Джордано Бруно

О бесконечности

Джордано Бруно принес новое мировоззрение, которое сразу же пришло в полное противоречие с господствовашим умственным и нравственным порядком. В конце концов философия Бруно привела его на костер. Главным обвинением тамошних инквизиторов было утверждение о бесконечности миров.

Бруно родился в семье военного в 1548 году в городе Ноле, что в неаполитанском королевстве. О его детстве мало что известно. Первые десять лет прошли довольно безмятежно, насколько это было возможно в условиях жестоких притеснений со стороны испанских властей. Правил неаполитанским королевством герцог Альба, и под его руководством из страны выгребалось все, что имело хоть какую-то ценность. Но хуже всего была инквизиция, всюду преследовавшая свободу совести. Это была реальная власть, подчинившая себе весь уклад жизни. Люди истреблялись по малейшему подозрению. В ЭТИХ
УСЛОВИЯХ предстояло жить Джордано!

В десять лет Бруно покидает Нолу и поселяется в Неаполе у своего дяди, содержавшего там учебный пансион. В 15 лет Джордано поступает в доминиканский монастырь. Молодой человек уже с 12 лет ревностно изучает древнюю и новейшую философию и за время пребывания в монастыре получает обширнейшие сведения по самым разным отраслям знания. Большое впечатление на него оказывают Эмпедокл, Платон, Аристотель, Плотин. Также он занкомится с Кабалой. Читает арабских мыслителей. Читает произведения Фомы Аквинского и Николая Кузанского.

Тайно Бруно написал комедию, где сатирически изображались нравы тамошнего общества. Говорят, позднее Мольер заимствовал у него немало сцен для своих комедий. Пишет Бруно и сонеты.

Год за годом выработалось новое мировоззрение. Конечно, так трудно сдержаться, и с уст сраваются опасные слова. На него поступает первый донос, что Джордано вынес из своей келии всех угодников и оставил одно только Распятие. Только молодость спасла Джордано.

В 24 года он получает сан священника. Окрываются новые возможности для труда и общения. Он читает труды первых гуманистов, знакомится с книгой
Коперника "Об вращении небесных тел".

Церковному начальству станоится известным "опасное умоуклонение"
Бруно, и тому приходится бежать в Германию, сбросив монашеское одеяние. Он едет в Нолу, потом в Савону, Турин... Так начинаются скитания. Тогда же написана книга "Знамения времени", бесследно исчезнувшая.

Бруно прибывает в Тулузу, где ему удается получить вакансию на кафедре философии. Здесь он не стесняется нападать на авторитет Аристотеля, логику и физику которого наряду с астрономической системой Птолемея считали неотделимой частью христианской веры. И даже спустя четверть века после сожжения Бруно парламент Сорбонны постановил, что противоречить Аристотелю
- значит идти против церкви. Отрицательное отношение к Аристотелю и всему тогдашнему ученому сословию снискало Джордано враждебную атмосферу, обратило жизнь в постоянную борьбу с ученым цехом. Ему приходится сделать горький вывод, что "истина и справедливость покинули мир с тех пор, как мнения сект и школ сделались средством к существованию" и что "самые жалкие из людей - это те, кто из-за куска хлеба занимаются философией".

Бруно перебирается в Париж, где правит король Генрих III, отличающийся веротерпимостью и расположением к наукам и искусствам. Молва о громадной эрудиции и поразительной памяти Бруно идет впререди него, и он принимается высшими кругами парижского общества. Однако из-за недовольства сторонников
Аристотеля ему приходится покинуть Париж. Он отправлятся в Англию.

Здесь он появляется в 1583 году с прекрасными рекомендательными письмами короля Франции. Его берут в Оксфордский университет. Маленький темпераментный итальянец говорит такие вещи, от которых краснеют стены богословской аудитории: он толкует о бессмертии души и тела, как последнее разлагается и видоизменяется, как душа, покинув плоть, затем долгим процессом образует вокруг себя новое тело. "Природа души, -говорит Бруно,- одинакова у всех организованных существ, и разница ее проявлений определяется большим или меньшим совершенством тех орудий, которыми оно располагает в каждом случае."

В конце концов "созвездие педантов" вынуждает итальянского профессора прекратить свои лекции.

Вот что утверждал Джордано Бруно.

1. Земля имеет лишь приблизительно шарообразную форму: у полюсов она сплющена.

2. И солнце вращается вокруг своей оси

3. "...земля изменит со временем центр тяжести и положение свое к полюсу".

4. Неподвижные звезды суть также солнца.

5. Вокруг этих звезд вращаются, описывая правильные круги или эллипсы, бесчисленные планеты, для нас, конечно, невидимые вследствие большого расстояния.

6. Кометы представляют лишь особый род планет.

7. Миры и даже системы их постоянно изменяются и, как таковые, они имеют начало и конец; вечной пребудет лишь лежащая в основе их творческая энергия, вечной останется только присущая каждому атому внутренняя сила, сочетание же их постоянно изменяется.

Изгнание из Оксфорда Бруно ознаменовал книгой, в которой он заклеймил грубость, с какой обошлись с ним, назвав Оксфорд "вдовой здравого знания".
В этом сочинении Джордано Бруно изложил самые широкие взгляды на строение
Вселенной, и когда ученый Кеплер читал этот труд, то испытытвал при этом головокружение; тайный ужас охватывал его при мысли, что он блуждает в пространстве, где нет ни центра, ни начала, ни конца!

Бруно вернулся в Лондон и в течение двух лет написал еще несколько трудов, в частности: "О причине, начале всего и едином" , "О бесконечном, вселенной и небесных телах", "Изгнание торжествующего животного", "Тайное учение Пегасского коня с присоединением такого же учения Силенского осла",
"О героическом энтузиазме". Не будем сечас останавливаться на обсуждении этих книг. Скажем только, что проблемы науки и нравственности показаны в них с необыкновенной глубиной мысли и изяществом литературной обработки.

В его книгах злая усмешка, уничтожающая ирония соединяются с героическим воодушевлением вечными идеалами человечности и твердой уверенностью в окончательной победе истины и справедливости. "Истина есть пища каждой истинно героической души; стремелние к истине - единственное занятие, достойное героя."

Джордано Бруно открыто отстаивает свои убеждения. В Венеции он берет в ученики некоего патриция, тайным желанием которого было приобрести от Бруно какие-то особые магические познания. Не получив их, ученик совершает предательстов - приводит в дом учителя капитана инквизиции. Бруно арестован и отправлен в тюрьму. От бывшего ученика посыпались доносы - один гнуснее другого.

Многое пришлось говорить в свое оправдание. "Я учу бесконечности вселенной как результату действия бесконечной божественной силы, ибо было бы недостойно Божества ограничиться созданием конечного мира, в то время, как оно обладает возможностью творить все новые и новые бесчисленные миры.
Я утверждаю, что существует бесконечное множество миров, подобных нашей земле, которую я представляю себе, как и Пифагор, в виде небесного тела, похожего на Луну. планеты и другие звезды. Все они населены, бесконечное множество в безграничном пространстве образует вселенную. В последней существует всеобщее Провидение, благодаря которому все живое растет, движется и преуспевает в своем совершенствовании. Это провидение или сознание я понимаю в двойном смысле: во-первых, наподобие того, как проявляется душа в теле, то есть одновременно в целом и в каждой отдельной части; такую форму я называю природой, тенью или отражением Божества. Затем сознанию присуща еще другая форма проявления во вселенной и над вселенной, именно не как часть, не как душа, а иным, непостижимым для нас образом".

Под Духом Святым, объяснил Бруно на допросе, он понимает душу вселенной. От Святого Духа снисходит все живое - жизнь и душа. Она также бессмертна, как неуничтожаема плоть. Жизнь есть расширение, смерть - сжатие живого существа. Бруно все время настаивает, что все, чему он учил, он учил как философ, а не как теолог, и догматов церковных не касался никогда.

Его ответы на вопросы инквизиции напоминают ответы на уроках катехизиса. Однако судьи этим не удовлетворяются. Инквизитор предупреждает, что если обвиняемый станет упорно отказываться от всего, в чем впоследствии он может быть изобличен, то ему нечего будет удивляться, если инквизиция в отношении его прибегнет к законным средствам, которые предоставлены ей применять ко всем, кто не хочет познать милосердие Божие и христианскую любовь этого святого учреждения, и которые предназначены к тому, чтобы находящихся во тьме обращать к свету, а сбившихся с истинного пути - на стезю вечной жизни.

Судьи стали угрожать, и Бруно идет на уступки. Он обещает отбросить все ошибки и впредь не допускать их; он раскаивается в содеянном и умоляет, снисходя к его слабости, разрешить ему вернуться в лоно церкви и испытать на себе милость Божию.

Страх смерти был так велик, что Бруно даже пал перед судьями на колени и со слезами на глазах умолял судей простить его.

Джордано Бруно был передан на судилище Римской инквизиции, ибо венецианская инквизиция не осмелилась выносить приговор, который наверняка не привел бы к костру.

27 февраля 1593 года 45 лет от роду Джордано Бруно был перевезен в
Рим. Ему был придан ранг вождя еретиков, и приговор был предопределен.
Причем судьи прекрасно сознавали, что судят они в высшей степени эрудированного человека, выдающийся ум современности.

Бруно намеревался повторить свое отречение и в Риме. Но его свыше шести лет томили в тюрьме, хотя обычно такие дела делались быстро. От него требовали отречения от своих взглядов без всяких оговорок. Но может ли Свет служить тьме, не погибнув? Бруно не мог отрешиться от всего, что составляло самую суть его. Тюрьма лишь укрепила его. Он не смог отказаться от своей философии, ибо это означало бы изменить Истине. Он лишь в религиозных чувствах готов был сделать уступки своим судьям.

Сам он писал: " Храбро боролся я, думая, что победа достижима. Но телу было отказано в силе, присущей духу, и злой рок вместе с природою подавляли мои стремления... Я вижу, что победа есть дело судьбы... Силы мои направлены на то, чтобы заслужить признание будущего."

"Есть люди, у которых любовь к божественной воле так велика, что их не могут поколебать никакие угрозы или застращивания. Тот, кто заботится еще о своей плоти, не может чувствовать себя в общении с Богом. Лишь тот, кто мудр и добродетелен, может быть вполне счастлив, ибо он более не чувствует старданий". Бруно отказался от своих прежних отречений.

20 января 1600 года состоялось заключительное заседание по делу Бруно.
9 февраля был отправлен во дворец великого инквизитора Мадручи, и там он был лишен священнического сана и отлучен от церкви. После этого его предали светским властям, поручая им подвергнуть его "самому милосердному наказанию без пролития крови" . Такова была лицемерная формула, означавшая требование сжечь живым.

Бруно держал себя с невозмутимым спокойствием и достоинством. Только один раз он нарушил молчание:

"Быть может, вы произносите приговор с большим страхом, чем я его выслушиваю".

На 12 февраля было назначено исполнение приговора, но оно не состоялось. Инквизиция все еще надеялась, что Бруно откажется от своих взглядов. Но Джордано бруно сказал:

"Я умираю мучеником добровольно и знаю, что моя душа с последним вздохом вознесется в рай".

17 февраля. День казни. Ни одной молбы, ни одного стона не вырвалось из груди Джордано Бруно.

9 июня 1889 года в Риме был воздвигнут памятник Джордано Бруно.
Католические церкви стыдливо были закрыты в этот день. Сама жизнь свидетельствовала, что Бруно поднял голос за свободу мысли для всех народов, и смерть его явилась образцом мужества и стойкости Великого Духа, принявшего чашу страданий от облагодетельствованного им человечества.

Джордано Бруно

(1548-1600)

Джордано Бруно - великий итальянский ученый, философ, поэт, пламенный сторонник и пропагандист учения Коперника. С 14 лет обучался в доминиканском монастыре и стал монахом, сменив подлинное имя Филиппо на
Джордано.

Глубокие знания получил путем самообразования в богатой монастырской библиотеке. За смелые выступления против догматов церкви и поддержку учения
Коперника Бруно вынужден был покинуть монастырь. Преследуемый церковью он долгие годы скитался по многим городам и странам Европы. Везде он читал лекции, выступал на публичных богословских диспутах. Так, в Оксфорде в 1583 г. на знаменитом диспуте о вращении Земли, бесконечности Вселенной и бесчисленности обитаемых миров в ней он, по отзывам современников, "раз пятнадцать заткнул рот бедняге доктору" - своему оппоненту.

В 1584 г. в Лондоне вышли его основные философские и естественнонаучные сочинения, написанные на итальянском языке. Наиболее значительным был труд "О бесконечности вселенной и мирах" (миром называли тогда Землю с ее обитателями). Вдохновленный учением Коперника и глубокими общефилософскими идеями немецкого философа XV в. Николая Кузанского, Бруно создал свое, еще более смелое и прогрессивное о мироздании, во многом предугадав грядущие научные открытия. Идеи Джордано Бруно на целые столетия обогнали его время. Он писал "Небо... единое безмерное пространство, лоно которого содержит все, эфирная область, в которой все пробегает и движется.
В нем - бесчисленные звезды, созвездия, шары, солнца и земли... разумом мы заключаем о бесконечном количестве других"; "Все они имеют свои собственные движения... одни кружатся вокруг других". Он утверждал, что не только
Земля, но и никакое другое тело не может быть центром мира, так как
Вселенная бесконечна и "центров" в ней бесконечное число. Он утверждал, что изменчивость тел и поверхности нашей Земли, считая, что в течение огромных промежутков времени "моря превращаются в континенты, а континенты - в моря".

Учение Бруно опровергало священное писание, опирающееся на примитивные представления о существовании плоской неподвижной Земли. Смелые идеи и выступления Бруно вызывали ненависть к ученому со стороны церкви. И когда в тоске по родине Бруно вернулся в Италию, он был выдан своим учеником инквизиции. Его объявили в богоотступничестве.

После семилетнего заточения в тюрьме его сожгли на костре в Риме на площади Цветов. Теперь здесь стоит памятник с надписью "Джордано Бруно. От столетия, которое он предвидел, на том месте, где был зажжен костер".

Джордано Бруно, Рене Декарт и Френсис Бэкон

В концепциях Николая Коперника и Тихо Браге, при всем различии их систем, было все же нечто общее, а именно, идея конечной сферической вселенной. Границей Вселенной и Коперник, и Тихо Браге считали сферу неподвижных звезд. При этом в системе Коперника звезды сделались в буквальном смысле “неподвижными”, а не только неподвижными друг относительно друга, каковой смысл вкладывали еще древние, чтобы отличить звезды от планет /слово “планета” в переводе с греческого означает
“блуждающая”/. Но настало время отказаться и от этой унаследованной от античности идеи, а именно, что неподвижные звезды равноудалены от центра мира и образуют сферу. Равным образом, настало время вообще отказаться от идеи центра мира и от попыток изобразить Вселенную на рисунке, как это делали сначала пифагорейцы / Филолай / , затем Платон, Аристотель,
Птолемей, Фома Аквинский, Николай Коперник и, наконец, Тихо Браге. Как справедливо заметил американский историк науки С. Яки, этот шаг /отказ от идеи центра мира и сферы неподвижных звезд как границы мира/ был равносилен
“утрате” вселенной или “изгнанию из космологического рая”.

Первый шаг в этом направлении сделал итальянский философ Джордано
Бруно /1548-1600/. Бруно отличался своим критическим умом, настроенным скорее на разрушение, нежели на созидание. Как и многие другие интеллектуалы эпохи Возрождения, Бруно отдал дань увлечения оккультными науками, за что в конце концов поплатился жизнью, будучи сожжен на костре как нераскаявшийся еретик и чернокнижник. Для нас представляет интерес сочинение Бруно “О бесконечности вселенной и мирах”, где часто цитируется
Николай Кузанский, первым предложивший отказаться от идеи конечной вселенной и рассматривать каждую звезду как отдельный мир, населенный собственными жителями. Именно идея “инопланетян” привела Николая Кузанского и Джордано Бруно к неизвестной даже античным атомистам - Демокриту, Эпикуру и Лукрецию - идее, что каждая звезда является тем отдельным миром, о бесчисленном множестве которых говорили атомисты. У Демокрита идея множества миров сводилась к идее множества вселенных, так или иначе напоминавших нашу; при этом у Демокрита не было никаких сомнений в том, что все звезды расположены на одной сфере.

Взвесив все это, можно утверждать, что Николай Кузанский и Джордано
Бруно были первыми мыслителями, предложившими отказаться от античных представлений о сфере звезд как едином космическом теле /когда-то пифагореец Филолай, чтобы получить совершенное число небесных тел, а именно десять, приплюсовывал сферу звезд к Солнцу, Луне, Земле и планетам/.
Разница, однако, между Николаем Кузанским и Джордано Бруно состоит в двух вещах. Во-первых, Николай Кузанский не решался открыто критиковать
Аристотеля, в то время как Бруно не стеснялся в выражениях, критикуя
Аристотеля и схоластов. Во-вторых, Николай Кузанский ничего не знал о гелиоцентризме, а Бруно был протагонистом системы Коперника.

То, что у Николая Кузанского и Джордано Бруно было лишь гениальной догадкой, обрело четкость математического доказательства у Рене Декарта
/1596-1650/, французского математика и философа, попытавшегося создать новую, несхоластическую метафизику и преуспевшего в этом больше, чем
Галилей. Приведем несколько фрагментов из книги Декарта “Начала философии”, изданной впервые в Лейдене в 1644 году.

В предисловии Декарт пишет о том, что требуется от начал: “От начал требуется, чтобы они были столь ясными и очевидными, чтобы человеческий разум при их внимательном исследовании не мог сомневаться в их истинности[...] Разумеется, лишь Бог является совершенной Мудростью и обладает совершенным знанием всех вещей: но и люди могут называться более или менее мудрыми в зависимости от того, много или мало истин они знают о вещах самых важных[...]”

К числу самых важных вещей Декарт относил философские истины, отсюда его мнение, что “не может быть большего блага для государства, чем если в нем наличествуют истинные философы[...]; те же, кои без изучения философии жизнь проводят, воистину имеют глаза закрытыми и не помышляют о том, как бы их открыть”.

В третьей книге “Начал философии” Декарт рассматривает космологические проблемы. Прежде всего, Декарт оценивает расстояния между небесными телами в Солнечной системе: “Во- первых, обратим внимание, что Луна отстоит от
Земли на расстояние, равное приблизительно 30 диаметрам Земли. Солнце же отстоит от Земли на расстояние 600 или 700 диаметров Земли”. Здесь Декарт пока следует тем данным , которые приводит Птолемей в “Альмагесте”. Однако, когда речь заходит о внешних планетах - Марсе, Юпитере и Сатурне - Декарт уже пользуется данными, полученными Коперником /по цензурным соображениям не упоминая его имени/: “Узнаем также с помощью наблюдений, коим помогает разум /намек на гелиоцентризм? - И.Л./, что Меркурий отстоит от Солнца на расстояние более 200 диаметров Земли, Венера - более 400, Марс - 900 или
1000, Юпитер - более 3000, и Сатурн - 5000 или 6000”.

Далее Декарт переходит к оценке расстояния до т.н. неподвижных звезд:
”Что же касается неподвижных звезд, то не позволяют, впрочем, явления считать, что они отстоят от Солнца или Земли на расстояние большее, чем расстояние до Сатурна, но тем не менее можно предположить, что они находятся на сколь угодно большом расстоянии”. На самом деле Декарт, будучи убежден в правоте Коперника, но не решаясь из-за страха перед инквизицией заявить об этом открыто, имел важные основания считать, что “неподвижные” звезды удалены от Земли на расстояние гораздо большее, чем расстояние до
Сатурна /в противном случае, если, разумеется, признать правоту Коперника, конфигурация созвездий менялась бы по мере обращения Земли вокруг Солнца/.
Дальнейший ход рассуждений Декарта основывается как раз на тезисе о громадной удаленности звезд от Земли и Солнца: “И, возможно, Солнце не будет выглядеть большим, если на него посмотреть с неподвижных звезд, чем сами неподвижные звезды, когда мы смотрим на них с Земли, а потому надо без предупреждения сравнивать между собою части видимого мира, остерегаясь того, чтобы Луну, Землю или Солнце посчитать по величине превосходящими звезды”.

Как видим, Декарт использует метод мысленного переноса точки наблюдения, предлагая взглянуть на Солнце не с Земли, а с неподвижных звезд. Вспомним аналогичные “мысленные эксперименты” Сократа, Орема,
Леонардо да Винчи и Бенедетти и тогда мы поймем, что рассуждения Декарта построены в том же ключе. В данном случае мысленный перенос точки наблюдения позволяет Декарту доказать, что сфера звезд есть не более, чем плод воображения:

“Во-первых, что касается Солнца, нет сомнения, что тот свет, которым оно воздействует на наши глаза, оно имеет в себе самом. Ибо этот свет оно не может заимствовать даже от всех неподвижных звезд вместе взятых, поскольку они сами столько света нам посылают, притом что от нас они не отстоят дальше, чем от Солнца; равно как нет и другого тела, более лучистого, от которого Солнце могло бы заимствовать свой свет; если бы такое тело существовало, мы несомненно бы его заметили. То же самое легко примут на веру и относительно неподвижных звезд /т.е. что они светят собственным светом - И.Л./ те, кои рассмотрят, сколь живыми лучами они мерцают и насколько они удалены от нас и от Солнца: ибо если бы мы находились так же близко от какой-нибудь неподвижной звезды, как мы находимся от Солнца, то вполне достоверно можно утверждать, что эта звезда покажется нам не меньшей по размерам и не менее яркой, чем Солнце”.

Обратим внимание на то, что еще раз Декарт предлагает нам мысленно перенести исходную точку наблюдения: теперь он предлагает нам не на Солнце посмотреть с расстояния, равного расстоянию от нас до неподвижных звезд, а на какую-либо из неподвижных звезд, мысленно представив себя в ее окрестности. Этот мысленный эксперимент приводит Декарта к важному выводу:

“Но подобно тому как и Солнце имеет вокруг себя некое обширное пространство, в котором не содержится ни одной неподвижной звезды, так и отдельные неподвижные звезды должны быть весьма удалены от всех прочих, и т.о. одни неподвижные звезды должны находиться от нас и от Солнца дальше, чем другие”. Иными словами, Декарт призывает нас отказаться от “сферы звезд”, т.е. разбросать звезды по неограниченному пустому пространству.
Этот вывод Декарт выносит на поля лейденского издания своей книги “Начала философии”: “Неподвижные звезды не находятся на одной сфере”. Ясно, что к такому выводу Декарта привела гипотеза Коперника.

Для философии этот вывод имел колоссальное значение, может быть, даже большее, чем учение о движении Земли. Коперник лишь “удалил” нас из центра мира. Декарт же и Бруно вовсе лишили нас мира как единого целого.

Следует отметить, что другие философы конца XVI - начала XVII века значительно уступали Бруно и Декарту по глубине своих космологических прозрений. Например, Френсис Бэкон /1561 - 1623/ в своей книге “О достоинстве и приумножении наук” пишет следующее: “Известно, что положение
Коперника о вращении Земли /распространенное и в наше время/, поскольку оно не противоречит тому, что мы наблюдаем, нельзя опровергнуть, исходя из астрономических принципов, однако это можно сделать исходя из правильно примененных принципов естественной философии”. Эти слова были написаны в
1623 году, когда Кеплер и Галилей уже прочно стояли на позициях гелиоцентризма. Критика же схоластики Бэконом по существу антинаучна /как и критика схоластики Эразмом Роттердамским в “Похвале глупости”/: “Метод же схоластов приблизительно таков: сначала по поводу любого положения они выдвигали возражения[...] мелочностью вопросов они подрывают твердыню науки. Разве не разумнее было бы в большом зале зажечь одну большую свечу или люстру со множеством различных светильников, чтобы осветить сразу все пространство, вместо того, чтобы обходить каждый уголок с маленькой лампадой в руке ?[...] У схоластов можно найти некоторые прекрасно сформулированные и весьма верные открытия, но также и чудовищный лай пререканий и бесконечных вопросов. Поэтому совсем не удивительно, если такого рода наука даже у непросвещенной толпы служит предметом презрения, ибо люди обычно склонны вообще отвергать истину из- за тех споров, которые ведутся вокруг нее[...] И когда люди видят, как ученые сражаются друг с другом из-за вещей, не имеющих никакого значения, они сразу же вспоминают слова Дионисия, сицилийского тирана: “Это болтовня стариков, которым нечего делать”.

Теперь понятно, почему Бэкон не смог в свете своей воображаемой люстры увидеть подлинное значение открытия Коперника. Наука требует черновой работы, не боится “чудовищного лая пререканий” и смело вступает в лабиринт запутанных споров, когда этого требуют интересы истины. Что касается толпы, то спустя десять лет после выхода книги Бэкона “О достоинстве и приумножении наук” она с восторгом зачитывалась “Диалогом о двух системах мира” Галилея, хотя в этом произведении много споров и вопросов. Иными словами, позитивная наука нового времени оказалась намного ближе по своему духу к схоластике, чем предполагал Бэкон.

| |Джордано Бруно |
| |(Giordano Bruno |
| |/Iordanvs Brvnvs Nolanvs/) |
| | |
| |(январь(?)1548 - 17.02.1600) |
| | |
| |Миновало 400 лет со времени сожжения|
| |выдающегося ученого Джордано Бруно. |
| |На современников его смерть |
| |произвела не меньшее впечатление, |
| |чем выдвинутые им идеи. И поныне имя|
| |Джордано Бруно знают буквально все, |
| |хотя его помнят именно как жертву |
| |инквизиции. Связно рассказать, в чем|
| |же заключалась научная новизна |
| |воззрений Бруно, теперь мало кто |
| |сможет |

К сожалению, из-за этого возник изрядный "перекос" в понимании не только судьбы ученого, но и средневековой жизни вообще. Бесконечные повторы в энциклопедиях и учебниках, что Бруно "развивал космогонию Коперника, отстаивал концепцию о бесконечности Вселенной" и был "обвинен в ереси и сожжен инквизицией в Риме", породили устойчивое мнение, будто ученого казнили именно за высказывание им своих идей. Сложился образ беззащитного гения на фоне косных, злобных церковников. Между тем церковь во времена
Бруно отнюдь не была гонительницей науки, и ученому никто не запрещал размышлять, пусть даже развивая идеи Коперника.

Книга Николая Коперника "О вращении небесной сферы", опубликованная в
1543 г., в год смерти ученого, была запрещена католической церковью только в 1616 году. Коперник не скрывал своей работы и не считал ее противоречащей основам веры. Более того, в 1542 г. в письме Папе Павлу III он сообщал, что публикует книгу по просьбе своих друзей: кардинала Николая Шонберга и епископа Тидеманна Гизе; просили о публикации и "многие другие выдающиеся и ученейшие люди". В предисловии "К читателю. О предположениях, лежащих в основе этой книги" ее редактор богослов Андреас Осиандер преподносил гелиоцентрическую систему мира лишь как некий способ расчета видимых движений небесных светил, имеющий такое же право на существование, как и геоцентрическая система мироздания Клавдия Птолемея.

Джордано Бруно, вдохновленный идеями Коперника, стал пропагандировать идею о бесконечности Вселенной и о бесконечном множестве обитаемых миров.
Средневековые схоласты легко опровергали его постулат: не может быть бесконечного множества миров, если Бог один, и Сын его один. А Бруно высмеивал этот аргумент, высказываясь уже не о строении физической
Вселенной, а об ошибочности основ веры.

Но даже после сожжения Бруно основные космогонические идеи Коперника и его последователя не были запрещены. Только интриги между французской и испанской партиями за влияние на папский престол инициировали рассмотрение святой инквизицией двух вопросов: находится ли в центре мира неподвижное
Солнце и вращается ли вокруг него Земля. Положительный ответ на первый вопрос был признан еретическим, а на второй - ошибочным. Так через 73 года после смерти Коперника и через 16 лет после сожжения Бруно их идеи были отвергнуты церковью.

Филиппо Бруно родился в 1548 г. в Ноле близ Неаполя. В 11 лет его привезли в Неаполь изучать литературу, логику, диалектику. В 15 лет он поступил в местный монастырь Св. Доменика, где продолжил обучение. Здесь он принял сан священника и то имя, под которым стал известен, - Джордано.
Однако усиленные занятия выработали в нем критическое отношение к догматам церкви и схоластике.

Джордано Бруно - философ, поэт и сатирик-памфлетист - под влиянием трудов Коперника весьма своеобразно воспринимал теологию. Особой нелюбовью пользовалось у него признанное церковью учение Аристотеля. Своими высказываниями он смущал собратьев-монахов, и начальству пришлось начать расследование его деятельности. Не дожидаясь результатов, Бруно сбежал в
Рим, но, посчитав это место недостаточно безопасным, двинулся на север
Италии. Здесь он стал зарабатывать на жизнь преподаванием, не задерживаясь подолгу на одном месте.

В Женеве за резкую критику кальвинистов (он конфликтовал не только с католиками) попал в тюрьму. По освобождении в 1579 г. перебрался во
Францию. Здесь на Бруно обратил внимание английский король Генрих Ш, присутствовавший на его публичной лекции, и ученый был приглашен в Англию.

Сначала 35-летний философ жил в Лондоне, затем в Оксфорде, но после ссоры с местными профессорами опять перебрался в Лондон, где издал ряд трудов, среди которых один из главных - "О бесконечности вселенной и мирах"
(1584). Несмотря на покровительство высшей власти Англии, уже через два года он вынужден был фактически сбежать во Францию, затем в Германию.

Бруно обладал удивительным талантом наживать себе врагов. Вот как, например, он отрекомендовался ректору, докторам и профессорам Оксфордского университета: "Я, Филотей (друг Бога) Иордан Бруно Ноланский, доктор наиболее глубокой теологии, профессор чистейшей и безвредной мудрости, известный в главных академиях Европы, признанный и с почетом принятый философ, чужеземец только среди варваров и бесчестных людей, пробудитель спящих душ, смиритель горделивого и лягающегося невежества; во всем я проповедую общую филантропию. Меня ненавидят распространители глупости и любят честные ученые".

| |Он отказывался от любой традиции, которую не |
| |воспринимал его разум, и прямо заявлял |
| |спорящим с ним, что они глупцы и недоумки. |
| |Считал себя гражданином мира, сыном Солнца и |
| |Земли, академиком без академии. Основу его |
| |учения составляло представление о |
| |бесконечности Вселенной, и он низвел Солнце |
| |до роли рядовой звезды. В своей космологии |
| |опровергал противоположность между Землей и |
| |Небом. Говорил, что одни и те же законы |
| |действуют во всех уголках Вселенной. Высказал|
| |идею об обитаемости других миров. |

После одного из диспутов в Оксфорде воскликнул: "...созвездие педантов, которые своим невежеством, самонадеянностью и грубостью вывели бы из терпения самого Иова". (Один из наиболее долготерпеливых героев
Священного писания.)

В 1591 г. Бруно принял приглашение на работу от венецианского магната
Джованни Мочениго, но очень скоро они рассорились, причем настолько, что бывший благодетель собственноручно передал Джордано венецианской инквизиции, сопроводив свое действие соответствующим доносом. Местные инквизиторы не смогли переубедить Бруно в отношении к Богу и в 1593 г. передали римским коллегам.

|Десять лет его пытались склонить к | |
|раскаянию и лишь затем судили. | |
|Причем, по показаниям очевидцев, | |
|судьи были поражены и удручены своим| |
|собственным приговором сильнее, чем | |
|обвиняемый, воспринявший его с | |
|полным равнодушием. Возможно, каждый| |
|из судей думал, что весь конклав | |
|проявит снисхождение к великому | |
|мыслителю и лишь он один покажет | |
|свою принципиальность. | |

17 февраля 1600 года Джордано Бруно как не раскаявшегося еретика сожгли на Кампо деи Фьори (Площади Цветов) в Риме.

"ЗЕМНОЙ ШОВИНИЗМ" И ЗВЕЗДНЫЕ МИРЫ ДЖОРДАНО БРУНО

|Историк должен ясно ответить на |
|вопрос: |
|за что же, в конце концов, сожгли |
|Джордано Бруно? А. Ф. Лосев. |
|"Эстетика Возрождения " |
|Не нужно нам других миров. Нам |
|нужно зеркало. |
|Мы не знаем, что делать с иными |
|мирами. |
|Ст. Лем. "Солярис " |

Современный кризис древней идеи

Более тридцати лет назад, когда только начались космические полеты и резко возросли связанные с ними надежды на близкую встречу с "братьями по разуму", Станислав Лем в гениальном, на мой взгляд, романе "Солярис" писал, что, отправляясь в Космос, мы должны быть готовыми к встрече с Неизвестным, т. е. к встрече с принципиально новыми ситуациями, не имеющими никаких земных аналогов. Мы должны понимать, что развитие иных миров скорее всего шло путями, радикально отличавшимися от земного, поэтому контакт с обитателями таких миров или может оказаться невозможным, или будет происходить в формах, недоступных анализу нашего разума.

К сожалению, предостережения польского фантаста и философа практически не были услышаны ни многочисленными поклонниками НЛО, ни вполне серьезными учеными, пытающимися вот уже несколько десятилетий обнаружить радиосигналы из других миров, обитатели которых явно мыслятся полными подобиями современных научных сотрудников, сидящих у телескопов. Эту разновидность гео- или, скорее, "НИИ-центризма" В. Ф. Шварцман очень удачно назвал
"естественнонаучным шовинизмом", отметив, что, не зная, во имя чего должны вестись передачи, мы тем не менее считаем оптимальным способом космических посланий именно радиоволны. В результате проблему контактов с иными мирами мы постоянно сводим к проблеме создания все более крупных радиотелескопов, не задумываясь всерьез о целях, возможном содержании и, как следствие, способах передачи подобных посланий.

Пытаясь обнаружить какие-либо сигналы от внеземных цивилизаций, мы должны прежде всего учитывать то, что уже сами понятия "сигнал",
"цивилизация" и т. п. слишком земные и антропоморфные, чтобы служить надежной основой для наших космических поисков. Не исключено, впрочем, что слишком земными являются даже такие фундаментальнейшие понятия, как "жизнь" и "разум", и что они не приложимы к тем формам бытия, с которыми мы можем столкнуться во Вселенной. Но это значит, что в наших поисках главной задачей должно стать не наращивание мощности телескопов, не фантазирование о возможных путях развития гипотетических обитателей других миров, а радикальное преодоление антропоморфизма нашего мышления - постоянного стремления видеть в Неизвестном лишь подобие нас самих.

Исключительно важным и поучительным примером попытки преодоления этого
"земного шовинизма" является трагическая и во многом загадочная судьба
Джордано Бруно (1548 - 1600). Историки уже очень давно спорят о том, почему, собственно, учение итальянского философа о бесконечности Вселенной и множественности в ней обитаемых миров показалось инквизиции настолько опасным, что для его искоренения 17 февраля 1600 г. в Риме на Площади цветов был разведен костер. Однако только сейчас, приступив к активным поискам сигналов от внеземных цивилизаций и перестав воспринимать как само собой разумеющееся идею о том, что если жизнь возникла на Земле, то почему она не может возникнуть вблизи других звезд, мы начинаем в полной мере осознавать, насколько глубоким был разрыв между воззрениями Бруно и распространенными тогда взглядами на устройство мира и насколько все-таки земными остались его гениальные прозрения.

В этой статье я попытаюсь показать, во-первых, что основные причины осуждения Бруно были обусловлены тем, что, развивая учение о множественности миров, он пошел гораздо дальше своих предшественников и, в частнос