Министерство образования Российской Федерации

Ставропольский государственный университет

Исторический факультет

Кафедра археологии и региональной истории

Дипломная работа на тему: “Голод на Северном Кавказе в 1932 – 1933гг. ”

Выполнил: студент

5курса гр. “Б”

Маркелов Владимир

Сергеевич.

Научный руководитель:

Кандидат исторических наук

Кругов Алексей

Иванович.

Ставрополь 2002.
Содержание.
Введение. ………………………………………………………………….3
Глава 1. Коллективизация на Северном Кавказе.
…….............................8

1. Колхозное строительство. …………………………………………8

2. Раскулачивание крестьянских хозяйств ………………………….22
Глава 2. Хлебозаготовки ………………………………………………...31

2.1Хлебозаготовки 1930 -1931 г.г. ….………………………………31

2.2 Хлебозаготовки 1932 г. ………………………………………….36
Глава 3. Голод в Северо-Кавказском регионе. ……………….49

3.1 Голод в 1932 – 1933 гг. ………………………………………….49

3.2 Последствия голода 1932 – 1933 гг. …………………………….57
Заключение. ……………………………………………………………….59
Список использованной литературы. …………………………………….60

Введение.

События, проходившие в период 1930 – 1933 гг. являются очень важной страницей в истории Северо – Кавказского региона. К сожалению раньше тема социально – экономического положения крестьянства на Ставрополье в начале
30 – х. годов была мало изучена, а если и исследовалась, то однобоко или по одной с советской идеологией. Но с появлением гласности и возможности исследовать и давать оценку, тем источникам, которые раньше были недоступны, появляется и интерес к коллективизации, раскулачиванию, хлебозаготовкам и голоду, т.е. ко всем тем событиям, которые раньше мало освещались, особенно в краеведческой литературе. Интерес этот проявляется в том, что есть возможность дать более объективную оценку этих событий, взглянуть по новому и провести более подробный анализ, нежели это делалось в советской исторической науке. К сожалению по этой проблематике немного фундаментальных трудов, но многие исследователи в последние время стали очень часто затрагивать и проявлять интерес к этой проблематике. Даже за рубежом стали появляться публикации и проводится конференции на тему голода, раскулачивания, хлебозаготовок, т.е. ко всем тем факторам и событиям, которые влияют на экономическое и социальное положение деревни.

В западной исторической науке начало для исследования событий, проходивших на Ставрополье в начале 30 – годов, было положено в середине 80
–х годов 20 столетия. Тогда в зарубежной прессе разгорелась дискуссии по поводу вышедшей в свет книги западного исследователя Конквеста под названием « Печальная жатва». В своей книге автор утверждал, что во время голода на Северном Кавказе умерло около 1 млн. человек.

Другой исследователь П. Вайлс говорит о том, что Конквист дал не точное количество жертв. Так же противореча Конквесту, Вайлс указывает на то, что коллективизация в СССР не была такой уж большой катастрофой, а основной причиной голода является сталинская политика по изъятию хлеба у колхозников.

Одновременно с Вайлсом в полемику с Конквестом вступает английский исследователь Р. Дэвис. Он показывает ошибочность 3 основных утверждения
Конквеста.

1. Голод не был преднамеренным актом уничтожения единоличных хозяйств в других районах.

2. Нельзя серьезно воспринимать цифру смертей в 1932 -1933 гг., так как она не подкреплена документально.

3. События, вызвавшие голод, отражали торжество сталинского крыла в коммунистической партии.

И наконец американские демографы Б. Андерсон и В. Сильвер , опубликовав в 1985 – 88 гг. две статьи, где ведется демографический анализ в Росси в начале 30 –х. годов, фактически не оставили «камня на камне» на теории Конквеста о громадных жертвах в СССР в этот период.

Хотелось бы так же отметить из западных исследователей М. Б

Таугера и Д. Мэйса.

Таугер и Мэйс на основе статистических исследований, основанных на поздней советской историографии, выдвинули версию о том, что урожай

1932 г. не был низким. Количество собранных продуктов сельскохозяйственного производства, должно было хватить для избежания голода на большей части территории СССР. но непомерные планы хлебозаготовок и вынужденность советского правительств закупать технику за рубежом в обмен на зерно, привели к большим людским потерям вследствие начавшегося голода.

В советской историографии впервые о хлебозаготовках и о голоде впервые было сказано, да и то в скользь, в 1940 г., когда вышел сборник статей посвященных 60 – летию Сталина. В дальнейшем данная проблематика ни где не упоминалась, за исключением того, что бала следованна коллективизация и её положительные моменты.

С конца 80 – х. начало 90 – х . годов ХХ столетия дело серьезно меняется и появляются статьи таких исследователей как Б.

Николаевского, Н. А. Ивницкого, Осокина и ряда других авторов.

Николаевский выдвинул версию, что причиной жестоких хлебозаготовок, стала внешнеэкономическая политика СССР. Вначале 30 – х. годов цены на мировом рынке на зерно упали. Условия крайне невыгодные для СССР. Внешний долг рос, возможность уплаты была ограничена, запад подумывал о конфискации собственности у СССР.

Прекращение экспорта зерна могло поставить под угрозу план индустриализации. Поэтому СССР был вынужден, продолжать экспорт зерна за границу.

Ивницкий Н. А. указывает на неправильную политику советской власти по отношению к единоличникам и крестьянским хозяйствам, а так же он говорит о том, что советская власть завысила план хлебозаготовок, что привело к очень плачевным последствиям.

Хотелось бы отметить книгу Е. Н. Осколкова «Голод 1932 -1933г.», де автор дает оценку событиям происходившим в Северо-Кавказском регионе в начале 30 -х. Осколков как и многие другие авторы указывает на непосильный план хлебозаготовок, который неоднократно понижался так и не достигнув реальных показателей. Автор в своей книге говорит об отрицательных моментах, которые имели место при проведение коллективизации в ставропольском регионе. Коллективизация проводилась методами административного нажима, угрозами и репрессиями. Еще за 1 год до голода многие люди пострадали от политики раскулачивания.

Многих выслали, многих посадили в лагеря. Осколков проводит очень четкий анализ всех мероприятий проделанных органами управления.

Цель данной работы показать на основе событий происходивших на

Ставрополье в период с 1930 по 1933 гг., социально – экономическое положение крестьянства. Провести анализ этим событиям и указать, как они повлияли на уровень жизни ставропольских крестьян.

Для написания данной работы были привлечены архивные источники

Ставропольского Государственного Архива Ставропольского края, и сборники документов по истории партии. Очень важным источником стали воспоминания свидетелей и их письма.

Хронологические рамки этой работы охватывают период с 1930 по

1933 г. По моему мнению именно в этот период можно выявить основные факторы которые повлияли на социально экономическое положение крестьян в начале 30 – х. годов.

И в заключение хотелось бы выразить благодарность Алексею

Ивановичу Кругову, за помощь в написании данной работы.

Глава I. Коллективизация на Северном Кавказе.
1. Колхозное строительство.

В январе 1930 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству». На северном Кавказе коллективизация должна была быть завершена осенью 1930 г. или, в крайнем случае, весной 1931 г.[1] В связи с этим с 10 по 13 января
1930 г. проходил пленум Северо – Кавказского Крайкома ВКП(б) на котором было подтверждено постановление от 17 декабря 1929 г. и решено дать указание местным организациям о необходимости максимальной подготовки и усиления работы в данном направлении.

Началось стремительное наращивание темпов сплошной коллективизации.
На Ставрополье в 1930 г. в колхозном секторе состояло треть индивидуальных крестьянских хозяйств, а в Ставропольском округе 30%.[2] Колхозное строительство проходило плохо в тех районах,. Где было большое количество хуторов. Хуторское население к тому времени практически не было вовлечено в колхозное строительство.

Для вовлечение крестьян в колхоз использовали как безобидные методы, так и методы административного нажима. Все больше и больше власти начинают принимать насильственные меры вовлечения в колхоз крестьян.

Вошедшие в колхоз крестьяне должны были передать в общественное пользование: орудия труда, скот, хозяйственные постройки, огороды сады.[3]

Но в колхоз не хотели вступать. И не хотели не только зажиточные крестьяне и середняки, но и часть бедного слоя крестьянского населения.
Нежелание крестьян вступать в колхоз выражалось в побегах из села, а были случаи, что крестьяне уезжали даже за границу.

Вовлечение крестьян в колхоз начало принимать крайние формы.
Например, известен случай, когда председателя колхоза одного из хуторов
Георгиевского района крестьяне спросили, что будет с теми, кто не пойдет в колхоз. Председатель ответил так: « Кто не пойдет в колхоз, того будем резать»[4].

Для дальнейшего преодоления сопротивления крестьян, партийные работники давали невыполнимые обещания о предоставлении крестьянским хозяйствам больших кредитов, сельскохозяйственной техники, а также облегчить им планы хлебозаготовок, ликвидировать задолженность государству со стороны единоличных хозяйств.

Были случаи, когда в колхоз вступали целыми селами и станицами.
Например, в Есентукском районе в начале 1930 г. уровень коллективизации приближался к 100%[5].

В целом по Ставропольскому краю к весне 1930г было охвачено коллективизацией около 86% крестьянских дворов.

Коллективизация проводилась подчас в такой спешке, что подчас не было времени проводить организационную работу внутри колхозов. Дело ограничивалось констатацией факта образования коллективного хозяйства на основе имевшихся заявлений крестьян. Такие коллективные хозяйства очень часто распадались. Например, в станице Новопавловской Георгиевского района в январе 1930 г. был организован колхоз «Красный Терек»[6]. Члены правления этого колхоза, разъезжали по району, агитируя крестьян, а тем временем вступившие крестьяне начали подавать заявления о выходе из колхоза.
Руководство колхоза попросту забыло, что надо непросто агитировать, надо проводить обустройство коллективного хозяйства.

Спешка еще выявлялась тем что, во многих районах, станциях и селах, партийное руководство, стремясь завершить сплошную коллективизацию в сокращенные сроки, проводило прием в колхозы на спех проведенными собраниями и формальным созданием колхозов, вместо того чтобы вести индивидуальный прием единоличных хозяйств. Например, в станице Старо –
Лединковской Павловского района Кубанского округа партийная ячейка по собственной инициативе почти на месяц сократила установленный райкомом срок коллективизации. И за несколько дней провела всю работу по вступлению крестьян в колхоз. Не заботясь о том чтобы кропотливой работой, действительно добиться вступления казаков и крестьян в колхозы, некоторые ячейки упростили вступление в колхоз.[7] В станицах Уманской и Ново –
Пластуновской Кубанского округа в колхозы зачисляли всех, кто не голосовал
«против пятилетки».

Кубанская окружная комиссия по коллективизации рекомендовала в случаях, когда две трети крестьян и казаков голосовали за создание колхозов. Зачислять в колхоз все бедняцкие и середняцкие хозяйства. В селе
Солуно – Дмитриевском Ставропольского округа вступление крестьян в колхозы также оформлялось простым голосованием.[8]

Все выше приведенные факты способствовали тому, что крестьянские хозяйства не хотели отставать в колхозах. Но местные власти, чтобы предупредить выход крестьян из колхоза не возвращали, внесенным крестьянским двором при вступлении в коллективное хозяйство необходимого пая. Были случаи и ареста тех крестьян, которые пытались выйти из колхоза.
Например, в селе Пахотном Терского округа за выход из колхоза были подвергнуты аресту семь середняков и бедняков. Правда, окружная партийная организация осудила эти меры, как искривление партлинии.[9]

К концу марта начинается массовый выход крестьян из наспех созданных колхозов. Этот процесс еще сильнее усилился после опубликования статьи
Сталина и постановлении ЦК ВКП(б) от 14 марта 1930 г. массовый выход крестьян начинает принимать угрожающую форму для коллективизационного производства. В прокуратуру поступали в огромном количестве заявления, свидетельствующие о многочисленных случаях над их волей.[10]

На Ставрополье концу марта не было ни одного района, где бы показатель коллективизации не стал падать вниз. По официальным данным на
Ставрополье вышло из колхозов 4% коллективизированных крестьянских хозяйств. Особенно резко снизился уровень коллективизации в
Александровском, Курском, Минераловодском, Есентукском районах. Выходя из колхозов, крестьяне самовольно разбирали по домам уже обобществленный скот, инвентарь и многое другое.

Чтобы предотвратить развал колхозной системы и заинтересовать в коллективном труде, некоторые политики брали на себя смелость отступать от решений краевых властей об организованном севе и выделяли индивидуальные участки земли, семена, инвентарь, тягло крестьянам. Но и в таких случаях крестьяне сеяли неохотно, боясь высоких планов хлебозаготовок. В одной из докладных с мест на имя секретаря Северо – Кавказского крайкома говорилось, что в районах Терского округа сев проходит неудовлетворительно как в колхозах, так и в индивидуальных хозяйствах. В качестве причин этого назывались выход крестьян из колхозов, боязнь хлебозаготовок, сокращение площадей под посевами.

На конец апреля 1930 г. в Ставропольском округе под яровой пшеницей было засеяно всего 84,9%[11] пашни, а в Терском округе и того меньше 57,8%[12].
С целью прекращения массовых выходов из колхозов советская власть стала принимать меры по возращению колхозникам, если они на том настаивал, всего что было обобществлено вопреки положениям устава, а именно: птицу, мелкий скот, приусадебные участки земли, огороды, сады, виноградники не промышленного значения.

Дальнейшие меры по удержанию колхозников в колхозах были уже насильственны. Окружные партийные организации предписывали всем райкомам
ВКП(б) и сельским партийным ячейкам отказаться от практики безоговорочного механического исключения крестьян из колхозов, подавших заявление о выходе из него. Исключать из колхозов теперь могли только в случае серьезного нарушения колхозного устава или в том случае если крестьянское хозяйство принадлежит к разряду кулацкого. Колхозникам настоявшем на выходе из колхоза, не должно было возвращаться то, что было индивидуальным крестьянским хозяйством привнесено и соответствовало обобществлению по уставу сельхоз артели. Таким образом, крестьяне практически лишались права выбирать оставаться им в коллективном хозяйстве или нет. Если крестьянин все-таки добивался выхода из колхоза, то он практически оставался ни с чем.

Но все же советская власть пошла на определенные уступки. Крестьянам разрешалась свободная продажа сельскохозяйственных продуктов на рынке.

Органы советской власти должны были сделать проверку вех списков явно кулацких хозяйств, лишенных избирательных прав с тем, чтобы в случае обнаружения в этих списках представителей середняцких слоев деревни, бывших красных партизан, членов семей красноармейцев и краснофлотцев, немедленно исправлять эти ошибки и возвращать таким хозяйствам в кратчайший срок конфискованное у них имущество. Более осторожная политика стала проводиться по отношению к единоличным крестьянским хозяйствам, не пожелавшим вступить в колхоз. Поскольку к ним раньше применялись меры административного давления, теперь эти меры запрещались советской властью, а тем более запрещалось применять репрессивные меры. В то же время нужно было вести разъяснительную политику для вовлечения этих крестьян в колхоз.

В начале апреля 1930 г. вышло постановление ЦК ВКП(б) о сокращении общей суммы единого сельскохозяйственного налога для колхозников на 1930-1931 г. и освобождении их от целого ряда задолжностей перед государством.[13]
11 апреля бюро Северо – Кавказского крайкома ВКП(б) приняло постановление в котором осуждались перегибы в деле колхозного строительства. В этом же постановлении отмечалось продолжающаяся тенденция выхода крестьян из колхозов. Для дальнейшего укрепления колхозов, отпускалось дополнительное количество средств. В частности колхозам Терского округа было выделено 500 тыс. рублей.

Решением ВЦИК и СНК от 23 апреля 1930 г. для крестьян были предусмотрены дополнительные льготы.

Все выше перечисленные усилия Советской власти были направлены для привлечения крестьян в колхоз и для того чтобы, предупредить выход колхозников из коллективных хозяйств.

Но все усилия правительства не принесли ожидаемых результатов. В конце весны на Ставрополье оставалось коллективизированными 40,5%, А В Тверском округе 55,2% индивидуальных крестьянских хозяйств.

Уровень коллективизации по разным районам сильно разнился. Например, в
Дивном районе ставропольского округа он составлял всего лишь 28%, а в
Медвежьем 51%. Ставропольский округ продолжал и в это время оставаться одним из отстающих районов коллективизации.

Что же представляли собой колхозы в 1930 – 1931 г. г. Процесс сплошной коллективизации с начала 1930 г. сопровождался насаждением артельной формы коллективного хозяйства. Если в конце 20-х годов на Северном Кавказе из всех коллективных хозяйств 85,2% были различные товарищества, то весной
1930 г. товарищества здесь составляют всего 1,5% в то время как артелей было 94%. Политика большевистского государства была направлена на снижение числа товариществ, различных союзов на селе, унифицирование формы коллективного производства, значительное повышение уровня обобществления в коллективных хозяйствах, не приводила в конечном счете, к значительному повышению удельного веса середняцких хозяйств в колхозах. Например, в колхозах Ставропольского округа в конце весны 1930 г. середняцкая прослойка по сравнению с ноябрем 1929г. возросла всего на 3% и составила лишь 29%. [14]Социальной базой для коллективизации продолжают оставаться пролетарские и полу пролетарские элементы деревни.

В колхозах отсутствовал сколько-нибудь широкий опыт организации труда.
Финансовое положение колхозов было не в лучшем виде, накопление в них происходило медленно. Во многих колхозах не хватало квалифицированных специалистов. В Ставропольском округе только треть колхозов имели агрономов и зоотехников. И во многом это происходило из-за того, что во время коллективизации из окружных аппаратов в села в обязательном порядке отправлялись специалисты агрономы.

Когда проверялись колхозы, то выяснялось, что в колхозе работает большое количество административно-обслуживающего персонала. Это вызывало излишние расходы и недовольство со стороны рядовых колхозников.[15]

К этому времени еще не сложилась более менее устойчивая практика оплаты труда колхозникам. В некоторых колхозах были попытки осуществлять оплату по разнорядной сетки. Это вызывало очень часто недоразумение и недовольства.
Затем была попытка перейти на оплату по секторно-сдельно, что в большей степени стимулировала интерес крестьянина к коллективному труду.[16]

Летом 1930г. был обобществлен опыт колхозов, числившихся в передовых по линии распределения в них доходов, образование различных общественных фондов. В частности, в июле в Ставропольском округе, состоялась конференция, на которой анализировалась положение дел в коллективных хозяйствах региона. На этой конференции присутствовали М.И. Калинин и иностранные представители.[17] Основным вопросом была организация труда, учета и распределения в крупных колхозах. Изучение опыта передовых, крупных коллективных производств показала, что даже в них львиная доля доходов распределялась колхозникам не в денежной, а в натуральной форме.

Большое значение советское правительство придавало техническому оснащению коллективных хозяйств. Количество двигательной механической силы на
Северном Кавказе составляло всего 14,1 %. В первой половине 1930-х гг. колхозы, имевшие трактора, здесь составляли 36,6 %, имевшие спецтехнику –
41,3%.[18] Усовершенствовать производство в колхозах были призваны МТС. Но
МТС были плохо снабжены запчастями и техникой, а так же на МТС не хватало квалифицированных работников. Парк машин МТС в основном был представлен тракторами, комбайнов и грузовых автомобилей насчитывалось единицы. Тем более, каждая из МТС должно было обслуживать большое количество колхозов и поэтому на колхоз приходилось в среднем 3 – 5 тракторов.[19] За обслуживание колхозов МТС должны были забирать треть урожая колхозов. Для того чтобы улучшить техническую оснащенность сельскохозяйственного производства, государство решает изыскивать на это средства за счет самого крестьянства. В середине января 1930г. окружкомы ВКП(б) приняли решение о наложении на кулацкие хозяйства определенных денежных сумм, которые должны были быть направлены в виде задатка на трактора, при неуплате кулацким хозяйством наложенной на него суммы, местным органам власти разрешалось подвергнуть так же хозяйство штрафу, равному уплате пятикратной задаточной сумме. Наряду с этим единоличные бедняцко-середняцкие хозяйства, а так же колхозы должны были максимально изыскивать возможности для сдачи государству задаточных сумм на трактора. Большая часть денег, вырученная колхозом в виде контракта - по различным отраслевым системам кооперации, так же должна была направляться на нужды тракторизации сельского хозяйства. И всё же, несмотря на предпринимаемые советской властью усилия в этом направлении, сбор задатков на трактора протекал хронически неудовлетворительно.

В результате колхозного строительства в весенний период 1930 г. на
Ставрополье в весеннею посевную компанию было засеяно 75% посевных площадей колхозным сектором и лишь только 25% - единоличным.[20] Постепенно все большое количество индивидуальных крестьянских хозяйств приобщалось к коллективному производству. Однако темпы коллективного строительства были весьма замедленны, уровень коллективизирования повышался незначительно. Так на Ставрополье на август 1930 г. коллективизацией было охвачено 60% крестьянских хозяйств. На 1 июня 1931 г. уровень коллективизирования здесь составил 61,16%.[21] На Ставрополье на данный период насчитывалось 749 колхозов, включавших в среднем до 219,9 хозяйств. Наиболее высокий уровень коллективизации был в Ново – Александровском (81,2%), Минераловодском
(77,3%), Невинномысском(75%) и Георгиевском (76,9%) районах. Приведенные цифры говорят о том, что добиться намеченных советской властью результатов не удалось ни весной 1930г., ни к лету 1931 г.[22] В последующие месяцы
1931г. значительного прилива крестьян в колхозы не наблюдалось. По данным на 1 октября 1931 г. процент коллективизации на Ставрополье составил
68,13%.[23] По прежнему самый высокий уровень коллективизации удерживался в вышеназванных районах.

К ноябрю 1931 г. уровень коллективизации по районам Северного Кавказа в среднем составил 81,4%.[24] Это дало основание центральным и краевым партийным органам окончательно констатировать, что в регионе коллективизация в основном завершена и главной задачей партийных, советских, хозяйственных органов является организационно-хозяйственное укрепление колхозов. Но это было очень сложно сделать. Практика функционирования колхозов к концу 1931 г. еще не была устоявшейся, существовали серьезные проблемы с трудовой дисциплиной в нем. Продолжали возникать вспышки негативного к колхозному строю со стороны крестьянства.
В 1931 г. в ряде сел Прикумского района были попытки со стороны единоличных крестьянских хозяйств организовать массовое выступление против колхозов.[25]

В 1931 г. продолжается поиск оптимальных форм и содержания внутри колхозного производства. В январском постановлении ЦК ВКП(б) о коллективизации на Северном Кавказе определялись основные направления усовершенствования общественного хозяйства колхозов. В нем предусматривалось, поднятие производительности, улучшение организации производства, плановость в деятельности колхозов, бригад, внедрение твердых норм выработки, сдельной оплаты труда и т.д.

В марте 1931 г. VI Всесоюзным Съездом Советов были законодательно закреплены сдельная форма оплаты труда и трудодень в колхозах[26]. Весной этого года в большинстве колхозов Ставрополья начинает применяться сдельная оплата труда колхозников в трудоднях. Работа эта осуществлялась в большой спешке, как в большинстве случаев, ударными темпами, поэтому в ней было очень много формализма и путаницы.

Дальнейшее повышение уровня обобществления средств производства в колхозах продолжало признаваться большевистской властью одним из приоритетных направлений в качественном развитии коллективного хозяйства. К лету 1931 г. были достигнуты очень высокие показатели степени обобществления в колхозах посевных площадей и рабочего скота. На
Ставрополье в этот период обобществленная посевная площадь в колхозах составляла 96,8%, рабочий скот был обобществлен на 99,7%[27]. В индивидуальном пользовании колхозников находилось всего 3,1% всех посевов колхозов и всего лишь 0,28% всего рабочего скота, имевшегося в коллективных хозяйствах.

Материальная база колхозов явно не поспевала за цифровыми показателями колхозного строительства, оставалось слабой, хронически недоставало сельхозинвентаря, горючих материалов, и много другого. Кредиты, полуученые колхозами от государства, расходовались в основном на покупку продуктивного скота, строительство и в очень малой степени на приобретение сельскохозяйственных машин и орудий. Подавляющая часть техники, применяемой в сельском хозяйстве, сосредотачивалось в сети Машино – тракторных станций.
Хотя численность МТС на Ставрополье достигла тридцати, далеко не все колхозы обслуживались их техникой.

Организации коллективного производства тормозилась, прежде всего отсутствием рыночной системы, утверждением командных методов руководства колхозами со стороны государства, необходимостью колхозами во что бы то ни стало выполнять государственный план, установлением системы функционирования в государстве, когда в снабжении колхозов промышленными товарами становилось в зависимость от выполнения ими плана хлебозаготовок.
Все это не стимулировало развитие в целом качественных характеристик колхозного производства.

1.2 Раскулачивание крестьянских хозяйств
В рамках «сплошной коллективизации» было проведено насаждение колхозов и раскулачивание.
Раскулачивание явилось очень болезненной вехой в истории деревни.
В связи с эти провозглашалась непримиримая политика ликвидации кулачества.
Критерии отнесения хозяйств к категории кулацкого были определены широко, что бод них можно было отнести и крупное хозяйство и бедняцкое. Это позволяло должностным лицам использовать угрозу раскулачивания как основой рычаг создания колхозов. Раскулачивание должно было продемонстрировать самым неподатливым, непреклонность власти и бесполезность всякого сопротивления.
Выработка практических мероприятий по ликвидации кулацких хозяйств была начата ещё в декабре 1929 г. комиссией Политбюро ЦК ВКП(б), а завершена январской комиссией ЦК. Результатом работы этих комиссий явилось постановление ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. « О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» и постановление ЦНК и
СНК СССР от 1 февраля 1930 г. «О мероприятиях по укреплению социалистического переустройства сельского хозяйства в районах сплошной коллективизации и по борьбе с кулачеством.[28]

В соответствии с данными установками на Политбюро в феврале

1930г. Северо – Кавказского крайкома ВКП(б) и крайисполкома принимается постановление о ликвидации кулачества как класса в пределах
Северо – Кавказского края. Эти постановления были переданы на места.
Постановления эти заключались в следующем:
1. Отменить в районах сплошной коллективизации аренду земли и применение наемного труда в сельском хозяйстве.
2. Конфисковать у кулаков средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, предприятия по переработке, кормовые и семенные запасы.
3. Кулаки должны облагаться повышенным налогом, лишаются избирательных прав, не должны допускаться в органы управления кооперативных объединений.
4. Так же местным органам власти предоставляется право принимать все необходимые меры борьбы с кулачеством, в плоть до полной конфискации имущества и выселения их из пределов данных районов и областей.[29]
Конфискованные у кулаков средства производства и имущество должны были передаваться в колхозы в качестве взносов батраков и бедняков, с зачислением их в неделимый фонд колхозов. Удельный вес фондов раскулаченных хозяйств в неделимый фондах колхозов Ставрополья в середине
1931 г. составил в среднем на один колхоз 26,3%[30].

Раскулачивание проходило по трем категориям. К первой категории относились контрреволюционный кулацкий актив – участники антисоветских и антиколхозных выступлени35. Кулаки этой категории подлежали аресту и суду, а их семьи выселению в отдаленные районы страны. К ним присоединились организаторы террористических актов – к ним применялась высшая мера наказания.

Ко второй категории были отнесены крупные кулаки и полупомещики, активно выступавшие против коллективизации – они подлежали высылке в отдаленные районы страны вместе с семьями. С правом перевозки грузов не выше 30 – 50 пудов на семью.

Третью категорию составила основная масса кулацких хозяйств, которые подлежали расселению специальными поселками на новые отводимые им за пределами колхозных хозяйств участки. Из имущества они могли оставить самый минимум. Это орудия производства для ведения хозяйств на этих участках.
Для переселенцев предлагалось создать спецпоселение, управление которыми возлагалось на ГУЛАГ ОГПУ. На территории Ставропольского края было сформировано 11 спецпоселков режимного типа в Апанасенковском (Дербетовка,
Белы Камни, Малая Джамала, Киевка, Дивное, Маныческое), Аргирзском (Ново –
Романовское, Петропавловское), Левокумском (Николо – Александровское),
Буденовском районах (Новая жизнь, Песчаное); в них поселилось 45,5 тыс. человек[31].

Переселение проводилось в спешке без должной подготовки. В результате у переселенцев плохо обстояло дело с сельхоз инвентарем и тягловой силой, около 40% хозяйств вообще не имели ничего[32]. Не хватало продовольствия, не добросовестное отношение было и к медицинской помощи пребывающим на новое место жительства. Участки, которые отводились для поселения, часто не отвечали своему назначению, были без воды и материалов для постройки жилья.
Параллельно с тяжелыми условиями размещения и проживания, переселенцам было запрещено выезжать за пределы спецпоселений, продавать имущество, а в случае невыполнения хозяйственного плана, производственных заданий, не сдачи товарной продукции, государственным или кооперативным организациям, семья переселенца лишалась права землевладения и переселялась в другой район.
Нужно отметить, что были установлены ограничительные контингенты раскулачивания хозяйств по районам, чтобы общее число хозяйств не превышало
3 – 5% всех крестьянских хозяйств. Это ограничение было принято на бюро
Северо – Кавказского крайкома ВКП(б) от 3 февраля 1930г.[33]

Согласно подсчетам на начало октября 1929 г. в Ставропольском округе было выявлено 4087 явно кулацких хозяйств, а за один месяц (февраль) 1930 г. было выявлено и раскулачено (по всем категориям) 5350 зажиточных крестьянских хозяйств[34]. Массовые раскулачивания и выселения продолжались ещё на протяжении трех с половиной лет. Но дать точные подсчеты, да и вообще точную цифру или хотя общую, раскулаченных или выселенных – невозможно, поскольку не уцелели архивные данные, а брать официальные цифры за правду, было бы неправильным, так как на деле она была вдвое, а то и втрое больше.

Все меры по ликвидации кулачества в рамках сплошной коллективизации, естественно вызывали отчаянное сопротивление со стороны зажиточных крестьян, а в некоторых случаях открытый террор.

Так из справки Терского ОКР исполкома о ходе сплошной коллективизации от 19 марта 1930 г., мы узнаем о том, что в Есентукском районе были убиты 3 комсомольца активиста.[35] Из протокола заседания правления колхоза
«Красный партизан» Горячеводского района мы узнаем об убийствах кулаками колхозника станицы Богустанской А. Морозова.43. Ещё один документ, свидетельствующий о гибели чекиста – красноармейца В.Гофицкого. Таких примеров множество. Но неизвестно так же, сколько за весь период раскулачивания погибло человек с той и другой стороны. Этот террор был вызван искусственными жесточайшим мерами со стороны советской власти, которая непримиримо боролась с таким элементом как кулак. А кулаки, в свою очередь не выдерживая такой натиск, давали отпор используя все средства, даже агрессию, превращаясь в преступников. Хотя этот вопрос является спорным.

Сопротивление со стороны кулаков проходило и в формах агитации, главным агитаторами кулацкой пропаганды явились церковнослужители[36]. В своих проповедях они прогнозировали гибель колхозов и агитировали против коллективизации. С этим была связана широкая антирелигиозная пропаганда со стороны советской власти, как среди колхозников, так и среди единоличников.

Одной из распространенных форм сопротивления насильственной коллективизации и раскулачиванию явилось писание жалоб в различные служебные инстанции[37]. В большинстве своем эти жалобы оставались без удовлетворения. Кроме жалоб, заявлений от отдельных раскулаченных и сосланных крестьян, поступали многочисленные письма – поручительства от целых групп крестьян отдельных сел, в числе которых были и представители бедноты и батрачества, содержащие просьбы возвратить того или иного односельчанина на его прежнее место жительства. Подобного содержания писем было очень много. Властью они воспринимались как «кулацкие провокации» и рассматривать их воспрещалось. В тоже время среди колхозников и единоличников настоятельно рекомендовалось усилить агитационную работу, стержни которой должны быть политико-идеологические постулаты: «Ликвидация кулачества как класса есть необходимое и обязательное условие социалистической реконструкции сельского хозяйства на базе сплошной коллективизации».[38]

1 марта 1930 г. президиумом Северо – Кавказского крайкома было принято постановление, расширявшее перечень признаков кулацких хозяйств по сравнению с постановлением от 27 марта 1929 г[39]. В контингент кулаков зачислялись те кто при последних перевыборов Советов был лишен избирательных прав за эксплуатацию наемного труда, все имеющие промышленные предприятия, торговцы – перекупщики? Торговые и коммерческие посредники, служители религиозных культов и пр. Новое постановление позволяло подвести под раскулачивание середняка или того, кто участвовал в событиях гражданской войны на стороне Белой армии. В связи с расширением признаков кулацкого хозяйства, начинают выявляться факты выселения и конфискации имущества семей красноармейцев и членов командного состава РККА, середняков. Введу этого, предлагалось принять решительные меры к избежанию впредь таких ошибок.

Властные органы понимали, что такой ход событий отрицательно влияет на настроения бедняцко-середняцкого слоя деревни не в пользу советской власти.
Поэтому в секретных директивах везде указывались ошибки в процессе раскулачивания и предписания недопущения боль таких промахов.

Особенно требовалось пресечь раскулачивание середняцких хозяйств, хозяйств бывших красных партизан, красноармейцев – активных участников гражданской войны, имеющих ранения, заслуги перед отечеством, за исключением тех, которые превратились явно в кулацкие хозяйства, сельское учите