А. К. БУЗАРОВ. А. Г. БАРАНОВ, 3. X. КАРАКЛЕВ, А. Д. ПАНЕШ

РАЗВИТИЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ В АДЫГЕЕ (20-е-30-е гг.)

До открытия в 1929 году первого научного учреждения —АНИИ Краеведения, основную научно-исследовательскую работу в сфере общественных и гуманитарных наук в Адыгее проводил областной отдел народного образования и его структурные подразделения (методический совет и редакционно- издательская комиссия). Материалы фонда АдыгОБОНО, хранящиеся в Гос. Архиве
Республики Адыгея, и отдельные литературные источники 20-х годов дают некоторое представление об основных направлениях, характере, методах, исполнителях этой работы, в том числе в области исторического краеведения.

В эти годы огромное значение придавалось местному региональному историко-этнографическому материалу. Но основное внимание уделялось изучению истории и культуры адыгов. "Книга для чтения после букваря для взрослых" А. А. Хатанова, изданная в 1926 году, включала материалы по новой и новейшей истории адыгов1. Д. А. Ашхамафом в 1925 году было составлено пособие на родном языке, предназначавшееся работникам просвещения —
"Краткая история первобытной культуры". Рукопись труда получила положительные отзывы и оценки2. Книга представляла собой творчески переработанные Д.А. Ашхамафом "Очерки обществоведения" Вольфсона, "... с немногими добавлениями-примерами из жизни адыгейского народа, сохранившего, по мнению рецензентов, до настоящего времени некоторые патриархальные черты быта, с таким расчетом, чтобы последним материалом характеризовать соответствующие периоды человеческой истории..."3, и вышла в свет в следующем году.

В эти же годы работниками просвещения А(Ч)АО, с одобрения Методсовета
ОБОНО, была подготовлена и выпущена целая серия учебной и методической литературы по школьному краеведению: "Краеведение в примерах, задачах и диаграммах", "Наш край. Географический и экономический очерк А(Ч)АО",
"Краеведение в школах А(Ч)АО, школьные летописи"4 и другие издания, в которых, как правило, присутствовал и материал об историческом прошлом края и его коренных обитателей. Широкое развитие школьного краеведения стимулировало и научно-исследовательские работы в области истории и этнографии, развитие исторического краеведения как самостоятельной отрасли научных знаний.

Наряду с издательскими функциями, на редакционно-издательскую комиссию
ОБОНО возлагалась и важная обязанность по налаживанию в Адыгее научно- исследовательской работы и популяризации научных знаний среди широких слоев населения. Отчет, составленный М. 3. Азаматовой (впоследствии известный этнограф, сотрудник сектора АНИИ), знакомит с кратким перечнем работ, выполненных комиссией за октябрь—декабрь 1925 г.: "Записана 471 пословица, составлено две статьи о появлении черкесов на Кавказе (со слов стариков- адыгов), "кроме того написаны следующие брошюры и статьи: "Историческая справка о темиргоевцах", "Как началась борьба между черкесскими крестьянами и князьями", "Жизнь черкесской женщины" (Статья для журнала) (Здесь и далее стиль, орфография и терминология цитируемых документов сохранены), подготовлен материал для очередного выпуска сборника "Псалъ" (история, языки, краеведение, политика)... "5 Кроме того, в 1924—26 гг. усилиями комиссии, при активном участии других структур ОБОНО в Адыгее был осуществлен выпуск ряда сборников журнального типа и альманахов на родном и русском языках ("Адабият", упоминавшийся "Псалъ" ("Слово"), "Советская
Адыгея"), на страницах которых публиковался полевой материал, собранный во время фольклорно-этнографических экспедиций — исторические песни, предания, сказания и т. п.,6 небольшие статьи и очерки деятелей просвещения и культуры Адыгеи на исторические темы. Они касались как событий далекого прошлого адыгов, так и сюжетов и эпизодов недавней истории: революции и
Гражданской войны, обретения нац. государственности и становления автономии, развития национального просвещения и культуры7. Несмотря на некоторые успехи в решении непростых задач изучения истории, культуры и быта населения области, усилий одной редакционно-издательской комиссии и отдельных лиц оказалось все же недостаточно. Это осознавали и руководители национально-культурного строительства в Адыгее, предпринимавшие определенные попытки по созданию какого-либо самостоятельного научно- краеведческого учреждения или организации, способных стать центром сосредоточия всех научно-исследовательских работ8. О попытках организации подобного научного центра, правда, в самых общих чертах, контурах, можно узнать из официальных материалов ОБОНО, датированных еще началом 1920-х гг.
"Научного Адыгейского Общества Краеведения пока не удалось организовать за ограниченностью научных туземных сил. Но попытки в этом направлении имеются...",— читаем, к примеру, в информационном отчете АдыгОБОНО за
1922—23 уч. год. Далее сообщается о некоторых результатах краеведческой работы сотрудников отдела (главным образом ред.-издательской комиссии и методического совета) за указанный период и планах на ближайшую перспективу, о желании "издавать периодический журнал, который должен задаться целью всесторонне освещать жизнь Адыгеи..."9, о командировке в различные вузы страны "в целях подготовить собственные профессиональные педагогические и научные кадры", первых групп черкесской и русской молодежи. Здесь же узнаем о намерениях открыть в Кубанском педагогическом институте, с согласия администрации вуза, кафедру черкесоведения, "занять которую получил предложение зав. АдыгОБОНО Сафербий Сиюхов"10. Любопытно, что в это же время в стадии обсуждения находился вопрос об организации кафедры черкесоведения и в одном из вузов столицы, инициатором чего выступал, в частности, проф. И. Ф. Яковлев11. Тот же источник сообщает об открытии в 1923 — 24 уч. году в Кубанском пединституте кафедры краеведения.
По договоренности между АдыгОБОНО и зав. кафедрой проф. А. Н. Греном при кафедре предполагалось организовать "для педагогической и научной подготовки молодых черкесов секцию изучения адыгейской и общечеркесской культуры и языка, с организацией при ней кабинета адыгейской культуры..."12
В планах работ ОБОНО, среди "ближайших и самых неотложных для текущего учебного года", значилось "создание научно-исследовательской комиссии по изучению области, производства записи фольклора и собирание естественно- исторических, археологических и этнографических коллекций"13.

Далеко не полный перечень разнообразных проектов мер и действий, предпринимавшихся ОБОНО, в чьем непосредственном ведении и компетенции находились в 20-е годы вопросы создания в области собственной научной базы и местной науки, красноречиво свидетельствовал о весьма напряженном и интенсивном поиске наиболее оптимальных, в условиях молодой автономии, форм и структур организации краеведения и научно-исследовательской работы. Одним из итогов этих поисков и размышлений стало создание научно- исследовательского Общества изучения Адыгейской (черкесской) области (далее
ОИААО), появление которого следует отнести к наиболее ярким и значительным событиям общественной, культурной и научной жизни десятилетия. Согласно своему Уставу, утвержденному в ноябре 1924 года, Общество "имело целью всестороннее исследование и изучение Адыгейской области в естественно- историческом, культурно-бытовом и хозяйственно-экономическом отношениях, объединение лиц, научно работающих в этом направлении, а также научную разработку относящихся к этой области вопросов, распространение соответствующих сведений и пробуждение интересов к задачам Общества в общественной среде..."14

Анализируя имеющиеся архивные и литературные материалы о деятельности
ОИА(Ч)АО, можно смело утверждать о нем, как о преимущественно историко- этнографической научно-краеведческой организации. Приоритет в ней на протяжении непродолжительного периода существования (1924— 1929 гг.) неизменно отдавался вопросам изучения национальной истории адыгов, их; древней и современной культуры и быта, популяризации научных знаний в широких слоях населения области и региона, сохранения памятников материальной и духовной культуры. В активе ОИА(Ч)АО: организация и проведение самостоятельных фольклорно-этнографических экспедиций в места расселения адыгов, сбор, обработка и систематизация памятников устного народного творчества и предметов старины, традиционных орудий труда, оружия, ювелирных украшений, предметов бытовой культуры (все это положило начало первым экспозициям' созданного при обществе историко- этнографического музея); носильное участие, в т. ч. финансовое, в различных археологических, этнографических, музыкальных экспедициях, проводившихся в
Адыгее Академией Наук и другими центральными и региональными научными учреждениями. Активисты Общества, а также лица, проводившие в области научно-исследовательские экспедиции и научные изыскания, отчитывались о проделанной работе, выступали с докладами и сообщениями, принимали деятельное участие в научных дискуссиях по актуальным вопросам истории и этнографии адыгов на проходивших достаточно регулярно заседаниях Правления или общих собраниях Общества. В ОИА(Ч)АО входили как деятели, представлявшие по существу весь имевшийся на тот момент интеллектуальный потенциал области — С. X. Сиюхов, И. А. Наврузов, Д. А. Ашхамаф, К.
Мишуриев, Ш. И. Кубов, Ч. Т. Пшунелов, А. Чамоков, И. С. Цей, так и представители самой широкой общественности Адыгеи: рядовые учителя, врачи, студенческая молодежь, работники различных учреждений и организаций области. К работе и Обществе привлекались и крупные научные силы Москвы,
Ленинграда, Краснодара. В той или иной форме в ней принимали участие такие авторитетные и известные в научном мире исследователи Кавказа, как профессора Л. Н. Генко, Б. М. Городецкий, А. Н. Грен, Н. Ф. Яковлев, Л. А.
Миллер и другие.

Не случайно, видимо, в приветственном адресе к 20-летию Всероссийской
Академии Наук, составленном Правлением ОИА(Ч)АО, отмечалось пристальное внимание российской академической науки к истории адыгов.15

Одной из несомненных заслуг Общества изучения А(Ч)АО было налаживание собственной книгоиздательской деятельности. В течение 1925—27 гг., помимо ряда обращений к населению, воззваний, методических указаний и т. п., публиковавшихся в периодической печати и отдельными оттисками, Обществу удалось осуществить дна выпуска информационно емких Отчетов о проделанной работе16, а также переиздать целую серию трудов дореволюционных авторов по истории и этнографии адыгов и Кавказа17. К этой серии изданий ОИА(Ч)АО, ставших библиографическими редкостями, и по сей день обращаются как к ценному историческому источнику местные и российские адыговеды. К сожалению, Обществу не удалюсь, по ряду причин, выпустить планировавшийся сборник собственных материалов: научных докладов и сообщений, наиболее интересных и важных протоколов заседаний...18 Необходимо также упомянуть о самостоятельных опытах научного, литературно-исторического творчества некоторых членов ОИА(Ч)АО. Поскольку идея создания в Адыгее в 20-е годы научного журнала осталась лишь благим пожеланием, за отсутствием средств и соответствующей полиграфической базы, приходилось публиковаться в периодической печати, на страницах общественно-политических и литературно- художественных журналов, изредка в Известиях ОЛИКО и других региональных краеведческих изданиях. В большинстве статей и очерков освещались события недавней истории: революционное движение и Гражданская война в Адыгее и на
Кубани, получение автономии, национально-культурное и хозяйственно- экономическое развитие адыгов до и после революции. Часть этих статей уже упоминалась выше. Добавим к ним публикации А. Чамокова, К. Мишуриева, С.
Сиюхова по этой проблематике19.

В первое послереволюционное десятилетие и позже, в дни революционных юбилеев, в местной печати появлялось довольно много материалов, представлявших собой воспоминания участников и очевидцев Гражданской войны в Адыгее и на Юге России, которые стали важной источниковой базой для местной историографии 30-х—40-х годов и в последующее время. Отражая точку зрения на событие лишь одной — победившей стороны (партии большевиков, пролетариата, определенного социального; слоя, класса), они (материалы) не способствовали воссозданию объективной и полноценной исторической реконструкции. Велик был интерес к личностям и биографиям крупных деятелей и вождей революционного движения в Гражданской войны. К таковым в Адыгее относился прежде всего Мос Хакарович Шовгенов — первый большевик из адыгов
Кубани, возглавлявший Комиссариат; Горским делам при ЦИК Кубано-
Черноморской республики. Из материалов о нем, появлявшихся в печати, отметим историко-биографические работы членов ОИА(Ч)АС очерки Ч. Т.
Пшунелова и книгу М. К. Хуажева и Д. Цея.20

Большую и разнообразную краеведческую и научно исследовательскую работу проводил Ибрагим Асланбеквич Наврузов — один из учредителей, член
Правления некоторое время ученый секретарь Общества и первый директор организованного Обществом историко-этнографического музея. Наврузов проявил себя, по отзыв современников и близко знавших его людей, как подлинный патриот-краевед, до фанатизма преданный научно-поисковой работе. Им было записано со слов знатоков старины и народных сказителей немалое число старинных легенд и сказаний, исторических песен, генеологических преданий, представлявших собой устную историю адыгского народа. Его стараниями сохранены или реконструированы многие предметы прикладного творчества, орудия труда, позволяющие довольно полно восстановить традиционный уклад жизни адыгов, во многих его характерных особенностях и проявлениях. В ряде своих публикаций И. А. Наврузов отразил перипетии создания первого национального музея, формирование его фондов и экспозиций, оставил уникальные сведения о зарождении и первых успехах музейного дела в
Адыгее21. По поручению Общества и по личной инициативе он побывал во многих архивохранилищах, музеях, библиотеках страны, где увлеченно занимался выявлением материалов, касающихся исторического прошлого адыгов.
Возвращался, зачастую, не с пустыми руками. Им были получены в дар или выкуплены на средства Общества у частных лиц и различных государственных учреждений и организаций десятки экземпляров ценной краеведческой и кавказоведческой литературы, фотографий и репродукций картин на кавказскую и черкесскую тематику, копий, а порой и подлинников документов дореволюционного времени. Во многом его стараниями были возвращены на
Родину некоторые утраченные в ходе Кавказской войны национальные реликвии адыгейского народа.

И.А. Наврузов внес существенный вклад в национальную историографию и библиографию. Им были составлены внушительный для своего времени библиографический список исторической и этнографической литературы об адыгах и сборник сообщений иностранных авторов об Адыгее и Абхазии с древнейших времен до XIX в., написаны статьи "Адыге", "Абадзехи" и
"Шапсуги" для Большой Советской Энциклопедии. Основные труды самобытного историка и краеведа, подготовленные им в свое время к печати, так и не увидели свет. Об этом впоследствии с горечью сообщал проф. Л. И. Лавров, посещавший Наврузова незадолго до ареста и гибели последнего в сталинских лагерях.

Деятельное участие в работе Общества принимал Ш. И. Кубов, известный не только как талантливый поэт, музыкант, но и как неутомимый собиратель фольклорно-этнографического материала, проводивший по поручению правления
ОИА(Ч)АО разнообразную поисковую работу. Обучаясь в 1920-е годы в
Ленинградском институте современных восточных языков, где его наставниками являлись проф. А. Н. Генко и акад. И. Я. Марр, он предпринял небезуспешную попытку выявить в академических библиотеках и архивах Ленинграда творческое наследие и биографии Умара Берсея, Шоры Ногмова, других адыгов, "проявивших себя на поприще науки и искусства", пересылая обнаруженный материал в правление Общества24.

Яркой и масштабной личностью 1920-х гг., с именем и деятельностью которой связаны многие важнейшие процессы и явления национально-культурного строительства, в т. ч. организационное становление и развитие в Адыгее общественных и гуманитарных наук: педагогики, истории, этнологии, являлся
Сафербий Хацуцевич Сиюхов. С. X. Сиюхов проявил себя не только как крупный организатор и руководитель народного образования, культуры, науки в Адыгее, но и как талантливый ученый-исследователь, автор трудов и публикаций по различным отраслям знаний и научных дисциплин, популяризатор достижений науки и культуры в широких массах населения. Возглавляя в 20-е годы отдел народного образования Адыгоблисполкома, он одновременно руководил работой упоминавшейся редакционно-издательской комиссии, а также терминологической и Методического совета. Его вклад был во многом решающим в определении направлений, стратегии и тактики научно-исследовательской и практической деятельности вверенных ему структур и подразделений и достигнутых при этом результатов.

Детищем С. X. Сиюхова было и Общество изучения Адыгейской автономной области. С момента учреждения первой краеведческой организации в 1924 г. и по 1927 г. он не только проводил основную организационную и научно- методическую работу, вел заседания Правления и общих собраний Общества, будучи его фактическим руководителем, но и выступал на них с научными докладами и сообщениями: "О планах и методах предстоящей работы Общества",
"Об археологических исследованиях профессора А. А. Миллера в Адыгее...", "О черкесских богатырях — нартах. Сохранились, к сожалению, лишь сокращенные стенограммы этих и других выступлений С. X. Сиюхова на заседаниях Общества.

"Сын и историограф своего народа, глубоко любящий его"25, он и в дореволюционное время, и в советский период огромное внимание уделял правильной постановке и организации сбора, обработки, систематизации и публикации краеведческого, полевого фольклорно-этнографического, литературного материала об историческом прошлом адыгов, активно публиковался в печати по названной тематике.

Различным темам и сюжетам национальной истории посвящен ряд его дореволюционных работ: "Этнографические наброски" (1913 г.), "Коронованные палачи" и "Перед национальной катастрофой" (1914 г.), "Очерк жизни и нравов черкесов, населяющих Кубанскую нагорную область" (1915 г.) и другие. Многие из материалов С. X. Сиюхова, в которых затрагиваются вопросы истории, развития просвещения, народного образования, культуры адыгов, сравнительно недавно переизданы в Майкопе и Нальчике26. Введено в научный оборот и большое рукописное наследие С. X. Сиюхова, содержащее ценный историко- краеведческий, этнографический и фольклорный материал.

В советский период (до ареста в 1930 году), несмотря па огромную загруженность административной, организаторской, общественной, научно- педагогической работой, С. X. Сиюхов продолжал свои литературно- исторические опыты27. На страницах журнала "Известия ОЛИКО", старейшего в регионе краеведческого общества, в которое он в свое время был избран, С.
X. Сиюхов опубликовал большой "историческо-бытовой набросок" — "Черкесы- адыге" и ряд других работ28.

Говоря о начальном этапе становления советской исторической науки в
Адыгее, необходимо отметить, что усилиями и стараниями краеведческих организаций и структур, отдельных энтузиастов в Адыгее в течение первого послереволюционного десятилетия была проделана масштабная организационная, практическая, научно-исследовательская работа в области адыгской истории и этнографии, налажены тесные и плодотворные контакты и сотрудничество с рядом научных и краеведческих учреждений и организаций, известными деятелями науки регионов и центра страны, собран и систематизирован значительный литературный и полевой фольклорно-этнографический материал, создана солидная источниковедческая база для последующих историографических исследований, появились публикации по конкретным темам и сюжетам национальной истории, предприняты первые попытки создания обобщающих работ по истории и этнографии адыгов. Все это позволяет говорить об исторической науке в Адыгее в 20-е годы, как свершившемся факте. К середине 1920-х годов местные историки и краеведы вплотную подошли к необходимости создания капитального обобщающего труда по истории Адыгеи, идея чего уже давно
"витала в воздухе". Еще в начале 1925 года ученый секретарь Общества изучения ААО Г. Я. Крыжановский в статье "Вопросы краеведения в Адыгее" констатировал: "Полная история адыгейского народа еще не написана...
Необходима большая, широкая и разнообразная краеведческая работа..."29 Но уже в производственном плане издания общественно-политической литературы редакционно-издательской комиссии за гот же 1925 год, одобренном Сев.-Кав. отделением центрального издательства, в других материалах АдыгОБОНО того же времени фигурирует историко-этнографический труд с рабочими названиями
"История черкесов", "Адыгея", "Адыгейская автономная область"30. Книга, как свидетельствуют архивные источники, была включена в издательский план Сев.-
Кав. отделения центрального издательства народов СССР. В ноябре 1925 года состоялось специальное совещание Адыгоблисполкома по вопросу составления книги "Адыгейская автономная область", на котором были определены ее программа и структура, авторский коллектив из "активных работников, сведущих в вопросах, которые должны быть освещены в проектируемой книге..."
Ответственным за работу назначен зав, ОБОНО и председатель редакционно- издательской комиссии С. X. Сиюхов31.

"Работу по сбору и разработке материалов по истории Адыгеи ведет
Сафербий Сиюхов — один из видных знатоков края",— сообщал в 1926 году кубанский краевед и библиограф проф. Б. М. Городецкий, в ту пору ученый секретарь Адыг. областной плановой комиссии, также проводившей в области определенную краеведческую научно-исследовательскую работу32. Именно С. X.
Сиюхов и Б. М. Городецкий станут, в конечном счете, главными исполнителями значительного для своего времени научного труда "Адыгея: историко- этнологический и культурно-экономический очерк", изданного в начале 1927 года в серии "Республики и области СССР. Северный Кавказ"33. Выход в свет монографии "Адыгея" можно считать своего рода точкой отсчета, рубежом, с которого берет начало развитие научно-исторического адыговедения советского периода. В книге относительно подробно и объективно отражен тернистый, полный драматических коллизий исторический путь адыгского народа с древнейших времен до создания автономии. Показана этническая история адыгов, в которой древний народ, возможно, впервые в отечественной историографии, предстает самостоятельным субъектом мировой истории, творцом собственной исторической судьбы, а не безликой и инертной массой, о которой прежняя официальная наука вспоминала лишь в связи с теми или иными политическими, военными, экономическими, просветительскими и т. д. устремлениями и планами могущественных соседей. В книге прозвучала жесткая, но вполне корректная с научной точки зрения оценка Русско-Кавказской войны, названы ее подлинные причины и цели, главные виновники национальной трагедии адыгов. Пройдет не одно десятилетие, прежде чем научную концепцию и выводы авторов одного из первых историографических опытов зарождавшегося советского адыговедения, не освоившего еще в полной мере "марксистко- ленинской методологии" но Сталину, возможно будет реанимировать и развивать далее.

Современники же по достоинству его оценили. Ш. У. Хакурате, приветствуя выход издания, писал, что труд "... является одним из первых опытов серьезной работы по обследованию... национальных образований нашего края,... нужно приветствовать появление такого рода книги и пожелать, чтобы
Нац. Совет, взявший на себя инициативу издания историко-этнографического очерка..., проявил ее и дальше, т. е. и в отношении к другим автономным областям С. Кавказа... "34 "Настоящим событием, которое будет отмечено краеведами с чувством особого удовлетворения", восприняли появление книги ростовские коллеги из Сев.-Кав. Горского НИИ35.

В конце того же 1927 года, к 10-летнему юбилею Октябрьской революции, была опубликована еще одна работа монографического плана по истории Адыгеи
Я. Н. Раенко-Туранского36. Автор текста — деятель местного бюро Истпарта
(комиссия по изучению истории Октябрьской революции и ВКП(б) — Авт.), Я. Н.
Раенко-Туранский постарался вкратце отразить социально-экономическую и политическую историю адыгов дореволюционного периода и более подробно и детально события Гражданской войны и советского строительства в Адыгее, стремясь строго придерживаться позиции и рамок существовавшей марксистской методологии и идеологии. Последнее не помешало, однако, избежать в работе ряда "вульгарно-социологических" выводов в отношении, в частности, уровня хозяйственно-экономического развития адыгского общества XIX — нач. XX вв.
Крайней классовой ограниченностью и нетерпимостью отличаются взгляды Я. Н.
Раенко-Туранского на трагические события Гражданской войны на Кубани и в
Адыгее, когда он фактически выступает апологетом беспощадного красного террора против врагов новой власти.

Надо сказать: судьбы двух исторических монографий, изданных почти одновременно, как и их создателей, сложатся по-разному. Авторы "Адыгеи", объявленные "буржуазными националистами", будут репрессированы (П. М.
Городецкий вынужденно покинет регион в 1928 году), а их труд — надолго изъят из научного оборота, а партийный историк Я. Н. Раенко-Туранский сделает благополучную профессиональную и научную карьеру, заслужив профессорское звание и должность проректора по науке Ростовского гос. университета.

Говоря о развитии и становлении в Адыгее исторической науки, необходимо упомянуть и о деятельности, наряду с редакционно-издательской комиссией ОБОНО и Обществом изучения А(Ч)АО, таких учреждений и организаций, как Архивное бюро, Облплан, Обл. Истпарт, нередко публиковавших результаты своих научных изысканий в периодической печати или отдельными изданиями37. В первый пятилетний перспективный план научно- исследовательских работ по изучению Адыгеи в "естественно-историческом, экономическом и археолого-этнологическом отношениях", опубликованном в печати в 1926 году, была заложена довольно внушительная по тому времени сумма в 55620 руб.38 Бурное развитие в области краеведческих обществ и учреждений в свое время привело местных краеведов к мысли учредить Бюро
Ассоциации краеведческих организаций Адыгеи.

Авторитет адыгейского краеведческого движения 20-х годов признавался и был довольно высок среди родственных научно-исследовательских учреждений и организаций соседних регионов. Свидетельством тому может служить официальное обращение только что организованного Каб.-Балк. НИИ к Правлению
Общества изучения А(Ч)АО, датированное январем 1926 года, с предложением установить научные контакты и наладить обмен трудами и информацией39.
Письмо похожего содержания с предложением о сотрудничестве и обмене накопленным опытом научно-исследовательской работы за подписями и. о. директора КБНИИ В. Рюмина и зав. историко-этнографического сектора института А. Радищева поступило в адрес С. X. Сиюхова в апреле того же 1926 г.40 Фактом признания достигнутых краеведами Адыгеи успехов может служить и решение о проведении в Краснодаре съезда Ассоциации Сев.-Кав. Горских краеведческих организаций, инициатором которого выступило Общество изучения
А(Ч)АО.

На такой, в целом "оптимистической ноте", завершался в Адыгее начальный организационный период зарождения и становления местного краеведения и его органичной и важнейшей части — исторического краеведения, накануне открытия первого научно-исследовательского учреждения.
Показательно, что идея и инициатива и в этом вопросе принадлежала Обществу изучения А(Ч)АО, вклад которого в развитие как краеведческого движения, гак и исторического краеведения и науки, был наиболее значителен и во многом решающ. К сожалению, Общество, внесшее большой вклад в становление науки в
Адыгее, в изучение истории, этнографии и культуры адыгов, лишь в последние годы стало объектом научного интереса и специальных исследований41.

В проекте и Положении об Адыгейском НИИ краеведения, разработанных
Обществом изучения ААО в 1927 г., развитию исторической науки и исследованиям в области истории и этнографии адыгов отводилось едва ли не приоритетное значение. В параграфе первом Общих положений Адыг. НИИ краеведения основными целями учреждения провозглашались: а) организация научных исследований ААО и адыгов и отношении естественно-историческом, социально-культурном и экономическом; б) изучение с научной точки зрения вопросов, вызываемых потребностями ААО; в) популяризация научных знаний и г) подготовка научных работников по краеведению42.

В НИИ планировалось создание 3-х отделений: естественно-исторического, социально-культурного и экономического. Решение об открытии института было принято Адыгоблиснолкомом 29 октября 1929 года. На этом же заседании назначенные директор И. Барон и ученый секретарь Д. Ашхамаф делегировались на Украинский Востоковедческий съезд.

К сожалению, объективные трудности, а именно — отсутствие достоверных источников информации, не позволяют показать развитие исторической науки и адыгской историографии в 30-е годы. В эти годы меньше внимания уделялось вопросам национально-культурного строительства, исследованиям в гуманитарной сфере. В 1932 г. АНИИ состоял из следующих секций: 1.
Общественно-экономическая. Производительных сил и промышленности, II.
Сельского хозяйства, III. Языка и литературы, IV. Социально-культурного строительства, V. Истории и этнографии, причем, последняя, в другом месте документа, именовалась "Отделом истории, этнографии и музееведения".

В 1934 году сотрудникам отдела истории, этнографии и музееведения предстояло заниматься разработкой следующих основных "проблем и тем": 1)
"Борьба адыгов за национальную независимость. Черкесия как объект военной политики мировых держав в XVIII—XIX столетиях", 2) "феодальный строй адыгов", 3) "Адат у адыгов", 4) "Адыгея в Гражданской войне на Кубани"43.
Силами сотрудников отдела, кроме того, завершалось оборудование "Кабинета истории и культурной революции".

К сожалению, архивные документы умалчивают о результатах научно- исследовательской деятельности исторического отдела в этот период, неизвестны и имена исполнителей работ...44

Жизнь вносила все новые коррективы в деятельность АНИИ. Уже в июне—июле 1934 года перед коллективом института были поставлены кардинально новые научные задачи, связанные с актуальными проблемами национально- культурного и школьного строительства в Адыгее, с разработкой и подготовкой к внедрению нового алфавита и письменности, составлением учебников для национальной школы и т. п. Это вновь резко изменило как профиль научно- исследовательских работ, так и саму структуру учреждения. Так национальная история и этнография оказывались на периферии научных интересов института.

Нужно признать, что по сравнению с предшествующим периодом, когда усилиями самодеятельных историков и краеведов-энтузиастов адыговедение делало первые, но достаточно уверенные шаги, в 30-е годы местная историческая наука переживала не лучшие времена, пребывая в состоянии своеобразной стагнации.

Помимо обозначенных выше причин, на состоянии и уровне развития исторической, как и других гуманитарных наук, несомненно, сказывалось общее ухудшение общественно-политической обстановки и атмосферы в стране и обществе. Пагубные последствия для науки имели частые и регулярные политические чистки, кампания массовых репрессий, которые не обошли стороной и коллектив АНИИ. Из его рядов были вырваны кадры научных работников, старательно пестовавшихся в 20-е годы в различных вузах страны, но не успевших раскрыть все свои научные и творческие способности.
Показательны в этом отношении судьбы М. К. Хуажева, подвижника адыгской культуры и науки, назначенного на должность директора АНИИ, но из-за чисток и гонений не успевшего приступить к своим обязанностям; первого фактического руководителя института И. X. Барона — выпускника Московского института Востоковедения, подававшего большие надежды, погибшего в застенках НКВД, других сотрудников института, ставших жертвами произвола и беззакония. Творческая и научная интеллигенция, в первую очередь, представители общественных и гуманитарных наук, становились частой и уязвимой мишенью для тоталитарного режима. Тема репрессий против научной общеотвенности в Адыгее, большая часть которой была сосредоточена в 30—40-е гг. в стенах ведущего научного учреждения, остается до настоящего времени неисследованной и нераскрытой. Это обстоятельство, кроме прочего, доставляет большие дополнительные трудности при попытке реконструкции объективной и полной картины развития исторической, этнографической и других наук, научной и общественной мысли в Адыгее в указанный период.

Вышеизложенное позволяет объяснить отсутствие в предвоенное десятилетие сколько-нибудь значительных и серьезных научных публикаций и трудов на историческую тематику местных авторов. Можно указать лишь на одну крупную работу но истории Адыгеи, изданную в Майкопе и представлявшую собой коллективный сборник очерков о событиях революционного времени и
Гражданской войны в регионе45. Определенную работу по выявлению и публикации архивных и иных материалов но той же проблематике и периоду проводили в Адыгее местные ячейки Истпарта — Облистпарт и Майистпарт. В литературе встречаются упоминания об издании сотрудниками Майкопского
Истпарта коллективного труда "О революционном прошлом Майкопа"46. Однако точная и достоверная информация об участии сотрудников АНИИ, его степени и характере в названных изданиях и публикациях отсутствует.

Из немногих известных работ по истории, исполненных штатными и внештатными сотрудниками института, заслуживает внимания труд И. Г. Кулиша
"Очерки по социально-экономической истории Адыгеи до Октябрьской революции и после Октября", выполненный в середине 1930-х гг. Рукопись, объемом в 700 машинописных страниц, по неизвестным причинам, осталась неопубликованной47.
Не был опубликован и подготовленный И. А. Наврузовым, по договору с АНИИ,
"Библиографический указатель дореволюционной литературы о черкесских и абхазских племенах Черкесии и Абхазии". Рукописный труд (18 п. л.) содержал
1795 наименований литературных источников на русском и 134 — на иностранных языках. Работа получила в свое время благожелательные отзывы и положительные рецензии ряда авторитетных ученых страны (Л. И. Лаврова, Е.
С. Зевакина)48. Возглавляя областной краеведческий музей, И. А. Наврузов некоторое время являлся внештатным сотрудником АНИИ и внес определенный вклад в развитие и становление в Адыгее краеведения, исторической и этнографической наук, источниковедения, музееведения. Труды "неутомимого деятеля адыгской культуры, этнографии и истории",— так в свое время озаглавил свой историко-биографический очерк о И. А. Наврузове хорошо знавший его С. X. Сиюхов, — представлявшие большой научный интерес и ценность, не были введены в научный оборот по указанным выше причинам.

В конце 1930-х годов институтом предпринимались усилия по подготовке к изданию нового обобщающего труда по истории Адыгеи. Соответствующие договоренности по этому поводу были достигнуты со старшими преподавателями
МГУ, проф. С. К. Бушуевым49. Сведения эти, однако, требуют уточнения. Если подобная работа и проводилась, то, в связи с началом ВОВ и по иным причинам, она оказалась надолго прерванной и возобновлена лишь в 1940—50-е годы после восстановления института и его отделов.

Характерно и, в известном смысле, симптоматично, что областная газета в мае 1937 года, подводя некоторые итоги деятельности АНИИ культурного строительства за время его функционирования, указав на конкретные достижения и успехи сотрудников двух секторов института: языкового строительства и литературы и искусства, ничего не сообщала читателям о результатах научной работы третьего