1. В с т у п л е н и е
2. Ц е н а п о б е д ы
3. Ш о к п о р а з и в ш и й р у к о в о д с т в о
4. Д и к т а т у р а С т а л и н а в г о д ы в о й н ы
5. З а к л ю ч е н и е
В С Т У П Л Е Н И Е
Великая Отечественная... 1418 дней и ночей бушевал огонь войны, убивая
людей и уничтожая все, что было создано их трудом. Десятки миллионов
сыновей и дочерей потеряла наша Родина - мать. Нет семьи, которой бы не
коснулась война. Чем измерить глубину утраты и силу нашей скорби? Даже
теперь, столько лет спустя после Победы, матери ждут сыновей, жены -
мужей, дети - отцов. Память и надежда. Они живут всегда с нами и в нас.
Не изжиты пока и известные по военным временам Представления: "какая
война без жертв", "война спишет все", "победителей не судят". И хотя
сегодня уже трудно кого-либо убедить в Том, будто не было грубых
просчетов руководства СССР накануне и в ходе войны, неоправданных
потерь, мы нередко все еще пытаемся объединить добро и зло в ее истории
под высокими словами "героическое и трагическое".
С полным основанием мы пишем о прогрессивном воздействии разгрома
фашизма на развитие всего человечества, подчеркиваем решающую роль
СССР. Но победа, сохранив и упрочив независимость нашей страны,
одновременно укрепила диктатуру Сталина; она разрушила фашистские
режимы в странах Центральной и Юго-Восточной Европы, но распространила
на них влияние сталинизма. Имперские тенденции сталинской дипломатии,
общая ее профессиональная ограниченность явились одной из предпосылок
возникновения "холодной войны". Этому способствовали и огромные военные
потери СССР, породившие самоуверенность правящих кругов НАТО.
Односторонне истолкованы пока источники победы. Наукой признаны
исключительная роль овладевшей массами идеи защиты социализма,
приобретшего новое содержание патриотизма, исключительное мужество ар-
мии и народа, их способность превзойти противника в военном искусстве и
технике. Однако историки, по существу, глубоко не исследуют
антиисточник - сталинизм, удесятеривший жертвы народа. Не преодолены
различные проявления персонификации истории. Место народа и армии в
наших трудах все еще занимают Сталин, его окружение да сотня-другая
героев-одиночек. Из числа источников победы выпал и географический
фактор, в отдельные периоды войны оказавший решающее влияние.
Но главное - пока не определена полностью цена победы, историю войны
нельзя считать исследованной. Во всем комплексе вопросов здесь
неизбежно выделяется ответственность за неисчислимые жертвы. Именно
нежелание раскрывать это и обусловило во многом фальсификацию военной
истории.
В умах советских людей мысль о том, какой же ценой досталась победа,
возникла давно. Еще 25 июня 1945 года, на другой день после парада на
Красной площади, А. Довженко, например, с горечью отмечал в своем
дневнике: в "торжественной и грозной речи" маршала Жукова "не было ни
паузы, ни траурного марша, ни молчания". Как будто эти "тридцать, если
не сорок миллионов жертв и героев совсем не жили". "Перед великой их
памятью, перед кровью и муками не встала площадь на колени, не
задумалась, не вздохнула, не сняла шапки".
Нельзя сказать, что в период войны у нас совсем не упоминали о павших.
Приказы содержали фразу "вечная слава героям...", Однако число их
тщательно обходили молчанием, фарисейски сообщая том.ко о колоссальных
потерях немцев. Уже 3 июля 1941 года "великий стратег" объявил о
разгроме "лучших дивизий врага", а 6 ноября, совсем утратив чувство
меры, утверждал, что Германия истекает кровью, потеряв 4,5 миллиона
солдат и офицеров. По окончании войны Наркомат обороны СССР нарушил
нравственную традицию цивилизованных народов, требовавшую опубликования
поименных списков погибших и пленных. Первоначально упоминалось о 7
миллионах погибших. Хрущев назвал иное чис-
ло: 20 миллионов. Брежнев в 1965 году говорил: "более 20 миллионов".
А что историки? Они бездумно повторяли эти цифры. В некоторых разделах
12-томной истории второй мировой войны приведены разрозненные сведения
о потерях Красной Армии, например, в операциях за рубежом. Однако до
сих пор неизвестны точное число погибших военнослужащих, включая
пленных, распределение боевых потерь по периодам войны, видам
вооруженных сил, фронтам, армиям, операциям, соотношение потерь двух
враждебных коалиций. Попрежнему можно встретить примитивные попытки
выдать общие потери восточного фронта вермахта за количество одних лишь
убитых, сопоставления потерь только Красной Армии с общими потерями
вермахта и его союзников. В последние годы, когда отдельные советские
ученые начали углубленное изучение проблемы, речь пошла уже о 27
миллионах погибших граждан СССР. Однако и эту цифру, думается, нельзя
считать окончательной.
Число погибших наших военнослужащих, по разным данным колеблется от 8
до 14, даже до 22 миллионов. Восточный же фронт вермахта, по данным
историков ГДР и СССР, потерял 2,8 миллиона. Соотношение этих потерь
составит не один к одному, как до сих пор считают некоторые авторы, а
по меньшей мере три - пять к одному. В правомерности сопоставления
жертв двух армий, наиболее активных участников враждебных коалиции,
едва ли можно сомневаться.
Громадны и материальные затраты СССР. Их изучение также далеко от
совершенства. Весьма важные вопросы даже не поставлены. Скажем,
насколько целесообразным и эффективным оказалось экономическое
обеспечение обороны до начала войны, во что обошлись отступление армии
До Ленинграда, Москвы, Сталинграда, Ставрополя, перебазирование
производительных сил в безопасные районы и другое, Не осуществлен и
сравнительный анализ материальных потерь государств, участвовавших в
войне.
Ц Е Н А П О Б Е Д Ы
Почему цена победы СССР оказалась столь неимоверно великой?
Отечественной и зарубежной историографии наряду с научным
прослеживаются апологетический и нигилистический подходы к решению
этого вопроса. Первому свойственны умолчание, преуменьшение негативного
в сталинском руководстве войной, попытки объяснить явные просчеты и
провалы некими внешними обстоятельствами. Так, ответственность за
громадные жертвы среди мирного населения и другой ущерб целиком
возлагают на оккупантов. Конечно, агрессор с его
человеконенавистническими намерениями и человекоубойной промышленностью
на самом деле повинен во всем, но лишь в конечном счете. Ведь
правомерно поставить прямые вопросы: а кто пустил его в наш дом, как
оказался он в глубине чужой земли, кто позволил ему истребить миллионы
беззащитных людей, захватить или уничтожить громадные ценности? Война
шла в основном на нашей территории. По некоторым областям ее железный
каток прошелся несколько раз. Необходимо также исследовать, всегда ли
приказы Сталина о "выжженной земле" были оправданны. Так, ряд
специалистов сомневается в целесообразности тотального разрушения
партизанами железных дорог в тылу врага перед наступлением советских
войск.
В немарксистской литературе можно встретить иной подход:
противопоставление "беспощадного использования людских масс советским
руководством, бережливому введению в бой людей с использованием больших
материальных средств англо-американским". Эта схема объясняет лишь
часть известных фактов. Нельзя отрицать прямую связь между огромными
потерями Красной Армии (потери вооруженных сил США и Англии
соответственно 405 тысяч и 375 тысяч) и уровнем сталинского
руководства. Нужно учитывать, однако, и крайне несправедливое
распределение военных усилий внутри антифашистской коалиции. Б то время
как СССР сковывал главную мощь общего противника, США и Англия на-
капливали оптимально необходимые силы и средства, свободно выбирая
время, образ и места действий, К тому же СССР сразу попал в чрезвычайно
тяжелую ситуацию: он вступил в войну, не имея ни одного союзника. Во
всем этом не обошлось, конечно, без грубых просчетов во
внешнеполитической деятельности Сталина и его окружения.
Мнению зарубежных специалистов в чем-то созвучны суждения крайнего
толка, появившиеся недавно в отечественной литературе: якобы вообще и
не было нашей победы, поскольку ее добились такой кровью; что
виновников неоправданных потерь надо исторгнуть из истории; что мы
закончили войну, не умея воевать, залили кровью своей, завалили врагов
своими трупами. Но "не умеющий воевать" не победил бы и ценой 1: 5.
Кстати, зарубежные военные историки, подчеркивая вклад Красной Армии в
дело победы, не сбрасывают со счетов успешных ее операций, особенно
1944 - 1945 годов.
Оба отмеченных подхода к решению проблемы методологически близки, ибо
только восхваление или только отрицание - односторонни. Их носители не
видят противоположных тенденций в развитии советского общества вообще и
в военный период в частности, все еще отождествляют социализм со
сталинизмом, народ и армию - с "великим стратегом".
Отвергнув обе эти крайности, обратимся к причинам непомерных потерь
СССР, главная среди которых, на мой взгляд,- уровень руководства
подготовкой обороны страны и ведением войны со стороны Сталина и ряда
его ближайших советников. Уровень, отмеченный диктатом,
некомпетентностью, бюрократизмом, жестокостью. Эти черты руководства
характерны для всего периода сталинизма. Во время же войны их
проявления не только не ослабли, как полагают некоторые исследователи,
а, напротив, усилились. Несомненно, при абсолютной личной власти
Сталина, при сосредоточении в его руках всех ключевых руководящих
постов в партии и государстве названные черты не могли не получить и
действительно получили широкое распространение и в об-
ществе в целом. Больших и малых носителей дилетантизма и произвола
было много и на фронте и в тылу. И тем не менее нет оснований
утверждать, что эти черты стали всеподавляющими. Наряду с ними и
вопреки им с каждым годом войны росли опыт и профессионализм
полководцев, командиров, красноармейцев, развивалась инициатива
тружеников тыла.
Напомним, что с конца 20-х годов, прилагая нечеловеческие усилия,
советские народы осуществляли гигантское оборонное строительство. Чуть
ли не вся деятельность правительства, экономика страны были подчинены
этой цели. Сюда были брошены лучшие научные и технические кадры,
огромные средства. В середине 30-х годов РККА фактически не уступала ни
одной армии мира. Как считает военный историк
Й. Хоффманн (ФРГ), "Красная Армия в 1935 - 1936 годы во всех отношениях
представляла собой современные вооруженные силы". Автор имеет в виду
вооружение, обучение, командный состав и знание вероятного противника.
Напомним также, сколь безошибочно определял маршал Тухачевский главное
- антисоветское - направление возможной агрессии, подготовку Германией
"могучей армии вторжения", основу которой составят "воздушные и
быстроподвижные силы", сколь точно угадывал он намерение путем
"внезапных, молниеносных ударов" перенести военные действия на
территорию противника.
Однако произошло нечто совершенно иррациональное и чудовищное, Перед
самым нападением фашистской Германии на СССР было необоснованно
репрессировано около 40 тысяч командиров Красной Армии, причем
преимущественно тех, кто разделял передовые военностратегические
взгляды. "Если бы не разгром военных кадров,- утверждал впоследствии
генерал А. В. Горбатов,- мы немца не то что до Волги, до Днепра бы не
допустили". "Без тридцать седьмого года,- по мнению маршала А. В.
Василевского,- возможно, и не было бы вообще войны в сорок первом году".
Уже неоднократно отмечалось, что потеря лучших кадров отбросила
армию на многие годы назад. Именно на это Гитлер и его советники
делали ставку. По данным его адъютанта Н. фон Белова, накануне
"Барбароссы" фюрер говорил о Красной Армии как о "войске без
руководителей". Обезглавливание армии оказало пагубное влияние на ее
моральное состояние в целом, неизбежно усиливая атмосферу недоверия,
порождая среди командиров привычку чутко улавливать настроения
начальства, предпочитать лакировку, безгласность. Упала дисциплина,
наметился определенный отрыв командного состава от рядовых
красноармейцев. Этому способствовали, в часности, включение в воинские
уставы весьма жестоких положений, согласно которым командир должен был
применять для восстановления порядка силу и оружие, а в годы войны -
официальное учреждение института ординарцев, введение других офицерских
привилегий.
Военными историками еще фактически не изучено, в какой степени повлияли
на вооруженные силы бюрократизация, дегуманизация, деинтеллектуализация
общества, свойственные той эпохе; был ли у Сталина и его советников
вообще какой-либо научно обоснованный конструктивный план военного
строительства, развития вооруженных сил, армейских и флотских партийных
организаций. Чем объяснить, например, известную чехарду с отменой и
введением института комиссаров перед войной и в начале ее? Не ясно, что
из военно-теоретического наследия репрессированных полководцев было
воспринято Сталиным и его окружением, были ли последние вообще
вооружены тем, что называется военной доктриной. На какой почве
возникли лозунги "перенести военные действия на территорию врага",
"ответить тройным ударом на удар поджигателей войны", ставка на
революционный взрыв в тылу агрессора, расчет на легкую победу малой
кровью? Ведь эти лозунги не были обеспечены в боевом отношении ни
количественно, ни качественно. Было ли это заблуждение или блеф,
предстоит еще изучить. Сейчас же можно только с уверенностью сказать,
что производство многих видов вооружения, известных перед войной,
отставало или вообще не было
организовано. Среди них - дальние бомбардировщики, авиадесантная
техника, ракетные системы, в том числе и большой дальности.
Поражения 1941 - 1942 годов привели к безвозвратной потере значительной
части кадровой армии вместе с большим количеством вооружения, оккупации
противником громадной территории с основными центрами оборонной
промышленности. В приказе НКО от 23 февраля 1942 года причины такой
катастрофы Сталин свел к внезапности нападения. Однако в том же приказе
он назвал этот фактор "привходящим" и уже "исчезнувшим". В
действительности к февралю 1942 года фактор внезапности отнюдь не был
"израсходован полностью", как утверждал Сталин. Его вредные последствия
будут действовать даже после 1945 года. Кроме того, "великий
полководец" еще не раз столкнется с этим фактором - от летнего (1942)
наступления вермахта до его непредвиденного сопротивления на Зееловских
высотах под Берлином.
Ш О К П О Р А З И В Ш И Й Р У К О В О Д С Т В О
Следует заметить, что военная наука издавна относила к важнейшим
факторам войны и время. Внезапность же как раз и лишает противника
преимуществ этого фактора и тем самым чрезвычайно ослаб: ляет его.
Характерно, что впоследствии Сталин в свои пять "постоянно действующих
факторов победы" не включил не только время, но и пространство. Может
быть, именно потому, что о них невыгодно было вспоминать: он отдал их
противнику.
Да, нападение было внезапным, но в каком смысле? Информацией о
намерениях противника располагали очень многие - от Сталина до
красноармейцев приграничных округов. Правда, ей не разрешали верить, ее
распространение каралось. Во всяком случае, нападение было той
неожиданностью, которую ожидали. Внезапность скорее состояла в том, что
наши войска не были приведены в боевую готовность. Сталин запретил
элементарно необходимые мероприятия, предусмотренные уста-
вами, Берия жестко контролировал этот запрет.
Внезапность - это и шок, поразивший руководство, В первые дни Сталин
находился, по оценке адмирала И. С. Исакова, в состоянии, близком к
прострации. Гибли целые армии, а он уединился на даче в Кунцеве. Вся
ставка, по мнению генерала А. В. Хрулева, в течение первых недель не
могла выйти из состояния паралича. Нечто подобное повторится со
Сталиным в октябре - ноябре, когда он замыслит решения о сдаче Москвы и
мирном зондировании в отношениях с Германией. Об этом свидетельствуют
Жуков, Микоян и другие очевидцы. Внезапным для командования и армии
было и возникновение на центральном направлении многократного
превосходства противника. Это произошло вследствие произвольной отмены
Сталиным плана Генерального штаба, в целом безошибочно определявшего
направление главного удара вермахта.
Кто ответствен за внезапность, а следовательно, и за первые слагаемые
цены будущей победы? "Вероломный враг", "благодушные и беспечные"
бойцы, "перепуганные интеллигентики", как утверждал Сталин? или, может
быть, развернуть армию е позволило само "вторжение", как заявляют
отдельные авторы, явно меняя местами причину и следствие? Ничего
подобного. Внезапность обусловливают не только профессионализм и
вероломство агрессора, но и беспечность объекта агрессии. Еще в начале
ХХ века было аксиомой: войны империалистами не объявляются, а
начинаются внезапно. Эта мысль в 30-е годы была отражена в советских
армейских уставах, получила разработку в трудах ученых, в том числе и
на опыте вермахта 1939 - 1941 годов.
за внезапность ответственны прежде всего "вождь" и его приближенные:
армия не была приведена в боевую готовность по прямой вине Сталина,
Молотова, Тимошенко. Несут определенную долю ответственности Генштаб и
командования западных округов, не использовавшие имевшиеся возможности
(за исключением флота).
Да, противник был лучше отмобилизован. Но не потому, что некие
"агресивные нации", как пытался доказать Сталин в 1945 году, всегда
лучше подготовлены к войне, чем "миролюбивые нации". Подобные экскурсы
в теорию несостоятельны, ибо дело тут не в свойствах наций, а в уровне
их руководства, способности к трезвой самооценке. А в атом плане и
противник оказался не на высоте. Специалисты из ФРГ доказали, что,
планируя нападение на СССР, вермахт абсолютизировал опыт своих
"походов" 1939 - 1941 годов и переоценил свои силы. Это явилось главной
причиной краха гитлеровского плана скоротечной воины, а значит, и всей
агрессивной программы фашистов. Германия и ее союзники не были способны
вести длительную войну против СССР и его союзников. Иными словами,
вермахт имел немалый опыт, но не сумел им воспользоваться.
Нечто похожее произошло и в обезглавленной Красной Армии. Советские
мемуаристы, в частности Василевский, свидетельствовали, что у нас не
сумели учесть даже опыт войны в Испании, в которой принимали участие
советские добровольцы. Все обобщения наиболее прозорливых военных
деятелей, подвергшихся репрессиям, объявлялись "враждебными". Так
распорядились с наследием Тухачевского, с обобщенным в Красной Армии
опытом ведения партизанских действий. Летом 1941 года советским
патриотам в тылу врага пришлось начинать борьбу, почти не имея четких
представлений о ее особенностях. Иными словами, неумение или нежелание
Сталина и его советников максимально использовать и свой, и чужой опыт
способствовали неудачам, многократно умножали цену успеха.
Восточный поход вермахта вовсе не опирался с самого начала на
военно-экономический потенциал всех стран, захваченных. Германией или
зависимых от нее, как это часто у нас подчеркивают. Подобное
утверждение фактически смыкается с фашистскими мифами о
"непревзойденной силе германского оружия", о Красной Армии как "колоссе
на глиняных ногах", "крестовом походе Европы против большевизма".
Вермахт в июне 1941 года лишь в незначительной мере, использовал ре-
сурсы этих стран: западногерманские ученые Г. Амброзиус и В. Хуббард
показали, что "полный охват и эффективное использование всех ресурсов
были осуществлены лишь (курсив мой.- А. М.) во второй фазе войны,
начиная с 1942 года, когда стратегия скоротечных войн уже не
функционировала и экономика должна была быть перестроена на длительную
войну", Когда же Германия привлекла большую часть этих ресурсов, она
уже стала безнадежно отставать в военно-экономическом отношении от
СССР. Гитлер так и не смог "абсолютно все подчинить войне", как
утверждают некоторые наши военные историки. Сказывались и особенности
капиталистической экономики того времени, действия
патриотов-антифашистов., опасения германских властей за свои тылы.
Повторяя версию о военно-техническом превосходстве вермахта 22 июня,
ряд наших историков приводит общее число немецких танков и самолетов, а
со стороны Краснои Армии - число машин только новейших образцов. Между
тем с января 1939 года до начала войны наша промышленность поставила
армии около 18 тысяч боевых самолетов, свыше 7 тысяч танков различных -
новых и не новых - конструкции. Техника не новейших образцов, и это
показала война, могла быть успешно использована в деле.
По западногерманским данным, по вооружению, броневой защите,
проходимости немецкие танки 1941. года не удовлетворяли требованиям,
которые были предъявлены к ним на Востоке. Это относится. не только к
танкам и не только к немецким, но и трофейным. В томе 4-м официозного
10-томника "Германская империя и вторая мировая война", изданного в
ФРГ, показано: вся трофейная техника, за исключением части французского
автотранспорта и чешских танков, использовалась вермахтом в учебных,
охранных и иных целях вне восточного фронта. "...Решение напасть на
СССР не было обеспечено достаточно энергичными мерами в области
вооружения,- подчеркивается в этом издании.- Его производство не было
соотнесено с потенциалом противника, поскольку немецкое руководство
исходило из того, что сможет уничтожить
военный потенциал Советского Союза в течение нескольких недель
имеющимися средствами... 22 июня 1941 года дивизии вермахта с лучшим
оснащением были сосредоточены лишь вокруг танковых групп, в то время
как в брешах и на флангах использовались в основном дивизии маломощные
и малоподвижные. В целом восточная армия вермахта производила
впечатление лоскутного одеяла. Это не отвечает высказывавшемуся в
послевоенной литературе суждению о том, что Гитлер с помощью
маневренной экономики скоротечной войны и ограбления оккупированных
территорий смог мобилизовать против СССР мощную, однородно оснащенную
армию".
В застойные годы ряд историков и мемуаристов муссировали тезис:
"история отвела нам мало времени". Внешне сакраментальный, он скрывает
еще одну неправду. СССР 22 июня 1941 года далеко не исчерпал свои
возможности для укрепления обороны. Уже к концу 1942 года его индустрия
догнала промышленность Германии, хотя и находилась в несравненно более
тяжелых, чем до войны, условиях, а в 1943 году перегнала ее и по
количеству, и качеству оружия. И это при том, что лучшие специалисты
оборонной промышленности были репрессированы, а предвоенная работа
отличалась настроениями самоуспокоенности и фактами головотяпства,
К концу войны благодаря титаническим усилиям всей страны Красная Армия
превзошла противника в профессиональном отношении, однако зачастую
использовала далекую от профессионализма своеобразную методологию:
"победа любой ценой". "Мы за ценой не постоим" - отнюдь не песенный
образ. Это способ действия Сталина и многих его подчиненных. Известно
его постоянное требование не останавливаться ни перед какими жертвами.
Наиболее одиозный характер носят приказы 270 (1941 года) и 227 (1942
года).
Первый из них объявлял "предателями" всех военнослужащих Красной Армии,
попавших в плен. Подвергались преследованиям и семьи оказавшихся в
плену командиров. Такой приказ, по сути, компромети-
ровал Советское государство, он противоречил международному праву,
в частности принципу презумпции невиновности. Не отрицая отдельных
фактов преднамеренного перехода на сторону врага, необходимо
подчеркнуть, что подавляющее большинство людей попали в плен по вине
командования. Оно, а не эти люди, честно выполнявшие свой долг, и
должно было нести ответственность. Сложившаяся по вине Сталина практика
относительно этих людей, в том числе лишение их льгот участников войны,
противоправна, поскольку понятия "оказаться в плену" и "сдаться в плен"
далеко не тождественны.
Как реакцию Сталина на поражения под Ленинградом, в Крыму, под
Харьковом (вследствие его же просчетов) нужно рассматривать и жестокий
приказ 227. Пропаганда назвала этот приказ "Ни шагу назад!", но с таким
содержанием и до этого издавалось немало распоряжений. Вновь оправдывая
себя, Сталин на этот раз обвинил, по существу, всех командиров и бойцов
в "недисциплинированности", хотя громадное их большинство проявило
мужество и преданность Советской Родине. Сталин в этом приказе открыто
заявил, что он, по примеру Гитлера, спасавшего свой фронт от развала
зимой 1941/42 года, вводит штрафные батальоны и заградительные отряды.
И в военном отношении приказ был ущербным. Он воспрещал любой отход, в
том числе и оправданный интересами маневренной войны, что вело к новым
безрассудныи потерям.
Проявления дилетантства в военном деле, бюрократизма, безразличия к
судьбам людей сопровождали нас до конца войны. Характерны, скажем,
такие примеры. Один из руководителей артиллерийской промышленности, М.
3. Олевский, сообщал, что уже в 1944 году ее возможности значительно
превысили потребности фронта. Возникает, однако, вопрос: кто и как
исчислял эти потребности, если и в 1944 - 1945 годы советские войска
нередко шли в атаку после явно недостаточной артиллерийской подготовки,
умножая наши потери? Генерал Н. А. Антипенко, бывший в свое время
заместителем командующего 1-го Белорусс-
кого фронта по тылу, с гордостью заявлял в докладе на конференции в
1985 году, что во время Берлинской операции удалось "сберечь" огромное
количество снарядов. И это при 100-тысячных людских потерях... О
подобной "экономии" прямо или косвенно свидетельствуют и другие
многочисленные факты.
Пора задаться и такими вопросами: почему мы до сих пор считаем убитых и
пропавших без вести с точностью до миллионов, почему до сих пор не
погребены останки сотен тысяч безымянных бойцов, погибших во время
войны, а Министерство обороны переложило это на инициативные группы
комсомольцев и даже пионеров?
Известно, что у нас практически нет семьи, в которой не было бы жертв
войны. СССР потерял десятки миллионов наиболее активных и дееспособных
граждан. Память о них священна. Она не зависит от того, были жертвы
обусловлены военной целесообразностью или нет. С другой стороны,
высокая цена победы не мажет затмить вклада советских народов в разгром
фашизма. Наши вооруженные силы постоянно отвлекали на себя большую
часть войск противника. Более двух третей его потерь приходится на наш
фронт. Об этом мы говорим без всяких оговорок. Недаром многие западные
исследователи отождествляют провал "восточного похода" гитлеровцев с
итогами всей второй мировой войны.
Среди источников победы на первый план справедливо выдвигается массовый
героизм советских людей. Но в наших книгах он до сих пор представлен
отдельными подвигами, совершенными в экстремальных условиях. Ничуть не
преуменьшая их значимости, пора обратить внимание на главное -
коллективный подвиг частей, соединений, заводов, колхозов. Это героизм
другого рода - длительный и тяжелый, это ратный труд миллионов
красноармейцев в условиях постоянной смертельной опасности, беззаветный
труд миллионов рабочих, крестьян, служащих, научно-технической
интеллигенции, при предельном напряжении духовных и физических сил,
часто в условиях голода и холода. И святой
долг советских ученых - создать наконец историю, достойную великой
Победы, завоеванной столь непомерно высокой ценой.
Д И К Т А Т У Р А С Т А Л И Н А В
Г О Д Ы В О Й Н Ы
В результате огромных усилий и активной деятельности масс советских
людей, соединения их энтузиазма и личной заинтересованности в
победоносном исходе войны, организаторской деятельности правительства,
советских, военных, научных и других организаций в ходе войны удалось
локализовать негативные последствия административных методов управления
и обеспечить создание единой, хорошо слаженной системы взаимодействия
фронта и тыла.
30 июня 1941 г. был образован Государственный Комитет Обороны. Основное
внимание было обращено на укрепление армии. Советские Вооруженные Силы
в сражениях изматывали и обескровливали силы врага. Одновременно шел
процесс развертывания и наращивания военной мощи нашей страны. Однако
существующая жесткая централизация в условиях войны лишала систему
управления гибкости, ограничивала возможности учета конкретных условий,
сковывала инициативу.
Вопрос о том, какой ценой досталась победа, возникал давно, Нельзя
сказать, что в период воины совсем не говорилось о потерях. Приказы
содержали фразу: "Вечная слава павшим героям...". Однако число их
тщательно обходилось молчанием, сообщалось только о колоссальных
потерях немцев. По окончании войны Наркомат обороны СССР, нарушив
нравственную традицию цивилизованных народов, не опубликовал поименных
списков погибших и пленных. Первоначально упоминалось о 7 миллионах
погибших. Хрущев назвал число 20 млн., Брежнев - более 20 млн, В
последние годы советские ученые называют уже цифру 27 млн., однако и
ее, думается, нельзя считать окончательной.
Далеко не изучены и громадные материальные затраты СССР. Не
осуществлен и сравнительный анализ материальных потерь государств,
участвовавших в войне.
Так почему же цена победы советского народа оказалась столь неимоверно
высокой? Главная из так называемых "внутренних причин" - это диктат и
некомпетентность руководства подготовкой страны и ведением войны со
стороны Сталина и ряда его ближайших советников. Во время войны эти
негативные проявления усилились. Но наряду с ними и вопреки им с каждым
годом войны росли опыт и профессионализм командиров и красноармейцев,
развивалась инициатива тружеников тыла.
Во-вторых, незадолго до войны было необоснованно репрессировано около
40 тыс. командиров Красной Армии, причем преимущественно тех, кто
разделял передовые военно-стратегические взгляды. "Без тридцать
седьмого года, - по мнению маршала А. В. Василевского, - возможно, и не
было бы вообще войны в сорок первом голу". Среди безвинно погибших были
крупнейшие военачальники: Тухачевский, Блюхер, Егоров, Якир, Уборевич,
Корк, Ковтюх, Федько, Уншлихт, Дыбенко, Эйдеман, Гамарник и многие
другие. Таких потерь командного состава в столь короткий срок наша
армия не имела даже в период войны. В результате к началу войны только
7% командиров наших Вооруженных Сил к началу войны только 7% командиров
наших Вооруженных Сил имели высшее образование, а 37% не прошли полного
курса обучения даже в средних военных заведениях.
Репрессии причинили огромный вред советской военной науке, которая в
предвоенные годы интенсивно развивалась. Были арестованы многие ведущие
конструкторы военной техники: Туполев, Королев, Клейменов, Лангемак,
Глушко, Гороховский, Поликарпов, Архангельский, Сухой и др.
В начале войны Красная Армия, потерпев поражение, вынуждена была
отступать в глубь страны, неся тяжелые потери. Сталин объяснял это
фактором внезапности нападения Германии. В каком смысле можно считать
нападение внезапным?
С сентября 1940 г. стали поступать (из Англии, Швеции, Япопии и других
стран) данные о планах Гитлера и подготовке Германии к войне против
СССР. Разведуправление Генерального штаба РККА своевременно вскрыло
политические планы и стратегические замыслы гитлеровской Германии и
доложило о них военно-политическому руководству СССР. О реакции
руководства страны на данные военной разведки свидетельствует заявление
ТАСС от 14 июня 1941 г., в котором говорилось: "Слухи о том, что СССР
готовится к войне с Германией, являются лживыми и провокационными...".
Даже самые последние предвоенные дни реакция правительства на донесения
военной разведки была негативной. На донесение военного атташе во
Франции от 21 июня 1941 г., что нападения следует ожидать 22 июня,
имеется резолюция Сталина: "Эта информация является английской
провокацией. Разузнайте, кто автор этой провокации, и накажите его",
Столь же категоричной была и резолюция Берии на документе, датированная
21 июня 1941 г.: "Секретных сотрудников "Ястреба", "Кармен", "Верного"
за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль... Остальных
строго предупредить".
"Внезапность" нападения Германии повергла в шок советское руководство.
В первые дни войны Сталин находился, по оценке адмирала И.
С. Исакова, в состоянии, близком к прострации. Гибли целые армии, а он
уединился на даче в Кунцево. Нечто подобное повторилось со Сталиным и в
октябре-ноябре 1941 г., когда у него, по свидетельству Жукова и
Микояна, возникло решение о сдаче Москвы и зондировании отношений с
Германией. Таким образом, "внезапность" нападения Германии в первую
очередь можно объяснить политической близорукостью Сталина и его
окружения.
З А К Л Ю Ч Е Н И Е
Низкий уровень профессионализма советского руководства в условиях войны
привел к лозунгу "Победа любой ценой!". Ему были подчи-
нены приказы 270 (1941 г.) и 227 (1942 г.). Первый из них объявлял
"предателями" всех военнослужащих Красной Армии, попавших в плен,
хотя подавляющее большинство из них оказалось в плену по вине ко-
мандования. Еще более жестким был второй приказ - "Ни шагу назад!",
появившийся после поражения под Ленинградом, в Крыму и под Харьковом.
По этому приказу были введены штрафные батальоны. Приказ воспрещал
любой отход, что вело к новым безрассудным потерям.
Известно, что в нашей стране нет семьи, в которой не было бы Жертв
войны. СCCP потерял десятки миллионов наиболее активных и дееспособных
граждан. Планы фашистской Германии послевоенного устройства мира не
оставляли никаких сомнений В проведении политики геноцида по отношению
к народам Советской России. Еще до нападения на СССР гитлеровцами
предусматривалось расчленение европейской территории нашей страны на
четыре части и создание там новых государств. В дальнейшем эти
государственные образования планировалось включить в состав германского
рейха. Освободившиеся земли уже в ходе войны планировалось заселить
немцами и представителями родственных народов.
Среди источников нашей победы в Великой Отечественной войне на первый
план справедливо выдвигается массовый геноизм советских людей, Однако в
книгах он до сих пор представляется как подвиги отдельных личностей. На
наш взгляд, следует обратить внимание на главное - на коллективный
подвиг частей, соединений, заводов, колхозов, советских ученых. Это -
героизм другого рода - длительный и тяжелый ратный труд миллионов
красноармейцев в условиях постоянной см