путь мира, согласный с учением Христа.
Однако наличие воинственных соседей заставляет в конце концов образовать государство. Для этой цели русские призвали варягов и, отделив “землю” от государства, передали политическую власть выбранному государю. Государство живет внешней правдой: оно создает внешние правила жизни и прибегает к принудительной силе. Преобладание внешней правды над внутренней есть путь развития Западной Европы, где государство возникло путем завоевания. Наоборот, в России государство возникло вследствие добровольного призвания “землею” варягов. Итак, согласно Аксакову, грязное дело борьбы со злом путем принуждения, т. е. средствами “внешней правды”, самоотверженно берет на себя государь и государственная власть, а “земля” живет по-христиански, внутренней правдой. При таком отношении к государству понятно, что именно в России явились видные теоретики анархизма – Михаил Бакунин, князь Кропоткин, граф Лев Толстой. Многие толки старообрядцев и многие русские сектанты ненавидят государство и являются сторонниками анархизма.
Казачество возникло как результат бегства смелых, предприимчивых людей, ищущих свободы от государства. Заселение се вера Европейской России и Сибири совершалось в значительной мере деятельностью людей, старавшихся уйти подальше от государственной власти. Таким образом, грандиозная территория Российской империи сложилась отчасти потому, что вольнолюбивые русские люди бежали от своего государства, но, когда они заселяли новые земли, государство настигало их.
Даже крепостное право духовно не превратило русского крестьянина в раба. Пушкин рассказывает, как он, едучи в дилижансе из Москвы в Петербург, беседовал с англичанином. “Я обратился к нему с вопросом, что может быть несчастнее русского крестьянина. Англичанин ответил: “Английский крестьянин”. Пушкин удивился: “Как! свободный англичанин, по вашему мнению, несчастнее русского раба?.. Неужто вы русского крестьянина почитаете свободным?” Англичанин сказал: “Взгляните на него: что может быть свободнее, его обращения с вами? Есть ли тень рабского унижения в его поступи и речи?”
Великая Российская империя с абсолютной монархической властью создалась не только благодаря усилиям правителей ее, но и благодаря поддержке со стороны народа против анархии. Какие слои народа содействовали этому? Искание абсолютного добра и связанное с ним служение высшему началу побуждают целые слои русского народа подчинить свою свободу государству, как необходимому условию обуздания зла; таковы духовенство, купечество и военные люди. Было еще одно существенное условие возникновения сильного государства с абсолютной властью монарха. Ильин в своей книге “Сущность и своеобразие русской культуры” напоминает, что Россия в большей части своей истории была осажденной крепостью. Ссылаясь на С. Соловьева, он указывает следующие цифры: с 800 по 1237 год каждые четыре года происходило военное нападение на Русь; в 1240 – 1462 гадах было 200 нашествий. Ильин подсчитывает, что от 1368 до 1893 года, т. е. в течение 525 лет, было 329 лет войны, значит, два года войны и один год мира.
Духовенство самой сущностью служения Богу призвано к тому, чтобы наряду с государством бороться со злом; духовенство борется против зла духовными средствами, а государство средствами принуждения. Неудивительно, что духовенство, зная силу зла, ценит государство как борца против зла. К тому же в анархических наклонностях народа оно умеет отличать подлинную свободу от подмены ее произволом русской вольницы. Патриотизм, т. е. естественная любовь к родине, и национальное чувство, т. е. любовь к русскому народу как носителю великих духовных и исторических ценностей, сочетались у русского духовенства с любовью к государству в одно неразрывное целое. Государство мало заботилось о рядовом сельском духовенстве; жизнь его была крайне печальна. В какой нищете жило сельское духовенство, например, в первой половине Х1Х века, можно узнать из воспоминаний, напечатанных в русских исторических журналах. Тем более надо поэтому ценить заслуги духовенства как оплота русской государственности. Во время большевистской революции православное духовенство проявило великую силу духа мученическим исповеданием своей религиозности и патриотизма.
В числе многих парадоксов русской жизни один из самых замечательных тот, что политически Россия была абсолютной монархией, а в общественной жизни в ней была бытовая демократия, более свободная, чем в Западной Европе. Славянофил Хомяков говорил, что по своему характеру русские склонны к демократии. В русском обществе ярко выражена нелюбовь к условностям, иногда бьющая через край, например у нигилистов шестидесятых годов. Это заметно даже в религиозной жизни. Леруа-Болье отмечает, что у православных русских существует большая свобода от предписаний Церкви, чем у католиков. Шубарт пишет: “Русскому и вообще славянам свойственно стремление к свободе, не только свободе от ига иностранного народа, но и свободе от оков всего преходящего и бренного”; “среди европейцев бедный никогда не смотрит на богатого без зависти, среди русских богатый часто смотрит на бедного со стыдом. В русском живо чувство, что собственность владеет нами, а не мы ею, что владение означает принадлежность чему-то, что в богатстве задыхается духовная свобода”.
Презрение к мещанству в высшей степени характерная черта русского общества, именно презрение к буржуазной сосредоточенности на собственности, на земных благах, на том, чтобы “жить как все”, иметь хорошую обстановку, платье, квартиру. Герцен, Достоевский, Л. Толстой, повидав жизнь Западной Европы, с отвращением описывают мещанский характер ее. Иванов Разумник написал трехтомный, весьма обстоятельный труд “История русской общественной мысли. Индивидуализм и мещанство в русской литературе и жизни Х1Х века”. Термин “мещанство”, говорит Иванов-Разумник, идет от Герцена, который разумеет под ним коллективную посредственность, умеренность и аккуратность, ненависть к яркой индивидуальности.
Лев Толстой в самом начале своей писательской деятельности в рассказе “Люцерн” с возмущением описал эгоистическую замкнутость в себе богатых людей, живущих в роскошной гостинице. В расцвете своего художественного творчества он метко заклеймил мещанство, изобразив в “Войне и мире” настойчивые старания Берга и его жены “жить как все”.
Борьба против мещанства, т. е. против буржуазного умонастроения и строя жизни, ведется русской интеллигенцией во имя достоинства индивидуальной личности, во имя свободы ее, против подавления ее государством или обществом, против всякого низведения ее на степень лишь средства. Михайловский был противником разделения труда в общественной жизни; он боялся крайней специализации и возникающего вследствие нее обеднения личности; идеалом его была многосторонняя личность. В начале большевистского режима воспитание детей и юношей именно и руководилось этой целью, но впоследствии большевистское правительство вступило на противоположный путь поощрения крайней специализации, понимая, что в тоталитарном государстве подчинить личность коллективу легче всего, имея дело с узкими специалистами. Наоборот, Михайловский и с особенной силой Бердяев ставят индивидуальную, единственную, т. е. неповторимую и незаменимую по своей ценности, личность выше общества.
Получение высшего образования в университетах и технологических институтах не было в России привилегией богатых людей. Русский бытовой демократизм содействовал обилию стипендий и помощи студентам со стороны обществ при университетах. Поэтому русская интеллигенция была внесословной и внеклассовой. Не будь войны 1914 года и большевистской революции, Россия, благодаря сочетанию бытовой демократии с политической, выработала бы режим правового государства с большей свободой, чем в Западной Европе.
Чуткость ко злу была причиной того, что в русской литературе подверглось решительному осуждению дарвинистическое учение о борьбе за существование как факторе эволюции. Чернышевский указывает на то, что борьба за жизнь вследствие чрезмерного размножения и недостатка пищи есть источник бедствий, ведущих к вырождению, а не совершенствованию организма. Н. Я. Данилевский в 1885 году напечатал книгу “Дарвинизм”, в которой привел ряд убедительных возражений против учения Дарвина о факторах эволюции. Сам он понимал эволюцию как следствие “органической целестремительности”, руководимой “разумной причиной”. Михайловский боролся против дарвинистов, применявших закон борьбы за существование к жизни человеческого общества. Кн. П. Кропоткин, географ и геолог, теоретик анархизма, написал книгу “Взаимная помощь как фактор эволюции”. В ней он доказывает, что борьба за существование ведет не к совершенствованию, а к переживанию более примитивных организмов. Взаимная помощь, широко распространенная в природе, говорит он, есть более важный фактор эволюции, содействующий совершенствованию организма.
Свобода духа, искание совершенного добра и в связи с этим испытание ценностей ведут к тому, что у русского народа нет строго выработанных, вошедших в плоть и кровь форм жизни. Самые разнообразные и даже противоположные друг другу свойства и способы поведения существуют в русской жизни. Бердяев выразительно подчеркнул эту особенность русского народа. “Два противоположных начала,– говорит он,– легли в основу формации русской души: природная, языческая дионисическая стихия и аскетически монашеское православие. Можно открыть противоположные свойства в русском народе: деспотизм, гипертрофия государства и анархизм, вольность; жестокость, склонность к насилию и доброта, человечность, мягкость; обрядоверие и искание правды; индивидуализм, обостренное сознание личности и безличный коллективизм; национализм, самохвальство и универсализм, всечеловечность; эсхатологически мессианская религиозность и внешнее благочестие; искание Бога и воинствуюшее безбожие; смирение и наглость; рабство и бунт” (Русская идея. С. 6).
Печально то, что иногда весьма противоположные свойства, добрые и дурные, совмещаются в одном и том же русском человеке. Дмитрий Карамазов сказал: “Широк человек, я бы сузил”. Русский историк С. Г. Пушкарев в статье “Two trends in the course of Russianhistory” утверждает, что диапазон добра и зла в русской жизни более велик, чем у других народов. Он начинает свою статью ссылкой на былинный эпос, в котором противопоставлены высокая степень добра и крайнее напряжение зла. Илья Муромец, по благословению Христа, храбро защищает христианскую веру и борется против злодеев. А в новгородских былинах воспет Васька Буслаев, который “не верит ни в сон, ни в чох”, собирает банду из тридцати таких же, как он, беспутных людей и вместе с ними бесчинствует, пьянствует, пирует, совершает убийства. Французский историк Моно (Monod), который был женат на дочери Герцена и встречал много русских людей, в письме к профессору Легра сказал о русском народе: “Я не знаю народа более обаятельного; но я не знаю и более обманчивого”. Под “обманчивостью” Моно, очевидно, разумеет непоследовательность поведения. Бердяев говорит: русским народом “можно очароваться и разочароваться, от него всегда можно ожидать неожиданностей, он в высшей степени способен внушать к себе сильную любовь и сильную ненависть”.
ДОБРОТА.
К числу первичных, основных свойств русского народа принадлежит выдающаяся доброта его. Она поддерживается и углубляется исканием абсолютного добра и связанной с нею религиозностью народа.
Доброта русского народа во всех слоях его высказывается, между прочим, в отсутствии злопамятности. “Русские люди, – говорит Достоевский,– долго и серьезно ненавидеть не умеют”. Нередко русский человек, будучи страстным и склонным к максимализму, испытывает сильное чувство отталкивания от другого человека, однако при встрече с ним, в случае необходимости конкретного общения, сердце у него смягчается и он как-то невольно начинает проявлять к нему свою душевную мягкость, даже иногда осуждая себя за это, если считает, что данное лицо не заслуживает доброго отношения к нему. Достоевский высоко ценит жалостливость русского народа, выражающуюся в том, что простой народ относится к преступникам как к “несчастным” и стремится облегчить участь их, хотя и считает их заслуживающими наказания. Златовратский хорошо объяснил это поведение народа. Без всяких философских теорий народ сердцем чует, что преступление есть следствие существовавшей уже раньше порчи в душе человека, и преступный акт есть яркое обнаружение вовне этой порчи, само по себе уже представляющее “кару” за внутреннее отступление от добра.
Достоевский любит указывать на то, как русские солдаты проявляли доброту на войне -в. отношении к неприятелю. Во время Севастопольской кампании, пишет он, раненых французов “уносили на перевязку прежде, чем своих русских”, говоря: “Русского-то всякий подымет, а французик-то чужой, его наперед пожалеть надо”. “Разве тут не Христос, и разве не Христов дух в этих просто душных и великодушных, шутливо сказанных словах?” И во время русско-турецкой войны 1877 – 1878 гг. солдат кормит измученного в бою и захваченного в плен турка: “Человек тоже, хоть и не хрестьянин”. Корреспондент английской газеты, видя подобные случаи, выразился: “Это армия джентльменов”. Пушкарев в своей статье о большом диапазоне добра и зла в русском народе приводит ценные цитаты о поведении русских на войне из книг англичан – профессора Пэрса, Мэкензи Уоллеса и Альфреда Нокса. Пэрс пишет о “простой доброте русского крестьянина”. “Эти качества подлинного русского народа займут свое место среди лучших факторов будущей европейской цивилизации”. То же пишет и Уоллес: “Нет класса людей на свете более добродушного и миролюбивого, чем русское крестьянство”. Нокс говорит: “Русское крестьянство существенно миролюбивое и наименее империалистическое в мире”.
Солдаты Советской Армии нередко вели себя отвратительно – насиловали женщин, грабили все, что нравилось им. Не только солдаты, даже и офицеры отнимали у всех часы. Интересно, однако, наблюдение профессора психологии Братиславского университета в Словакии. Он встретил Советскую Армию в деревне, где жили его родители, и близко наблюдал поведение русских солдат. “Они ведут себя, как дети,– говорил он,– награбят много часов, а потом и раздают их направо и налево”.
Доброта – одно из основных свойств русского народа; поэтому даже и бесчеловечный режим Советской власти не искоренил ее. Об этом свидетельствуют иностранцы, наблюдавшие жизнь в СССР. Австрийский немец Отто Бергер, бывший в России в плену в 1944 – 1949 гг., написал книгу “Народ, разучившийся улыбаться”. Он говорит, что, живя вблизи Можайска, пленные поняли, “какой особый народ русский. Все рабочие, а особенно женщины, относились к нам как к несчастным, нуждающимся в помощи и покровительстве. Иногда женщины забирали нашу одежду, наше белье и возвращали все это выглаженным, выстиранным, починенным. Самое удивительное было в том, что сами русские жили в чудовищной нужде, которая должна была бы убивать в них желание помогать нам, их вчерашним врагам”.
Доброта русского человека свободна от сентиментальности, т. е. от наслаждения своим чувством, и от фарисеизма: она есть непосредственное приятие чужого бытия в свою душу и защита его, как самого себя. Л. Толстой в “Анне Карениной” превосходно изобразил характер князя Щербацкого, непосредственно доброго человека, и его насмешливое отношение к пиетизму мадам Шталь. Дочь его, Кити, говорит Вареньке, воспитаннице госпожи Шталь: “Я не могу иначе жить, как по сердцу, а вы живете по правилам. Я вас полюбила просто, а вы, верно, только затем, чтобы спасти меня, научить меня!” (Ч. 11. Гл. 34 и 35). “Жизнь по сердцу” создает открытость души русского человека и легкость общения с людьми, простоту общения, без условностей, без внешней привитой вежливости, но с теми достоинствами вежливости, которые вытекают из чуткой естественной деликатности. “Жизнь по сердцу”, а не по правилам выражается в индивидуальном отношении к личности всякого другого человека. Отсюда в русской философии вытекает интерес к конкретной этике в противовес к законнической этике. Примером может служить “Оправдание добра” Вл. Соловьева, книга Вышеславцева “Этика Фихте”, Бердяева “Назначение человека”, Н. Лосского “Условия абсолютного добра”.
У русских и у всех славян высоко развито ценностное отношение не только к людям, но и ко всем предметам вообще. Это выражается в славянских языках в обилии уменьшительных, увеличительных, уничижительных имен. Уменьшительные имена, выражающие чувство нежности, особенно распространены и разнообразны. Велико богатство их ля личных имен: Иван – Ваня, Ванечка, Ванюша; Мария – Маня, Маша, Манечка, Машенька, Машутка. Многие не личные имена могут приобретать форму ласкательную, уменьшительную, увеличительную, уничижительную, например дом – домик, домище, домина, домишко. Уменьшительно-ласкательные имена могут быть образованы весьма различными способами, например головка, головушка, камешек, кораблик, кружок, чемоданчик, волосок, волосочек. Не только от существительных, и от других частей речи существуют ласкательно-уменьшительные формы, например прилагательные миленький, рад-радешенек, наречия – рядышком, прямехонько.
У положительных качеств бывает нередко и отрицательная сторона. Доброта русского человека побуждает его иногда лгать вследствие нежелания обидеть собеседника, вследствие желания мира, добрых отношений с людьми во что бы то ни стало. Русские крестьяне лгут иногда из любезности, говорит Легра, ссылаясь на наблюдения Г. Нормана. Надо заметить еще, что источником лжи русского человека может быть слишком большая живость воображения, о которой будет сказано. в главе “Даровитость русского народа”. О русском вранье Достоевский написал целую статью, очень насмешливую: “У нас,– говорит он,– в огромном большинстве лгут из гостеприимства. Хоч