Реферат на тему:

“Общая характеристика институционализма”

г. Новосибирск

1999г.

Содержание

Введение 3
1. Сущность институционализма 4

2. Основные течения институциональной теории 9

2.1. Социально-психологический институционализм 9

2.2. Социально-правовой институционализм 15

2.3. Конъюнктурно-статистический институционализм 16

Заключение 18

Введение

Термин “институционализм” происходит от слова “институт” или
“институция”, под которым понимается определенный обычай, порядок, принятый в обществе, а также закрепление обычаев в виде закона или учреждения.
Идеологи институционализма относили к институтам как надстроечные, так и экономические явления: государство, семью, частную собственность, корпорации, систему денежного обращения и др. Расплывчатое понятие
“институт” тем не менее носило уже отмеченную идейную нагрузку: оно означало стремление к расширению предмета экономической науки, включение в анализ неэкономических явлений и учреждений.

Институционализм зародился в США на рубеже XIX и XX вв. Три крупных экономиста стоят у его истоков: Торстейн Веблен, Джон Коммонс и Уэсли Клэр
Митчелл. Рассмотрение этого течения в целом показывает, как на фоне развертывания кризиса “институционализм” как специфическое течение буржуазной политической экономии и в наши дни насчитывает немало сторонников. Вопрос об особенностях институционализма представляет тем больший интерес, что после второй мировой войны это течение стало одним из ведущих в современной буржуазной политической экономии. Оно представлено такими буржуазными теоретиками, как Дж. Гэлбрейт, Л. Грачи, В. Гордон, Г.
Мюрдаль, Р. Хейлбронер и др.

1. Сущность институционализма

В начале XX в. ученые-экономисты США, активизировав анализ усилившихся монополистических тенденций в экономике и содействуя
“антитрестовской” политике собственной страны, обрели статус лидеров концепций социального контроля над экономикой, осуществляемого разнообразными методами. Их теории положили начало новому направлению экономической мысли, которое ныне принято называть социально- институциональным или просто институционализмом.

Институционализм — это в определенном смысле альтернатива неоклассическому направлению экономической теории. Если неоклассики исходят из смитианского тезиса о совершенстве рыночного хозяйственного механизма и саморегулируемости экономики и придерживаются “чистой экономической науки”, то институционалисты движущей силой экономики наряду с материальными факторами считают также духовные, моральные, правовые и другие факторы, рассматриваемые в историческом контексте. Другими словами, институционализм в качестве предмета своего анализа выдвигает как экономические, так и неэкономические проблемы социально-экономического развития. При этом объекты исследования, институты, не подразделяются на первичные или вторичные и не противопоставляются друг другу.

Коренная черта институционализма состоит в том, что он переворачивает вверх дном реальные зависимости общественной жизни, изображая в качестве решающего момента неэкономические явления и факторы. Предметом своих изысканий институционализм объявляет различного рода надстроечные явления — морально-этические, правовые, организационные и т.п. — и их влияние на экономические отношения. Таким образом, неосновные, вторичные и третичные зависимости изображаются в качестве определяющих и основных. Построенные на таком идеалистическом подходе институциональные теории фактически отрицают решающую роль экономических отношений людей в системе общественных отношений.

Вместе с тем антимонополистическая социальная позиция институционализма подчас наталкивает его теоретиков на реалистический подход к характеристике движущих сил социально-экономических процессов.
Так, Т. Веблен, трактуя социально-экономические институты общества как своего рода обычаи, поднимается тем не менее до понимания их обусловленности экономическими процессами. О социально-экономических институтах он писал: “Такими институтами являются привычные способы осуществления процесса общественной жизни в ее связи с материальным окружением, в котором живет общество”. И далее: “И можно сказать, что силы, воздействующие на реорганизацию социальных институтов, являются в конечном счете почти всецело экономическими по своей природе”[1].

Институционализм не имеет сколько-нибудь единой экономической теории.
И особое течение буржуазной политической экономии его представителей объединяет методология. Все они растворяют общественно порожденные отношения людей в институциях и подменяют тем самым собственно политическую экономию вульгарной буржуазной социологией, опираются на метод “социальной психологии” и плоский эволюционизм, не признающий революционных форм общественного развития. Такой подход к трактовке движущих сил социально экономических явлений приводил к подмене политической экономии социологией.
“...Веблен,— писал Жамс,— интересовался больше социологией, чем действительной экономической наукой. Его увлекала социология, окрашенная морализмом, и этика, к которой он присоединял всевозможные религиозные или традиционные элементы. Веблен никогда не стремился к объяснению. Он с горечью судил и осуждал”[2].

Появление институционализма вызвано идеологическими и практическими потребностями немонополистической буржуазии. Опасность раскрытия внутренних законов развития капитализма и потребность этой части буржуазии в идеологическом обосновании ее интересов и практических рекомендациях экономической науки возрастали параллельно, по мере развития капиталистического обобществления производства, его монополизации и огосударствления.

Это обстоятельство и объясняет отношение институционализма как к предшествующим ему, так и к следующим за ним течениям буржуазной политической экономии. С одной стороны, институционализм выступает как своего рода наследник исторической школы буржуазной политической экономии, перенявший у нее описательный метод, вульгарный эволюционизм, отрицание абстрактного метода, общих законов развития экономики различных стран. С другой стороны, институционализм выступает как противник абстрактной,
“чистой” теории, типичной для концепций предельной полезности и предельной производительности. Обвиняя их в оторванности от практики, в чрезмерном теоретизировании, институционалисты заявляли, что наука должна только описывать и регистрировать явления, не претендуя на их теоретическую разработку. Вместе с тем они переняли у маржинализма вульгарный психологический метод, приспособив его к новым условиям идеологической борьбы. Если маржинализм подчеркивал определяющую роль психологии хозяйствующих индивидов, то институционализм делает упор на групповую психологию. Подход к экономическим процессам с точки зрения решающей роли
“социальной психологии” позволял дать описание некоторых новых социальных аспектов экономической жизни эпохи империализма, что исключалось с позиции методологии маржинализма.

В области методологии институционализм, по мнению многих исследователей, имеет много общего с исторической школой Германии.
Например, В. Леонтьев пишет, что выдающиеся представители американской экономической мысли, имея в виду Т. Веблена и У. К. Митчелла, “в своей критике количественных аналитических методов в экономической науке продолжили общую линию немецкой исторической школы. Частично это можно объяснить тем обстоятельством, что на рубеже веков влияние немецкой школы в
США было столь же велико, а возможно, и более значительно, чем влияние английской”[3].

Следует, однако, отметить, что историзм и учет факторов социальной среды для обоснования путей экономического роста хотя и символизируют схожесть методологических принципов институционализма и исторической школы
Германии, но отнюдь не означают полной и безоговорочной преемственности традиций последней. И причин здесь несколько. Во-первых, находясь под теоретическим влиянием А. Смита, немецкие авторы второй половины XIX в. всецело поддерживали юнкерские круги Пруссии в их борьбе за утверждение в
Германии свободы торговли и других принципов экономического либерализма, включая необходимость неограниченной свободной конкуренции предпринимателей. Во-вторых, историзм в исследованиях немецкой школы проявлялся преимущественно в утверждении естественного характера рыночных экономических отношений и поддержке положения об автоматическом установлении равновесия в экономике на всем протяжении развития человеческого общества. И, в-третьих, в трудах авторов исторической школы
Германии не допускались даже какие-либо намеки на возможность реформирования экономической жизни общества на принципах, ограничивающих
“свободное предпринимательство”.

Институционализм, таким образом, являет собой качественно новое направление экономической мысли. Он вобрал в себя лучшие теоретико- методологические достижения предшествовавших школ экономической теории, и прежде всего основанные на математике и математическом аппарате маржинальные принципы экономического анализа неоклассиков (в части выявления тенденций в развитии экономики и изменений конъюнктуры рынка), а также методологический инструментарий исторической школы Германии (для исследования проблем “социальной психологии” общества).

Во многом похожее суждение высказывает М. Блауг, по мнению которого,
“пытаясь определить суть “институционализма”, мы обнаруживаем три черты, относящиеся к области методологии:

1) неудовлетворенность высоким уровнем абстракции, присущим неоклассике, и в особенности статическим характером ортодоксальной теории цен;

2) стремление к интеграции экономической теории с другими общественными науками, или “вера в преимущества междисциплинарного подхода”;

3) недовольство недостаточной эмпиричностью классической и неоклассической теорий, призыв к детальным количественным исследованиям”[4].

По некоторым оценкам, отсчет времени возникновения институционального направления экономической мысли следует начинать с даты опубликования монографии Т. Веблена “Теория праздного класса”, т.е. с 1899 г. Однако, учитывая появившиеся позднее не менее значимые публикации Дж. Коммонса и У.
Митчелла, обозначившие зарождение как бы новых течений в рамках институционализма, период четкого формирования идей и концепций этого направления экономической теории в единое целое приходится все же на 20-30- е гг. XX в.

Труды названных американских ученых и их последователей объединяет антимонопольная направленность, идея учета влияния на экономический рост всей совокупности общественных отношений и необходимости государственного вмешательства в экономику. Причем в последней части можно упомянуть требование усилить “контроль общества над бизнесом”, вынесенное Дж. Б.
Кларком даже в заголовок своей одноименной книги, изданной в 1926 г. Как писал Ф. Хайек, “если монополии в каких-то сферах неизбежны, то лучшим является решение, которое до недавнего времени предпочитали американцы, контроль сильного правительства над частными монополиями. Последовательное проведение в жизнь этой концепции обещает гораздо более позитивные результаты, чем непосредственное государственное управление”[5].

Представители раннего институциопализма (Г. Веблен, У. Гамильтон, Д.
Коммонс, У. Митчелл) подменяют анализ экономических законов капитализма описанием и систематизацией различных социальных явлений и процессов, именуемых ими институциями. Категория институции весьма неопределенна. Под институциями понимаются либо различного рода социальные явления как базисного, так и надстроечного характера (налоги и семья, государство и профсоюзы, конкуренция и монополии, частная собственность и финансовая система и т.п.), либо лежащие в их основе, как полагают институционалисты, различного рода психологические, правовые, этические и другие явления
(обычаи, инстинкты, привычки и т.д.). Институты,— писал У. Гамильтон, автор термина “институционализм”,— это словесный символ для лучшего описания группы общественных обычаев. Они означают преобладающий и постоянный способ мышления или действия, который стал привычкой для группы или обычаем для народа. Виднейший представитель раннего институционализма Т. Веблен писал, что “институты — ...привычный образ мысли, руководствуясь которым живут люди...”[6].

Институции подчас рассматриваются как своеобразный метод анализа или прием описания явлений капиталистической экономики. Французский историк политической экономии Э. Жамс дал следующую характеристику институции: “Это сформировавшиеся и освещенные юридическим авторитетом обычаи. Все институты своими корнями имеют известные черты коллективной психологии”[7].

Следовательно, институции — это юридически оформившиеся обычаи, имеющие в своей основе психологию различных профессиональных или социальных групп. Общественные обычаи, по утверждению институционалистов, регулируют хозяйственную деятельность людей. В действительности же нравы и обычаи, хотя и оказывают некоторое влияние на форму экономических отношений, ни в коей мере не определяют их сущность, а сами в конечном счете определяются характером господствующих общественно-производственных отношений.

2. Основные течения институциональной теории

В обозначившихся трех течениях институционализма Т. Веблен возглавляет социально-психологический (технократический) вариант институциональных исследований, Дж. Коммонс — социально-правовой
(юридический), У. Митчелл — конъюнктурно-статистический (эмпирико- прогностический).

2.1. Социально-психологический институционализм

Торстейн Веблен (1857—1929) — автор значительного числа крупных трудов в области экономики и социологии, в которых он исходил из теории эволюции природы Ч. Дарвина, принципа взаимосвязи и взаимообусловленности всех общественных отношений, в том числе экономических и социально- психологических. Его теоретическое наследие получило наибольшую популярность и применение для ряда последующих творческих изысканий в русле социально-институционального направления экономической мысли во всех трех его течениях.

По определению Т. Веблена, “институты — это результаты процессов, происходивших в прошлом, они приспособлены к обстоятельствам прошлого и, следовательно, не находятся в полном согласии с требованиями настоящего времени”[8]. Отсюда, по его мысли, необходимость их обновления в соответствии с законами эволюции к “требованиям настоящего времени”, т.е., привычными способами мышления и общепринятым поведением.

Лидер институционализма Т. Веблен, ученик Д. Б. Кларка. Концепцию его
Т. Веблен подверг со временем обстоятельной критике. В центре его теоретических построений, испытавших на себе влияние концепций буржуазных философов и социологов Д. Дьюи, Ж. Леба и др., находится категория институции, определяемая им как господствующие “обычаи мышления”, имеющие биологическую основу. “Институты,— писал Т. Веблен,— это, по сути дела, распространенный образ мысли о том, что касается отдельных отношений между обществом и личностью и отдельных выполняемых ими функций; и система жизни общества, которая может с психологической стороны быть охарактеризована в общих чертах как превалирующая духовная позиция или распространенное представление об образе жизни в обществе”[9].

Американский психолог В. Джеймс, автор “Принципов психологии” (1891 г.), придерживающийся этой позиции, оказал на Т. Веблена значительное влияние, по выражению Д. Коммонса, теория Т. Веблена является замечательным применением Дарвина к сфере экономики. Движущей силой социально- экономических процессов Т. Беблен объявляет иррациональную психологию борющихся между собой социальных групп.

“Эволюция общественного устройства явилась процессом естественного отбора социальных институтов”,— писал Т. Веблен. Развивая это положение, он отмечал: “Силы, под действием которых происходит формирование социального устройства и развитие человеческого общества в конечном счете, безусловно, сводятся к взаимодействию живого организма с окружающей средой...”[10]. К чести Т. Веблена нужно сказать, что он под окружающей средой понимает не только природную, но и общественную среду, а также самого человека с его более или менее определенным духовным и физическим складом. Тем не менее склонность Т. Веблена к позициям социального дарвинизма налицо.

Классики марксизма-ленинизма раскрыли несостоятельность и бессодержательность отождествления биологических и общественных закономерностей. Критикуя буржуазных социологов, стремившихся подвести всю историю человечества “под единственный великий естественный закон” борьбы за существование, К. Маркс писал в письме к Л. Кугельману (27 июня 1870 г.): “. . .это очень убедительный метод — убедительный для напыщенного, псевдонаучного, высокопарного невежества и лености мысли”[11]. Антинаучный характер подхода к социальным процессам с позиции определяющей роли биологических законов в общественном” развитии подчеркивал и В. И. Ленин.
“...Перенесение биологических понятий вообще в область общественных наук есть фраза”[12],— писал он.

И хотя Т. Веблен выступал с острой критикой наиболее одиозных проявлений экономических противоречий эпохи империализма, биологическая трактовка социальных институтов не позволяла раскрыть их действительные причины.

Институциональный подход к экономическим явлениям при всех его пороках означал крупный шаг вперед по сравнению с методом психологизированной робинзонады австрийской школы. Он наталкивал на понимание социального характера этих явлений. В руках идеологов немонополистической буржуазии он послужил средством анализа монополистического господства. Задачу экономической науки Т. Веблен видел в изучении “обычаев и игры интересов”, в рассмотрении конфликтов интересов, возникающих между “человеческими коллективами”, прежде всего между
“индустрией” и “бизнесом”.

Эти две социальные сферы и соответственно две социальные группы буржуазного общества отражают и концепции Т. Веблена распадение буржуазии на немонополистическую н монополистическую с переходом к империализму.
Различие между ними Т. Веблен проводит по линии “привычных жизненных условий”, в которых функционируют эти группы. Одна из них функционирует в сфере производства (“индустрия”) и объединяет рабочих, инженеров, управляющих, мелких и средних предпринимателей. Цель, к которой она стремится, состоит н повышении эффективности производства, обеспечении изобилия материальных благ в обществе. Этому идеализированному изображению немонополистического сектора Т. Веблен противопоставляет мир “бизнеса”. К нему он фактически относит финансовый монополистический капитал. Бизнес, поясняет Т. Веблен, непосредственно не участвует в материальном производстве. Его цель — нажива, получение наибольшей прибыли. Это паразитический нарост на теле общества. “Отношение праздного (т. е. имущего непроизводительного) класса к экономическому процессу является денежным отношением — отношением стяжательства, а не производства, эксплуатации, а не полезности”,— пишет Т. Веблен о магнатах капитала. “Их функция,— поясняет он,— является по своему характеру паразитической, а их интерес заключается...”[13] в безудержном и хищническом обогащении.

Между индустрией и бизнесом складывается антагонистическое противоречие, которому Т. Веблен отводит роль главного социального противоречия капиталистического общества. Бизнес, господствуя над индустрией, в целях обеспечения высоких прибылей сдерживает развитие производства, придает ему уродливое направление, не выполняет никаких общественно полезных функций. “Праздный класс,— писал Т. Веблен о монополистической буржуазии,— неизбежно и последовательно тормозит процесс приспособления к окружающей среде, который называется продвижением общества или социальным развитием”[14]. По этой причине, как отмечал Т. Веблен, господство бизнеса должно быть устранено и его место должна занять технократическая система, где решающие позиции будут принадлежать техникам и управляющим.

Такой подход позволяет Т. Веблену строить свою программу реформирования буржуазного общества под флагом устранения господства бизнеса (с его рутиной и консерватизмом) над индустрией. Технократическая утопия Т. Веблена в полном соответствии с его общей концепцией отводит решающую роль в будущем преобразовании общества технической интеллигенции, а не рабочему классу.

Отсюда видно, что Т. Веблен описывает ряд важнейших особенностей эпохи империализма, хотя и не дает им научного объяснения. Он фиксирует факт господства монополистического капитала над всем обществом, его паразитический и антинародный характер, порождаемую капиталистическими монополиями тенденцию к торможению производительных сил вследствие подчинения производства целям наживы и установления системы монопольных цен. Он подчеркивает неизбежность устранения господства монополистического капитала.

Вместе с тем буржуазная ограниченность Т. Веблена помешала ему раскрыть подлинную картину изменений, порождаемых переходом к монополистическому капитализму. Описание противоречий между монополистической и немонополистической буржуазией заслонило от Т. Веблена главное классовое противоречие буржуазного общества между рабочим классом и буржуазией, эксплуататорскую сущность капитализма. Т. Веблен не видит того решающего факта, что “бизнес”, господство финансового капитала есть закономерный результат развития домонополистического капитализма. И следовательно, устранение “бизнеса” в рамках капитализма невозможно.
Непонимание действительного классового антагонизма буржуазного общества приводит Т. Веблена к утопической технократической теории. Вместе с тем даже такой подход позволяет ему описать целый ряд противоречий капиталистической экономики, что составляет основу реформистских устремлений Т. Веблена. Социальная позиция Т. Веблена наталкивает его на обличение ряда наиболее одиозных черт империализма, на подчеркивание паразитического, социально опасного характера “бизнеса”, его исторической бесперспективности. Он писал: “Обычаи мира бизнеса сложились под направляющим и избирательным действием законов хищничества или паразитизма.
Это обычаи собственничества... Однако современной экономической ситуации эти финансовые институты никак не соответствуют...”[15].

Т. Веблен явился выразителем интересов средней немонополистической буржуазии. Именно этим объясняется его оппозиционное отношение к монополиям и крупному капиталу, подчеркивание им острых, хотя и лежащих на поверхности противоречий капитализма эпохи перехода к империализму.

За образ своих мыслей многими идеологами того времени он воспринимался как американский Маркс. И причиной тому было не только и не столько то, что Т. Веблен — в прошлом студент самого Дж. Б. Кларка —стал противником экономической теории своего учителя, придерживавшегося “чистой экономической науки”, сколько острая критическая оценка последствий того, к чему привели национальные экономики различных стран проповедники абсолютизации смитианских идей экономического либерализма, саморегулируемости и бескризисности народного хозяйства, “естественного” совпадения в условиях свободного предпринимательства личных интересов
“экономического человека” с общественными. Вот почему в своих рассуждениях о “теологии” и “апологии” он “решительно возражал против центрального тезиса неоклассической теории благосостояния, согласно которому совершенная конкуренция при некоторых ограничениях ведет к оптимальным результатам”, и почему эволюционная наука для него — это “исследование происхождения и развития экономических институтов и взгляд на экономическую систему как на
“кумулятивный процесс”, а не “самоуравновешивающийся механизм”[16].
Особое видение проблем социально-экономического развития общества Т.
Веблен подчеркивал даже в названиях изданных им работ, в числе которых упомянутая выше “Теория праздного класса” (1899), “Инстинкт мастерства”
(1914), “Инженеры и система цен” (1921), “Собственность отсутствующего”
(1923) и др.

Свою убежденность в эволюционном преобразовании общества Т. Веблен основывал на своеобразном преломлении теории эволюции природы Ч. Дарвина.
Отталкиваясь от ее постулатов, он, в частности, пытался аргументировать положение об актуальности в человеческом обществе “борьбы за существование”. При этом им используется историческая оценка развития
“институтов” общества, в которой отрицаются марксистские положения о
“классовой эксплуатации” и “исторической миссии” рабочего класса. Исходя из того, что человек в своей деятельности (в том числе и хозяйственной) руководствуется подсознательными инстинктами, отражающими его биологическую природу, Т. Веблен сделал попытку “объяснить” социально-экономические явления современного ему капитализма биологическими причинами. В основе экономической деятельности людей лежат, по Т. Веблену, три движущие силы: родительское чувство, инстинкт материнства и любознательность, искажаемые и уродуемые отношениями частной собственности. В конце XIX в. новым словом буржуазной психологии была трактовка инстинкта как наиболее важного элемента человеческого поведения.

В теории “праздного класса”, судя по содержанию одноименной книги Т.
Веблена, отношение этого “имущего непроизводственного” класса к экономическому процессу характеризуется как отношение “стяжательства, а не производства, эксплуатации, а не полезности”. Этот класс, по Веблену, предпочитает “обычаи мира бизнеса”, сложившиеся “под направляющим и избирательным действием законов хищничества или паразитизма”. В частности, для представителей именно этого класса могут, очевидно, существовать особые цены на товары, символизирующие показатель их “престижности”, а не истинное проявление закона спроса, что ныне принято называть “эффектом Веблена”.
Последний характеризует ситуацию, при которой снижение цены на товар воспринимается покупателем как ухудшение его качества или утрата его
“актуальности” либо “престижности” среди населения и тогда этот товар перестает пользоваться покупательским спросом, а в обратной ситуации, напротив объем покупок с ростом цены может возрасти. Поэтому “финансовые слои, — заключает Т. Веблен, — имеют известную заинтересованность в приспособлении финансовых институтов... Отсюда более или менее последовательное стремление праздного класса направлять развитие институтов по тому пути, который бы отвечал денежным целям, формирующим экономическую жизнь праздного класса”[17].

Итак, эволюция общественной структуры — это, говоря словам Т. Веблена,
“процесс естественного отбора институтов” в “борьбе за существование”[18].

Немарксистская позиция Т. Веблена наиболее очевидна в его концепции реформ. Так, критикуя “паразитический” образ жизни занятых только финансовой деятельностью рантье — владельцев особой (абсентеистской) формы частной собственности, а также осуждая подчинение сферы “индустрии” миром
“бизнеса”, стремящегося в лице финансистов и крупных предпринимателей лишь
“к возможно большей прибыли”, он ратовал не за революционное устранение
“классового антагонизма” и победу “диктатуры пролетариата”, а за дальнейшую эволюцию общества, сопровождаемую реформированием[19].

Сценарий реформ Т. Веблена состоит в неуклонном ускорении научно- технического прогресса и возрастании роли инженерно-технической интеллигенции. По его убеждению, интеллигенция, рабочие, техники и другие участники производства представляют сферу “индустрии” и преследуют цель оптимизации и повышения эффективности процесса производства. Они предопределяют растущую зависимость “бизнеса” от “индустриальной системы”, неотвратимость “паралича старого порядка” и перехода власти к представителям инженерно-технической интеллигенции.

В результате реформ Т. Веблен предвидел установление “нового порядка”, при котором руководство промышленным производством страны будет передано специальному “совету техников”, и “индустриальная система” перестанет служить интересам “абсентеистских собственников” (монополистов), поскольку мотивом технократии и индустриалов явится не “денежная выгода”, а служение интересам всего общества.

2.2. Социально-правовой институционализм

Джон Р. Коммонс (1862-1945), исследуя такие коллективные институты, как семья, профсоюзы, торговые объединения, производственные корпорации, государство, правовые отношения и другие, приоритетное внимание уделял юридико-правовым институтам, стал лидером юридического течения институционализма. При этом он исходил из неприятия идей о классовой борьбе рабочих, а также, говоря его словами, стремления “сделать систему бизнеса эффективной настолько, чтобы она заслуживала сохранения”.

Правовой аспект Дж. Коммонс использовал и в выдвинутой им концепции стоимости, в соответствии с которой стоимость товарной продукции есть не что иное, как результат юридического соглашения “коллективных институтов”.
А к последним он относил союзы корпораций, профсоюзов, политических партий, выражающих профессиональные интересы социальных групп и слоев населения.

Марксистскому учению о классовой борьбе Дж. Коммонс противопоставлял положение о проведении государством реформ в области законодательства и создании правительства, представленного лидерами различных “коллективных институтов”. Он был убежден в необходимости создания такого правительства, которое было бы подконтрольно общественному мнению и осуществляло демонополизацию экономики.

Эволюция капитализма свободной конкуренции в финансовую стадию — центральная идея его главных трудов “Правовые основания капитализма”
(1924), “Институциональная экономика. Ее место в политической экономии”
(1934) и других. В них рассматриваются проблемы, вызванные усилением
“социального конфликта” из-за “нечестной” (монополистической) конкуренции предпринимателей. Государственные правовые решения в рамках экономических реформ, как полагает этот автор, устранят противоречия и конфликты в обществе, ознаменуют переход к стадии административного капитализма.

Как известно из истории экономики, юридические (правовые) аспекты
“коллективных действий” Дж. Коммонса, равно как антимонопольные реформаторские идеи в трудах Т. Веблена, нашли реальное практическое применение уже в 30-е гг., в период так называемого “нового курса” президента США Ф. Рузвельта.

2.3. Конъюнктурно-статистический институционализм

Уэсли Клэр Митчелл (1874-1948) —ученик и последователь Т. Веблена. Из уважения к заслугам и памяти своего учителя У. Митчелл подготовил посмертный сборник “Учение Веблена”, включив в него избранные извлечения из его книг и статей.

У. Митчелл в своей основной публикации “Лекции о типах экономической теории” (1935) исходил прежде всего из идей Т. Веблена. Следуя им, он настаивал на взаимосвязи экономических проблем с неэкономическими, в частности с проблемами социологии, культуры и другими, обусловливающими психологию, поведение мотивы деятельности людей в обществе.

Тем не менее в экономической литературе этого ученого воспринимают нередко как представителя концепции “измерения без теории” (после появления одноименной статьи Т Коопманса, посвященной критике научных исследований У.
Митчелла и его последователей), или, как выразился В. Леонтьев, “основного антитеоретического направления американской экономической мысли”

Личный вклад У. Митчелла в институциональную теорию состоит, во- первых, в выявлении влияния на экономические факторы (в категориях денежного обращения, кредита, финансов и др.) так называемых неэкономических факторов (в том числе психологических, поведенческих и прочих) посредством конкурентного изучения цифровых показателей и установления закономерностей в колебаниях (конъюнктуре) этих показателей на базе широкого массива статистических данных по фактическому материалу и ее математической обработки. И во-вторых, в попытке обоснования концепции бескризисного цикла посредством различных вариантов государственного вмешательства в экономику.

Особую известность в США У. Митчеллу принесло признание его основателем Национального бюро экономических исследований и одним из первых исследователей циклических явлений в экономике. Он считал возможным и необходимым государственное воздействие на экономику в области денежных, финансовых и кредитных факторов во взаимосвязи с социально-культурными проблемами и с учетом психологического анализа.

Представители эмпирико-прогностического течения институционализма еще в 20-е гг. в своем “конъюнктурном барометре” в Гарварде публиковали по итогам “анализа динамических рядов” первые прогнозы экономического роста путем построения кривых” представляющих средние индексы ряда показателей национального хозяйства. Лежащие в основе новой отрасли экономической науки
— эконометрики — математика и статистика, позволявшие У. Митчеллу и его коллегам рассчитывать длительность “малых” и “больших” циклов, нацеливали на попытки конституировать модели бескризисного (нециклического) развития экономики, предсказывать отклонения в динамике показателей, предотвращать их спад. Средством смягчения циклических колебаний и достижения благоприятной экономической конъюнктуры должно, по мнению У. Митчелла, явиться создание специального государственного планирующего органа.
Планирование при этом предполагалось не директивное, а рекомендательное, основанное на научном прогнозировании реальных и достижимых конечных целей.

Неквалифицированный прогноз “Гарвардского барометра” накануне экономического кризиса 1929—1933 гг., предвещавший “процветание экономики”, показал несовершенство методологической базы исследований тех лет, но убедительно продемонстрировал правильность главного положения институционалистов 20—30-х гг. о необходимости социального контроля над экономикой.

Заключение

Экономическое и историческое значение институционализма поистине велико. Э. Жамс, например, видел его в том, что представители этого направления дали описание новых условии развития капиталистической экономики, связанных с переходом к монополистическому капитализму. “При отсутствии перманентных теоретических законов,— писал он, имея в виду отрицание институ-ционалистами закономерного характера экономических процессов,— вклад институционализма состоял в весьма углубленном описании экономических условий и конфликтов интересов современности. . .
Институционализм показал, как мало наша экономика, не будучи абсолютно монополистической, соответствует классической картине свободной конкуренции” Появление институционализма вызвало существенный сдвиг в буржуазной политической экономии — от описания и апологии преимущественно исторического прошлого капитализма (характерных для исторической школы) и оторванных от реальной жизни схоластических абстракций маржинализма к описанию и классификации действительно существующих экономических явлений капитализма.

Таким образом, институционализм является одним из теоретических предшественников возникшей в 30-е гг. кейнсианской и неолиберальной концепции государственного регулирования экономики, основной идеей которой является вмешательство государства в экономику.

Список литературы.

1. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: “Дело ЛТД”, 1994

2. Веблен Т. Теория праздного класса. М.: Прогресс, 1984

3. Жамс Э. История экономической мысли XX века. М., 1959

4. Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 18

5. Леоньтьев В. В. Экономические эссе. Теории, исследования, факты и политика. М.: Политиздат, 1990

6. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. т. 32

7. Самуэльсон П. Принцип максим