1. Февральские дни
2. Установление «двоевластия» и отречение Николая II
3. Послефевральская Россия
4. Проблема войны и апрельский кризис
5. Коалиционное правительство и рост социальной напряженности
6. Кризис лета 1917г.
7. Крах государственных институтов и распад общества
8. Курс большевиков на вооруженное восстание
9. Октябрьский переворот в Петрограде и формирование новой власти

Революция 1917 г. была русской революцией. Она несет на себе яркий отпечаток менталитета народа, демонстрирует трагическую роль расколотости российского общества со времен Петра I. Главное содержание революции - стремление России к демократии, социальному прогрессу. Страна в трудной борьбе искала формы демократической организации.
В угоду политике в советское время сложный, мощный революционный процесс оказался расчлененным на три почти изолированные составляющие: Февральская революция, период перехода от Февраля к Октябрю, Октябрьская революция. В середине февраля 1917 г. власти Петрограда решили ввести карточную систему.
В нескольких пунктах города перед пустыми прилавками магазинов вспыхнули беспорядки. 20 февраля администрация Путиловских заводов объявила локаут из- за перебоев в снабжении сырьем, тысячи рабочих оказались выброшенными на улицу. Заседавшая с 14 февраля Государственная дума еще раз подвергла уничтожающей критике «бездарных министров» и потребовала их отставки.
Депутаты от легальной оппозиции (меньшевик Чхеидзе, трудовик Керенский) попробовали установить контакты с представителями нелегальных организаций
(Шляпниковым и Юреневым). Был создан комитет для подготовки демонстрации 23 февраля. Большевики, считавшие эту инициативу преждевременной, присоединились к ней только в последний момент.
Демонстрация была мирной, спокойной, почти радостной. В центре города к идущим от Выборгской стороны присоединились многочисленные мелкие служащие, студенты и просто гуляющие. Здесь они провели демонстрацию против царизма.
Власти сочли это выступление проявлением простой «боязни голода», не представляющим опасности. Поэтому они ограничились вывешиванием объявлений, убеждающих население в наличии в городе запасов зерна.
На следующий день забастовали почти все заводы. Женщины уже не составляли большинства среди демонстрантов, атмосфера накалялась. Произошло несколько жестоких столкновений с конной полицией. Размах движения и относительная пассивность властей удивили и участников и свидетелей.
На третий день роль большевиков, основных организаторов демонстраций, стала впервые заметной. Несмотря на инструкции генерала Хабалова, командующего Петроградским гарнизоном, который приказал полиции не допустить прохода демонстрантов через невские мосты, шествия в центре города все-таки состоялись. Только вмешательство казаков предотвратило действия конной полиции.
На четвертый день, в воскресенье 2 6 февраля, с окраин к центру города снова двинулись колонны рабочих. Солдаты, выставленные властями в заслоны, отказались стрелять по рабочим. Офицерам пришлось стать пулеметчиками.
Более 150 человек были убиты в тот день. В то время как подавленные демонстранты возвращались домой, правительство, считавшее, что победа осталась за ним, ввело чрезвычайное положение и объявило роспуске Думы, игнорируя призыв ее председателя Родзянко, обращенный к царю, назначить
«правительство доверия», чтобы положить конец «беспорядкам».

В ночь с 26 на 27 февраля солдаты нескольких лейб-гвардейских полков
(Павловского, Волынского, Преображенского) взбунтовались против своих офицеров, которым они не могли простить приказа стрелять в толпу. Победа революции была обеспечена утром 27 февраля, когда демонстранты начали братание с солдатами. Восставшие захватили Арсенал (40 тыс. винтовок были тут же розданы), отдельные общественные здания и направились к Зимнему дворцу. Первым вошел туда, не встретив сопротивления, Павловский полк.

Накануне царь приостановил сессию Государственной думы, но депутаты по примеру французских революционеров 1789г. решили продолжить дебаты. Перед ними встал вопрос: как реагировать на приближение восставших к Таврическому дворцу, где проходило заседание? Некоторые, соглашаясь с Милюковым, считали, что будет более достойным встретить их, ocтаваясь на своих местах.
Вопреки мнению своих коллег Керенский бросился навстречу восставшим и приветствовал их приход. Этим порывом он сохранил союз народа и парламента.
В то же время группа рабочих, активистов-меньшевиков и Военного комитета
(К.Гвоздев, М.Бройдо, Б.Богданов), которые были только что освобождены из тюрьмы восставшими, вместе с двумя депутатами-меньшевиками (Н.Чхеидзе и
М.Скобелев) и бывшим председателем Санкт-Петербургского Совета 1905 г.
Хрусталевым-Носарем в одном из залов Таврического дворца создавали Совет рабочих депутатов. Под именем Временного исполнительного комитета Совета рабочих депутатов группа активистов, среди которых преобладали меньшевики, провозгласила себя штабом революции. Он образовал Комиссию по снабжению
(она тут же призвала население кормить восставших солдат) и Военную комиссию (под председательство Мстиславского) для координации действий защитников революции. В то же время Государственная дума, встревоженная образованием Совета и не желавшая остаться в стороне от движения, пошла на осторожный разрыв с царизмом и создала Комитет по восстановлению порядка и связям с учреждениями и общественными деятелями под председательством
Родзянко. Этот комитет, в котором преобладали кадеты, стал первым этапом на пути к формированию правительства. 27 февраля около полуночи П.Милюков смог объявить Совету, что Дума только что «взяла власть». Военным комендантом
Петрограда Комитет назначил полковника Энгельгарда. Совет выразил свой протест, так как только что поставил Мстиславского во главе Военной комиссии Совета. Две власти, рожденные революцией, были на грани конфликта.
Во имя сохранения единства в борьбе против царизма Совет вынужден был уступить. Он не готов был взять власть. Его руководители боялись ответных действий со стороны армии, царя и решили, что лучше не препятствовать думцам взять всю ответственность на себя. Вспоминая с ностальгией о советах
1905 г., члены-основатели Петроградского Совета хотели видеть его в соответствии с меньшевистской концепцией «пролетарской цитадели» в буржуазном государстве. Служащий интересам рабочего класса в борьбе против буржуазии, Совет должен был также стать на первом этапе самым прочным оплотом буржуазной революции против возврата к самодержавию.
Эта концепция объясняет позицию руководителей Совета по отношению к думскому Комитету. За исключением Керенского все считали, что, так как революция еще не прошла «буржуазную фазу», деятельность министров- социалистов не принесет результатов и только дискредитирует революционное движение. Поэтому руководство Совета отказалось от участия в правительстве.
Тем не менее, хотя угроза военных репрессий не была исключена, Исполком
Совета все же решил признать законность правительства, сформированного
Думой, и поддержи его. Это признание сопровождалось одним условием, которое являлось основой соглашения, касавшегося установления нового режима: Совет поддержит правительство лишь в той мере, в какой оно будет проводить одобренную им демократическую программу. За исключением большевиков, выдвинувших лозунг «Вся власть Советам!», и анархистов, все социалистические течения одобрили условия соглашения. Оно означало признание двух различных и антагонистических властей, подчинение цензовых классов правительству, а трудящихся и солдат — Совету. С одной стороны, образовался «лагерь» правительства, сословных учреждений (земства, городские думы) и «буржуазным партий (кадеты), с другой — силы «демократии»
(Советы, ее диетические партии, анархисты, профсоюзы).

Со своей стороны Дума была готова пойти на уступки. Она продолжала опасаться реакции со стороны Николая II и еще сильнее «военной диктатуры»
Совета. Действительно, восставшие солдаты только что по собственной инициативе добились принятия Советом Приказа № 1. Этот документ давал солдатам вне службы равные со всеми гражданские и политические права, аннулировал в воинском уставе все, что можно было счесть злоупотреблением властью. Он ввел избрание на уровне рот, батальонов и полков комитетов представителей рядовых солдат, подчинил части столичного гарнизона политической власти Совета и провозгласил, что решения Думы подлежат исполнению только в том случае, если не противоречат решениям Совета.
Никакое оружие не должно было выдаваться офицерами. Приказ № 1 полностью сводил на нет попытки Думы подчинить себе солдат столичного гарнизона.

Когда в ночь с 1 на 2 марта состоялась встреча руководителей Совета и
Комитета, каждый лагерь переоценивал силы другого. Совет был уверен, что только Дума могла войти в контакт с генштабом и предотвратить всякую попытку контрреволюции. Члены же Комитета приписывали Совету такое влияние на революцию, каким он еще не обладал. Представители Совета (Суханов,
Стеклов) сформулировали очень скромные требования (амнистия, политические свободы, созыв Учредительного собрания), ни одно из которых не было собственно социалистическим. Приятно удивленный такой позицией, Милюков только попросил от имени думского Комитета, чтобы правительство провозгласило, «что оно сформировано по соглашению с Советом», и чтобы этот текст, предназначенный узаконить в глазах общественного мнения смену правительства, был опубликован в «Известиях» рядом с прокламацией Совета, желательно на той же странице. Совет согласился и со второй просьбой
Милюкова — чтобы никакое решение, касающееся характера будущего режима, не принималось до созыва Учредительного собрания. Оставалось только договориться относительно состава правительства: князь Львов — председатель
Совета министров и министр внутренних дел, Милюков — министр иностранных дел, Гучков — военный министр, Терещенко — министр финансов, Шингарев — министр сельского хозяйства, Коновалов — министр торговли, Некрасов — министр путей сообщения. Чтобы придать кабинету некую революционность, думцы настояли на включении в него Чхеидзе и Керенского.
В достижении 1 марта компромисса между Государственной думой и Советом, несомненно, сыграла роль неуверенность относительно позиции Николая П и генерального штаба. Информированный за два дня до этого о серьезности положения, Николай II решил отправиться в Царское Село, приказав генералу
Н. Иванову восстановить порядок в Петрограде. Но ни генерал, чьи войска отказались повиноваться, узнав, что весь столичный гарнизон перешел на сторону революции, ни царь, чей поезд железнодорожники направили в Псков, так и не достигли окрестностей Петрограда. В течение всего дня 1 марта царь находился в пути. Прибыв поздно вечером в штаб Северного фронта, он узнал о полной победе революции. Ночью Родзянко сообщил генералу Н.Рузскому, что отречение стало неизбежным. Династия могла еще быть спасена, если бы царь немедленно отрекся от престола в пользу своего брата великого князя Михаила
Александровича. С согласия великого князя Николая Николаевича верховный главнокомандующий предложил командующим фронтами направить царю телеграммы с рекомендацией отречься от престола, «чтобы отстоять независимость страны и сохранить династию». Получив от Рузского семь телеграмм, Николай уже не пытался сопротивляться. Из-за слабого здоровья сына Алексея Николай отрекся в пользу брата Михаила Александровича. 2 марта он передал текст отречения двум эмиссарам Думы- Гучкову и Шульгину, прибывшим в Псков. Но этот акт был запоздалым, и народ, узнав о планах правительства заменить
Николая Михаилом, требовал провозглашение республики. Несмотря на усилия,предпринятые Милюковым для спасения династии, Михаил, которому князь
Львов и Керенский объяснили, что не могут гарантировать его безопасность, в свою очередь отрекся от престола.
Сообщение сразу о двух отречениях от престола (3 марта) означало окончательную победу революции — столь же неожиданную, как и ее начало.
После отречений Николая и Михаила единственным законным органом центральной власти слало Временное правительство, пришедшее 2 марта на смену думскому Комитету. Создание Временного правительства явилось тем компромиссом, к которому были вынуждены прибегнуть Временный комитет и
Петроградский Совет. Первый олицетворял собой умеренные силы общества, которые одни только к этому времени являлись более или менее организованной силой. Второй представлял реальную, но совершенно не организованную силу толпы и поэтому мог диктовать условия Комитету, но был не в состоянии организовать управление государством. Состав и Декларация о задачах нового правительства, как известно, были оговорены на встрече представителей
Комитета и Совета и лишь после этого были опубликованы. Taк правительство с самого первого дня своего существования стало заложником Совета.
Оно состояло в основном из организаторов Прогрессивного блока 1915 г., центром которого стали шесть фракций Государственной думы, ее большинство – от прогрессистов и кадетов до группы центра и националистов-прогрессистов.
Основным требованием Прогрессивного блока, как известно, было создание кабинета «общественного доверия». При этом кадеты и октябристы, входившие в блок, отказались ради своего союза с более умеренными течениями от своего довоенного требования ответственности правительства перед Думой.

Согласные в выборе основных направлений, члены правительства разделились по вопросам методов и отношений с Советом. Одни, и в первую очередь Милюков и Гучков, считали, что следует свести к минимуму уступки Совету и все сделать для победы в войне, которая придала бы вес новому режиму. Это подразумевало немедленное восстановление порядка как в армии, так и на предприятиях. Тем временем продолжение войны можно было использовать как предлог для удушения революции оправдания отсрочки реформ до созыва
Учредительного собрания, который мог состояться только после восстановления мира. В отличие от сторонников «сопротивления», те, кто ратовал за
«движение» (Некрасов, Терещенко, Керенский), настаивали на впечатляющих инициативах и немедленном принятии некоторых из требуемых Советом мер, чтобы подорвать авторитет последнего и вызвать патриотический подъем, необходимый для победы в войне. Разрываемое между этими двумя тенденциями и одержимое своей главной заботой — ускорить возвращение к нормальной жизни,
— Временное правителя принимало меры ограниченного характера, которые могли удовлетворить только незначительную прослойку средних классов.
По отношению к Временному правительству Советы представляли собой вторую власть. Петроградский Совет формально являлся городской общественной организацией и официально не претендовал на власть, но, объявив себя органом, представляющим «всю трудовую Россию», и получив поддержку масс, был реальной угрозой для правительства как института, действующего от имени народа и для народа. Реальная сила Петроградского Совета не была, конечно, так велика, как могло бы показаться его лидерам. Он обладал бесспорным верховенством, но очень разросся — 850 рабочих и 2 тыс. солдатских депутатов; большую часть своих полномочий он передал Исполкому, где профессиональные политики, назначенные «по праву», вытеснили беспартийных активистов. За несколько недель по той же схеме в стране были избраны сотни
Советов. В отличие от Советов 1905 г. огромное большинство Советов 1917г. были не чисто рабочими, а рабочими и солдатскими, даже чаще всего рабочими, солдатскими и крестьянскими. Нормы представительства порождали конфликты между различными группами.
Второе отличие от Советов 1905 г. заключалось в том, что Советы 1917 г. находились под контролем политических активистов (как правило, умеренных социалистов, меньшевиков и эсеров, считавших всякое участие в управлении преждевременным и полагавших, что Советам следует ограничиться надзором за действиями правительства, с тем чтобы оно на деле проводило демократические реформы, дающие возможность установить со временем социалистический строй)
— выходцев из среды интеллигенции и средней или мелкой буржуазии. Даже среди большевиков, считавшихся наиболее близкими к рабочим, среди руководителей Совета был только один рабочий — Шляпников. Как в Петрограде, так и в провинции, как в России, так и среди нерусских народов все общество выражало себя и организовывалось через Советы.
Лидеры Петроградского Совета призвали трудящихся организовываться, намереваясь упрочить тем самым собственную власть. В обстановке, когда профсоюзы еще не приняли окончательной формы, а партия оставалась малочисленной, заводским комитетам отводилась роль удобного связующего звена между Советом и рабочими массами. Под именем Советов старост некоторые из них существовали еще до революции, но тогда это были простые делегации без существенного влияния, которые едва терпела администрация.
Сразу же после победы революции стихийно образовались тысячи подобных комитетов. 10 марта было заключено соглашение и принят документ, регулирующий отношения рабочих и предпринимателей, который правительство обязалось кодифицировать. Комитеты не замедлили превысить предоставленные им права и потребовали передать им контроль за административным, экономическим и техническим управлением предприятиями. В этом они пошли дальше, чем политические партии (за исключением анархистов, требовавших захвата заводов и экспроприации «буржуев»), что означало конфликт не только с правительством и предпринимателями, но и с Советами, партиями и профсоюзами, которые хотели направлять и контролировать требования рабочих.
Районные Советы также были организациями, созданными по призыву
Петроградского Совета для объединения, невзирая на классовые различия, всех желающих защищать революцию. Предполагалось, что Петросовет возьмет на себя решение политических вопросов, а в обязанность райсоветов войдет выполнение трех функций: гарантировать исполнение решений Совета, обеспечить при необходимости защиту столицы, организовать «новую жизнь» в районах. В действительности третья функция возобладала над двумя первыми; райсоветы занялись жилищными проблемами, помощью жертвам войны, созданием яслей и столовых, продолжая своей деятельностью традиции «буржуйских» организаций, основанных во время войны.

В целях защиты революции Петроградский Совет призвал рабочих создать милицию (Красную гвардию) и вооружить ее захваченным 27 февраля в Арсенале оружием. Постепенно Красная гвардия оформится в автономные организации, независимые от Советов и партий. Она сыграет не последнюю роль в октябрьских событиях 1917г.
Февральская революция дала решающий импульс национальным движениям, начиная с поляков и кончая бурят-монголами, которые из Читы потребовали 6 марта территориальной автономии и создания местного собрания с законодательными полномочиями. Несколько национальных движений, создавших свои собственные социалистические партии (украинцы, латыши, евреи из
Бунда), участвовали «по праву» в деятельности Исполкома Петроградского
Совета. Воплощая собой осуществление принципа интернационализма, они присоединялись к одной из русских социалистических группировок. Но большинство национальных организаций, как социалистических, так не социалистических, отказались «привиться» на Советы, в которых преобладали русские, и конституировались в самостоятельные центры объединения политических сил, а затем и власти.

Национальные движения нарастали и выдвигали все более радикальные требования. Перед лицом этих различных и противоречивых мнений, создававших угрозу распада государства — перспектива, заставшая врасплох новых лидеров,
— правительство приняло лишь самые необходимые либеральные меры, которые должны были, как оно надеялось, охладить нетерпение и излишне горячие требования инородцев. 6 марта правительство опубликовало манифест, восстанавливающий автономию Финляндии. Но ни поляки, которым объясняли, что их судьба будет окончательно решена Учредительным собранием (русским), ни финны, которые видели, что новый режим лишь оживил учреждения, созданные старым, не были удовлетворены этими мерами. Литовцы и украинцы, на требования которых правительство в очередной раз отвечало, что только
Учредительное собрание имеет право решить вопрос о будущем страны, тоже остались недовольны.
19 марта правительство в ответ на воззвание Петроградского Совета, потребовавшего, чтобы «все инородцы могли свободно развивать свою национальность и свою культуру», сделало заявление по вопросу о национальностях. Правительственное заявление, составленное в более ограничительном духе, только перечислило новые права гражданина-инородца: свобода передвижения, право собственности, право на выбор профессии, право быть избирателем, государственные служащие получили право использовать в школе национальный язык. Эта декларация освобождала инородцев от дискриминации, которой подвергался каждый из них при царском режиме. Но она не возвратила им «коллективного достоинства», которое принесло бы инородцам признание индивидуальности нации.
В начале апреля проблема войны стала в центр политических дебатов. По мнению правительства, в котором П.Милюков и А.Гучков отличались особой активностью, только победа могла укрепить связи нового режима и западных демократий, консолидировать общество и, может быть, положить конец революции. Для Милюкова цели, преследуемые в войне новой Россией, ни в чем не отличались от целей царского правительства: на повестке дня оставалось завоевание Константинополя. Эта позиция вызывала сомнения у Совета. После долгих дебатов согласие было достигнуто (14 марта) принятием «Воззвания к народам всего мира», в котором пацифистская утопия сочеталась с
«революционным оборончеством». Вернувшись из ссылки, лидер меньшевиков
Церетели настоял на том, чтобы Совет более точно определил свою позицию в пользу тех, кто отдавал приоритет борьбе за мир, или тех, кто настаивал на защите революции. 26 марта Церетели добился одобрения этой центристской позиции — борьба за мир и защита революции — значительным большинством
Совета. Обеспокоенные после обнародования «Воззвания к народам всего мира» боеспособностью русской армии, правительства решили войти в контакт с
Временным правительством России через посредничество социалистов, на которых возлагалась задача возродить боевой дух нового режима. В Петроград отправились две делегации: «чрезвычайная посольская миссия» двух министров- социалистов и делегация западных социалистических лидеров. Социалистическая делегация, приехавшая официально для того, чтобы приветствовать революцию от имени западных социалистов, была настороженно встречена Советом, который подозревал ее — и не без оснований — в желании добиться возобновления наступления в тот самый момент, когда с таким трудом была выработана формула мира «без аннексий и контрибуций». Западные социалисты на словах одобрили эту формулу. Но ввиду того, что русские решительно отвергали идею сепаратного мира, делегация западных социалистических лидеров в конечном счете установила прекрасные отношения со своими коллегами из Совета и даже были приглашены на Съезд солдатских комитетов Западного фронта, который проходил в Минске, чтобы поддержать представителей Совета и при необходимости «поднять дух» солдат.
Лозунги Совета о «мире без аннексий» и «революционном оборончестве» были горячо приняты делегатами этого съезда, показавшего, что командование (и в большой степени правительство) потеряли всякий авторитет у войск.
Исполненные твердой решимости добиться выполнения Приказа № I (к которому добавился в связи с настойчивыми просьбами офицеров Приказ № 2, ограничивший компетенции солдатских комитетов), солдаты ежедневно сталкивались с непримиримостью офицеров, не желавших никакой демократизации армии, никакой либерализации военных институтов и решительно настроенных на ведение войны до победного конца. В глазах солдат Приказ № 1 никоим образом не означал, вопреки утверждениям командования и военного министра Гучкова,
«смерти армии» или «отрицания всякой дисциплины». Солдаты были готовы воевать — в тот момент они еще полностью доверяли Совету, — но отказывались терпеть систематические унижения.
Именно в этой напряженной обстановке разразился апрельский кризис.
Апрельский кризис стал первым испытанием новой власти на прочность.
Проблема внешней политики была, пожалуй, первым вопросом, по которому правительство не смогло сразу найти взаимопонимания с массами и Советом.
Кризис ясно показал полную беспомощность правительства. И дело было не в его «буржуазности», ведь и последующие составы правительства от присутствия в них министров-социалистов в конечном счете не стали более популярными.
Состав правительства и партийная принадлежность министров мало что значили.
От властей требовалось лишь одно: поощрение и узаконение того беспредела, что происходил в стране. Петросовет для этого вполне подходил, а Временное правительство было сковано его авторитетом и своим собственным бессилием. В его задачи входило лишь издание таких законодательных актов, которые не противоречили бы настроениям масс. Любое серьезное сопротивление им неизбежно влекло за собой кризис власти. Итак, ни буржуазия и либеральный лагерь, ни социалистические партии как политические силы не являлись тем рычагом, который в феврале 1917г. произвел революцию в России. Можно так или иначе оценивать роль этих сил в ее подготовке, но собственно революция произошла не по их вине. Февральская революция не была ни буржуазно- демократической, ни социалистической по своей сути. В ней доминировали демократические и социалистические по форме, но в сущности анархические и охлократические силы.

Февральские события были обусловлены не активизацией какой-либо политической силы, а скорее наоборот, их общим бессилием. Тому была не одна причина. Затяжной правительственный кризис, развал центрального и местного управления в момент колоссального напряжения сил, связанного с войной, и одновременно упорное нежелание самодержавия и государственного аппарата разделить тяжкий груз управления страной с умеренными силами российского общества, отсюда — слабость последних и т. д.,— все это сделало свое дело.
Правительство официально заявило, что Россия не думает ни о каких аннексиях, и кризис, казалось, был разрешен. Теперь уже кадеты, как и большевики, попытались заставить правительство порвать с Советом, но князь
Львов, выступивший в качестве арбитра, высказался в пользу сторонников
«движения», желавших партнерства с Советом. Однако руководители последнего колебались относительно того, следует ли им взять на себя обязательства и разделить ответственность власти. 28 апреля после продолжительных дебатов
Исполком Совета отклонил минимальным большинством голосов (24 против, 22 за и 8 воздержавшихся) участие в правительстве.
Под давлением многочисленных петиций, большинство которых исходило от солдат столичного гарнизона, призывавших Совет принять участие в правительстве, и учитывая вновь возросшую активность окраин, меньшевики, руководимые Чхеидзе и Церетели, объявили о своей поддержке идеи коалиционного правительства.
Переговоры о создании коалиционного правительства были проведены в два приема по сценарию министерского кризиса парламентского типа: дискуссия о программе; торг вокруг формирования кабинета. Дан и Церетели подготовили программу Совета, отдававшую приоритет внешней политике за счет всех других важных вопросов (аграрная реформа, защита прав трудящихся, статус национальных меньшинств).
Князь Львов остался председателем нового Совета министров, в котором умеренные (кадеты) сохранили семь портфелей, а социалисты получили шесть.
Благодаря своему политическому весу в кабинете главенствовали три лидера
«демократии»: Церетели (министр связи), Чернов (министр сельского хозяйства) и Керенский (военный министр и министр военно-морского флота).
Вхождение в правительство многих министров-социалистов ставило под вопрос сам принцип двоевластия.
Новое правительство посвятило себя прежде всего решению проблемы заключения мира. Новая внешняя политика определялась и теоретически обосновывалась
Церетели, за которым Терещенко — официальный глава российской дипломатии — следовал не без скептицизма. План заключения мира, разработанный Церетели, состоял из двух пунктов: обращение к правительствам с целью заручиться поддержкой идеи мира без аннексий (отказ России от притязаний на
Константинополь должен был послужить примером); организация конференции всех социалистических партий в Стокгольме для разработки программы мира, которую социалисты воюющих стран, возродившие Интернационал, должны навязать своим правительствам, если те останутся глухи к доводам разума.
Этот утопический проект потерпел полный крах.
Потерпев поражение на «фронте мира», новое правительство было не более удачливым и на военном фронте. Чтобы сохранить доверие союзников и не потерять полностью доверие командования, правительство попыталось добиться от армии возобновления «активных операций», могущих послужить прелюдией к масштабному наступлению, которое, как все надеялись, стало бы последним.
Верховное главнокомандование возлагало на Совет всю ответственность за дезорганизацию армии, начавшуюся, по его мнению, со дня принятия Приказа №
1, и считало, что продолжать войну в этих условиях невозможно. Керенский считал, что только авторитарное восстановление порядка в армии принесет положительные результаты. Чтобы подготовить наступление, он предпринял длительное и памятное турне по войсковым частям, стараясь убедить участников огромных солдатских собраний, пришедших его послушать, что сначала нужна военная победа над немцами, которая покажет союзникам, что
Россия ищет мира не из слабости. На какое-то время это ему удалось. 18 июня началось наступление, которое после нескольких первоначальных успехов захлебнулось, отчасти из-за нехватки снаряжения. И здесь провал правительства был очевиден.

В городах по-прежнему не переставала расти напряженность в отношениях рабочих с предпринимателями. Занятые решением проблемы войны и мира, министры-социалисты наспех состряпали экономическую и социальную программы.
Последняя сводилась к двум основным пунктам: введение процедуры арбитража социальных конфликтов; государственный контроль над производством и распределением. По первому — предприниматели тянули время, обещая назначить
«комиссии» для изучения предложений рабочих. По второму — промышленники, враждебно настроенные к любому контролю, воспользовались разногласиями в стане «демократии». Тогда как Совет требовал введения монополии на мясо, кожу, соль и установления государственного контроля за угле- и нефтедобычей, металлургией, производством бумаги и кредитными учреждениями, министр труда Скобелев упоминал лишь о создании «комитетов» для учета и распределения заказов, которые по характеру своей деятельности явились бы преемниками военно-промышленных комитетов. Министр промышленности и торговли Коновалов не смог добиться никакого соглашения и ушел в отставку.

В этих условиях более решительным стало движение фабрично-заводских комитетов, которые начали объединяться. Сначала в столице состоялась конференция заводских комитетов Петрограда, за которой должен был последовать созыв всероссийского съезда. Петроградская конференция, руководимая Советом стала первым результатом творчества народной «базы», возникшим ex nihilo. Большевики, бывшие в меньшинстве в профсоюзах и
Советах, первое время всячески поддерживали действия фабзавкомов. В конце мая открылась I Общегородская конференция фабзавкомов Петрограда, на которой присутствовало 500 делегатов с мандатами от 367 предприятий.
Конференция приняла резолюции большевистского толка, противопоставлявшие государственному контролю рабочий контроль, и высказалась за переход «всей власти Советам». Тогда же был избран Исполком, где преобладали большевики. Последние не использовали его в экономической борьбе, а превратили в своего рода плацдарм для распространения политической пропаганды.

В сельских местностях правительство также теряло популярность.
Предупредив крестьян о недопустимости незаконных захватов, правительство постановило создать на всех уровнях (губерния, уезд, волость) комитеты по снабжению (распределявшие зерно и имевшие право эксплуатировать незасеянные земли при условии выплаты собственнику ренты, соответствующей стоимости урожая) и аграрные комитеты (в функции которых входило проведение переписи земель в предвидении аграрной реформы, условия которой должно было определить Учредительное собрание). Вместо этих комитетов, единственная цель которых, казалось, состояла в лишении крестьян права получить наконец землю в собственность, крестьяне создали на общинных сходах собственные комитеты, структура которых, как правило, не соответствовала официальным инструкциям. Эти комитеты присваивали необрабатываемые земли (без выплаты компенсации), захватывали сельскохозяйственный инвентарь и скот, принадлежавшие помещикам, пересматривали в сторону снижения платы договоры об аренде, устанавливали порядок использования выпасов.

Несмотря на рост напряженности и трудностей (все более решительное сопротивление крупной буржуазии и кадетов, блокирование экономических связей, социальный кризис в городах, распространение беспорядков в деревне, линия украинцев на раскол), I Всероссийский съезд Советов (в выборах депутатов на него приняли участие более 2 млн. граждан) свидетельствовал о политической победе «коалиции». Правящие партии (эсеры и меньшевики) получили значительное большинство (более 600 делегатов с правом участия в голосовании), тогда как оппозиция (большевики и левые эсеры) едва набрали пятую часть мандатов (около 150, из них 105 у большевиков).

Как в апреле, а затем в июне, катализатором событий 3 и 4 июля, явившихся важным моментом революционного процесса 1917 г., стала проблема войны. Узнав 2 июля о немецком контрнаступлении, солдаты столичного гарнизона в большинстве своем большевики и анархисты, решили подготовить восстание. Его целями были: арест Временного правительства, первоочередной захват телеграфа и вокзалов, соединение с матросами Кронштадта, за которыми закрепилась репутация «революционности», создание Временного революционного комитета под руководством большевиков и анархистов. Вечером 2 июля состоялись многочисленные митинги солдат 26 частей, отказавшихся идти на фронт. Объявление об уходе в отставку министров-кадетов еще более накалило атмосферу. Свою солидарность с солдатами выразили рабочие. Рядовые участники движения постарались добиться того, чтобы руководство партии большевиков взяло на себя командование их действиями, но в тот день Ленин уехал из Петрограда. Был сформирован Временный революционный комитет.

Демонстрации начались во второй половине дня 3 июля. Военная организация большевиков присоединилась к движению, чтобы обеспечить руководство, ограничить его распространение и предупредить всякое преждевременное действие против государства и его институтов. Зиновьев безрезультатно пытался убедить Исполком Совета в том, что большевики не ожидали от демонстрантов насильственных действий и даже в мыслях не допускали свержения режима. Правительство, поддержанное Советом, высказалось за самые решительные действия. Генералу Половцеву было поручено руководство репрессивными мерами. Ленин скрылся в Финляндии. Троцкий,
Зиновьев, Каменев и многие другие руководители партии были арестованы.
Части, принявшие участие в демонстрации, были разоружены, а «Правда» закрыта.
После произошедших событий князь Львов поручил Керенскому реорганизовать правительство. Переговоры между раз