Региональная экономическая политика Японии на рубеже веков
90-е годы явились своего рода переломными и, возможно, станут судьбоносными для японской экономики и японского общества в целом. И дело здесь, пожалуй, не только и даже не столько в небывало затянувшейся экономической рецессии. Она, быть может, является лишь внешним, хотя и тяжелым и неприятным симптомом глубоких внутренних проблем и противоречий, масштаб которых иногда сравнивают с периодами двух модернизаций — после реставрации Мэйдзи и второй мировой войны.
Среди насущных экономических проблем, которые «по ходу дела» (т.е. в обстановке рецессии) приходится решать японскому бизнесу и правительству, — и либерализация экономической жизни, особенно в отраслях традиционно жесткого государственного регулирования, и перестройка системы государственного управления, и переход от «рудиментарной» патерналистской системы трудовых отношений к конкурентному рынку труда.
Думается, что на пороге серьезных перемен по логике своей собственной эволюции, а также ввиду изменения внешних обстоятельств стоит и государственная региональная экономическая политика (РЭП). Особенность РЭП заключается в ее интегральном характере. Она захватывает самые широкие пласты социально-экономической активности японского общества — экономику, политику, систему местного самоуправления (включая ее экономические, финансовые, социально-политические аспекты), все уровни экономической и политической компетенции. Объектами и одновременно субъектами регулирования этой политики являются регионы, которые представляют собой не просто часть территории страны, а сообщество людей со своими стремлениями, интересами, предпочтениями. Иначе говоря, региональная политика самым тесным и непосредственным образом связана с повседневной жизнью большинства граждан страны.
Исторический опыт Японии последних полутора столетий убедительно показывает, что на каждом этапе развития страны, и особенно в его «критических», переломных точках, таких, как послемэйдзийская и послевоенная реформации, проблема экономических прав и полномочий органов местного самоуправления, соотношения экономических функций центра и периферии занимала весьма заметное место1 .
Повышение статуса, в том числе в экономической сфере, местного управления, расширение его прав на каждом историческом этапе служило своего рода индикатором степени реальной демократизации жизни страны. Видимо, нечто подобное мы наблюдали и в 90-е годы. Основные тенденции социально-экономического развития самой Японии, других развитых стран, мирового сообщества в целом неумолимо приводят к необходимости пересмотра основ РЭП и в более широком смысле — роли местных сообществ и их места в хозяйственной структуре.
Региональная политика, проводившаяся японским правительством в послевоенный период, покоилась на системе экономических и политических отношений «центр — периферия»2 , а также на принципах и механизмах государственного общеэкономического регулирования. В 90-е годы обе эти базисные основы подвергались серьезным деформациям.
90-е годы: к «Соединенным Штатам Японии»?
Важнейшей тенденцией 90-х годов в сфере местного самоуправления, и в частности в области экономических взаимоотношений между центром и регионами, стало усиление региональной составляющей в системе этих взаимоотношений.
В наши дни в большинстве промышленно развитых стран заметны признаки набирающего силу процесса демократизации экономики. Это и демонополизация, и разрушение и размывание замкнутых хозяйственных структур, и определенная децентрализация внутрифирменного управления, и либерализация правил «экономического поведения» для участников рынка, устанавливаемых правительствами. Однако вот что интересно. Если почти во всех сферах названные тенденции пробивают себе дорогу в борьбе с не менее мощными контртенденциями3 , то в сфере экономических отношений центра и периферии, независимо от политико-административного устройства отдельных стран, особенностей организации в них системы местного самоуправления, тенденции эти практически не встречают серьезных препятствий. Мы наблюдаем совершенно явную «регионализацию» в форме повышения степени самостоятельности и самодостаточности «локальных» экономик, усиления роли местного самоуправления в выработке общенациональных и локальных экономических стратегий4 .
Как свидетельствует мировой опыт, «регионализация» экономики неотделима от процесса общей эволюции иерархической вертикали власти «центр — регионы». Характеризуя социально-политическую суть проблемы, известный американский исследователь, президент Общества Азии Р.Скалапино говорит: «Поступательное движение дает два явно противоположных эффекта. С одной стороны, оно содействует большему обобщению, объединению, усиливающемуся единообразию образования, образа жизни, интересов. В этом смысле такое развитие служит необходимым фундаментом для современного государства. Вместе с тем развитие также влечет диверсификацию, разнородность, а в развитом обществе проблемы, во все большей мере волнующие его граждан, носят локальный характер — это, к примеру, образование, преступность, жилища. Из этого следует, что люди неизбежно должны иметь больше власти по месту своего обитания и брать на себя больше ответственности в решении вопросов, с которыми они встречаются повседневно. Таким образом, в последующем десятилетии распределение власти между местами и центром будет постоянно регулироваться независимо от существующей политической системы»5 .
Система местного самоуправления в ее современном виде сложилась в Японии после второй мировой войны в ходе демократизации экономики и общественного устройства под руководством оккупационных властей. Конституция страны 1947 г. провозгласила «принцип местной автономии» (ст. 92)6 , который был конкретизирован в целом ряде законов, принятых главным образом в конце 40-х и в 50-е годы7 . В экономической сфере предусматривалось право местных органов власти «распоряжаться собственностью, вести дела, осуществлять административное управление и издавать собственные постановления в пределах, установленных законом» (ст. 94)8 .
Важной особенностью послевоенной системы местного самоуправления, по мнению российского исследователя А. Сенаторова, стал быстрый переход от тоталитарной политической системы к демократической, когда местное самоуправление создавалось государственными органами по единому «спущенному сверху» рецепту. При этом за государством сохранялось право контролировать, а зачастую и прямо вмешиваться в дела местного значения9 , что и создало политико-правовые предпосылки для формирования «высокоцентрализованной» модели экономических отношений между центром и периферией. Это проявлялось и в порядке разделения экономических полномочий между правительствами и местными властями.
На местный уровень власти в Японии был делегирован обширный круг экономических функций и прав, который постепенно расширялся. Это — регламентация землепользования10 , поддержка местного предпринимательства, регулирование трудовых отношений и занятости, сельскохозяйственная политика, строительство и эксплуатация разнообразных объектов производственной и социальной инфраструктуры (по японской терминологии — «общественного капитала»), где действуют муниципальные предприятия11 . В ведении местного самоуправления находится чрезвычайно важная социальная сфера: страховая медицина, социальное обеспечение, культура, спорт. Конечно, местные власти крайне заинтересованы в развитии предпринимательства в своем регионе, и поэтому политика его поддержки занимает заметное место в их деятельности. Органы местного самоуправления (ОМС) играют все более заметную роль в реализации общенациональной региональной экономической политики, в том числе в рамках программ по оживлению регионов, переводу производства из центральных в отдаленные районы и др.
Вместе с тем для правильной оценки общего характера взаимоотношений центрального правительства и регионов важно иметь в виду следующее.
Во-первых, многие функции (например, образование, обеспечение общественной безопасности) выполняются ОМС по поручению центрального правительства. Они в данном случае выступают проводниками политики центральных министерств и ведомств и отчитываются перед ними. Министерства фактически обладают правом административного руководства и направляют местным властям приказы и распоряжения12 . Руководство также осуществляется через «персональные связи» путем назначения местных государственных служащих и временного командирования на места служащих центрального аппарата, а также через систему амакудари13 .
Во-вторых, подавляющее большинство ОМС не обладает полной финансовой автономией и зависит от финансовых «вливаний» из центра.
В то же время экономические отношения центра и периферии не являются «улицей с односторонним движением».
Пожалуй, прав в своих оценках профессор Принстонского университета Р.Дж. Самуэльс, который утверждает, что система вертикальных взаимоотношений между центральной и местными властями в Японии отнюдь не так проста и однозначна, как это часто представляется в западных исследованиях14 . В Японии, по его мнению, сосуществуют разнонаправленные формальные и неформальные, горизонтальные и вертикальные связи (например, национальные ассоциации глав местной власти, сами по себе созданные для укрепления горизонтальных связей и одновременно являющиеся проводниками правительственной политики). Местное управление имеет горизонтальный компонент, который не может быть должным образом оценен, если акцентировать внимание на Японии как вертикально организованном обществе. Большая часть горизонтальных связей осуществляется как ответ на экономические потребности, например объединение усилий при реализации каких-либо региональных проектов, управление общественными землями, распространение местных инициатив. Необходимость межрегиональных связей косвенно подтверждается планами создания специальных районов различными министерствами и ведомствами15 . Подобная тенденция нашла отражение и в законодательстве. Среди изменений, внесенных в закон «О местной автономии» в 1994 г., — юридическое признание коики рэнго («ассоциаций обширных районов») со специальной системой управления, создаваемых для решения специфических задач силами нескольких префектур и (или) городов16 .
Еще одна важная черта, на которую обращает внимание Самуэльс, — наличие барьеров между самими центральными ведомствами, которые направляют приказы на места. По его мнению, центр не един, есть много бюрократических центров, и эту систему можно назвать «секциональным централизмом». Ученый полагает, что пороки «вертикального администрирования» часто являются, по сути, пороками «замкнутости», узких, ведомственных подходов. От себя заметим, что эта черта присуща и деловым связям в Японии (система кэйрэцу), но не носит абсолютного характера. Так, противовесами в сфере государственного управления становятся различные межведомственные образования, формирующиеся по проблемному признаку17 .
По-моему, общая оценка экономической эффективности сложившейся системы местного самоуправления должна определяться условиями и задачами того или иного периода экономического развития страны. Иными словами, ее высокоцентрализованный и «вертикальный» характер на разных исторических этапах оборачивался и силой, и слабостью. С одной стороны, эта система, как представляется, построена на противовесах и довольно гибко сочетает права и обязанности обеих участвующих сторон — центрального правительства и ОМС. Это позволяло в течение всего послевоенного периода обеспечивать условия для развития регионов и выполнения ОМС возложенных на них обязанностей, а также строить адекватную регионально-экономическую политику. С другой стороны, по мере того как сами регионы набирали «экономический вес», эта система стала тормозить дальнейшее развитие и регионов, и всего народнохозяйственного комплекса. По-видимому, сейчас мы наблюдаем как раз тот этап, когда система местного самоуправления и региональная политика, фундаментом которой она верой и правдой служила все послевоенные десятилетия, перерастают имеющиеся правовые, организационные и традиционные рамки. Осознание этого факта правительством нашло отражение в проведении в 80-е годы «местной административной реформы»18 . В 90-е годы, помимо внесения изменений в закон «О местной автономии», был принят (в 1995 г.) закон «О децентрализации», юридически закрепивший требование модернизации всей системы местного самоуправления19 . Все это пока, однако, не затронуло основ вертикальной системы управления. Поэтому в 90-е годы дискуссии о децентрализации продолжались.
Что касается экономической сферы, то главы местных администраций в большинстве своем выступают за бo/льшую самостоятельность в принятии оперативных и стратегических решений. Интересно в этой связи высказывание бывшего премьер-министра Японии (1993—1994) М. Хосокавы, который сам был губернатором и в бытность премьер-министром выступал горячим поборником всестороннего развития местного самоуправления20 . Он утверждает, что «бо/льшая часть работы органов местного самоуправления — это чисто канцелярская работа, связанная с переадресовкой поручений. В префектуральных органах на ее долю приходится 80%, а в городских, поселковых и сельских — 40%». Ему вторит чиновник местного управления, заведующий сектором планирования поселкового управления Когота (префектура Мияги) М. Охара, который полагает, что работа служащих префектуральных органов власти по своей сути состоит в рассылке по нижестоящим городским, поселковым и сельским управлениям распоряжений центральных министерств и ведомств и последующем контроле над их точным исполнением21 . Губернатор префектуры Миэ М. Китагава в этой связи обращает внимание на неэффективность работы местного самоуправления. Центральное правительство, по его мнению, издает приказы в 80% дел, касающихся местного самоуправления. Поэтому местные чиновники не работают с той «страстью и мужеством», которые были бы им свойственны, если бы на них возложили реальную ответственность. Они обращают внимание лишь на приказы из центра, часто игнорируя реальные интересы местного населения и забывая, что «верховная власть принадлежит людям»22 .
Представители ОМС выступают за бо/льшую самостоятельность в распоряжении земельным и лесным фондом, общественными зданиями23 .
Так, стремление получить бо/льшую самостоятельность в вопросах землепользования представители ОМС, как правило, мотивируют тем, что ведомственные интересы часто вступают в противоречие с местными. Например, префектура хотела бы выделить земли под жилищное или промышленное строительство, чтобы привлечь компании, а Министерство сельского, лесного и рыбного хозяйства стремится сохранить сельхозугодия. В этом же заинтересованы и чиновники сельхозотделов префектуральных управлений24 .
Но, пожалуй, самая важная в этом ряду — проблема финансовой автономии. Организация бюджетной системы становится важнейшим индикатором степени реальной автономии местной власти. Финансовое положение местного самоуправления и его финансовые взаимоотношения с центральной властью определены в законах о местной автономии. Масштабы и формы перераспределения финансовых ресурсов представляют собой важное направление и одновременно инструмент региональной экономической политики.
Бюджетная система Японии построена таким образом, что местные власти собирают чуть больше одной трети от общих налоговых поступлений в стране25 . Понятно, что ограниченность собственной финансовой базы ОМС вступает в противоречие с большим объемом возложенных на них функций. В связи с этим проводится балансировка доходов и расходов центрального и местных бюджетов, которая осуществляется в ходе бюджетного процесса, когда местные власти получают существенные трансферты из центра по каналам перераспределения налогов, государственных субсидий и дотаций. В результате конечные налоговые поступления в местные бюджеты увеличиваются более чем до 1/2 общих налоговых поступлений в стране26 .
Собственно, смысл общего регулирования землепользования в Японии сводится к достижению баланса между землями различных категорий (сельскохозяйственными, для строительства жилья, для использования в коммерческих целях и др.) Местные власти обладают правом принудительного отчуждения (выкупа) земли у частных собственников по решению местного комитета по отчуждению. Но эта мера применяется крайне редко и для узкого круга общественных объектов — дорог, каналов, парков, при перепланировке городских кварталов.
В целом же органы местного самоуправления стремятся к тому, чтобы процесс приобретения земли проходил как можно более гладко, и заранее принимают меры, позволяющие избежать конфликтов. Например, при строительстве территориальных комплексов иногда заранее планируется перевод части общественных земель из одной категории в другую с тем, чтобы они могли быть использованы для размещения инфраструктурных и иных объектов, предусмотренных в проекте. В некоторых случаях ОМС предварительно покупают землю в районах предполагаемого строительства. Если собственник участка намерен продать его, то местные власти или производители работ в рамках программы, реализуемой в данном районе, имеют преимущественное право на его приобретение. В фондах программ специально предусматриваются денежные суммы для предварительной покупки земли в соответствии с «надлежащей» ценой. Тем собственникам, которые продают землю государству, местным властям, общественным компаниям, предоставляются льготы по подоходному налогу и другим видам местных и государственных налогов. Например, единая налоговая ставка на доходы от прироста капитала снижается с 20 до 15%. Следует подчеркнуть, что эффективность налоговых льгот повысилась после ужесточения системы земельного налогообложения. Перевод земель из одной категории в другую требует специального разрешения. Особенно строго охраняются сельскохозяйственные земли. Получить разрешение на их использование, например для жилищного строительства, теоретически возможно, но практически крайне трудно. Для этого нужно согласие не только сельскохозяйственного отдела ОМС, но и Министерства сельского, лесного и рыбного хозяйства.
При распределении трансфертов правительство исходит из того, что гражданин, проживающий в любой префектуре или городе, является одновременно гражданином Японии и уже поэтому он должен получить определенный набор общественных услуг независимо от того, каково финансовое положение местного органа власти. Речь, конечно, не идет об «уравниловке» в какой бы то ни было форме27 . Трансферты распределяются между префектурами и муниципалитетами в неравных пропорциях. В среднем они составляют около 40% доходной части бюджетов префектур и 30% — муниципалитетов, но за этими средними показателями стоит значительный разброс по отдельным регионам. Перераспределение налогов осуществляется по принципу полного или частичного сбалансирования разницы между основными финансовыми потребностями и основными финансовыми поступлениями.
Отчисления из центрального бюджета получают не все, а нуждающиеся префектуры и муниципалитеты (последние не непосредственно от правительства, а через префектуры)28 .Большинство ОМС в Японии в той или иной форме получают трансферты от центрального правительства. Из 47 префектур лишь четыре — Токио, Канагава, Аити и Миэ — до последнего времени считались состоятельными и не пользовались ими (в 90-е годы их ряды сократились до одной — Токио). А из 3437 городов, поселков и деревень Японии бездотационных насчитывалось 164, или 4,8% от общего числа29 .
Помимо безвозвратных выплат, правительство Японии использует и систему льготного целевого кредитования ОМС через программу займов и инвестиций (ПЗИ)30 . Кредиты, поступающие через ПЗИ, предназначены для финансирования проектов с ожидаемой прибылью. ОМС направляют их на организацию «общественных работ», реализацию общегосударственных программ регионального развития, предварительную покупку земельных участков для общественных нужд, кредитование местных частных и общественных предприятий.
Другая часть государственных кредитных ресурсов (около 30%) поступает через Корпорацию финансирования местных общественных предприятий (которые являются главными хозяйственными субъектами местных администраций) непосредственно на счета последних.
Местные бюджеты пополняются и за счет займов, размещаемых на частном финансовом рынке путем открытой продажи облигаций ОМС и закрытой подписки на них. Выпуск местных займов контролируется правительством и осуществляется с разрешения Министерства по делам местного самоуправления. Поэтому доля их в местных бюджетах долгое время держалась на одном уровне и выросла лишь в 90-е годы, когда тяжелое финансовое положение заставило ОМС более активно обращаться к этому финансовому источнику.
В целом можно сказать, что вплоть до настоящего времени перечисления центрального правительства ОМС на безвозвратной и возвратной основе смогли не только обеспечить финансовую базу для выполнения последними закрепленных общегосударственных функций, но и дали возможность участвовать в общегосударственной политике совершенствования инфраструктуры и формировать собственные «бюджеты развития», в том числе и для инициирования и поддержки локальных проектов.
Подтверждением могут служить значительные размеры инвестиционных расходов ОМС и их доля в местных бюджетах, которая устойчиво составляет более трети расходной части сводного финансового плана префектур и муниципалитетов и значительно превышает как абсолютные масштабы, так и удельный вес подобных статей центрального бюджета. При этом две трети инвестиционных расходов ОМС приходится на «самостоятельные работы ОМС», бо/льшая часть которых осуществляется в рамках общегосударственных и региональных планов — долгосрочных планов развития данной территории, политики по отношению к депрессивным районам и районам депопуляции, планов возрождения «сельской родины» (фурусато), в ходе перепланировки городов. Кроме того, из местных бюджетов финансируются работы по комплексному обустройству территории и созданию «благоприятной жизненной среды»31 .
Проблема целесообразности и справедливости распределения финансовых ресурсов между территориями часто подается в японской печати и выступлениях политиков как вопрос о взаимоотношениях между «состоятельными» и «дотационными» регионами.
Например, Ю. Харада замечает по этому поводу, что роль национального правительства стала сводиться к тому, чтобы собирать богатства из трех регионов и перераспределять их между всеми остальными. Автор здесь, по-видимому, выражает точку зрения самых развитых префектур, налоговый вклад которых в государственную казну наиболее велик и которые полагают, что несправедливо урезать суммы дотаций состоятельным регионам. Особенно часто выражают недовольство по этому поводу власти Токио, который помимо расходов большого города несет и бремя затрат, связанных со статусом столицы32 .
Вместе с тем в последние десятилетия, и особенно в 90-е годы довольно часто высказывается точка зрения, согласно которой централизованная система перераспределения финансовых ресурсов делает местные власти зависимыми от центра, что порождает серьезные проблемы33 . Важнейшая из них — реальное ограничение самостоятельности местных властей, пределы которой определяют не только нормы закона, но и степень финансовой зависимости или независимости от центра. Поэтому не случайно японскую систему местного самоуправления часто называют «тридцатипроцентным самоуправлением», имея в виду уровень самофинансирования. Справедливости ради следует сказать, что в действительности во многих префектурах и крупных городах этот показатель гораздо выше. Однако суть проблемы от этого не меняется, и право распределения финансовых ресурсов потенциально дает правительству определенные способы воздействия на политику местных властей34 .
На разных уровнях в Японии выдвигались идеи перестройки региональных финансовых систем. Так, согласно программе упоминавшейся Новой партии, предлагалось отменить дотации и другие поступления из государственной казны, а налоги с юридических лиц и подоходный налог распределять между государством и регионами как объединенный. На разных уровнях выдвигались также идеи передачи в ведение местных властей потребительского налога и либерализации выпуска местных займов.
Стремление к усилению независимости местных властей в финансовой сфере характерно для многих губернаторов и мэров крупных городов. Весьма показательно в этом отношении интервью губернатора префектуры Оита М. Хирамацу. Он, к примеру, предложил, чтобы 60% собираемых в стране налогов шли прямо ОМС. Это, по его мнению, позволило бы местным властям более эффективно работать в области образования, здравоохранения, улучшения качества жизни людей.
Хирамацу выдвинул весьма смелую и радикальную идею реконструкции всей системы местного самоуправления по образцу ЕС и в перспективе — создания системы административного устройства типа «Соединенных Штатов Японии». Конечно, заявил Хирамацу, префектура Оита слишком мала, чтобы действовать самостоятельно, но если объединиться с другими префектурами о-ва Кюсю, то это объединение могло бы быть вполне жизнеспособным. Поначалу оно имело бы долги на общую сумму около 2 трлн. иен, но через пять лет вполне могло бы обрести финансовую самостоятельность. Это новое образование, по замыслу губернатора, управлялось бы «правительством» Кюсю, которое мог бы сформировать «конгресс» Кюсю, куда каждая префектура острова выбрала бы делегатов. В случае успеха подобный опыт можно было бы распространить на другие районы Японии35 .
Конечно, подобные предложения выглядят, мягко говоря, утопичными и в обозримом будущем вряд ли будут иметь что-либо общее с практикой реформирования системы местного самоуправления, но в определенной степени они свидетельствуют о настрое местных лидеров.
Затянувшийся экономический спад 90-х годов внес коррективы, и весьма существенные, в позиции заинтересованных сторон по вопросу финансовых взаимоотношений центра и регионов. Понижательные тенденции общеэкономической динамики затронули и местные финансы и уменьшили возможности централизованного финансирования регионов.
Общие размеры местных бюджетов сократились в 1998 фин. г. на 1,6%, в том числе инвестиционные расходы — на 6%. Снизилась и доля последних в общих местных расходах36 . По данным опроса, проведенного газетой «Нихон кэйдзай симбун» и охватившего 46 префектур и 589 муниципалитетов, 65,5% из них в 1998 фин. г. сократили расходы на «общественные работы», не субсидируемые центральным бюджетом, на 10—30% по сравнению с предыдущим финансовым годом. Причина — ухудшение финансового положения, затронувшее даже «сильные» префектуры — Тибу, Осаку, Канагаву, которые сокращают ассигнования на «общественные работы» уже 2—4 года подряд.
В жестких финансовых условиях 90-х годов местные власти, вероятно, задумываются, стоит ли столь решительно отказываться от устоявшейся системы финансовых трансфертов из центра, и их позиция по отношению к идее всесторонней, в том числе финансовой децентрализации становится более осторожной.
Так или иначе, в настоящее время и в обозримой перспективе очень многие регионы страны будут нуждаться как в регулярных ежегодных трансфертах, так и в специальном механизме финансирования в соответствии с программами регионального развития, который также стимулирует депрессивные районы, но более гибко, дифференцированно.
К тому же антикризисные мероприятия правительства предполагают дополнительные расходы на «общественные работы», которые всегда поддерживали местные экономики. Весьма положительно оценивается в префектурах и новая страховая система по уходу за престарелыми гражданами, которая будет финансироваться в основном из бюджета. Практическая организация этой системы будет осуществляться муниципалитетами, что поможет создать дополнительные рабочие места37 .
Одновременно в целях экономии бюджетных средств ОМС вынуждены прибегать к приватизации ряда услуг, которые традиционно оказывались общественными предприятиями38 , и прилагать еще более энергичные усилия для привлечения инвестиций в местную экономику — и в отрасли инфраструктуры, и в другие отрасли в интересах увеличения занятости и притока поступлений в местные бюджеты.
Тенденции в системе экономических взаимоотношений центра и регионов, наметившиеся в 90-е годы, являются, по-моему, явными признаками если не самих перемен, то, во всяком случае, готовности этой системы к переменам. Причем готовность эту, хотя, возможно, и в различной степени, проявляют обе стороны. Местные власти все более отчетливо заявляют о своем стремлении получить бо/льшую экономическую самостоятельность и полномочия, правительство отчасти готово этими полномочиями поделиться. В свою очередь, сдвиги в экономических взаимоотношениях центра и регионов, наряду с другими факторами, предопределяют грядущие перемены в идеологии и механизмах региональной экономической политики.
Важной особенностью этих отчислений является возможность для местных администраций использовать их как собственные источники доходов, т.е. без всяких условий и ограничений, в отличие от государственных субсидий и дотаций.
Помимо обычных отчислений от государственных налогов правительство применяет и специальные, целевые. ОМС, на чьей территории реализуются какие-либо общегосударственные программы, в рамках которых предусматриваются льготы по местным налогам, государство компенсирует потери от недополучения налогов в размере 80% для префектур и 75% — для муниципалитетов.
Отчисления от госналогов (или местные передаваемые налоги) играют заметную роль в формировании доходной части местных бюджетов (в 90-е годы — около 20%).
В дополнение к названным механизмам перераспределения финансов в Японии используется и система так называемых местных уступаемых налогов, когда государство «уступает» местным властям ряд налогов, идущих на определенные цели, например дорожный налог, налог на авиационное топливо и некоторые другие. Однако «уступаемые налоги» играют несравненно меньшую роль в качестве источника пополнения местных бюджетов (2-2,5%).
Другая категория безвозвратных выплат центрального правительства ОМС — субсидии и дотации казначейства, предназначенные для частичного или полного возмещения расходов по выполнению функций, делегированных на местный уровень власти. Среди таких функций — обязательное образование, общественное строительство, государственное здравоохранение и социальное обеспечение, участие ОМС в общегосударственных программах, например, по развитию местных энергоресурсов, строительству нефтехранилищ и т.д. Часть субсидий и дотаций передается префектурам для последующего перевода городам и поселкам. — Все данные подсчитаны по: Тихо дзайсэй ёран (Обзор местных финансов). Токио, 1994, с. 28-29; Тиики токэй ёран, 1995, с.315.
1. Министерства и ведомства, каждое из которых имеет свою позицию по отношению к местным властям и конкурирует с другими министерствами по вопросам бюджетно-кредитной политики. Наибольшим влиянием в вопросе перераспределения финансов, направляемых центром периферии, обладают шесть государственных органов. Министерство финансов определяет общую бюджетную политику, в том числе и в рассматриваемой области. Министерство по делам местного самоуправления является своего рода представительным органом местных автономий. Управление национальной территории отвечает за соблюдение баланса развития территории страны в целом и ее отдельных регионов в плане строительства мостов, дорог и других объектов инфраструктуры. Министерство строительства занимается общественными работами и принимает решения относительно строительства объектов в тех или иных районах. Министерство внешней торговли и промышленности решает вопросы, связанные с промышленным развитием, реализует различные проекты в данной сфере, в которые вовлекаются и регионы. И наконец, Управление экономического планирования ответственно за разработку долгосрочной экономической политики, в том числе и стратегии регионального развития.
2. Шесть местных ассоциаций, которые воздействуют на решения правительства, используя тактику «прошений и апелляций».
3. Парламентарии, имеющие склонность представлять в первую очередь экономические интересы своего избирательного округа и бороться за предоставление привилегий своему городу или префектуре. Особенно ярко это проявляется при решении вопросов о выборе мест для реализации национальных проектов и отборе кандидатов для участия в них, что сулит отобранным регионам немалые государственные «вливания» в виде централизованных кредитов и инвестиций.
4. Предпринимательские организации — общенациональные (Кэйданрэн, Никкэйрэн и др.) и местные (например, Канкэйрэн — Федерация экономических организаций района Кансай). Эти организации участвуют в разработке общеэкономической стратегии, в том числе региональной, они осуществляют проекты развития на местах, в том числе с участием государственного капитала.
Таким образом, как считают авторы доклада, даже краткий обзор тех сил и движений, которые влияют на распределение государственных средств между регионами, показывает, что в этой сфере имеет место столкновение многочисленных экономических и политических интересов, а также личных амбиций и пристрастий (Development papers. Bangkok, 1991, № 11, p. 168-170).
РЭП: всеобщее равенство или равные возможности?
Как известно, начиная с 50-х годов в Японии функционирует хорошо отлаженный и четко структурированный механизм региональной экономической политики (РЭП)39 . В самом общем виде эта политика представляет собой сферу деятельности государства по управлению социально-экономическим развитием страны в территориальном аспекте и является неотъемлемой частью системы государственного экономического регулирования. РЭП в Японии исходит из ограниченности территории и природных ресурсов, необходимости гармонизации природы и деятельности людей, требования создания адекватных условий для существования людей в различных частях страны и комплексного использования национальной территории.
Основными направлениями РЭП являются регулирование размещения производства, населения, всех экономических ресурсов по территории страны и создание условий для полноценного и сбалансированного развития всех ее регионов.
Принятие в 1950 г. закона «О комплексном развитии национальной территории» придало РЭП целенаправленный, систематический характер40 . С середины 50-х годов, когда Япония вступила в период реиндустриализации, перед правительством возникла проблема выбора путей регионального развития на перспективу: продолжать политику размещения производительных сил в перенаселенных промышленных районах или заняться освоением малоразвитых областей41 , реконструировать и расширять основные магистрали в мегаполисах или строить дороги и другие коммуникации в слаборазвитых районах, чтобы привлечь туда новые отрасли промышленности. Из двух взаимосвязанных направлений региональной политики — размещения производства и развития регионов — приоритет тогда имело, скорее, первое.
Важным этапом в становлении региональной политики на общегосударственном уровне стал План удвоения национального дохода (1961—1970). В нем была впервые сформулирована цель