Российский Государственный Гидрометеорологический Университет

Реферат по истории на тему:

Выполнил ст. гр. ОМ-175

Варакин Кирилл

Санкт - Петербург

2001

Содержание:

Введение…………………………………………………………………………………..3

Россия к 1917 году………………………………………………………………………..4

Формирование Петроградского совета………………………………………………….7

Начало формирования Временного правительства…………………………………….8

Отречение Николая II…………………………………………………………………….11

Россия на перепутье………………………………………………………………………12

    Выступление генерала Л. Г. Корнилова и общенациональный кризис…………………14

    «Освобождение» слова……………………………………………………………………….17

    Заключение……………………………………………………………………………………20

    Список использованной литературы………………………………………………………...21

   

Введение

Революция 1917 года… Обыватель слыша это сочетание слов, наверняка сразу же представляет себе крейсер “Аврора”, Ленина на броневике, матросов с винтовками на перевес, осаждающие ''Зимний''. Этот стереотип сложился у нас за период 1917-1991. Но была и другая революция. Революция, которая не преследовала цели захватить власть, какой-либо оппозиционной группировкой. Революция после, которой наша с вами страна встала перед выбором, как и куда идти дальше. Россия оказалась на перепутье…

Вот об этой революции и пойдет речь в моей работе, в которой приведены взгляды  на революцию в основном иностранных историков - советологов  

Россия к 1917 году

К 1917 году Россия подошла с рядом нерешенных проблем. [1]“В 1915 г. остановилось 573 промышленных предприятия, в 1916г. – 74 металлургических завода. Экономика страны уже не могла обеспечить содержание армии, в которую было мобилизовано свыше 0,5 млн. кадровых рабочих. Положение усугубляли огромные русской армии, превысившие к 1917г. 9 млн. человек, в том числе до 1,7 млн. убитыми. Страна буквально бурлила политическими забастовками и стачками.” И существующей власти никак не удается преодолеть кризис .   

[2]Все стороны общенационального кризиса обострились в январе — феврале 1917 I. Угроза взрыва недовольства масс становилась все ре­альнее. Призрак революции использовался теперь лидерами оппозиции для шантажа царя: если он и дальше будет отказываться от ком­промисса с легальной оппозицией в Думе, вспыхнет неуправляемый бунт! Царь имел шанс предотвратить революцию. Неизбежным было лишь глубокое политическое преобразование страны, но оно не­обязательно должно было осуществиться через народную революцию. Если бы Николаи II проявил достаточно ума, гибкости и доброй во­ли, династия могла бы быть спасена, и Россия какое-то время могла еще существовать в виде конституционной монархии английского ти­па. Есть свидетельства того, что царь колебался вплоть до 21 февраля 1917 г. Но в последний момент он решил дать себе передышку и 22 февраля уехал в Ставку, в Могилёв.

Февральское восстание.

Как известно Февральское восстание не было каким либо образом организовано, а произошло стихийно. И все же оно не было случайным, ему способствовала резко усилившаяся кризисная ситуация …

2В середине февраля 1917г. власти Петрограда решили вве­сти карточную систему. В нескольких пунктах города перед пу­стыми прилавками магазинов вспыхнули беспорядки. 20 февра­ля администрация Путиловских заводов объявила локаут из-за перебоев в снабжении сырьем, тысячи рабочих оказались выброшенными на улицу. Заседавшая с 14 февраля Государствен­ная дума еще раз подвергла уничтожающей критике «бездарных министров» и потребовала их отставки. Депутаты от легальной оппозиции (меньшевик Чхеидзе, трудовик Керенский) попро­бовали установить контакты с представителями нелегальных организаций (Шляпниковым и Юреневым). Был создан коми­тет для подготовки демонстрации 23 февраля (8 марта) — в Международный женский день. Большевики, считавшие эту инициативу преждевременной, присоединились к ней только в последний момент.

Демонстрация была мирной, спокойной, почти радостной. В центре города к манифестантам, идущим от Выборгской сто­роны, присоединились многочисленные мелкие служащие, сту­денты и просто гуляющие. Здесь состоялся митинг против ца­ризма. Власти сочли это выступление проявлением простой «боязни голода», не представляющим опасности. Поэтому они ограничились вывешиванием объявлений, убеждающих населе­ние в наличии в городе запасов зерна.

На следующий день забастовали почти все заводы. Женщи­ны уже не составляли большинства среди демонстрантов, ат­мосфера накалялась. С красными флагами и пением «Марсель­езы» рабочие стекались к центру города. Произошло несколько жестоких столкновений с конной полицией. Размах движения и относительная пассивность властей удивили и участников и свидетелей.

На третий день роль большевиков, основных организаторов демонстраций, стала впервые заметной. Несмотря на инструк­ции генерала Хабалова, командующего Петроградским гарнизо­ном, который приказал полиции не допустить прохода демон­странтов через невские мосты, шествия в центре города все-та­ки состоялись. Только вмешательство казаков предотвратило разгон демонстрации. Ситуация становилась все более запутан­ной. На вечернем заседании правительства Хабалов зачитал те­леграмму от царя, приказывавшую ему «завтра же прекратить беспорядки». Это было единственной реакцией самодержавия на происходящие события. Ночью охранка произвела много­численные аресты. Руководители нелегальных организаций, не ожидавшие таких событий, заняли выжидательную позицию. Никто не мог даже вообразить, что нескольких демонстраций будет достаточно для начала и победы революции.

       На четвертый день, в воскресенье 26 февраля, с окраин к центру города снова двинулись колонны рабочих. Солдаты, вы­ставленные властями в заслоны, отказались стрелять по рабо­чим. Офицерам пришлось стать пулеметчиками. Более 150 че­ловек были убиты в тот день. В то время как подавленные де­монстранты возвращались домой, правительство, считавшее, что победа осталась за ним, ввело чрезвычайное положение и объявило о роспуске Думы, игнорируя призыв ее председателя Родзянко, обращенный к царю, назначить «правительство дове­рия», чтобы положить конец «беспорядкам». В тот момент ни большевики, которые недооценивали серьезность положения и не хотели сотрудничать с «оборонцами», ни меньшевики не бы­ли готовы завладеть инициативой.

Ранним утром 27 февраля, писал впоследствии Троцкий, ра­бочие считали, что организация восстания — дело значительно более отдаленного будущего, чем то было в действительности. Точнее, им казалось, что они еще не приступили к этой задаче, тогда как работа была уже сделана на девять десятых. Револю­ционный натиск рабочих совпал с движением солдат, которые уже выходили на улицу. В ночь с 26 на 27 февраля солдаты не­скольких лейб-гвардейских полков (Павловского, Волынского, Преображенского) взбунтовались против своих офицеров, кото­рым они не могли простить приказа стрелять в толпу. Победа революции была обеспечена утром 27 февраля, когда демонст­ранты начали братание с солдатами. Соединившись с рабочими па Литейном проспекте между Сергиевской и Шпалерной улицами, солдаты вместе с рабочими сожгли Ок­ружной суд. захватили Дом предварительного заключения, освободили арестованных. Затем они двинулись через Литейный мост, смяли заста­ву запасного батальона Гвардии Московскою полка, заняли Финляндский вокзал, тюрьму «Кресты» и освободили находившихся здесь за­ключенных.

Затем, по призыву освобожденных меньшевиков, членов Рабочей группы при ЦВПК, огромная толпа солдат и рабочих двинулась обрат­но через Мост к Таврическому дворцу, резиденции Государственной ду­мы, для демонстрации поддержки ее народом. Восставшие захватили Ар­сенал (40 тыс. винтовок были тут же розданы), отдельные об­щественные здания и направились к Таврическому дворцу.

  Накануне царь приостановил сессию Государственной ду­мы, но депутаты по примеру французских революционеров 1789 г. решили продолжить дебаты.  То есть Дума, хотя и прервала свое официальное заседание, но не разошлась, а начала частное сове­щание. Перед ними встал вопрос: как реагировать на приближение восставших к Таврическому дворцу, где проходило заседание? Некоторые, соглашаясь с Милюковым, считали, что будет более достойным встретить их, оставаясь на свои местах. Вопреки мнению своих коллег Ке­ренский вышел навстречу восставшим и приветствовал их при­ход. Этим порывом он сохранил союз народа и парламента.

       

Формирование Петроградского совета.

    В то же время группа рабочих, активистов-меньшевиков из Военно-промышленного комитета (К. Гвоздев, М. Бройдо, Б. Богданов), которые были только что освобождены из тюрь­мы восставшими, вместе с двумя депутатами-меньшевиками (Н. Чхеидзе и М. Скобелев) и бывшим председателем Санкт-Петербургского Совета 1905 г. Хрусталевым-Носарем в одном из залов Таврического дворца создавали Совет рабочих депута­тов. Под именем Временного исполнительного комитета Совета рабочих депутатов группа активистов, среди которых преобла­дали меньшевики, провозгласила себя штабом революции. Он образовал Комиссию по снабжению (она тут же призвала насе­ление кормить восставших солдат) и Военную комиссию (под председательством Мстиславского) для координации действий защитников революции. Наконец, Временный исполком пред­ложил рабочим выбрать представителей в Совет, чтобы создать его вечером того же дня.

Около 50 избранных в спешке депутатов и 200 активистов без мандатов собрались в 21 час и избрали руководящие органы Совета и его Исполнительный комитет во главе с Н. Чхеидзе. Товарищами председателя стали Керенский и Скобелев. В него вошли также эсеры, беспартийные (Н. Суханов) и большевики (А. Шляпников и В. Молотов). Совет подтвердил полномочия комиссий, созданных ранее, и принял решение издавать еже­дневную революционную газету «Известия». По предложению большевиков в Совет вошли солдатские депутаты, образовав­шие военную секцию. Большевики, составлявшие незначитель­ное меньшинство в инициативной группе и желавшие расши­рить свое представительство в Исполкоме, предложили предо­ставить каждой социалистической партии и организации по два места («по праву»). Так как многочисленные партии и органи­зации не участвовали, как и большевики, во Временном испол­коме, их предложение было принято. В следующие дни пред­ставители нескольких партий и организаций вошли в Испол­ком. Под предлогом своей «репрезентативности» они быстро исключили из дискуссий членов, избранных на общем собра­нии подлинных основателей Совета, далеко не всегда пользо­вавшихся влиянием внутри своих партий или вообще не при­надлежавших ни к каким организациям. 18 марта Исполком принял резолюцию, согласно которой каждая социалистическая организация имела «по праву» три поста: два для представите­лей ее ЦК и один для низовых организаций. За несколько не­дель общее собрание Совета утратило право контроля. Выбитые на время из колеи стихийностью революции, политики-про­фессионалы быстро забрали управление Советом, основным представительным органом рабочего класса и солдат столицы, в свои руки.

На мой взгляд самая точное определение для Петроградского совета дал известный английский историк-советолог Эдвард Карр: 4”Петроградский Совет рабочих депутатов был создан в мо­мент революции стихийно, группой рабочих, без руководства из центра. Это было возрождение Петербургского Совета, сыграв­шего в революции 1905 г. короткую, но славную роль. Как и его предшественник, Совет был организацией беспартийной, из­бранной фабричными рабочими; в нем были представлены и со­циалисты-революционеры, и меньшевики, и большевики. Внача­ле он не стремился к власти, что отчасти объяснялось убежде­нием его лидеров в том, что Россия созрела только для буржуаз­ной, а не для социалистической революции, а отчасти тем, что они не сознавали своей компетентности и готовности к управле­нию. Совет усматривал свою роль в том, что он, как впоследст­вии писал Ленин, "добровольно передает государственную власть буржуазии и ее Временному правительству". Однако тот факт, что предписания Совета признавались все большим чис­лом рабочих и солдат, наделял его независимо от него самого властью, которую нельзя было игнорировать.”

 Начало формирования Временного правительства.

Вместе с тем Государственная дума, встревоженная образо­ванием Совета и не желавшая остаться в стороне от движения, пошла на осторожный разрыв с царизмом и создала Комитет по восстановлению порядка и связям с учреждениями и обще­ственными деятелями под председательством Родзянко. Создававшаяся власть должна была стать как бы противовесом Петроградскому совету. Этот комитет, в котором преобладали кадеты, стал первым этапом на пути к формированию правительства. 27 февраля около полу­ночи П. Милюков смог объявить Совету, что Дума только что «взяла власть». Военным комендантом Петрограда Комитет на­значил полковника Энгельгарда. Совет выразил свой протест, так как только что поставил Мстиславского во главе Военной комиссии Совета. Две власти, рожденные революцией, были на грани конфликта. Во имя сохранения единства в борьбе против царизма Совет вынужден был уступить. Он не готов был взять власть. Его руководители боялись ответных действий со сторо­ны армии, царя и решили, что лучше не препятствовать думцам взять всю ответственность на себя. Вспоминая с ностальгией о советах 1905 г., члены-основатели Петроградского Совета хоте­ли видеть его в соответствии с меньшевистской концепцией «пролетарской цитаделью» в буржуазном государстве. Служа­щий интересам рабочего класса в борьбе против буржуазии, Совет должен был также стать на первом этапе самым прочным оплотом против возврата к самодержавию. Эта концепция объясняет позицию руководителей Совета по отношению к думскому Комитету. За исключением Керен­ского, все считали, что, так как революция еще не прошла «буржуазную фазу», деятельность министров-социалистов не принесет результатов и только дискредитирует революционное движение. Поэтому руководство Совета отказалось от участия в правительстве. Так как угроза военных репрессий не была иск­лючена, Исполком Совета все же решил признать законность правительства, сформированного Думой, и поддержать его. Это признание сопровождалось одним условием, которое являлось основой соглашения, касавшегося установления нового режи­ма: Совет поддерживает правительство лишь в той мере, в ка­кой оно будет проводить одобренную им демократическую про­грамму. За исключением большевиков, выдвинувших лозунг «Вся власть Советам!», и анархистов, все социалистические те­чения одобрили условия соглашения. Оно означало признание двух различных и антагонистических властей: подчинение цен­зовых элементов правительству, а трудящихся и солдат — Сове­ту. С одной стороны, образовался «лагерь» правительства, со­словных учреждений (земства, городские думы) и «буржуазных» партий (кадеты), с другой — силы «демократии» (Советы, соци­алистические партии, анархисты, профсоюзы).

Со своей стороны Дума была готова пойти на уступки. Он продолжала опасаться реакции со стороны Николая II и еще больше «военной диктатуры» Совета. Действительно, восстав­шие солдаты только что по собственной инициативе добились принятия Советом Приказа № 1. Этот документ давал солдатам вне службы равные со всеми гражданские и политические пра­ва, аннулировал в воинском уставе все, что можно было счесть злоупотреблением властью. Он ввел избрание на уровне рот, батальонов и полков комитетов представителей солдат, подчи­нил части столичного гарнизона политической власти Совета и провозгласил, что решения Думы подлежат исполнению только в том случае, если не противоречат решениям Совета. Никакое оружие не должно было выдаваться офицерам. Приказ № 1 полностью сводил на нет попытки Думы подчинить себе солдат столичного гарнизона.

Когда в ночь с 1 на 2 марта состоялась встреча руководите­лей Совета и думского Комитета, каждый лагерь переоценивал силы другого. Совет был уверен, что только Дума могла войти в контакт с генштабом и предотвратить всякую попытку контр­революции. Члены же Комитета приписывали Совету такое влияние на революцию, каким он еще не обладал. Представи­тели Совета (Н. Суханов, Ю. Стеклов) сформулировали очень скромные требования (амнистия, политические свободы, созыв Учредительного собрания), ни одно из которых не было собст­венно социалистическим. Приятно удивленный такой пози­цией, Милюков только попросил от имени думского Комитета согласиться с тем, чтобы правительство провозгласило, «что оно сформировано по соглашению с Советом», и чтобы этот текст, предназначенный узаконить в глазах общественного мне­ния смену правительства, был опубликован в «Известиях» ря­дом с прокламацией Совета, желательно на той же странице. Совет принял и второе предложение Милюкова — чтобы ника­кое решение, касающееся характера будущего режима, не при­нималось до созыва Учредительного собрания. Оставалось толь­ко договориться относительно состава правительства: князь Г. Львов — председатель Совета министров и министр внутрен­них дел, А. Гучков — военный министр, М. Терещенко — ми­нистр финансов, Н. Шингарев — министр сельского хозяйства, А. Коновалов — министр торговли, Н. Некрасов — министр пу­тей сообщения. Чтобы придать кабинету некую революцион­ность, думцы настояли на включении в него Н. Чхеидзе и А. Керенского. Первый отказался, а второй, считая, что Совет развалится сам собой по мере возвращения к нормальной жизни, и решив принять пост министра юстиции, пренебрег мнением своих коллег из Исполкома и прямо обратился к общему собра­нию Совета, которое и избрало его на этот пост. Обе делегации остались довольны собранием. Думский Комитет мог поздра­вить себя с тем, что добился основного: признания революцией законности своей власти. Совет же считал правительство за­ложником в своих руках, так как поддержка, оказываемая им правительству, ограничивалась условием — пока правительство не отклоняется от линии, отвечающей интересам Совета.

Здесь интересен  угол зрения  французского историка Николя  Верта, который в своей работе представил создавшийся орган власти следующим образом: 5“В конечном счете, Временное правительство, пришедшее 2 марта на смену думскому Комитету, состояло в основном из организаторов Прогрессивного блока 1915 г., то есть из полити­ков, которые хотели установления в России парламентского строя по западному образцу. Придя к власти, они преследовали цель не изменить экономический и общественный порядок, а только обновить государственные институты и выиграть войну, предоставив проведение структурных реформ Учредительному собранию.

Единодушные в общих направлениях своей деятельности, члены правительства тем не менее разделились по вопросу вза­имоотношений с Советом. Одни, и в первую очередь Милюков и Гучков, считали, что следует свести к минимуму уступки Со­вету и сделать все для победы в войне, которая придала бы вес новому режиму. Это подразумевало немедленное восстановле­ние порядка как в армии, так и на предприятиях. Тем време­нем продолжение войны можно было использовать как предлог для удушения революции и оправдания отсрочки реформ до созыва Учредительного собрания, который мог состояться толь­ко после установления мира. В отличие от сторонников «сопро­тивления», те, кто ратовал за «движение» (Некрасов, Терещен­ко, Керенский), настаивали на эффектных инициативах и не­медленном принятии некоторых из требуемых Советом мер, чтобы подорвать авторитет последнего и вызвать патриотиче­ский подъем, необходимый для победы в войне. Разрываемое между этими двумя тенденциями и одержимое своей главной заботой — ускорить возвращение к нормальной жизни, — Вре­менное правительство принимало меры ограниченного характе­ра, которые могли удовлетворить только незначительную про­слойку средних классов.”

Отречение Николая II .

В достижении 1 марта компромисса между Государственной думой и Советом, несомненно, сыграла роль неуверенность от­носительно позиции Николая II и генерального штаба. Инфор­мированный за два дня до этого о серьезности положения, Ни­колай II решил отправиться в Царское Село, приказав генералу Н. Иванову восстановить порядок в Петрограде. Но ни генерал, чьи войска отказались повиноваться, узнав, что весь столичный гарнизон перешел на сторону революции, ни царь, чей поезд железнодорожники направили в Псков, так и не достигли ок­рестностей Петрограда. В течение всего дня 1 марта царь нахо­дился в пути. Прибыв поздно вечером в штаб Северного фрон­та, он узнал о полной победе революции. Ночью Родзянко со­общил генералу Н. Рузскому, что отречение стало неизбежным. Династия могла еще быть спасена, если бы царь немедленно отрекся от престола в пользу своего брата великого князя Ми­хаила Александровича. С согласия великого князя Николая Николаевича новый верховный главнокомандующий Алексеев предложил командующим фронтами направить царю телеграм­мы с рекомендацией отречься от престола, «чтобы отстоять не­зависимость страны и сохранить династию». Получив от Руз­ского семь телеграмм, Николай II уже не пытался сопротив­ляться. Из-за слабого здоровья сына Алексея Николай II отрекся в пользу брата Михаила Александровича. 2 марта он передал текст отречения двум эмиссарам Думы — Гучкову и Шульгину, прибывшим в Псков. Но этот акт запоздал, и народ, узнав о планах правительства заменить Николая II Михаилом, потребовал провозглашения республики. Несмотря на усилия, предпринятые Милюковым для спасения династии, Михаил, которому князь Львов и Керенский не гарантировали его без­опасность, в свою очередь отрекся от престола.

Сообщение сразу о двух отречениях от престола (3 марта) означало окончательную победу революции — столь же неожи­данную, как и ее начало.

Россия на перепутье.

[3]Итак, выбор Россией дальнейшею пути своего развития был во мно­гом предопределен той формой, в которой в конце февраля и начале марта 1917 г. начались назревшие для страны преобразования. Плавная и постепенная реформа: расширение прав Думы, реформирование Го­сударственного Совета на выборной основе, приближение выборного зако­на к модели всеобщих выборов («четыреххвостке»), расширение прав граждан, легализация рабочего движения и социалистических партий и пр. - не состоялась из-за упрямого нежелания Николая II и его окру­жения пойти навстречу обществу, даже самым умеренным либералам. Главная вина за то , что революция вспыхнула внезапно, ложится, та­ким образом, на самого самодержца. К тому же после П. А. Столыпина и окружении Царя не появилось ни одной яркой фигуры с государственным мышлением, которая смогла бы как-то повлиять на Николая II в положительном смысле. Угодливые своекорыстные царедворцы и ис­полнительные чиновники несут свою долю ответственности за круше­ние старой Российской империи.

Что же касается оппозиционного и революционного лагерей, то бур­жуазные либералы в каждый момент истории страны с 1904 г. были готовы к компромиссу, к сделке с царем, если бы она была им предло­жена и означала бы действительную передачу власти в руки интеллектуальной элиты нового класса. Влияние же революционных партий в условиях всепроникающего полицейского аппарата, слежки и пре­следований было незначительным, вплоть до момента начала всеобщего недовольства и открытых уличных выступлений.

Насилие, которым была устранена старая власть, сопровождавшееся самосудами, убийствами, расправами по отношению к губернаторам, чиновникам, полицейским, генералам, адмиралам и высшим офицерам, внушало мысль, что вооруженный путь, путь демонстрации оружия и силы есть единственный путь, с помощью которого можно добиться осуществления своих чаяний. Классовый мир, национальное согласие, проявившиеся в ряде европейских стран в ходе первой мировой войны, оказались невозможными и недостижимыми в России. Кровавые семе­на, посеянные в общее те в момент Февральского восстания в Петрограде, обещали вскоре дать богатые всходы.

Однако свидетелям и участникам события это стало ясно не скоро. Наоборот, они говорили о молниеносном, в течение нескольких дней, падении царского строя, о том, что революция прошла почти бескров­но, что теперь открываемся возможность для быстрого продвижения по пути реформ для достижения светлого гражданского мира в России. Однако этим надеждам не суждено было сбыться в 1917 г.

В то же время активные участники событий констатировали, что политические последствия переворота резко отличаются от их ожида­ний. Буржуазная оппозиция ждала решения от царя и собиралась раз­делить власть с династией при сохранении в той или иной степени старого государственного аппарата. Революционеры, особенно большевики, ожидали создания в ходе вооруженного восстания против самодержа­вия временного революционного правительства без участия буржуазии. В действительности же Николаи II отрекся и за себя, и за сына, а вели­кий князь Михаил Александрович отказался принять престол до реше­ния Учредительного собрания. Старая династия, к разочарованию Ми­люкова, покинула поле политической борьбы. Но вместо нее неожи­данно для создающегося Временного правительства на сцене появились Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов и его лидеры. Последние вынуждены были согласиться с тем, чтобы уступить почин в организации новой правительственной власти буржуазным партиям в лице Временного комитета Государственной думы, так как в своем большинстве не желали брать на себя ответственность за формирование новой власти.

Если старое политическое противостояние можно было бы изобра­зить в виде двух пар отношений: буржуазная оппозиция и царизм; революционная демократия и царизм, то теперь, когда общий враг рух­нул, нужно было искать способ сосуществования для двух новых антагонистов. Он проявился в виде Двоевластия. При этом Временное пра­вительство опиралось на условную поддержку Петроградского Совета, а через него - на поддержку рабочих и солдат (эта поддержка была сформулирована на общем собрании Петроградского Совета 2 марта 1917 г.). Петроградский же Совет опирался непосредственно на солдат столичного гарнизона и вооружение рабочей милиции. Отказавшись от участия в правительстве. Совет сохранил за собой право контроля за направлением политики власти. Следовательно, судьба России зависе­ла теперь от взаимоотношений Совета и  правительства, от согласия ме­жду ними в вопросах внутренней и внешней политики и выбора обще­го пути для страны.

У буржуазных министров и лидеров Совета было мною точек соприкосновения. И те и другие выступали за демократию, разница на­чиналась при попытках определить пределы демократизации страны. Совет выступал за скорейший созыв Учредительного собрания, прави­тельство опасалось, что выборная кампания отвлечет страну от напря­жения военных усилий. Совет выступал за широкую демократизацию армии, за отмену власти над свободой, а часто и самой жизнью солда­та. Временное правительство боялось того, что выборное начало в ар­мии, ее вовлечение в политику приведут к понижению боеспособности армии и превратят ее в бандитские группы. Расхождения касались и внешней политики, а также целей войны. Если Временное прави­тельство выступало за подготовку в соответствии с решением Петроградской конференции союзников наступления в мае 1917г., за веде­ние активных операций на фронте, то лидеры Совета, в той или иной степени приверженные идее пролетарского интернационализма, согласны были только на оборонительные действия армии для защиты победив­шего демократическою строя. Этот взгляд разделялся миллионами рус­ских солдат и значительной частью рабочих. Он получил название «революционного оборончества». В марте 1917г. возникали и многие другие конфликты, которые решались в «контактной комиссии», обра­зованной равными делегациями Совета и Временного правительства. Последнее слово всегда оставалось за лидерами Петроградского Совета. Сглаживанию конфликтов способствовал Верховный Совет Великого Вос­тока народов России, членами которого были и Председатель Петроградского Совета меньшевик Н. С. Чхеидзе, министры Временного правительства Н. В. Некрасов, А. И. Коновалов, М. И. Терещенко. А. Ф. Керенский.

Выступление генерала Л. Г. Корнилова и общенациональный кризис

Генерал Корнилов, являясь сторонником жесткого курса, совместно с комиссарами Временного правительства при Ставке Б. В. Савинковым и М. М. Филоненко разработал особую записку (доклад) для правительства. В записке требовалось восстановить в полной мере дисциплинарную власть, запретить митинги в армии, распространить смертную казнь на тыловые части, создать для расформирования неповинующихся частей концентрационные лагеря, объявить на военном положении железные дороги, большинство заводов и шахт. Однако Керенский, не отвергая в целом основные положения записки, считал, что проведение их в жизнь вызовет возмущение народа, что еще более усугубит положение правительства.

Сведения о разногласиях между Керенским и Корниловым проникли в прессу. Меньшевики, эсеры и большевики начали кампанию за смещение Верховного Главнокомандующего. Со своей стороны монархисты, кадеты и октябристы выступили в его поддержку. Против Корнилова было использовано и то, что он в преддверии наступления германских войск на Ригу отдал распоряжение о формировании Особой Петроградской армии для защиты Петрограда. С Юго-Западного фронта в район Великие Луки, Невель, Новосокольники перебрасывались 3-й конный корпус генерала А. М. Крымова и Туземная («Дикая») дивизия, а с Северного фронта в район между Выборгом и Белоостровом намечалось перебросить 5-ю Кавказскую дивизию из состава 1-го конного корпуса.

12 августа в Москве открылось Государственное совещание, в котором приняло участие около 2,5 тыс. человек, в том числе 488 депутатов Государственной думы.

Керенский, выступая на совещании, призывал к единству и примирению всех общественных и политических сил, грозя «железом и кровью» раздавить все попытки сопротивления правительству. Генерал Л. Г. Корнилов предупреждал, что если в ближайшее время не будут приняты решительные меры, то фронт рухнет. Генерал А. М. Каледин, П. Н. Милюков, В. В. Шульгин предлагали ликвидировать Советы, общественные организации в армии, вести войну до победного конца. Н. С. Чхеидзе от имени ВЦИК предлагал программу оздоровления страны, сочетавшую комплекс мер государственного контроля в экономике с сохранением основ капиталистического производства. Большевики распространили на совещании декларацию об опасности делу революции со стороны «помещиков и буржуазных партий».

После Государственного совещания А. Ф. Керенский, осознав явное усиление правых сил, поддерживавших генерала Корнилова, сообщил ему о своем принципиальном согласии с содержанием особой записки и поручил подготовить соответствующие законопроекты. При посредничестве Савинкова была достигнута договоренность о выделении Петрограда и его окрестностей из пределов Петроградского военного округа, который был подчинен Ставке. 19 августа германские войска нанесли поражение 12-й армии Северного фронта и на следующий день овладели Ригой, создав угрозу продвижения к Петрограду. В этой связи усилились обвинения в адрес Ставки и Корнилова в «предательстве» и «терроризировании Временного правительства», чтобы, как писали «Известия», заставить его принять меры «против революционной демократии». В то же время резкая критика в адрес правительства и твердая поддержка Корнилова прозвучали со стороны Главного комитета офицерского союза, Совета союза казачьих войск, Союза георгиевских кавалеров и др.

Большевики на VI съезде (26 июля — 3 августа) взяли курс на вооруженное восстание. Причем оно намечалось не позже сентября—октября. Савинков на встрече с Корниловым заявил, что 28—29 августа в Петрограде ожидается серьезное выступление большевиков. Поэтому он попросил отдать распоряжение о том, чтобы 3-й конный корпус был подтянут ближе к Петрограду. 26 августа Савинков пытался убедить Керенского подписать законопроект, подготовленный на основе записок Корнилова, а последнего подчиниться правительству.

Верховный Главнокомандующий сообщил Б. В. Савинкову, что 3-й конный корпус сосредоточится в окрестностях Петрограда к вечеру 28 августа и просил объявить Петроград на военном положении 29 августа. Бывший обер-прокурор Синода В. Н. Львов, выступив посредником между главой правительства и Верховным Главнокомандующим, передал А. Ф. Керенскому просьбу Корнилова в таком изложении: объявить Петроград на военном положении, передать всю власть Верховному Главнокомандующему, отправить в отставку всех министров. В ответ Керенский отказался от дальнейших переговоров, а утром 27 августа отправил в Ставку телеграмму с предписанием Корнилову сдать должность генералу А. С. Лукомскому и прибыть в Петроград. Корнилов не подчинился и утром 28 августа передал по радио заявление, в котором обвинил Временное правительство в действиях «в полном согласии с планами германского генерального штаба», призвал всех русских людей «к спасению умирающей Родины», поклялся, что доведет народ «путем победы над врагом» до Учредительного собрания.

Когда все это стало известно Временному правительству, оно объявило генерала мятежником. Войсковые комитеты Западного фронта блокировали Ставку, а Юго-Западного фронта произвели аресты высших начальников. ЦК РСДРП(б) призвал рабочих и солдат Петрограда на защиту революции. На пути движения 3-го конного корпуса строились заграждения, разбирались рельсы 1 сентября Временное правительство арестовало Корнилова. Верховным Главнокомандующим был назначен А. Ф Керенский, одновременно он возглавил Совет пяти (Директорию), которому Временное правительство передало власть.[4]” Без корниловского мятежа, скажет позже Керенский, не было бы Ленина. И он был, несомненно, прав: в политическом плане мятеж резко и радикально изменил ситуацию.”   

1 сентября Россия была провозглашена Российской Республикой.

«Освобождение» слова

  Как и революция 1905 г., Февральская революция 1917 г. вызвала настоящее освобождение слова. Рабочие, солдаты, кре­стьяне, еврейские интеллигенты, мусульманские женщины, ар­мянские учителя через свои организации — заводские и солдат­ские комитеты, деревенские и волостные сходы — слали Сове­там, реже партиям, в газеты и даже лично Керенскому — члену правительства, который воспринимался как самый близкий к «демократическому» лагерю, тысячи резолюций, петиций, обра­щений и посланий — настоящие «тетради жалоб Русской революции», анализ которых дал М. Ферро. Эти документы отража­ли нищету народа и огромную надежду, порожденную револю­цией, наказывали новой власти принять срочные радикальные меры.

Рабочие просили в основном немедленной реализации мер, предусмотренных социал-демократической программой-минимум: в первую очередь введения восьмичасового рабочего дня, гарантии занятости, социального страхования, права создавать заводские комитеты, контроля за наймом и увольнениями, а также облегчения их материального положения — повышения зарплаты (на 25—30%), которое позволило бы им всего-навсего покупать три фунта хлеба в день, «пару ботинок раз в полгода», «кипяток в обеденный перерыв», «прекращения унизительных обысков», приобретения инструмента предприятиями, а не са­мими рабочими. Только незначительное число трудящихся вы­сказало свою позицию по вопросу войны. Рабочие нескольких крупных петроградских заводов заявили о несогласии с продол­жением войны, но железнодорожники и трудящиеся мелких предприятий встали на «патриотические позиции». Однако уж