Джордано Бруно

Джордано Бруно (Giordano Bruno, 1548-1600) - автор значительного числа произведений, философских и космологических [1]. Два его произведения - "Изгнание торжествующего зверя" (1584 [2]) и "О героическом энтузиазме" (1985 [3]) посвящены непосредственно религиозно-мистическим, этическим и эстетическим проблемам. Однако как его космология, представляющая вселенную как содружество миров, живых, разумных и наделенных достоинством представлять "высшее единство", в определенной степени этична, - так и этика онтологична: обретение человеком высшего блага есть процесс его соединения с божественным началом мира, с первоистиной, процесс его вхождения в порядок природы.

1 Очерк философского мировоззрения Бруно см.: Горфункель А.Х. Философия эпохи Возрождения [гл. XI. Натуралистический пантеизм Джордано Бруно]. М., 1980. С. 264-300; Визгин В.П. Бруно // Новая философская энциклопедия. М., 2000. Т. 1. С. 313-315. О жизни Дж. Бруно и в особенности суде над ним см.: Дж. Бруно и инквизиция // Вопросы истории религии и атеизма. М., 1950. С. 325-388.

2 Современное русское издание: Бруно Дж. Изгнание торжествующего зверя. Самара, 1997 (по изданию: СПб., 1914).

3 Современное издание: Бруно Дж. О героическом энтузиазме. Киев, 1996 (с предисловием: Сикирич Е. Джордано Бруно: "О героическом энтузиазме", или о борьбе против бездарности). Здесь ссылки даются по предыдущему изданию: Бруно Дж. О героическом энтузиазме / Пер. с итал. Я. Емельянова (прозаический текст), Ю. Верховского и А. Эфроса (стихотворения). М., 1953.

Общая характеристика этических взглядов Бруно. Главная цель Бруно в трактате "О героическом энтузиазме", как он сам говорит, состояла в том, чтобы показать, что есть "божественное созерцание", или, что то же, в чем состоит "героическая любовь". Эта любовь героическая, поскольку ею человек возвышается над миром и устремляется к божественной истине. Таким образом рассуждение о высшем благе органично претворяется в гносеологию; а в той мере, в какой выясняются внутренние условия и строение познавательных способностей, - в антропологию. Но гносеология и антропология Ноланца - эзотеричны: он говорит о познании трансцендентного и о человеке, вырывающемся из массы людей, устремленном прочь от бренного мира, преображающемся по законам космоса - божественного мира, т.е. обоживающемся.

Героическая любовь представляет собой энтузиазм. У Бруно термин "героический" использовался в изначальном смысле слова "герой": герой греческих мифов - это человек-полубог; он обладает сверхчеловеческими способностями, и боги благоволят ему; он приближен к богам и после смерти может занять место среди них. Так и бруновский энтузиаст героичен, поскольку находится уже на пути к абсолютной истине, высшему благу и первой красоте, своим сознательным усилием приближая себя к Богу. В оригинале трактат Бруно буквально означает "О героическом неистовстве (восторге)". Просто влюбленный и увлеченный телесной красотой тоже может быть восторженным и находится в неистовстве; и Бруно указывает на такое состояние чувственно влюбленного. Однако у увлеченного божественным познанием неистовство иного рода. Энтузиазм - это и есть героическое неистовство, героический восторг, божественное вдохновение. Неистовость и восторженность одинаково присущи чувственно влюбленному и боговдохновенному (боголюбящему). Энтузиазм же присущ лишь последнему.

Этот трактат Бруно - о преодолении человеком себя, о духовном возвышении и перерождении. В какой мере рассуждение об "умирании" человека для этого мира ради возрождения для мира другого можно считать этикой? - Во-первых, в той, в какой всякая последовательно развитая этика содержит в себе концепцию совершенствования. Этика же Бруно - целиком перфекционистская [1] этика, т.е. этика совершенства. Неперфекционистские элементы в ней есть, но они разрозненны и непринципиальны. Во-вторых, учение Бруно императивно насыщенно. Через весь трактат проходит радикальное и оценочно определенное разделение любви чувственной и любви духовно-возвышенной. В нем не только описывается героическая любовь и рисуется героический "любовник" - энтузиаст; героический энтузиаст представлен здесь в качестве личностного идеала, образца для подражания. Мало, кому дано достичь этого идеала. Лишь единицы способны пройти этот путь любви как божественного познания, но "достаточно, чтобы стремились все;

1 От лат. perfectio - завершение.

достаточно, чтобы всякий делал это в меру своих возможностей..." [1]. Так что перед нами не только философия морали, представленная как философия жизни, - но жизненное учение. Если же соотнести это учение с жизнью Бруно, то определенно можно сказать, что в этом трактате дано жизнеучение, осуществленное Бруно в своей жизни.

Два вида любви. В целом трактат, как было сказано, посвящен путям духовного восхождения личности, рождению нового человека. Это рождение происходит в любви и благодаря любви - божественно-энтузиастической, героической любви. Этот трактат (впрочем, Бруно называет свое произведение поэмой) о любви как пути божественного познания, жизненной энергии и творческом порыве. Но вместе с тем он и о любви как таковой - о любви чувственной, пусть она и интересует Бруно лишь негативно, как то, чему противостоит и от чего разнится любовь возвышенная.

Что такое любовь вообще? Любовь - огонь: "Любимое превращается любовью в любящее так же, как огонь, наиболее действенный из всех элементов, способен превратить все остальные простые и составные элементы в себя самого" [2]. Это - не гераклитовский огонь. Но сам образ огня и мотив огня проходит через весь трактат Бруно.

Говоря о любви, Бруно обращает внимание на психологические особенности любви. Стрелы любви вмиг пронзают сердце человека. В любви человек становится как бы не от мира сего. Любящий всегда стремится к обладанию объектом любви; любовь будоражит человека, активизирует его, делает его целеустремленным. Любовь властвует над человеком, хотя, конечно, ее власть отличается от власти князей и тиранов: власти любви человек отдается, - насильственной власти тиранов подчиняется. Любовь, несомненно, приятна, и она кажется наградой. Что бы ни было, любящий не желает отказываться от своей любви. Любовь воспринимается как ценность сама по себе; она и есть "героический властитель и вождь самой себе" [3]. Любовь как идеал противопоставляется мирской жизни [4].

1 Бруно Дж. О героическом энтузиазме [I, III]. С. 62.

2 Там же. [I, I] С. 34.

3 Там же. С. 35.

4 Там же. С. 37.

В этом смысле любовь являет человеку рай [5]. Любовь проясняет и раскрывает интеллект; с любовью приходит к человеку "понимание,

усвоение, осуществление самых возвышенных дел" [5]. - Но любовь может и ослеплять. Те, кто движим в любви низменными расположениями, не обретают, но теряют разум в любви. Поэтому любовь и возвышает, и подавляет. Иными словами, любовь двойственна.

5 Бруно говорит о рае, как философ. Рай для него - метафора; как объясняет сам Бруно, "рай обычно обозначает цель, в которой то, что абсолютно в истине и существе, различается от того, что есть подобие, тень и соучастие" (Там же. С. 34-35).

Бруно не только воспринимает платоновскую идею о двойственности любви [2], но и раскрывает ее в платоновском духе: направленность любви обусловлена характером мотива и побуждения любви. Как нет блага без зла, истины без лжи, "так нет и любви без боязни, без чрезмерного рвения, ревности, обиды и других страстей, происходящих от одной противоположности, которая ее мучает, если другая противоположность дарит ей вознаграждение" [3]. Бруно усиливает мотив двойственности любви указанием на то, что супругом Венеры является Вулкан, "отвратительный и грязный". Кузница Вулкана с ее мехами, углем, наковальней, молотами, клещами и прочими инструментами символизирует, по Бруно, любовь низменную. Но, по мифу, именно в кузнице Вулкана куются молнии Юпитера. В низменной любви есть что-то возвышенное. А в любви возвышенной есть что-то, что тянет к земле, поскольку всякая любовь обуреваема страстями (порывами надежд, боязнью, сомнениями, рвениями, угрызениями совести, упорством, раскаяниями). Этой диалектикой взаимопроникающих характеристик чувственной и героической любви опосредуется, но не исчерпывается описание двух, принципиально различных, типов любви.

Имея в виду чувственную любовь, Бруно обращает внимание на важное этически значимое различие - между любовью и доброжелательностью. Любовь чувственная не знает благорасположения и заботы. Вот и получается, что одно дело любить человека и другое - желать человеку добра. Добра желают умным, справедливым и заслуживающим его. Любят же красивых и тех, кто отвечает любовью [4]. При торжестве вульгарной любовной страсти для милосердной любви не остается места.

1 Там же. С. 39.

2 См.: Платою Пир // Платон. Соч.: В 4 т. М., 1990. Т. 2. С. 81-134.

3 Бруно Дж. О героическом энтузиазме (I, V]. С. 105-106.

4 Там же. [I, III]. С. 58.

Как существует два вида любви, так можно выделить, по Бруно, и два вида восторженных, или неистовствующих. Одни - "дики" слепы и неразумны, другие - "божественны", т.е. энтузиасты в собственном смысле слова. Далее, энтузиасты также могут быть двух видов: а) одни обуреваемы божественным духом, но проявляют свою божественность неосознанно, не понимая причины этого; божественное сознание вошло в них, но они не осознали его в себе; б) другие, приняв в себя божественный дух, сохранили разум и сознание [1]. Именно последние и способны пройти так далеко, как только можно, по пути духовного восхождения.

Стезя совершенствования. Бруно - неоплатоник. И он воспринял многое в платоновской трактовке Эрота. Это касается и иерархии красоты (и бытия), по ступеням которой восходит взыскующий ум героического энтузиаста. Героическая любовь выражает устремленность к высшему благу, к полноте и совершенству. Она создает условия для преображения человека. Любовь преображает человека в Бога [2]. Героический энтузиаст преодолевает себя как материально-природное существо и утверждает себя в чистой - богоподобной - духовности [3].

1 См.: там же [I, III]. С. 52-53.

2 Там же [I, III]. С. 63-64.

3 Там же [I, IV]. С. 70.

Одновременно Бруно переосмысливает и развивает платоновскую идею постижения красоты. Божественное познание диалектично: человек не просто возвышается по иерархии красоты от низшего к высшему; - но, приблизившись к высшему и обогатившись высшим, он оказывается способным обратиться и к низшему с тем, чтобы по-новому увидеть красоту тела. При взгляде на мир с точки зрения вечности могут меняться смысл и критерии оценки воспринимаемого: то, что при обычном взгляде видится злом, может предстать в виде добра; то, что обращенный к земным заботам человек воспринимает как страдание и оковы, в свете абсолютного блага может почитаться добром или тем, что ведет к нему.

От человека, охваченного героическим энтузиазмом, требуется внутренняя дисциплина. Бруно отвергал христианский аскетизм как практику подавления страстей и плоти. Но требование дисциплины как подчинения духа задаче движения к свету, предполагало определенную аскезу. Бруноистская аскеза отнюдь не сводится к "умеренности ничтожества"; но "чрезмерные противоположности", которые переполняют душу энтузиаста, "кипящие желания", как и "застывшие надежды", могут оказаться серьезной помехой в постижении божественной истины. Душа энтузиаста раздвоена; она - в борьбе сама с собой. Он сам "больше не принадлежит себе"; он "любит других и ненавидит себя". Его мучает разноголосица; его душа мечется между крайностями. При всей своей критичности в отношении философии Аристотеля, Бруно разделяет аристотелевский критерий добродетели как середины между крайностями. Энтузиасту необходима сила для удержания себя от крайностей порока и сохранения себя для добродетели.

Здесь встает вопрос: что является залогом добродетели? Можно сказать, что Бруно фактически отказывается от христианской идеи божественной благодати. Человек устремляется по пути высшего познания, очарованный самой истиной - божественной истиной. Но может ли человек полностью полагаться на свои силы? Ответ на этот вопрос зависит от того, как понимать Амура - как ангела, т.е. посланника Бога, или как внутренне инициативную и целестремительную энергию самого человека. Если как ангела, то мы имеем ту же идею благодати, только преобразованную. Если как внутреннее другое Я человека, то, значит, в антропологии Бруно можно различить ранний вариант концепции автономии личности. Амур - двойник, другое Я героического энтузиаста, и он его проводник. Энтузиаст привязан к своему двойнику. Амур ведет энтузиаста по пути божественного познания; посредством себя он представляет энтузиасту две формы божественной красоты. Одна "лучом истины" проникает в ум энтузиаста, а другая "лучом блага" согревает его страсть; свет истины входит в энтузиаста через "дверь силы интеллектуальной", свет доброты - через "дверь силы стремления сердца" [1].

Благодаря божественному познанию энтузиаст возвышается и из "человека низменного и обыкновенного" становится "редким и героическим". Так он переходит границу мира чувственного и "начинает жить интеллектуально; он живет жизнью богов, питаясь амброзией и опьяняясь нектаром" [2].

Таким образом, как показывает в своей моральной философии Бруно, нравственная жизнь человека представляет собой постоянное усилие по духовному самовозвышению, и ответственность за инициативу этого усилия лежит на самом человеке.

1 Бруно Дж. О героическом энтузиазме. С. 143.

2 Там же [I, IV]. С. 68. Эти идеи Бруно нашли продолжение в философии Шефтс-бери - в его рассуждении об энтузиазме, а в большей степени - в учении о солилоквии (См.: Шефтсбери. Эстетические опыты / Сост., пер., коммент. Ал.В. Михайлова. М., 1975). Об этике Шефтсбери см. настоящее издание, раздел шестой, гл. III.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://books.atheism.ru