Новая Англия
Новая Англия — пожалуй, самый «очевидный» район США, и это неудивительно: он расположен в крайнем северо-восточном «углу» страны, около 40% его контура приходится на государственную границу с Канадой, примерно столько же—на морской берег, а от остальной части страны его отделяет почти прямая административная граница со штатом Нью-Йорк, которая с редкостной точностью (кроме крайнего юга) совпадает с физико-географической и культурно-исторической границами района. состав шестm штатов — Массачусетса, Коннектикута, Род-Айленда, Вермонта, Нью-Гэмпшира и Мэна.
Американские географы не раз отмечали, что если бы освоение Северной Америки иммигрантами шло не с востока, а с запада, то Новая Англия, наверное, не стала бы столь заселенной - так бедна она природными ресурсами. Холодный климат, скудные каменистые почвы, бедность полезными ископаемыми — лишь на Аляске и в немногих местах Горного Запада природа США еще менее щедра.
Однако именно сюда, на берега Массачусетского залива, в 1620 г. прибыло из Англии судно «Мэйфлауэр» с поселенцами, которые основали первую на севере будущих США колонию. За последующие полтора века колонисты полностью освоили район, а затем превратили его в один из важнейших центров культурной и экономической жизни Америки.
Причины успеха этой колонизации многообразны. На первых порах поселенцам вполне хватало немногочисленных участков плодородных почв (особенно на побережье и в долине Коннектикута), а впоследствии именно нехватка земель побуждала их искать другие виды занятий и новые источники доходов. Важную роль сыграло благоприятное сочетание таких особенностей района, как множество бухт на изрезанном побережье, обилие рыбы в прилегающих морях, ресурсы строевого леса, наконец, относительная близость к Европе. Все это позволило жителям Новой Англии стать первоклассными корабелами, мореходами и рыбаками еще в XVIII в. Морские порты усеяли побережье района от Бангора в Мэне до Нью-Хейвена в Коннектикуте. Купцы нажили огромные состояния на посреднической торговле патокой, ромом и рабами в знаменитом «треугольнике» Англия—Африка—Вест-Индия, а позже - на торговле с Китаем.
Однако залогом успеха стали особенности людей, заселивших Новую Англию. Ими оказались пуритане—религиозные изгои, переселившиеся сюда из Великобритании и Голландии, спасаясь от притеснений англиканской церкви. Главное, чего они жаждали,— это независимой жизни на свободной земле, а уж «ресурсом пустынности» район располагал в изобилии*. Кальвинистское трудолюбие, предприимчивость, бережливость, неприхотливость в быту делали пуритан жизнестойкими колонистами. Религиозная одержимость вела к сплоченности и, дисциплине, нетерпимость к инакомыслию ускоряла, заселение района, поскольку заставляла несогласных уходить в его неосвоенные части (именно такие «еретики» основали Коннектикут и Род-Айленд). В неустанной борьбе с английской короной колонисты создали необычные формы политической организации в виде «низовой демократии» (grass roots democracy), основанной на совместном участии граждан-единомышленников в решении общественных дел.
Так сложился яркий и самобытный этнос янки. Он оказал на формирование американской культуры огромное воздействие, явно непропорциональное той скромной доле, которую занимает Новая Англия в населении и площади страны. Огромное значение имело то, что за ней издавна закрепилась репутация духовного центра страны, сохранившаяся в значительной мере и по сей день. Новая Англия дала стране первых ее крупных писателей и мыслителей— В. Ирвинга, Г. Торо, Р. Эмерсона, позже Г. Лонгфелло, У. Уитмена, Г. Бичер-Стоу и др. Долгое время Новая Англия была не только культурной законодательницей страны, но и кузницей ее учительских кадров, которые разносили по стране культурные стереотипы янки.
Особую роль в экономической истории США сыграла тяга янки к техническим новшествам. Янки первыми усвоили уроки промышленной революции. Новая Англия первой стартовала в индустриализации, и это надолго предопределило важнейшие преимущества ее экономического развития.
По классическим канонам капиталистической индустриализации она началась с легкой промышленности — текстильной и обувной. В середине прошлого века у речных порогов южной Новой Англии стали возникать многочисленные «миллтауны» —фабричные городки с текстильными предприятиями. Они тяготели к долинам рек Коннектикут (Спрингфилд, Холиок, Хартфорд), Мерримак (Манчестер, Лоуэлл, Лоренс, Хейверилл), Блэкстон (Потакет, Провиденс), но из-за огранченности запасов энергетических ресурсов рек городкам приходилось рассеиваться вдоль долин, поэтому они не разрастались в крупные города. Вокруг Бостона сложилась группа кожевенных и обувных центров. Одновременно из старинных отхожих промыслов выросло много предприятий по тонкой обработке металла—от метизного и оружейного производств в Коннектикуте до ювелирного дела в Род-Айленде. Такое размещение производств обусловило очень узкую специализацию каждого центра, но зато многие из них гордо именовали себя «национальными столицами» — на пример, женской обуви (Линн), мужской обуви (Броктон), ювелирного дела (Провиденс), часового (Уотербери), оружейного (Бриджпорт и Спрингфилд), метизного (Нью-Хейвен) и других производств.
Индустриализация подоспела в Новую Англию вовремя, так как ее старые хозяйственные устои ветшали: морскую торговлю перехватили Балтимор и Нью-Йорк, на смену деревянному флоту шел железный, а сельское хозяйство хирело из-за конкуренции более богатых зааппалачских земель. Развитие различных отраслей промышленности требовало нового притока переселенцев, тем более что многие янки уходили все дальше на запад. Первые крупные партии иммигрантов прибыли сюда в 40-х. годах прошито века. Это были ирландцы, которых сотнями тысяч выталкивала с родины страшная картофельная чума. Остро нуждаясь в дешевых рабочих руках, буржуазия янки не препятствовала иммиграции, но всеми силами старалась удержать приезжающих на низших ступенях общественной лестницы. Первые десятилетия жизни ирландцев в Америке ознаменовались самыми отвратительными проявлениями дискриминации и расизма, обнажившими лживость свободолюбия янки.
Вполне логично приобрело оно и политическую окраску. Янки, будучи ярыми противниками рабства, со времен Гражданской войны поддерживали республиканскую партию, а ирландцы примкнули к демократам, тем более что они видели в черных своих конкурентов в получении работы и были заражены расовыми предрассудками. К концу века это размежевание стало приобретать и географические черты: города оказались буквально заполненными иммигрантами, янки же сохраняли большинство в сельской местности.
Натравливая этнические группы иммигрантов друг на друга, республиканцы-янки долго сохраняли господство в местной политике. Однако уже с конца прошлого века ирландцы заняли ведущее положение в крупнейших городах.
Контакты этносов означали, разумеется, не только противостояние, но и взаимное влияние. Новоанглийские республиканцы во многом утрачивали свой консерватизм и стали проявлять известную либеральность. Во многих этнических группах выросла собственная буржуазия, которая приобрела немало черт янки. Большой вес завоевали богатые ирландские кланы, наиболее известный из которых — клан Фицджеральдов — Кеннеди - дал президента страны и влиятельного сенатора-демократа.
Культурный кризис Новой Англии перерос в XX в. в кризис экономический. Капиталисты-янки вложили немало денег в строительство железных дорог, фабрик и заводов на Среднем Западе, и Новая Англия по сей день играет роль некоей метрополии, в которую стекаются прибыли из других районов страны. Однако пуританские капиталисты не сумели вовремя переключить хозяйство самой Новой Англии с текстильно-обувной специализации на более передовые и динамичные отрасли. В этом сказался порок чрезмерно осмотрительного пуританского предпринимательства, видевшего в накопительстве, по словам К. Маркса, предел экономической мудрости. К тому же в XX в. Новая Англия все более стала уступать первенство в текстильной промышленности Югу, где рабочая сила была гораздо дешевле. После «великой депрессии» началось настоящее «бегство» текстильных фабрик на Юг, обувных—на Средний Запад, и Новая Англия на долгие годы стала классическим примером старого депрессивного района с огромной безработицей, низким уровнем жизни, ветхим жилым и производственным фондом. Трагизм положения усугублялся пороками территориальной структуры хозяйства - чрезвычайно узкой специализацией промышленных центров, которая вела к тому, что отраслевой кризис тут же перерастал в кризис городов или целых ареалов.
Однако столбовая дорога экономического возрождения Новой Англии проходила в другом направлении. За долгие годы индустриального развития в Новой Англии был накоплен огромный фонд производственной инфраструктуры, сформировался крупный отряд, рабочего класса с ценнейшими навыками индустриального труда. Хозяйственный спад «высвободил» этих рабочих для нового использования. Сохранилось и главное достояние района - мощная сеть первоклассных вузов во главе с Гарвардским и Йельским университетами и знаменитым Массачусетским технологическим институтом. Именно это стало привлекать сюда после второй мировой войны фирмы новых, самых современных отраслей промышленности—приборостроения, тонкого машиностроения, радиоэлектроники. В Коннектикуте, получившем в свое время название «арсенал нации» за производство оружия для революционной армии, сложилась мощная военно-промышленная корпорация с дюжиной заводов во главе с заводом авиадвигателей в Ист-Хартфорде; Гротон стал главным центром строительства подводных лодок. В бывшей «обувной столице» Линне выросли крупные предприятия компании «Дженерал электрик», на окраинах Лоуэлла—ракетные заводы фирмы – «Рейтион». Даже в глухом по общеамериканским меркам Вермонте корпорация ИБМ построила в 1958г. крупнейший для того времени завод запоминающих устройств для ЭВМ.
На рубеже 70-х и 80-х годов в США началось форсированное развитие наукоемких отраслей производства, основанных на самых последних достижениях технических наук, и научно-инженерный потенциал Новой Англии оказался для них весьма притягательным. Новое строительство перенеслось с окраин Бостона в южный Нью-Гэмпшир и даже в южный Мэн. Безработица в районе упала, рост дохода населения стал обгонять средненациональные темпы.
Новые отрасли отличаются высокой производительностью труда и в гораздо меньшей степени приводят к росту занятости, чем старые. Смена профессии оказалась очень болезненной для высококвалифицированного пролетариата Новой Англии и по сути дела означала расхищение его бесценного потенциала. Ему не нашлось места в наукоемких отраслях, которым, как правило, нужны лишь специалисты (ученые, инженеры, управляющие) и простые исполнители невысокой квалификации. Вымывание среднего звена трудящихся неминуемо ведет к нарастанию социальных диспропорций. Подобные перекосы назревают медленно, но чреваты труднообратимыми негативными переменами, которые со временем могут в корне подорвать основы экономического возрождения Новой Англии
Облик современной Новой Англии—это результат множества исторических напластований, весьма контрастных, противоречивых, которые все еще не сложились в гармоничную картину.
Ранний старт и малые размеры - гордость и проклятие этого района. Новые процессы развивались в Новой Англии во всей своей первозданной силе, со всеми негативными побочными эффектами. Другие же районы, учась на опыте Новой Англии, имели возможность загодя принять меры для предотвращения негативных последствий, и в них восприятие нововведений могло идти менее болезненно. Подобная роль «национального полигона нововведений» дорого обходилась району, хотя и обеспечивала ему почетное место в региональной структуре страны. Расплата за эту роль - неуклонное сокращение относительных размеров Новой Англии на фоне страны, ее доли в населении, национальном доходе, промышленности; за последние сто лет эта доля уменьшилась почти вдвое. Все дальше отодвигается Новая Англия от эпицентра развития страны, от его главной оси. Если на заре республики Бостон был всего в 600 км от географического центра населения США, то сто лет спустя—уже более чем в 1 тыс. км, а сейчас—в 2 тыс. км.
Угроза превращения района в некий историко-культурный заповедник, в котором населению будет отведена роль прислуги, все еще витает над Новой Англией. Альтернативный же путь эволюции, наметившийся сейчас с приходом наукоемких производств, тоже не выглядит радужным, потому что в условиях рыночной экономики он чреват обострением социальных диспропорций, растратой накопленного «человеческого капитала», размывом либеральных традиций, столь ценных в условиях современных США политическая жизнь упрямо сползает вправо. Ясно по крайней мере одно: роль Новой Англии как пионера нововведений, как национального полигона может и сохраниться, но ее относительное значение для страны будет все дальше сокращаться, постепенно низводя Новую Англию с уровня макрорайона к более низким рангам.