Введение
Возможность простых ответов в современной философии
Язык и философские проблемы
Проблема общения в XX в.
Задача реферата
Знаковая реальность
Функции и суть языка
Коммуникация и трансляция
Язык и общество
Отношение языка и реальности
Язык творит реальность
Проблема существования
Объем языка и мышления
Структурный подход
Тирания языка
Аналитическая философия
Логический атомизм: философия Б.Рассела и раннего Л.Витгенштейна
Новая логика
Возможность совершенного языка
Теория отображений Л.Витгенштейна
Логический позитивизм (неопозитивизм): Шлик, Карнап,
А. Дж. Айер
Аналитические и синтетические высказывания
Принцип верификации
Назначене философии
Философия обыденного языка: Д.Мур и поздний Л.Витгенштейн
Д.Мур в защиту здравого смысла
“Сложности” повседневного языка
Языковые игры
Герменевтика
Интерпретация и понимание
Герменевтический круг
Заключение
Литература

*
Что такое язык? Говорит ли все то, что безмолвствует в мире, в наших жестах, во всей загадочной символике нашего поведения, в наших снах и наших болезнях, говорит ли все это и на каком языке, сообразно какой грамматике? Все ли способно к означению... Каково отношение между языком и бытием... М.Фуко
Философия XX века так или иначе стремится вобрать в себя всю сложность современного бытия, вовсе, однако, не беря на себя задачу найти простые решения сложных вопросов. В ряду серьезных философских произведений последних десятилетий едва ли встретятся такие, авторы которых самонадеянно претендуют на открытие рецептов ускоренного решения острейших проблем современного мира и человека. Напротив, в большинстве случаев философы осознанно отказываются от простых и прямых решений.
* ...Если бы на все возможные вопросы были найдены ответы, то проблем нашей жизни они даже не коснулись бы. Л.Витгенштейн
Причина, в частности, заключается в характерном для современной философии понимании того, что истоки глубинных проблем во многом коренятся в самом человеке, в его внутреннем мире. Человек мучается не оттого, что не может справится с внешними проблемами, а оттого, что не может справится с самим собой, со своими мыслями, со своим сознанием. Поэтому и решение внешних проблем дается ему с таким трудом.
Отличие философа от остальных людей состоит не в том, что он обладает истиной, которая недоступна “простым” людям, а в том, что он профессионально занят анализом скрытых от поверхностного взгляда тайников духовного мира, проясняет через посредство языка и сознания то, что прячется в глубинах неосознанного. В ряде случаев философия как бы переводит на другой язык проблемы, скрытые в общеупотребительном, обыденном языке, с тем, чтобы сделать эти проблемы более ясными. Вообще, язык становится предметом пристального внимания философов, поскольку современная философия во многих случаях связывает само существование философских проблем с фактом их укорененности в языке, а их разрешение — с их переформулировкой при использовании более точного языка.
?
Между автором философского произведения и читателем должно установиться взаимопонимание. Мыслители отчетливо осознают, что философский текст нельзя уподобить тексту из учебника физики: философия требует особого языка, особого стиля, особой формы изложения. Конечно, это относится к произведениям, принадлежащим любой сфере культуры, — чтобы текст стал действенным, необходимо “достучаться” до человека. Однако ход культурного развития XX в. все более отчетливо обнаруживал, что делать это становится все трудней и трудней. С XX в. проблема установления взаимопонимания обостряется настолько, что на нее уже невозможно не обратить внимания. Этому способствует, в частности, резкая интенсификация контактов между людьми, количественный рост актов общения, характерный для жизни современного человека. Например, жителю современного большого города в течение одного дня приходится, очевидно, сталкиваться и вступать в контакт с таким количеством людей, с каким человек прошлого мог вступить в общение на протяжении только очень длительного времени.
Таким образом, современная эпоха обнаруживает усложнение условий человеческого бытия в том отношении, что делает жизнь человека более интенсивной, напряженной и динамичной. Особое место в ней занимают процессы общения, с которыми оказываются тесно связаны многие проблемы современного общества и жизни отдельного человека. Именно поэтому в современной философии резко возросло значение проблематики сознания, языка, понимания текста, а в конечном итоге — человеческого взаимопонимания.

Задачей данного реферата является попытка прояснить вопрос о том, каковы представления о языке в современной философии (т.е. философии только XX в.). В рамках одного реферата невозможно охватить все взгляды на эту проблему, поскольку, как было отмечено, проблема языка стала одной из центральных в философии современности и многие философы работали и работают в этом направлении.
Обсуждение проблем лингвистического характера, вопрос о происхождении языка, явление искусственных языков, математического языка (по крайней мере, в подробном изложении) остались вне этого реферата, т.к. каждая из этих тем требует отдельного рассмотрения.
Основные вопросы, которые хотелось бы рассмотреть — каково соотношение языка, мышления (сознания) и действительности? что является определяющим в соотношении языка и мышления? возможен ли идеальный язык?
Знаковая реальность
С позиций классических представлений языку отводится исключительно важная роль в жизни человека и общества. Язык в собственном смысле является исключительным достоянием человека как существа разумного, поэтому говорить о языке животных или, например, птиц можно лишь метафорически. Язык тесно связан с мышлением человека, со способностью абстрагирования, т.е. мысленного вычленения отдельных качеств и рассмотрения их в известной независимости от предмета и от остальных его свойств. Только с помощью языка человек в состоянии формулировать абстрактные понятия, а именно они являются важнейшим инструментом познания и мышления.
Язык — это знаковая реальность, система знаков, служащая средством человеческого общения. Язык является специфическим средством хранения, передачи информации, а также средством управления человеческим поведением. Язык — необходимое условие и средство социализации индивида, а без социализации, т.е. без совместной жизнедеятельности с другими людьми, без усвоения социальных норм, правил, культуры, без освоения достижений, созданных трудом многих поколений, человек немыслим как человек. Наконец, язык выполняет целый ряд общественных функций. Одна из важнейших — коммуникативная, функция общения.

Выше сказанное можно сформулировать в терминах коммуникации - трансляции. В любой момент существования общество нуждается в синхронном общении как средстве согласования деятельности индивидов и в общении диахронном как средстве передачи информации, “суммы обстоятельств” от поколения к поколению. За первым типом общения закрепилось название коммуникация, за вторым — трансляция. Различие между коммуникацией и трансляцией весьма существенно. Основной режим коммуникации — обратная связь, коррекция программ, известных двум сторонам общения (поэтому обратная связь - отрицательная). Основной режим трансляции — передача программ, известных одной стороне общения и неизвестных другой. Знание в традиционном смысле связано с трансляцией, а не с коммуникацией. Оба типа общения предполагают знак и используют язык как основную, всегда сопутствующую социальности знаковую реальность.
Биологической предпосылкой человеческого языка явились сложные двигательные и звуковые формы сигнализации высших животных и прежде всего антропоидных обезьян. От элементарных нечленораздельных звуковых комплексов первобытные люди переходили ко все более совершенным и сложным звуковым образованиям. Физиологической базой стала вторая сигнальная система, присущая только человеку.
Понять знаковую природу языка можно лишь из недостаточности биологического кодирования. Социальность, проявляющаяся как отношение людей по поводу вещей и отношение людей по поводу людей, не ассимилируется генами. Люди вынуждены использовать внебиологические средства воспроизведения социальности в смене поколений. Знак и есть своеобразная наследственная сущность внебиологического социального кодирования, обеспечивающая трансляцию всего того, что необходимо обществу, но не может быть передано по биокоду.
Благодаря употреблению знаков, мир внешних предметов как бы перемещается в другое измерение. Начиная со стоицизма, как отмечает французский философ М.Фуко, система знаков была троичной, в ней различалось означающее, означаемое и “случай”. С XVII в. диспозиция знаков становится бинарной, поскольку она определяется связью означающего и означаемого. Тогда же остро встает проблема, как знак может быть связан с тем, что означает? Классическая эпоха на этот вопрос пытается ответить анализом представлений, а современная указывает на анализ смысла и значения.
Язык и общество
Язык — явление общественное. В нем задаются и отражаются требования коллективности. Разве может быть значим язык, произвольно сконструированный отдельным человеком? Как продукт творчества единичного индивида язык — это бессмыслица. Он не имеет всеобщности и часто воспринимается как тарабарщина. Можно сказать, что язык никем не придумывается и не изобретается, а стихийно становится вместе с социальностью, человеческим коллективом.
Различия в условиях человеческой жизнедеятельности неизбежно находят отражение в языке. В связи с особыми практическими потребностями и различными природными и социально-экономическими условиями язык приобретает такую характеристику, как избирательность. У народов Крайнего Севера, например, существует спецификация для названий снега и отсутствует таковая для названий цветковых растений, не имеющих в их жизни важного значения. Язык выступает в качестве необходимого связующего звена между практикой и сознанием.
Если попытаться предельно кратко резюмировать изменения, произошедшие в XX в. философской трактовке языка, то сделать это можно с учетом триады, в рамках которой в философии принято рассматривать язык: сознание — язык — общество. Среднее звено этой триады приобрело в философии последнего столетия неизмеримо больший вес и значение, чем оно имело ранее. Язык стал рассматриваться в качестве важнейшей части бытия, раскрывающей или прячущей его тайны.
Отношение языка и реальности
Вряд ли оценка роли и значения языка современной философией может быть охарактеризована как пессимистическая, хотя известная доля пессимизма, несомненно имеет место. Однако более точно современное отношение к языку следует охарактеризовать как реализм, или реалистический оптимизм. Философия XX в. видит в языке не только несомненное благо человека, но и опасность. Дело не только в том, что люди порой обнаруживают неумение пользоваться языком и от этого страдают. Главное состоит в особенностях самого языка — язык по самой своей природе таков, что “расставляет ловушки”, создает опасности. В связи с этим роль языка современной философией представляется в значительной мере по-новому.
Многие философы XX в. пришли к выводу, что власть языка простирается настолько, что в известном смысле язык творит реальность. Власть слова такова, что, используя те или иные слова, мы создаем или исключаем из жизни те или иные предметы. Один из тезисов современной философии языка можно сформулировать так: “Сказать — значит в определенном смысле создать, сотворить”. Однако этот тезис нуждается в правильном истолковании. Совершенно справедливо: сколько ни говори “халва”, во рту слаще не станет. Однако если в словаре человека отсутствует слово “халва”, то не исключено, что ему так и не доведется ее попробовать или вообще узнать о ее существовании.
Таким образом, следует признать, что отношение языка и реальности отличается особой сложностью. Обратим внимание на некоторые из вскрытых современной философией особенностей этого отношения.

* Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит бокренка. Л.Щерба
Очевидно, что ни одно слово в данной фразе не имеет смысла, однако она построена в полном соответствии с правилами грамматики русского языка. Можно указать в ней подлежащее, сказуемое и т.д. Вместе с тем эта фраза является бессмысленной. Говорить о ее истинности или ложности невозможно. Фраза, придуманная академиком Л.Щербой, ярко свидетельствует, что правильность языковых конструкций не является гарантией правильности суждения. Более того, возникает вопрос о существовании объектов, соответствующих словам, запечатленных в языке, поэтому в философии принято говорить о проблеме существования. Как найти критерий отличения тех случаев, в которых речь идет о реальных объектах, от тех, где нечто утверждается о фактически несуществующем, притом что никаких логических или грамматических ошибок не обнаруживается?

Вторую особенность отношения языка и реальности можно усмотреть в следующем. Очевидно, что богатство или, наоборот, бедность языка (т.е. характерный для него набор слов и выражений, конструкций и т.д.) так или иначе влияет на возможности языка. Более богатый язык позволяет выразить больше оттенков мысли, обнаруживает глубину и высокую развитость мышления. Бедный язык свидетельствует об убогости, неразвитости мысли. Однако выясняется, что и случай, когда словарный запас достаточно богат, — отнюдь не достоверное свидетельство богатство, подлинности и глубины мысли.
Порой язык усваивается, но не влияет или почти не влияет на развитие мышления. Сегодня легко встретить людей, говорящих на вполне “интеллигентном” языке, широко использующих в речи множество “умных” слов, за которыми в действительности скрывается лишь убогость мысли или пустота. Человек, конечно, не уподобляется попугаю и не может регулярно и связно произносить слова, значения которых ему не ясны. Он, однако, способен пользоваться языком, который не стал частью его жизненного мира.
Понятие “жизненый мир” было введено немецким философом (основателем феноменологии) Э.Гуссерлем. Оно подразумевает ту сферу бытия, которую субъект считает “своей”, в рамках которой он ощущает себя нестесненным, где все представляется ему объяснимым и близким. За пределами жизненного мира остается многое из того, что известно, но осталось не своим, сохранило элемент чуждости, знание о чем может быть и достаточным, но не ощущается как свое. Поэтому общий объем языка любого субъекта распадается на две части. Одна часть принадлежит жизненному миру, другая остается за его пределами. Первая ощущается как своя, вторая же, владение которой может порой достигать степени виртуозности, не перестает ощущаться как не вполне своя.
* Тот факт, что мир есть мой мир, проявляется в том, что границы языка (единственного языка, который понимаю Я) означают границы моего мира. Л.Витгенштейн
Особенности современного мира таковы, что часть, находящаяся за пределами жизненного мира, неизмеримо возросла. Человек не успевает осваивать потоки разноречивой информации, обрушивающейся на него, делать эту информацию в полной мере своей. При этом он нередко неплохо усваивает язык, на которой информация делается для него доступной. Таким образом, можно сделать вывод, что объем языка всегда несколько больше, шире объема мышления — мышления как процесса, являющегося собственным, непосредственным и живым достоянием субъекта.
* Мышление всегда движется в границах колеи, пролагаемой языком. Х.Гадамер

Третья особенность, вскрытая современной философией в отношения языка и реальности, тесно связана с достижениями лингвистики — науки о языке, прежде всего с возникновением направления, получившего название “структурная лингвистика”. Ее основателем стал Ф. де Соссюр. Предложенный им структурный подход к языку позволил во многом переосмыслить роль языка в составе бытия. Язык предстал как феномен, далеко выходящий за рамки сознания, т.е. того, что осознается. Выяснилось, что язык запечатлевает бессознательные (неосознанные) структуры, скрытые за внешним слоем того, что осознается и выражается непосредственно и прямо. Неосознанные структуры связаны с языком как знаковой системой и лежат не в сфере непосредственных значений языка, а в сфере его организации. Поскольку без языка ни одна из сфер культуры, как и культура в целом, существовать не может, то посредством структурного анализа языка оказывается возможным исследование культур разных эпох, народов и т.д.
Однако открытие бессознательных структур означало признание того, что человек и его сознание подчинены действию независящих от воли людей безличных начал, которым сознание подчинено, поскольку связано с языком и не может функционировать иначе как посредством языка. Язык же всегда определенным образом организован, структурен, задан. Следовательно, сознание оказывается целиком запрограммировано языком той культуры, к которой принадлежит, становится своего рода пленником языка. В этой связи с особой остротой встают вопросы о свободе человека, а также о принципиальной возможности взаимопонимания людей, принадлежащих к культурам с различным строем языка. Структурный метод, открыв перспективу объективного исследования языка, а через него — явлений общественной жизни, вместе с тем неожиданно поставил под сомнение свободу человеческой индивидуальности, с одно стороны, а с другой — грозил подорвать тезис о единстве человеческого рода.

В массовом обществе процесс социализации индивида сопряжен с “диктатурой языка”. Общество “входит в человека” посредством языка массовых коммуникаций. Вместе с освоением такого языка человек невольно становится пленником ходячих мнений, представлений, предрассудков, усваивает готовые варианты оценок тех или иных общественных явлений. Особый трагизм ситуации состоит в том, что массовый язык тотален, т.е. охватывает все сферы, все участки жизнедеятельности человека. Поэтому даже свой протест против различных сторон существующего порядка человек вынужден формулировать на том же массовом языке или на одной из его разновидностей. Тиранию языка невозможно победить.
Важно, тем не менее, подчеркнуть, что осмысление тиранической роли языка в массовом обществе привело современную философию отнюдь не к обоснованию призывов к “восстанию” против языка. Посредством языка человек обретает действительную возможность стать человеком.
Вместе с тем в отношении к языку следует быть настороже, ибо его особое коварство состоит в способности увести нашу мысль в совершенно нежелательном для нас направлении. Это может произойти помимо нашей воли, в силу природы и особенностей избранного варианта языкового общения. Следовательно, у человека остается хотя и не абсолютная, но достаточная для сохранения собственной индивидуальности возможность — возможность не окончательной победы над тиранией языка, а постоянной борьбы с ней.
Аналитическая философия
Язык является необходимым посредником научного познания. И это обуславливает две проблемы. Во-первых, стремление сделать язык нейтральным, отшлифовать его, лишить индивидуальности, чтобы он мог стать точным отражением онтологии. Идеал такой системы закреплен в позитивистской мечте о языке как копии мира. Во-вторых, обнаружить всеобщность независимой от грамматики, так называемой “глубинной логики” языка. Речь идет не о том, чтобы построить некий всеобщий язык, как то предполагалось в классическую эпоху, но о том, чтобы распредметить формы и связи мышления вообще вне какого-либо единичного языка.
Особое внимание к философскому осмыслению языка характерно для течения, получившего название аналитической философии. В рамках аналитической философии были реализованы две возможности подхода к анализу языка. Соответственно аналитическая философия включает в себя две группы философов, реализовавших соответствующие направления поисков. Одна из них сосредоточила свои усилия на логическом анализе языка. Ее представители, такие, как Б.Рассел, Д.Мур, А.Уайтхед, М.Шлик и др., усматривали главную задачу в том, чтобы в конечном итоге реформировать язык, максимально исключив из него логические несообразности и двусмысленности. Конечно, речь шла не о реформировании живого разговорного или литературного языка, не о том, чтобы предписывать всем людям пользоваться не тем языком, к которому они привыкли. Имелось в виду то, что только недвусмысленный, непротиворечивый язык пригоден для постановки и решения научных проблем. Логический анализ языка предполагал, в частности, обнаружение и выявление скрытых в языке противоречивых понятий.
Направление, получившее название лингвистическая философия, усматривало свою задачу не в реформировании языка, а в тщательном анализе фактического употребления языка, с тем, чтобы устранять из него недоразумения, возникающие вследствие неправильного использования. Крупнейшим представителем лингвистической философии стал Л.Витгенштейн.
Рассмотрим каждое из упомянутых направлений подробнее.
Логический атомизм: философия Б.Рассела и раннего Л.Витгенштейна
Логический атомизм можно кратко охарактеризовать как философию математической логики, а если быть более точным, то как философию, изложенную в “Принципах математики”, большой работе по математической логике, написанной А.Уайтхедом и Б.Расселом, которая была опубликована в трех томах в 1910-1913 гг.
После более десяти лет работы в наступившем XX в. они разработали логику нового типа, намного более широкую, чем аристотелева, в которую классическая (аристотелева) логика входила, но лишь в качестве одного из частных случаев. Главное отличие этой логики от логики Аристотеля можно сформулировать так: если логика Аристотеля по существу была логикой классов, то логика Рассела — логикой высказываний. Например, суждение “Все люди смертны” устанавливает, что класс людей включается в класс объектов, которые смертны. В отличие от этого, в логике Рассела рассматриваются отношения между высказываниями (например, “Если идет дождь, то улицы мокрые”). Оба предложения: “идет дождь” и “улицы мокрые” — являются высказываниями, но (кроме этого) они находятся между собой в некотором отношении, которое Рассел назвал импликацией (следованием). Расселу удалось показать, что в терминах этой логики можно выразить также отношения между классами.
“Принципы математики” представили огромный интерес для философии, по крайней мере, по двум причинам: а) в работе доказано, что математика, всегда считавшаяся самостоятельной дисциплиной, в действительности является разделом логики; б) Рассел утверждает также, что базовая структура повседневных или “естественных” языков, таких, как английский или русский, подобна структуре “Принципов математики”. Но хотя естественные языки и похожи в этом отношении на “Принципы математики”, они (языки) непригодны для философского анализа, поскольку более “расплывчаты”. В соответствии с этим в работе выражено убеждение, что математическая логика могла бы дать философии отточенный до совершенства инструмент для выделения значений предложений любого естественного языка. Это, в свою очередь, дает основание надеяться, что, наконец, философские споры можно будет подвергать строгой логической проверке.
* В обыденном языке мы не расположены толковать о солнце, почему и как оно всходит и заходит. И все-таки астрономы находят, что лучше другой язык, и я также утверждаю, что в философии предпочтительнее другой язык. Б.Рассел

Что понимается под “базовой структурой” предложений какого-либо естественного языка? Прежде всего, Рассел проводит различие между тем, что он называет атомарными высказываниями и высказываниями молекулярными. Молекулярные высказывания строятся из атомарных при помощи того, что Рассел называет связками, — слов, таких, как “и”, “или”, “если... то”. Например, “Джон и Мэри собираются в кино” — молекулярное высказывание, состоящее из двух атомарных. Любое молекулярное высказывание можно разложить на набор атомарных высказываний и логических связок.
Рассел показывает, что “Принципы математики” сообщают нам знание о действительном мире. В них утверждается, что мир состоит из “фактов” и что все эти факты имеют атомарную природу, т.е. что каждый факт может быть описан некоторым атомарным высказыванием. В природе не существует молекулярных фактов, поскольку каждое молекулярное высказывание может быть переведено или представлено набором атомарных высказываний и логических связок, таких, как "и", "или", "если... то" и других. Сами связки, конечно, в мире ни к чему не относятся, это — языковые средства, которые позволяют нам комбинировать атомарные высказывания различными способами. То есть их использование, считает Рассел, носит чисто "синтаксический" характер. Также здесь подчеркивается, что в мире не существует никаких "общих" фактов. В мире нет факта, соответствующего общему высказыванию "Все люди смертны", поскольку это высказывание опять-таки сводится к множеству атомарных высказываний типа "Джон смертен", "Джеймс смертен" и т.д. для каждого отдельного человека, который является смертным. Конечными элементами мира являются "факты", а каждый отдельный факт состоит из отдельного предмета и его индивидуальных характеристик.
Предполагается, что в "Принципах математики" представлен набросок совершенного языка; этот язык совершенен, поскольку он отражает структуру действительного мира. Если предложение с обычного естественного языка "перевести" на этот совершенный логический язык, то становится полностью ясным значение этого предложения. Если окажется, что после такого преобразования предложение не обретает субъектно-предикатной формы, это значит, что не существует такого объекта, к которому непосредственно относился бы грамматический субъект (грамматическое подлежащее), поскольку в структуре этого совершенного языка каждый субъект-термин обозначает некоторый действительный объект мира, а каждый предикат-термин — какую-нибудь реальную характеристику этого объекта.

Логический атомизм получил свою наиболее полную форму и тщательную разработку в загадочной работе ученика Рассела Людвига Витгенштейна. Эта книга Витгенштейна, которая называлась "Логико-философский трактат" и была опубликована в 1922 г., посвящена разработке одного из направлений логического атомизма, которое в настоящее время называется теорией отображений. Согласно Витгенштейну, идеальный язык ("Принципов") отображает мир (соответствует миру), как это делает географическая карта. Если нам нужно узнать, находится ли шотландский город А севернее города Б, мы это можем установить при помощи географической карты, поскольку последняя в определенном смысле соответствует местности. Это происходит потому, что отношения между точками на карте идентичны отношениям между точками на местности- Совершенный язык подобен карте. Он соответствует структуре реальности. Для каждого имени собственного этого языка существует соответствующий объект, а для каждого предиката — соответствующее свойство. Таким образом, идеальный язык предоставляет нам описание структуры фактов (событий), поскольку последние состоят из объектов и их свойств.
Логический позитивизм (неопозитивизм): Шлик, Карнап,
А. Дж. Айер
Часто думают, что логический позитивизм начался с замечания Витгенштейна в его "Трактате" по поводу того, что философия — это не теория, а деятельность. Логический позитивизм как философское направление был основан группой мыслителей, живших в Вене в 20-е годы. (Позднее эта группа стала известной под названием "Венского кружка"). Среди ее членов были профессор Венского университета Мориц Шлик, Ганс Ган, Фридрих Вейсман, Герберт Фейгель, Отто Нейрат и Рудольф Карнап.
Они считали, что философия не порождает высказываний, которые истинны или ложны, — она лишь выясняет смысл утверждений, показывая, что некоторые из них являются научными, некоторые — математическими, а некоторые (включая большую часть так называемых "философских" утверждений) — бессмысленными. Если кратко изложить их представления, то они доказывали, что каждое имеющее значение утверждение является либо утверждением формальной логики (в широком смысле "Принципов математики", отчего сюда входят и все утверждения математики), либо утверждением науки (опять-таки, фраза "научное утверждение" понимается в широком смысле, так что сюда входят и единичные предложения типа "Это — белое", и формулировки законов природы). Утверждения любых других типов, строго говоря, бессмысленны. Если они имеют хотя бы какое-либо значение, их можно называть "поэтическими", "эмоциональными", "иллюстрирующими", "мотивационными", но они все непознавательны.
Для того чтобы понять значительность того наступления, которое логические позитивисты осуществили против традиционной философской системы, включая и логический атомизм, необходимо проанализировать их два базовых догмата: первый — различие, которое проводится между тем, что они называют аналитическими и синтетическими высказываниями; второй — их критерий определения когнитивной (познавательной) значимости высказываний, который иногда называется принципом верификации.
Высказывания, для обоснования которых требуется определенного вида опытное исследование, называются "синтетическими", в то время как те, истинность которых устанавливается из их значений, — "аналитическими". Представители логического позитивизма утверждают, что каждое имеющее смысл высказывание должно быть либо аналитическим, либо синтетическим, но не тем и другим одновременно. Рассматривая ситуацию в более широком аспекте, можно сказать, что все аналитические высказывания принадлежит формальной логике, они истинны в силу своей формальной структуры, тогда как все синтетические высказывания похожи на высказывания науки: для доказательства их истинности требуется опытная проверка. Например, “Все мужья женаты” — аналитическое высказывание, “У всех есть головы” — синтетическое (ведь можно представить человека без головы, другое дело на практике это не так).
Логические позитивисты, отмечая разницу, имеющуюся между этими двумя типами высказываний, говорят, что аналитические высказывания тривиальны, тогда как синтетические — информативны. Первые тривиальны в том смысле, что, хотя и создается впечатление, что в них идет речь о предметах мира, в результате анализа оказывается, что утверждений о мире в них нет; по-другому можно сказать, что они истинны исключительно в силу своей логической формы, или по определению (например, по определению муж — это женатый мужчина), или что они являются утверждениями о словах. С другой стороны, синтетические высказывания информативны в смысле того, что их назначение делать некоторые утверждения о мире, и, когда они истинны, эти утверждения соответствуют действительности.

Теперь, пользуясь математическим и логическим аппаратом, развитым Расселом и Витгенштейном, легко установить, является ли некое высказывание аналитическим или же нет. Но как определить, в каких случаях синтетическое высказывание или высказывание, претендующее на то, чтобы быть утверждением о мире, имеет смысл?
Согласно Айеру, предложение для данного индивида будет фактически (т.е. не аналитически) значимым, если, и только если ему известно, как верифицировать высказывание, которое он намеревается выразить, то есть, если он знает, какие наблюдения могли бы обеспечить ему достаточные основания, чтобы принять данное высказывание как истинное или отвергнуть как ложь. Это и есть одна из формулировок принципа верификации.
Важную роль в приведенной формулировке играет слово "наблюдение". Смысл принципа в том, что должна иметься возможность описать, какого вида наблюдения должны быть осуществлены, чтобы убедиться в истинности или ложности высказывания. Если возможно описать некоторое наблюдение, которое было бы существенным для определения истинности или ложности высказывания, то высказывание будет значимым, если же нет, то лишенным смысла.
Рассматривая критерий верификации, необходимо отметить следующее. Надо различать высказывания, которые верифицированы, и те, которые верифицируемы, иными словами, нужно делать различие между практической верификацией и верификацией, возможной в принципе.

Что думают логические позитивисты о назначении философии? Традиционная философия пытается сказать нам нечто о мире, но поскольку большинство ее утверждений эмпирически неверифицируемы, то они представляют собой либо тривиальные аналитические высказывания, либо лишены смысла.
Значит ли это тогда, что у философии нет вообще разумного назначения? Позитивисты считают, что у нее такое назначение есть — это то, что мы называли анализом. Но это не то, что подразумевал под анализом Рассел, это не перевод утверждений обычного языка в форму, которая делает ясной их логическую структуру. Скорее, назначением такого анализа является постановка конкретной проблемы: показ, какие вопросы могут быть решены логико-математическими методами, а для ответа на какие требуется проведение определенных эмпирических исследований. Философия не предназначена для того, чтобы отвечать на такие вопросы, ее цель — прояснять их значение, чтобы можно было понять, какого вида вопросами они являются и как следует подходить к их решению.
Философия обыденного языка: Д.Мур и поздний Витгенштейн
Другое важное современное направление аналитической философии иногда именуется философской "школой обыденного языка". Главное, что объединяет философов, следующих в этом направлении, это отрицание того, что философские проблемы можно понять и решить, пользуясь методикой, выведенной из формальной логики. Итак, придерживаясь этого "отрицательного'' представления, они, несмотря на широкий спектр своих "позитивных" подходов, склоняются к общему мнению, что необходимо начинать с анализа обыденного языка, а уж затем смотреть, к чему это приведет в области философии. Одним из основателей этого направления был Дж. Э. Мур (1873-1958). В своих воззрениях на мир Мур защищал точку зрения здравого смысла, утверждая, что обыкновенные люди правы, когда говорят, что знают, причем знают совершенно определенно, что столы, стулья и т.д. существуют. Заявляя это, отмечал Мур, они правы потому, что используют слово "знать" в его общепринятом, повседневном смысле. Поэтому те философы — скептики или идеалисты, — отрицающие нашу способность познавать внешний мир, либо в своем утверждении ошибаются, либо пользуются словом "знать" в некотором специальном, техническом смысле, который не соответствует утверждениям тех, кто, говоря на обыкновенном языке, заявляет, что знает, что столы, люди и планеты существуют.

В 1930-х годах Л.Витгенштейн осознал, что поиски совершенного языка, который бы адекватно отражал мир, не могут увенчаться успехом. Его новый подход изложен в работе "Философские исследования", которая была опубликована в 1952 году, через год после смерти Витгенштейна.
* Ранний Витгенштейн, которого я близко знал, был необычайно и страстно предан философской мысли, глубоко понимал ее сложные проблемы, и я видел в нем философского гения. Новый Витгенштейн, как кажется, устал серьезно мыслить и потому изобрел доктрину, оправдывающую необязательность этого занятия. Даже на мгновение не могу поверить, что теория с подобными меланхолическими последствиями может быть верной. Б.Рассел
Согласно новому представлению, сущность языка не настолько проста: он (язык) — это невообразимо сложная деятельность, изучаемая множеством способов и используемая настолько многообразно, что не поддается описанию. Существует стремление постичь эту суть, то есть проникнуть в "действительное" значение языка, скрытое за покрывалом повседневного опыта; это стремление связано с деятельнос