Революции в российской политической истории и их последствия.
История России — это непрерывный, бурный и противоречивый процесс причудливого переплетения революций, контрреволюций, реформ, контрреформ, всевозможных конфликтов.
Смуты, революции, глобальные конфликты с давних пор стали характерной чертой политической истории России, определяющей на длительный период ее историческое развитие. Весьма симптоматично, что после каждой новой смуты, мощной и губительной, Россия выходила на следующий исторический виток обновленной, поднималась из пепла, возрождалась.
Прежде чем перейти к освещению темы, необходимо дать пояснения терминологического и теоретического характера.
Ключевые понятия темы: революция и глобальный конфликт.
В современной исторической и политологической литературе используются формационный и цивилизационный подходы к определению этих понятий.
Формационный подход предполагает определение революции в рамках формационной схемы исторического процесса как глубокие и качественные изменения в развитии общества, способа производства, которые разрешаются переворотом, скачком, приводят к становлению нового способа производства. К их числу относятся буржуазная, социалистическая революция и т. д.
Цивилизационный (культурологический) подход предполагает исследование индивида как субъекта политики, определяющего индивидуальную ответственность за свои поступки, сознание, мышление, судьбу и т. д. Поэтому революция в широком смысле расценивается как политический процесс, включающий в себя массовые движения, готовые использовать насилие для достижения своих целей, способные к захвату власти и последующему проведению реформирования общества. Революция в узком смысле слова — это коренное, полное преобразование структуры власти в обществе, радикальное изменение его политической системы, открывающее возможность значительных социально-экономических преобразований.
Революция — весьма широкораспространенный в истории вид политического процесса, в ходе которого применяются меры принудительного характера, вызывающие сопротивление со стороны противостоящих социальных сил, что делает практически неизбежным значительную роль насилия в революционном процессе.
Революция всегда возникает из затяжного, глубокого социально-экономического и политического кризиса, на его пике, когда наступает хаос. Сторонники такого вида социальных преобразований рассматривают ее как необходимый выход из катастрофы, угрожающей обществу. Как показывает исторический опыт, к революции приводят глубокие непреодоленные социальные антагонизмы, эгоистическая и недальновидная политика правящих элит, затягивающих проведение назревших преобразований, и т. д.
Историческая практика свидетельствует, что революции сопровождаются интенсивной борьбой вне и внутри революционного лагеря по доктринальным, программным вопросам намечаемых преобразований, разного рода расколами, подавлением прямых противников, а также отступников от революционного курса. Нередко они носят весьма ожесточенный и кровавый характер. Длительное время считалось, что революция может быть совершена только в результате насильственного переворота: вооруженного восстания или гражданской войны. Однако история дала образцы качественных преобразований в обществе, достигнутых мирным эволюционным путем, осуществленных поэтапно, постепенно, в течение длительного времени. Это дает возможность учесть многообразные объективные связи и тенденции, осуществить тактический маневр, обеспечить поддержку перемен со стороны большинства людей.
Революции бывают завершенными, и тогда в ходе революционных изменений возникает новое общество. Но обычно оно сильно отличается от первоначального проекта, а иногда вообще представляет собой его полную противоположность. Чаще всего революция приводит страну не к движению вперед, а к откату назад, отставанию в развитии.
История дает примеры незавершенных революций, когда заявленные цели не достигнуты, а поскольку внутренние противоречия не сняты, продолжают накапливаться, то выход они находят в новых революциях и глобальных конфликтах.
Идея внутренней противоречивости, конфликтности политики не нова. Ее сторонники рассматривают конфликт как ведущий источник политики, лежащий в основе происходящих в ней изменений, определяющий границы и характер существующей политической сферы общества.
Политический конфликт представляет собой разновидность (и результат) конкурентного взаимодействия двух и более сторон (групп, государств, индивидов), оспаривающих друг у друга распределение властных полномочий или ресурсов в условиях противодействия.
Глобальные конфликты одновременно охватывают все уровни социальной и политической структуры, вовлекают максимально возможное в конкретных условиях число участников. К глобальным конфликтам, носящим политический характер, относятся крупномасштабные столкновения наличных сил, охватывающие почти все стороны отношений конфликтующих сторон: гражданские войны; войны между государствами и союзами государств, партизанские движения и т. д. Их последствия обычно бывают катастрофичными: разрушение социальных систем, распад государств, уничтожение народов и т.д.
Оценивая место революций и глобальных конфликтов в истории России, а также анализируя причины их возникновения, будем принимать во внимание объективные причинно-следственные связи и субъективные целеполагания; учитывать циклично-кризисный характер развития страны.
Политические смуты — напряженные, катастрофические и губительные противоборства политических и социальных сил потрясали не сформировавшуюся Русь еще в IX—X вв. Они раздирали страну в первой четверти XI в., а потом привели к тяжелейшей и страшной междоусобице в конце XI столетия после великих объединительных свершений Ярослава Мудрого.
Смута конца XI—начала XII вв. была круто ликвидирована силой и решительной реформистской деятельностью Владимира Мономаха, сумевшего вместе со своим сыном Мстиславом Великим на несколько десятилетий удержать распадавшуюся на уделы Русь.
Но не только смуты определяли развитие Руси. С IX в. на Восточно-Европейской равнине шел общецивилизационный процесс: формирование русского государства, отличавшегося огромной территорией и многонациональным составом. Его территории и народы стягивались воедино сильной автократической властью, но вместе с тем Русь продолжала оставаться многоцветной, многоликой в хозяйственном, политическом и духовном отношении страной.
Со второй трети,XII в. Русь вступила в новую полосу политических смут, которые непрерывно продолжались в течение всего XII и начале XIII в.
Одновременно в Европе возобладали центростремительные тенденции, они привели к созданию централизованных монархий с первыми предвестниками гражданского общества в городах-коммунах. Подобные процессы проявились и во Владимиро-Суздальской Руси времен Всеволода III Большое Гнездо и Андрея Боголюбского, когда стали зарождаться элементы представительных учреждений. Но развитие в указанном направлении было остановлено начавшимся татаро-монгольским вторжением, которому ослабленная смутами Русь не смогла противостоять. Установилось длительное трехвековое тяжелейшее иноземное иго. Русь потеряла независимость, часть исконных восточнославянских земель, затормозилась в своем развитии и отстала от других, особенно европейских, стран. Отсутствие прочного сплачивающего стержня, преобладание центробежных тенденций сказалось самым губительным образом на истории нашего Отечества.
В XIII—XV вв. глубокие политические междоусобицы из-за гегемонии между Москвой, Тверью, Новгородом, Рязанью, Нижним Новгородом привели к смуте середины XV в., отличавшейся особенно жестоким характером: великий московский царь Василий III, получивший прозвище «Темный», был ослеплен политическими противниками в надежде, что это навсегда выведет его из борьбы за власть. Но даже эти кровавые события не свернули Русь с пути централизации.
Новый этап сплочения начался на московской основе на исходе XV в. Московские правители сумели подавить сепаратистские тенденции, обеспечить процветание торговли и городов. Хорошо организованное централизованное, унитарное с сильной авторитарной властью и сильной авторитарной личностью Иваном III Московское государство заметно усилилось.
Стабилизация политической жизни России во второй половине XV—первой трети XVI в. (около 70 лет) вновь вылилась в короткую, но яростную смуту времен детства и отрочества Ивана Грозного в 30—40-е годы. Затем последовала новая политическая смута, инициированная сверху самим Иваном IV Грозным — период опричнины в 60—70-е годы XVI в., которая привела к крупным политическим катаклизмам с тяжелыми социально-экономическими последствиями.
Одновременно Россия осуществляла вековую экспансию, расширяла территорию, присоединяла новые народы, превращалась в трудноуправляемый многонациональный конгломерат, что создавало почву для будущих российских смут. В жизни огромной империи постоянно присутствовало социальное, национальное, региональное напряжение, готовое при определенных условиях вылиться в социальный взрыв большой силы.
В начале XVII в. разразилась новая страшная российская смута, продлившаяся полтора десятилетия. В итоге в Кремле воцарилась власть, представленная польским королевичем Владиславом, а позже его отцом Сигизмундом. Казалось, после этого России уже не быть: государство и армия стремительно распадались; утрачено государственное управление; разорваны хозяйственные связи и т. д.
Но история показала, что возможности государственного развития восточных славян еще не были полностью исчерпаны. Ни внутри государства, ни вне его к этому моменту не сложились мощные противостоящие силы. Более того, по мере распада России, углубления общего социально-экономического и духовного кризиса, народ сумел остановить разрушительный процесс. Именно из народной среды за Мининым и Пожарским пошли основные силы, выступившие за возрождение Родины. Их поддержала остальная патриотически настроенная и здоровая Россия. Инстинкт самосохранения нации подсказал, что начинать надо с возрождения разрушенной российской государственности.
Воцарение династии Романовых стало началом государственной стабилизации. Независимо от отношения к этой власти со стороны различных слоев общества, тенденции развала государственной системы были приостановлены. Заработала верховная власть при опоре первоначально на Земские соборы, приведена в действие громоздкая приказная система, воссоздана армия, вступившая в борьбу против внешних врагов — поляков и шведов и т. д.
У российской власти все ярче стали проявляться автократические черты безотносительно от личностных качеств правителей. Она использовала любые средства для сохранения государства, стабилизировала его границы, содействовала возрождению феодально-крепостнической экономики. В сложившихся исторических условиях даже такая мощная смута, как масштабное казачье-крестьянское, поддержанное городской беднотой, восстание Степана Разина в конце XVII в. не поколебало устойчивой поступи возрождавшегося государства, не привело к глобальному конфликту. Власть жестоко подавила восстание, задушила народный бунт. История еще раз убедительно доказала, что власть в России должна быть сильной. В конце XVIII в. в России разразилась очередная смута — Пугачевский бунт, но и он не перерос в глобальный конфликт, поскольку слишком сильным было в то время феодально-крепостниическое авторитарное государство.
Тяжелейшие испытания пережила Россия и в XIX в.: восстание декабристов, активная борьба народовольцев, позже — выступления социал-демократов, которые почти непрерывно подтачивали самодержавие. Но династия Романовых вела борьбу за сохранение крепостничества и самодержавия. Российская Империя территориально расширялась, хотя в своем социально-политическом и экономическом развитии все более отставала от передовых европейских стран.
«Великие реформы» середины XIX в., отменившие, наконец, крепостное право, создали в стране элементы социокулътурных условий, органичный рост которых мог бы трансформировать многоукладную экономику в качественно "новый хозяйственный организм. Однако контрреформы 80—90-х гг. XIX в. не только не остановили этот процесс, но и повлекли за собой вторжение марксизма. Положение в России становилось все более критическим.
Особенно усилилось социальное напряжение в начале XX в.: разразился экономический кризис, нарастал политический кризис, налицо были династические неурядицы и разложение центральной власти, резко обострилась обстановка после поражения в русско-японской войне. Все это привело к новому колоссальному социальному взрыву — революции 1905 г., глубина и сила которой вполне соответствовали масштабам страны и накопившимся, но не получившим урегулирования противоречиям. Это была революция, охватившая все социальные слои: горожан, крестьян, солдат, передовую интеллигенцию; революционные и оппозиционные политические партии и движения. Революция 1905 г. была призвана покончить с устаревшими самодержавными политическими институтами и социальной организацией отжившего феодально-крепостнического строя. Царскому самодержавию был брошен вызов: народные массы на насилие ответили насилием, они поджигали помещичьи усадьбы, убивали их владельцев, пиком борьбы стало вооруженное восстание. Но революция потерпела поражение, она вошла в историю как незавершенная. Царское самодержавие пошатнулось под ее напором, но устояло. Оно пошло лишь на отдельные уступки, например, создало представительный орган — Государственную думу. И хотя монархия еще почти десять лет держала страну в состоянии пусть сомнительного, но баланса, горючий материал продолжал накапливаться.
Февральская революция 1917 г. стала продолжением революции 1905 года, ответом на бесправие и тьму, в которых царская власть держала свой народ, на гнет и отстранение его от государственного управления. Военные неудачи в первой мировой войне сделали очевидным для всех слоев населения необходимость упразднения самодержавия. Февраль 1917 г. выдвинул требования всеохватывающей свободы и раскрепощения: политического, социального, национального, религиозного. «Долой самодержавие» — это поистине всенародный призыв объединил все партии, все социальные слои, все национальности без различия веры, пола, расы. А совпадение во времени ряда задач, актуальных еще с 1905 г. и разрешавшихся в других странах в разное время в результате нескольких революций, несомненно значительно осложнил февральскую революцию. Монархия рухнула, катастрофически стала распадаться авторитарная государственная система. Попытки Временного правительства всех созывов сохранить или хотя бы модернизировать старую государственную машину не дали позитивного результата стремление ввести в стране сильную власть о помощью военной диктатуры лишь ускорило общий распад. По свидетельству современницы февраля 1917 г. А. В. Тырковой: «Временное правительство, существовавшее с марта по октябрь, никакой власти не создало, никаких государственных мероприятий и программы не выдвинуло, все откладывало до Учредительного собрания».
Оценивается февральская революция неоднозначно. С одной стороны, она была успешной, поскольку сокрушила самодержавно-сословный строй, но сделала это слишком поздно. С другой стороны, она потерпела крах, поскольку для разрешения всех накопившихся проблем, да еще в ходе первой мировой войны, она пришла слишком рано. Вместе с тем февраль 1917 г. отправил в историческое небытие окутанную феодальными пережитками систему, не желавшую идти на реформы, считаться с новыми реальностями, с настроениями и требованиями народа, с властными императивами XX в. Россия в феврале 1917т. обрела исторический шанс, возможность вырваться к свободе и демократии, но не сумела воспользоваться им из-за неспособности новой власти. В этот исторический момент была запущена цепная реакция социального реванша «низов».
На фоне общего разброда «маленькая, но хорошо организованная, и централизованная вооруженная группа» большевиков во главе с Лениным поставила четкую цель — захватить власть, не отступая, в отличие от других политических сил, даже перед угрозой гражданской войны.
В Октябрьской революции 1917 г. большевики взяли власть не только силой оружия, но и взрывоопасными популистскими обещаниями: немедленного окончания войны и мира всем, мира справедливого и всеобщего с правом национального самоопределения вплоть до отделения; немедленной передачи земли крестьянам; немедленного созыва Учредительного собрания; введение рабочего контроля на фабриках и заводах; отмены смертной казни даже для дезертиров с фронта и т. д. «Профессиональные революционеры» одинаково успешно эксплуатировали вековую темноту и невежество, чистую веру и энтузиазм масс. Октябрьская революция победила, но она не была неизбежной, фатальной. Большевики, представлявшие низы общества, воспользовались критической ситуацией и сделали для страны социалистический выбор.
Революционное противостояние «низов» общества «верхам» России завершилось глобальным конфликтом: жесточайшей кровопролитной гражданской войной 1918—1922 гг. В это время рушилось все: экономика, внешние связи, под напором внешних сил — Германии, стран Антанты, Турции, Японии, под натиском национального сепаратизма отпали национальные регионы — Украина, Грузия, Армения, Азербайджан и т. д. Процесс распада, начавшийся еще при Временном правительстве, получил новый импульс. Каждая крупная губерния, даже многие уезды провозглашали политическую самостоятельность, все больше разрушая экономику, приводя в упадок города и села. Страна задыхалась от голода, отсутствия транспорта, погрязла в нищете и варварстве. Все поднялись против всех, встал «род на род». Казалось, это был настоящий конец России.
В гражданской войне выступили три силы: белое движение, Советы (красное движение), националы. Белое движение стремилось восстановить единство России на прежней основе. Националы рвались к выходу из ее состава. Советы предложили новую форму государственного устройства. Парадоксальный большевистский лозунг свободного самоопределения наций стал сплачивающим, объединив разные народы для борьбы с отечественными и мировыми эксплуататорами. Через пять лет после развала Российской Империи было создано единое государство — СССР. Победившие большевики использовали для возрождения страны методы «низов» общества, сопровождавших становление и развитие нового государства невиданными даже для России жертвами. От одной авторитарной системы страна перешла довольно быстро к другой авторитарной системе, но только более решительной и беспощадной, переросшей в тоталитарную систему. На новом общественном и технологическом этапе авторитарная власть воссоздала прежнюю огромную империю, приостановив ее распад, связав в единый унитарный Союз, надолго уничтожив сепаратизм, воссоздав экономику и общественные отношения в соответствии с представлениями ее тоталитарных лидеров.
В конце 30—начале 40-х гг. XX столетия СССР был вовлечен в глобальный международный конфликт — вторую мировую войну, в которой участвовали более 50 стран мира. Советский Союз ценой невероятных усилий и огромных жертв, потеряв 27 млн своих граждан, победил в Великой Отечественной и второй мировой войнах. Он вновь вступил в сообщество мировых государств, а в конце 60-х годов превратился в «сверхдержаву».
Но внутренние механизмы этой, казалось бы, крепчайшей советской общественной системы подтачивались, в первую очередь, силовыми, принудительными методами: директивным политическим и хозяйственным руководством, репрессиями, борьбой с инакомыслием и т. д.
К середине 80-х годов никакая идеологическая завеса уже не могла скрыть накопившейся в обществе социальной напряженности между «верхами» — партхозноменклатурой с ее обслугой и значительными массами людей. Углублялся кризис в экономике, заявил о себе национальный и региональный сепаратизм; коррозии подверглись армия и внутренние войска — опора режима; в конце 80-х годов страну захлестнул разгул преступности. В обществе ощущалось падение нравственности. Стремительно падал престиж власти, она оказалась неспособной управлять страной, не могла дать ей реальную альтернативу. Система отжила свое, но не желала уходить с исторической сцены. Это была извечная проблема России.
Таким образом, на рубеже 80—90-х гг. налицо были все составляющие российских революций. И она началась в августе 1991 г. Победа радикально-демократических сил знаменовала начало слома коммунистической системы. Дальнейшая упорная борьба за политическую власть, национальный и региональный сепаратизм сделали обвал все более стремительным. Он в декабре 1991 г. завершился распадом СССР, от которого отошли союзные республики. Кровавый октябрь 1993 г. покончил с советской властью. И хотя официально было продекларировано, что процесс демонтажа старой и формирование новой системы будет идти эволюционным путем, очевидно, что это была революция с ярко выраженным революционаризмом, для которого характерна жажда непрерывных и крутых ломок организации социальной системы с проведением последующих преобразований радикальными методами.
Современная формирующаяся российская государственность оказалась в тисках кризиса, особенно остро проявившегося в Чеченской войне 1994—1996 гг. Деструктивные процессы продолжают разрушать экономику, социальную и духовную сферу; растет бюрократический управленческий аппарат; дискриминации подвергается утратившая статус «сверхдержавы» страна и в мировом сообществе. Внутренние и внешние враги России, политические авантюристы и мародеры, пользуясь вседозволенностью, пытаются растащить ее богатства и территории. Все это, как показывает наш собственный исторический опыт, создает условия и приводит к накоплению горючего материала для социального взрыва, несущего в себе катастрофогенную составляющую.
История свидетельствует, что политические смуты, революции, глобальные конфликты потрясали не только Россию, но другие страны. Они возникали в переломные эпохи, когда рушились прежние социально-экономические, политические, национальные, духовные ценности, когда объективный ход истории выбрасывал на общественную арену огромные массы людей с разнонаправленными политическими и социальными интересами, а политические лидеры вели их к отстаиванию этих интересов с оружием в руках.
Но в странах Европы революции никогда не были столь ожесточенными и обвальными, ставившими под угрозу само существование нации. Более того, по мере прохождения европейскими государствами основных этапов цивилизационного развития, постепенного становления гражданского общества и формирования новых конституционно-демократических механизмов регулирования общественной жизни, извлечения уроков из истории, идет процесс снижения радикальности в целях, методах, темпах преобразований. Ибо ошибки, особенно в конце XX в., становятся все более дорогостоящими, а нередко — недопустимыми. И не случайно революции в Европе сошли на нет.
Россия также двигалась в общем цивилизационном развитии в том же направлении, что и другие страны Европы. Но она исстари осуществляла его иными путями. Встает вопрос: почему каждая крупная политическая смута, революция, глобальный конфликт приобретали для страны поистине катастрофический характер? В чем заключаются причины этого явления?
Катастрофичный характер российского исторического процесса, как правило, объясняют теорией «догоняющего развития», идеалы и ориентиры которого задавались ушедшими вперед в технико-технологическом отношении странами Запада, или идеально сконструированными моделями желаемого устройства общества. А Россия — страна «второго эшелона» развития со слабой социальной стратификацией общества, высоким удельным весом маргинальных слоев и соответственно их особой отзывчивостью на популистские призывы.
Но при поиске истоков революционности важно выяснить особенности России как социально-исторической системы и культурной общности, породившие специфику ее революционного процесса.
Российская Империя — это уникальной сложности организованная этносоциальная и территориально-хозяйственная система реликтового патерналистского («Большая семья») типа, имперская иерархия которой закреплялась на вере «низов» в «свою власть». Характерной чертой российского государства была известная слабость сцепления и цементирования частей, составляющих этот сложный социальный организм.
С политической точки зрения эта особенность отличала организацию и взаимодействия верховной власти с подданными.
В течение столетий государственная власть в России существовала как бы отдельно от народа, который оказывал ей послушание в меру получаемой от него пользы. При существовании примитивной и неразвитой системы управления, характеризующейся разбросанностью исполнительных органов власти, центральное правительство было просто не в состоянии добраться до каждого отдельного подданного. В течение долгого времени власть осуществлялась через общину, поскольку для создания системы управления по западным образцам требовались большие затраты, а население было слишком бедным.
Политическое развитие и процесс расширения русского государства постоянно опережали экономическое развитие страны, поэтому государство вынуждено было вымогать от своих малосостоятельных подданных больше, чем они могли дать. Возникала необходимость, прибегать к силе. Опасаясь применения силы со стороны государства, население обнаруживало склонность к пассивному, ставшему традиционным повиновению власти. Этим во многом объясняются анархизм сельского населения, необходимость проводить преобразования «сверху» и уверенность каждого нового правительства в пассивном повиновении народа при условии, что оно не слишком его грабит. При такой системе управления практически отсутствовала обратная связь «народ — власть».
Недостаток сцепления обнаруживался и среди социальных элементов русского общества. В социальной истории России не было достаточно плотных, сконцентрированных сил, способных ограничить правительственную власть.
В России вся земля считалась собственностью главы государства. Царь давал своим «служилым людям» «поместье» при условии несения ими действительной военной службы. Позже царские пожалования превратились в частную собственность дворян, не связанную с обязательной военной службой. Но крестьяне помнили, что помещики получали землю условно и временно, в виде вознаграждения за службу. Они не признали превращения военных служебных участков в частную собственность, надеясь, что царь узнает об их нужде и вернет им земли, а дворянам будет платить по-прежнему денежное жалованье.
Эта вековая крестьянская идеология, в основе которой было понятие о земле как исконно крестьянской собственности, привела к ряду крестьянских восстаний XVII, XVII вв. и дожила до революций XX в. А дворянское землевладение погибло вместе со своим союзником — самодержавием.
В истории России прослеживается слабость интеллектуального сцепления между социальными верхами и низами русского общества.
Бесспорно, существует единство национального способа мыслить и чувствовать, характерного для всех социальных слоев, российский менталитет.
Но история развела верхи и низы и помешала их непрерывному взаимодействию. Причем расхождение между интеллигенцией и народными массами увеличивалось к концу XIX в. Дворянская интеллигенция из-за своего социального происхождения, воспитания, правительственной политики была отрезана от общения с народом. Хрестоматийным стало утверждение Г. Федотова из статьи «Россия и свобода» о «двух культурных этажах» в дореволюционной Российской Империи, о ее социокультурном расколе: «Резкая грань отделяла тонкий верхний слой, живущий западной культурой, от народных масс, оставшихся духовно и социально в Московии». Следствием такого отчуждения стал интеллектуальный максимализм российской интеллигенции, оторванной от политической практики.
Народные массы, «низы» жили в тяжелых условиях, озабоченные извечными жизненными проблемами, адской повседневной работой, борьбой за выживание, не имея ни средств, ни времени для получения образования. Именно во время кризисов, когда резко ухудшалось положение «низов», возникала угроза голода, эпидемий и т. д., накопившееся недовольство приводило к революционному взрыву.
Еще один недостаток сцепления Российской Империи проявлялся в центробежных стремлениях населявших ее национальностей.
С одной стороны, в России разные национальности были связаны общими интересами, складывавшимися веками, вытекавшими из географического единства территорий, их взаимной экономической зависимости, что порождало центростремительную тенденцию. С другой стороны, система крайней централизации и подавления со стороны самодержавия возмущала национальное чувство, особенно усилившееся в конце XIX—начале XX вв. из-за политики насильственной русификации инородцев. Уже к концу XIX в. стало очевидным, что при первом толчке, которое переживет государство, национальная элита, пробудившаяся к национальному самосознанию, будет бороться против бюрократической централизации и русского национализма.
Таким образом, специфические особенности российских революций, определивших ее катастрофичность, имели следующие причины:
1) самобытный анархизм масс, удерживаемых режимом насилия в состоянии пассивного подчинения;
2) упадок правящего класса, осужденного историей на гибель, но надеявшегося на спасение с помощью пошатнувшегося самодержавия;
3) теоретический максимализм революционной интеллигенции, склонной к утопическим решениям и лишенной политического опыта;
4) психологические особенности национального генотипа, склонного к замедленной реакции на внешние раздражители, а потому конденсирующего в себе взрывоопасный заряд психической энергии, прорывающийся в виде революционных взрывов;
5) сепаратистские устремления национальных элит.
Кроме того, слияние этих особенностей породило специфический русский продукт исторического развития — большевизм, прямым продолжением которого стал тоталитаризм, разрушенный в России на рубеже 80—90-х гг.
Однако Россия не до конца освободилась от революционаризма, что в свою очередь связано о целым комплексом факторов: степенью «окаменелости» тоталитарного массива; сопротивлением сил, мечтающих об историческом реванше; политическим радикализмом многих представителей нового истеблишмента; остатком прежней большевистской ментальности у значительной части новой и старой политических элит; быстрым ростом социальной дифференциации, которая привела к значительному росту маргинальных слоев населения с удручающе низким уровнем жизни, и.т. д. Это несет в себе опасность накопления горючего материала для социального взрыва и в наши дни.
Таким образом, современным политикам России, правящей элите, провозгласившим реформаторский курс, жизненно необходимо критически осмыслить уже накопленный опыт преобразований, адаптировав его современным условиям нашей страны, учитывая исторически сложившуюся сильную роль государства в организации жизни общества.
Необходимо использовать продуктивно научно-интеллектуальный потенциал страны, с помощью которого необходимо овладеть технологией предупреждения конфликтов, трансформировать разрушительные и стихийные реакции в конструктивное созидание новых жизнеспособных форм общественных систем, обеспечив таким путем истинно демократическое и свободное развитие России.
Список литературы
Булдаков В. П. Имперство и российская революционность. Критические заметки // Отечественная история. 1997. № 1.
Вишняк М. Дань прошлому // Свободная мысль. 1992. № 15.
Волобуев П. В., Булдаков В. П. Октябрьская революция: новые подходы к изучению // Вопросы истории. 1996. № 5.
Демидов А. И., Федосеев А. А. Основы политологии. М., 1995.
Кулешов С. В. Размышления о революции // Отечественная история. 1996. № 5.
Милюков П. Катастрофа самодержавия // Свободная мысль. 1997. №2.
Политология. Энциклопедический словарь. М., 1993.
Поляков Ю. Стержень российской истории. Борьба центробежных и центростремительных тенденций // Свободная мысль. 1996. №10.
ПугачевВ. П., Соловьев А. И. Введение в политологию. М., 1996.
Сахаров А. Смуты и авторитаризм в России // Свободная мысль. 1998. № 9.
Социальные конфликты: экспертиза, прогнозирование, технологии разрешения. М., 1993.