Дипломатическая прелюдия войны на Тихом океане
А.А.Кошкин
Заключая в апреле 1941 г. пакт о нейтралитете с Японией, Сталин стремился в первую очередь избежать одновременной войны на два фронта — против Германии и Японии. Это понимали в США. Американский посол в Москве Л.Штейнгардт отмечал: «Тем, кто утверждает, что советско-японский пакт представляет угрозу для Соединённых Штатов, я отвечаю, что Советский Союз имеет опасного соседа на Западе и заинтересован в обеспечении мира на Востоке. Я сам поступил бы точно также на месте Советского правительства» 1.
Но это не означало, что Москва была заинтересована в японо-американской войне. СССР было выгоднее, если бы США всеми своими силами вступили в войну не в Азии, а в Европе, против Германии.
Накануне германского нападения на СССР президент США Ф.Рузвельт сообщил премьер-министру Великобритании У.Черчиллю, что, если немцы нападут на Россию, он немедленно публично поддержит «любые заявления, которые может сделать премьер-министр, приветствуя Россию как союзника» 2. 24 июня он заявил о желании США «предоставить Советскому Союзу помощь, на которую они способны» 3.
В начале июля руководство США стало получать разведданные о том, что в ближайшее время Советский Союз подвергнется нападению и со стороны Японии. Это была достоверная информация. Как известно, в конце 1940 г. американская разведка раскрыла японские дипломатические шифры. В Белом доме и государственном департаменте получили возможность читать шифр-переписку Токио с японскими посольствами, аккредитованными в других странах.
3 июля, на следующий день после проходившего в Токио «императорского совещания», на котором рассматривался вопрос об ударе по СССР, заместитель государственного секретаря США С.Уэллес, срочно вызвав советского посла в США К.А.Уманского, сделал следующее заявление: «По имеющейся у американского правительства достоверной информации, правительство Японии намерено аннулировать свой пакт о нейтралитете с СССР и совершить нападение на СССР. Американское правительство уверено в достоверности этой информации так же, как оно было уверено в подлинности информаций, сообщенных советскому послу в январе 1941 г. об агрессивных намерениях Германии в отношении к СССР» 4.
Поблагодарив Уэллеса за информацию, Уманский задал ему ряд вопросов:
«1. Как сочетать эту информацию с самоочевидной боязнью японцев, что в случае нарушения ими мира они подвергнут свои жизненные центры риску разгрома со стороны нашей авиации, и собираются ли, по информации американского правительства, японцы вступить на путь развернутой наземной агрессии против нас или, как многие в Вашингтоне полагают, на путь морской блокады. Уэллес ответил, что на основании полученной американским правительством информации у него создается впечатление, что аннулирование пакта о нейтралитете является делом самого ближайшего будущего, что боязнь удара нашей авиации остается серьезнейшим фактором в расчетах японцев и что вполне возможно, что первым этапом их выступления против нас будет блокада, за которой, однако, в случае дальнейшего продвижения немцев, последуют и наземное и воздушное нападения. Американское правительство не сомневается в подлинности своей информации.
2. Я спросил Уэллеса, какова будет позиция американского правительства в случае, если события действительно пойдут по линии информации американского правительства. Уэллес ответил: "В случае враждебного выступления Японии против СССР, будь то блокада или прямое нападение, американское правительство наряду с политикой помощи СССР поставками немедленно прекратит всякие экономические отношения с Японией, как по линии поставок необходимого ей сырья, оборудования и нефтепродуктов, так и по линии намечавшихся финансовых операций, и нанесет в этой области японцам ощутимый ущерб". На мой вопрос, не накопили ли уже японцы своими широкими и поныне продолжающимися закупками нефтепродуктов в США значительные ресурсы, Уэллес ответил: "К сожалению, это так". Уэллес добавил, что американское правительство надеется, что военные события на западной границе СССР не отразятся на количестве сосредоточенных на Дальнем Востоке Вооруженных Сил СССР» 5. Советский посол в тот же день подробно проинформировал Москву о содержании состоявшейся беседы.
Сведения о том, что опасность японского нападения на СССР нарастала, поступали в Москву и из других источников, причем не только от известной группы Р.Зорге.
В условиях реальной опасности для СССР войны на два фронта советское руководство было весьма заинтересовано в конкретных действиях США по предотвращению японского нападения на СССР. 8 июля 1941 г. нарком иностранных дел СССР В.М.Молотов в телеграмме Уманскому писал: «...Нам особенно интересно было бы знать, какие меры американское правительство может и хочет принять для предотвращения или затруднения выступления против нас Японии и какова будет его позиция в случае такого выступления. Мы не хотели бы, однако, придавать слишком официальный характер нашим запросам по этому поводу, но нам представляется вполне естественным, чтобы Вы попросили свидания с Рузвельтом в связи с новым положением, созданным нападением на нас Гитлера... Вы могли бы указать, что недавнее заявление Уэллеса о желательности избежания новых конфликтов в Тихом океане не обязательно будет понято Японией как предупреждение против конфликта в прилегающих к нам водах и на материке. Спросите Рузвельта, не считает ли он, что более ясным и решительным заявлением, высказанным публично или в дипломатическом порядке непосредственно японскому правительству, Рузвельт мог бы значительно уменьшить шансы выступления Японии» 6.
Во время состоявшейся 10 июля беседы Уманского с Рузвельтом советский посол, выполняя инструкции Москвы, весьма настойчиво просил его чётко дать понять японцам, что их направленные против СССР действия побудят США предпринять конкретные меры. Сообщая о содержании и ходе беседы, советский посол доносил в НКИД СССР:
«...Я заявил Рузвельту, что, возможно, позиция Японии еще окончательно не определилась и не ясна самому японскому правительству, внутри которого, по-видимому, происходит борьба, но что именно поэтому было бы крайне важно, чтобы американское правительство "помогло" японскому правительству ориентировать свою политику в мирном направлении, дав публично или дипломатическим путем понять японцам, что всякие авантюры против СССР на море и на материке вызовут со стороны США такие-то и такие-то конкретные мероприятия. Мне кажется, что подобное четкое, недвусмысленное заявление подействовало бы отрезвляюще, достигнув цели, в которой заинтересованы оба наши правительства: воспрепятствовать или по меньшей мере затруднить агрессию Японии против нас, нарушение ею свободы морей в Тихоокеанском бассейне... Однако Рузвельт избежал ответа по вопросу об американском предупреждении Японии. Я заявил Рузвельту, что мы отнеслись с должным вниманием к дружественному сигналу Уэллеса о враждебных по отношению к нам намерениях Японии, но, как видно из моей недавней беседы с Уэллесом и из сообщений прессы, внутри японского правительства еще есть колеблющиеся и отнюдь не поздно авторитетно нажать на него способами, которые американское правительство сочтет правильным избрать... Рузвельт ...зачитал мне цитаты из трех явно приготовленных для беседы со мной шифросводок как подтверждение противоречивой информации о политике Японии:
а. Шифровка из Чунцина сообщает из китайских источников, что японцы взяли твердый курс на нападение на нас, избрав закрытие Сангарского пролива и пролива Лаперуза в качестве первого этапа;
б. Шифровка из не названного мне Рузвельтом источника о том, что японцы сконцентрируются на проникновении в Южный Индо-Китай, создании там морских и воздушных баз и затем на проникновении в Сиам для последующей атаки в тыл Сингапуру и в Голландскую Индию и что немцы рекомендуют японцам идти именно в этом направлении, не рисковать на данном этапе столкновением с нами, а связывать американские и английские силы в Тихом океане, выжидая германской "победы" над нами, после которой японцы должны будут ударить по СССР. В качестве "цены" немцы обещают японцам наше Приморье;
в. Шифровка из китайского источника в Берлине сообщает о том, что японцы, как только договорятся через немцев в Виши о расширении их зоны влияния в Индо-Китае и без военных действий закрепятся там, перейдут к блокаде берегов СССР и затем к нападению на него.
Рузвельт заявил, что эта противоречивая информация о намерениях Японии, затрагивающих и американские и советские интересы, действительно отражает глубокий раскол внутри правящих кругов Японии, часть которых боится упустить выгодный момент для агрессии, а другая часть более реалистически осознает экономическую слабость Японии, истощенность народа, опасается экономических репрессий со стороны американского правительства, боится воздушного удара со стороны СССР. Рузвельт в заключение этой части беседы заявил следующее: "Если все же случится так, что возьмут верх авантюристические элементы, то я надеюсь, что ваша авиация выберет хороший, ветреный день и засыплет картонные города Японии доброй порцией зажигательных бомб. Японский народ не виноват, но, видно, не будет другого средства дать понять правителям Японии безумие их политики за последние годы. Тогда они поймут. Не сомневаюсь в вашем воздушном превосходстве над японцами. По нашим сведениям, у вас на Дальнем Востоке не менее двух тысяч самолетов, уже проявивших себя в стычках с японцами» 7.
Как видно из записи этой беседы советского посла с американским президентом, Рузвельт постарался избежать прямого ответа на поставленный Москвой вопрос о конкретных мерах США по противодействию нападению Японии на Советский Союз. Будучи не уверенными, сможет ли СССР продолжать сопротивление Германии, президент США и его ближайшие советники не спешили осложнять американо-японские отношения заявлениями о переходе на сторону СССР в случае его конфликта с Японией. По сути дела, Рузвельт рекомендовал советскому руководству в случае столкновения с Японией полагаться в основном на собственные силы.
Тем временем американцы продолжали осуществлять в отношении Токио тактику, сформулированную Уэллесом — «оставлять японцев в неведении о действительных намерениях США». Советское же правительство продолжало усилия, направленные на то, чтобы добиться от США твёрдого заявления, которое затруднило бы развёртывание агрессивных действий Японии против СССР. В ответ на это, высокопоставленные представители США в конфиденциальных беседах «успокаивали» советского посла, обещая Москве создание вокруг Японии блокадного кольца. Военно-морской министр США Ф.Нокс говорил Уманскому: «С этой задачей наш тихоокеанский флот в нужный момент справится успешно, флот в прекрасном состоянии, наши корабли лучшие в мире. В нашей блокаде будут участвовать и англичане, да и Вы не будете дремать. Японцы это не могут не понимать» 8.
Уклончивой оставалась и позиция США в вопросе о поставках в СССР вооружения и военных материалов. Это было связано с сохранявшимися в Вашингтоне прогнозами о неспособности СССР противостоять Германии «Высшие военные авторитеты, — свидетельствовал Уэллес, — упорно уверяли Рузвельта в том, что СССР не только не сможет сдержать германский натиск сколь-нибудь продолжительный срок, но что немцы неизбежно захватят всю Россию к западу от Урала». В июле аналитиками Белого дома высказывалось мнение о том, что СССР сможет продержаться в войне с Германией самое ограниченное время, а именно, не более 12 недель 9.
В конце июля Советский Союз посетил личный представитель американского президента Г.Гопкинс. Цель его поездки в Москву состояла в том, чтобы выяснить, «как долго продержится Россия» 10. К этому американское правительство побудило подписанное 12 июля 1941 г. в Москве советско-английское соглашение о совместных действиях в войне. Как известно, на состоявшихся переговорах с послом Великобритании С.Криппсом Сталин и Молотов напрямую заявили о неотложной необходимости создания антигитлеровской коалиции. При этом в Кремле считали, что в такой коалиции примут активное участие и Соединённые Штаты, если не сразу военное, то по крайней мере экономическое.
Прибыв в Москву 30 июля, Гопкинс был сразу же принят Сталиным. На следующий день переговоры советского лидера с представителем Рузвельта были продолжены. На них Гопкинс получил полную информацию о положении на советско-германском фронте и неотложных нуждах советских вооружённых сил. Беседы со Сталиным произвели на Гопкинса большое впечатление. В первом же отчёте Рузвельту из Москвы он писал: «Я очень уверен в отношении этого фронта... Здесь существует безусловная решимость победить» 11. Лишь после этого правительство США стало в практическом плане рассматривать вопрос о поставках вооружения и других товаров в СССР.
2 августа между послом СССР Уманским и исполнявшим обязанности государственного секретаря США Уэллесом состоялся обмен нотами об экономическом содействии США Советскому Союзу. В согласованной с Рузвельтом ноте Уэллеса указывалось: «Правительство Соединенных Штатов решило оказать все осуществимое экономическое содействие с целью укрепления Советского Союза в его борьбе против вооруженной агрессии. Это решение продиктовано убеждением правительства США, что укрепление вооруженного сопротивления Советского Союза грабительскому нападению агрессора, угрожающего безопасности и независимости не только Советского Союза, но и всех других народов, — соответствует интересам государственной обороны Соединенных Штатов» 12.
За несколько дней до визита Гопкинса в СССР правительство США было вынуждено наконец предпринять в отношении Японии конкретные санкции. Однако это было связано не с опасностью японского нападения на СССР, а с расширением японской вооружённой экспансии в южном направлении. 23 июля японское правительство принудило французское марионеточное правительство Виши подписать соглашение о размещении японских войск в Южном Индокитае. Вслед за этим Южный Индокитай был оккупирован японскими войсками. Тем самым, создавалась прямая угроза Малайе, Сингапуру, Голландской Индии и Филиппинам. Это был прямой вызов США и Великобритании. Черчилль потребовал от США предпринять жёсткие меры против японской вооружённой экспансии. В ответ на японские действия 26 июля США объявили о замораживании японских активов. Одновременно были поставлены под контроль все финансовые, экспортные и торговые операции с Японией.
Находясь в Москве, Гопкинс не скрывал озабоченности Рузвельта действиями Японии в Индокитае. «Рузвельт весьма заинтересован позицией Японии и теми действиями, которые она может предпринять. Имеются ли у Молотова ...какие-либо предложения о позиции США в отношении Японии?» — спросил Гопкинс во время беседы 31 июля с наркомом иностранных дел СССР. Далее он заявил: «Рузвельт всегда считал, что Япония сейчас не хочет войны на Дальнем Востоке, так как она не уверена в своей позиции, однако она самостоятельно проводит свою политику на Дальнем Востоке, намереваясь включить в сферу своего влияния и часть Сибири. США весьма заинтересованы положением на Дальнем Востоке, так как неизвестно, куда будет направлен следующий шаг Японии. Правильным ли будет его предположение, заявил Гопкинс, что если США займут твердую позицию в отношении Японии в случае, если она двинется в сторону Советского Союза или Голландской Индии, то Япония не предпримет каких-либо агрессивных шагов?». При этом Гопкинс прямо заявил, что США «не хотят, чтобы Япония проникла в Сибирь».
Молотов не скрывал, что Москва весьма заинтересована в таком заявлении Вашингтона японскому правительству, в результате которого в Токио поймут: в случае нападения на СССР США не будут безучастно наблюдать, а выступят на стороне Советского Союза. «Если американское правительство и президент Рузвельт сочтут возможным в той или иной форме предпринять какие-либо шаги, предупреждающие Японию о плохих последствиях выступления против СССР на Дальнем Востоке, то это будет иметь весьма положительное значение... Если Япония будет знать, что имеет перед собой две страны, являющиеся хорошими соседями, желающими сохранения мира, то ей придется считаться с таким положением, как с фактом большого значения. Это будет оказывать на Японию сдерживающее влияние» 13, — заявил Молотов Гопкинсу.
Однако Гопкинс, как и президент Рузвельт, уклонился от обещания оказать прямое давление на Японию с тем, чтобы она отказалась от намерения напасть на СССР, сославшись на то, что «США не любят посылать ноты, дающие понять, что США не нравится то или иное мероприятие, проводимое Японией». Однако в действительности причина уклончивой позиции правительства Рузвельта состояла в том, что на него сильное воздействие оказывали влиятельные изоляционистские круги США, которые выступали не только против политического, но и экономического сотрудничества в СССР 14.
В начале августа подготовка Японии к нападению на СССР приобрела столь большие масштабы, что скрыть её было уже невозможно. 8 августа госсекретарь США К.Хэлл заявил Уманскому, что последние данные, которыми располагает американское правительство, «снова подтверждают реальность угрозы движения японцев в северном направлении”. Хэлл заявил, что не собирается, конечно, давать советы советскому правительству, которому виднее, но от своего имени рекомендует уделить этой угрозе самое серьёзное внимание. Воспользовавшись этим сообщением, посол ещё раз высказал позицию советского правительства о том, что “японцы поймут только ясный, решительный язык и что публичным или дипломатическим путем или прямой демонстрацией готовности США к любому положению им надо дать понять, какова будет политика США в случае японской агрессии против СССР». Оговорившись, что выражает личное мнение, Хэлл согласился, что «японцы понимают только крепкий, недвусмысленный язык» 15.
В начале августа японцы потребовали от таиландского правительства предоставления им военных баз и права контроля над производством олова, каучука и риса. Среди причин, побудивших Японию укрепиться в Индокитае и Таиланде, главное значение имела борьба за стратегическое сырьё, в первую очередь за нефть. Было очевидно, что Япония, оказавшись в условиях коллективных санкций, создавала форпост для броска в Индонезию и на Филиппины, где находились источники уже разведанных запасов нефти и другого необходимого для японской экономики сырья. На Голландскую Индию приходилось 78% мировой добычи каучука и 67% добычи олова. В 1940 г. здесь было добыто 9 млн тонн нефти 16.
9 августа Черчилль предложил Рузвельту проект ультиматума Японии от имени США, Великобритании и СССР, в котором заявлялось, что, если японцы вступят в Малайю или Голландскую Индию, три державы примут такие меры, которые потребуются для того, чтобы вытеснить их оттуда. Однако Рузвельт счёл подобный ультиматум чрезмерным. Он заявил: «По мнению военного и морского министерств США, основная цель на Тихом океане пока должна заключаться в том, чтобы избежать войны с Японией, ибо война между США и Японией не только свяжет большую часть, если не весь американский флот, но и ляжет тяжелым бременем на нашу военную организацию и производство, в то время как они должны ориентироваться на Атлантику» 17.
Поэтому Рузвельт и его ближайшее окружение решили ограничиться, хотя и достаточно твёрдым, но всё же не столь ультимативным заявлением. 17 августа Рузвельт вызвал японского посла в США К.Номуру и вручил ему меморандум для правительства Японии. В нём содержалось следующее предупреждение: «Если Япония применением силы или угрозой таковой попытается и впредь установить военным путем свое господство над сопредельными странами, США незамедлительно предпримут необходимые для обеспечения безопасности меры» 18. Хотя в меморандуме речь шла в первую очередь о предупреждении Японии по поводу возможности её дальнейшего продвижения в южном направлении, администрация США попыталась представить американский демарш как предупреждение и по поводу японской политики в отношении СССР.
В беседе с советским послом 19 августа Уэллес «строго конфиденциально» сообщил, что «в результате совещания с Черчиллем (имеется в виду двусторонняя встреча 9 — 12 августа 1941 г. на острове Ньюфаундленд, по результатам которой была обнародована англо-американская декларация, известная как Атлантическая хартия, — А.К.) Рузвельт в день возвращения в Вашингтон, 17 августа, вызвал к себе японского посла адмирала Номуру и просил его передать японскому правительству, что в случае, если Япония предпримет новые агрессивные действия в районе Тихого океана (Уэллес при этом дважды повторил это выражение и подчеркнул, что Рузвельт не делал различия между южным и северным направлением), то США не смогут пройти мимо этого безучастно, немедленно примут ответные меры, не считаясь с возможными последствиями таковых и возлагая на японцев всю ответственность за эти последствия». Сообщая в Москву эту информацию, Уманский писал: «На мой вопрос, имеется ли японский ответ, Уэллес ответил отрицательно, а на вопрос, сделано ли такое же представление в Лондоне,- утвердительно. Поблагодарил Уэллеса за информацию, которая, как я ему заявил, вызывает тем большее удовлетворение, что соответствует духу предложений, внесенных мной Рузвельту 10 июля от имени Советского правительства» 19.
Хотя руководители США дали понять, что не оставят Советский Союз в беде и в случае нападения Японии на СССР «предпримут ответные меры», в Москве не могли полагаться на это обещание. Если США не объявили войну Германии после начала Второй мировой войны, тем самым обрекая своего основного союзника Великобританию на единоборство с сильным врагом, то что уж было говорить о возможности объявления Вашингтоном войны Японии в случае её нападения на СССР. Поэтому в обстановке реальной опасности агрессии Японии против СССР, летом 1941 г. Сталин не мог принять решение о масштабной переброске советских войск с Дальнего Востока, несмотря на то, что эти войска были крайне необходимы на советско-германском фронте.
Переброска части дальневосточных и сибирских дивизий на запад стала возможной лишь после того, как Сталин получил достоверную информацию о том, что на императорском совещании 6 сентября в Токио было принято решение отложить запланированное на 29 августа 1941 г. осуществление японского плана нападения на СССР «Кантокуэн» до весны следующего года.
С 29 сентября по 1 октября 1941 г. в Москве проходила трёхсторонняя конференция, в работе которой принимали участие: от СССР — Молотов, Великобритании — министр снабжения лорд У.Бивербрук, США — А.Гарриман. Во время состоявшейся 30 сентября беседы с главами делегаций США и Великобритании Сталин уже не поднимал вопрос о военной помощи СССР со стороны США в случае японского нападения. Напротив, он говорил о том, нет ли возможности нейтрализовать Японию, «оторвать Японию от Германии». Сталин заявил: «У меня такое впечатление, что Япония — не Италия и не хочет идти в рабство к Германии. Поэтому есть основания для отрыва Японии от Германии» 20.
В сентябре Сталин уже достаточно уверенно заявлял о способности СССР отразить японскую агрессию. 3 сентября 1941 г. в своём послании Черчиллю он писал: «...Советский Союз, так же как и Англия, не хочет войны с Японией. Советский Союз не считает возможным нарушать договоры, в том числе и договор с Японией о нейтралитете. Но, если Япония нарушит этот договор и нападет на Советский Союз, она встретит должный отпор со стороны советских войск» 21. Стремление Сталина нейтрализовать Японию, не допустить её активного участия во Второй мировой войне является ещё одним подтверждением того, что для Москвы японо-американская война была невыгодна. В подписанном 1 октября протоколе Московской конференции США и Великобритания обязались поставлять Советскому Союзу с 1 октября 1941г. по 30 июня 1942г. ежемесячно 400 самолётов, 500 танков, зенитные и противотанковые орудия, алюминий, олово, свинец и другие виды вооружения и военных материалов. Советский Союз, в свою очередь, выразил готовность снабжать Великобританию и США сырьём, в котором они испытывали нужду 22. Сталин не мог не учитывать, что в случае вступления США в войну эти поставки могут резко сократиться. Уже по этой причине версия о том, что Сталин, якобы, был заинтересован в скорейшем начале японо-американской войны выглядит по крайней мере нелогичной.
Приняв решение воевать сначала с США и Великобританией на юге, японцы делали всё возможное, чтобы создать у Вашингтона и Лондона впечатление о намерении Японии уже в ближайшее время нанести удар именно по Советскому Союзу. Можно считать, что такая дезинформация принесла успех. Содержавшаяся в послании японского премьер-министра Ф.Коноэ президенту Рузвельту от 28 августа «надежда японского правительства на то, что США будут избегать сотрудничества с Советским Союзом», и предложение со стороны Токио организовать личную встречу Коноэ с Рузвельтом укладывались в рамки японской операции по дезинформации, призванной убедить Вашингтон в нежелании Японии идти на столкновение с США. Альтернативой же нарушавшего интересы США и Великобритании японского движения на юг было выступление Японии на севере, против СССР. Это лишний раз убеждало правительство США в «правильности» утверждённого 21 июля 1941 г. оперативного плана Тихоокеанского флота США, который исходил из неизбежности советско-японской войны 23. «Каким жизненным интересам США может угрожать Япония? — писала 27 октября 1941 г. "Chicago Tribune". — Она не может напасть на нас. Это невозможно с военной точки зрения. Даже наша база на Гавайских островах находится вне досягаемости эффективного удара ее флота» 24.
Не только военное, но и высшее политическое руководство США и Великобритании в своей стратегии исходили из ошибочного вывода о том, что в связи с выдвижением германских войск к Москве приближается и срок японского удара по СССР с востока. «Я думаю, — писал 15 октября 1941 г. Рузвельт Черчиллю, — что они (японцы) направятся на север». Английский премьер соглашался с ним 25. Эти ожидания ещё более усилились в связи с приходом 18 октября на пост премьер-министра Японии антисоветски настроенного генерала X.Тодзио. Ожидания японского удара по советскому Дальнему Востоку и Сибири сознательно подогревались из Токио с целью убедить Вашингтон, что новый кабинет министров начнёт войну против СССР, одновременно прилагая усилия для успешного завершения переговоров об урегулировании отношений с США. Посол США в Японии Дж.Грю по сути дела способствовал осуществлению японской «операции по дезинформации». 20 октября он телеграфировал в Вашингтон: «Полагаю, еще рано рассматривать Тодзио в качестве военного деятеля, ведущего (Японию) к столкновению с США». Продление 25 ноября 1941 г. в связи с истечением срока действия «антикоминтерновского пакта» Германии, Японии, Италии и их сателлитов также создавало впечатление, что этот блок агрессивных государств главным образом преследует цель совместного сокрушения Советского Союза. Командование вооруженных сил США продолжало ожидать нападения Японии на СССР. В донесении разведки США от 29 ноября 1941 г. американское руководство информировалось о том, что «первоочередным объектом нападения Японии в ближайшие три месяца является Советский Союз». При этом выражалась уверенность, что японское правительство проявит стремление придти к соглашению с США 26.
То, что политическое руководство США и Великобритании верило, а кое-кто в Вашингтоне и Лондоне ещё и были заинтересованы в неизбежности японского выступления против СССР, проявлялось в практических действиях США в вопросах оказания обещанной экономической помощи Советскому Союзу. Видя, как Гитлер рвётся к Москве, а японцы изготовились на дальневосточных границах СССР, прагматичные американцы не спешили вкладывать большие финансовые и материальные средства в дело помощи уже «обречённой», в глазах многих западных политиков и военных, Москве. Как свидетельствуют американские данные, до конца 1941 г., то есть в самый трудный для СССР период борьбы с гитлеровской Германией, США поставили в Советский Союз лишь 204 самолёта вместо 600, предусмотренных по протоколу, танков — 182 вместо 750. Советский Союз, нёсший основное бремя войны, получил менее 0,1 процента от всей американской помощи воюющим государствам (на основе закона о ленд-лизе). Как признавал Гарриман, на 24 декабря 1941 г. США выполнили лишь одну четвёртую часть взятых ими обязательств по первому протоколу о сотрудничестве 27. Заметим, что речь идёт о периоде, когда США ещё не были вовлечены во Вторую мировую войну, а их военная экономика была на подъёме.
Установление японского военного контроля над всем Индокитаем и вынужденное введение США экономических санкций в отношении Японии свидетельствовали о том, что перспектив для нахождения взаимоприемлемых договорённостей по поводу раздела сфер влияния в Восточной Азии и на Тихом океане, и в первую очередь в Китае, практически не было. Япония открыто претендовала на диноличное господство в этом обширном регионе мира, а США не желали с этим мириться.
Ещё 6 сентября на императорском совещании высшее военно-политическое руководство Японии приняло решение вступить в войну с США, Великобританией и Нидерландами, закончив все приготовления к концу октября 28. Начать военные действия императорская ставка (дайхонъэй) предлагала в первой декаде ноября. При этом, с целью введения правительства США в заблуждение по поводу истинных намерений Японии, было признано целесообразным не только не прекращать переговоры в Вашингтоне, но и создать впечатление, что японское правительство искренне продолжает искать пути предотвращения войны.
В донесении руководителя советской разведгруппы в Японии Р.Зорге от 14 сентября 1941 г. сообщалось, что представитель флота и Сиратори (видный японский государственный деятель и дипломат, в 1941 году — посол Японии в Италии — А. К.) сказали германскому послу в Японии Ойгену Отту и германскому военно-морскому атташе в Токио, что «переговоры с США есть последний эксперимент, чтобы доказать народу и крупным капиталистам, что достигнуть понимания с Америкой невозможно» 29.
Хотя разработанные к началу ноября «новые предложения» японцев предусматривали некоторое смягчение их позиции по спорным вопросам и даже отвод японских войск из Китая «через два года после заключения мира», а из Северо-Восточного Китая, Внутренней Монголии и острова Хайнань — «через 25 лет», в действительности, как заявил на императорском совещании 5 ноября министр иностранных дел Японии С.Того, «возможности достижения на переговорах соглашения, к нашему глубокому сожалению, невелики». При этом он указал, что у Японии остаются весьма ограниченные возможности для дипломатического маневрирования. На совещании было принято следующее решение:
«1. Начать военные действия в первых числах декабря; армии и военно-морскому флоту полностью завершить подготовку к операциям.
2. Переговоры с США проводить в соответствии с прилагаемым документом (вариант “А” и вариант “Б”).
3. Усилить сотрудничество с Германией и Италией.
4. Непосредственно перед началом военных действий установить тесные связи с Таиландом.
В случае, если переговоры с США к 0 часов 1 декабря принесут успех, военные действия отложить» 30.
Последняя фраза в этом документе могла иметь смысл лишь в той гипотетической ситуации, когда американское правительство фактически пошло бы на капитуляцию и согласилось бы на безраздельное господство Японии в обширном Азиатско-тихоокеанском регионе. То есть речь шла о маловероятном, но, тем не менее, учитывавшемся в Токио азиатском варианте «мюнхенского соглашения».
1 ноября, ещё до императорского совещания был отдан «приказ № 1 по Объединённой эскадре», в котором говорилось: «Великая Японская Империя объявляет войну США, Великобритании и Нидерландам. Указ об объявлении войны будет опубликован в день “X”. Довести до сведения данные приказа в день “У”». 5 ноября секретным приказом № 2 был установлен день «У» — 23 ноября, а 8 ноября секретным приказом № 3 «днём X» устанавливалась дата — 8 декабря 31.
Бывший накануне и в годы войны старшим офицером Генерального штаба японской армии полковник Т.Хаттори писал после войны: «Начальник Генерального штаба Сугияма и начальник морского Генерального штаба Нагано 3 и 5 ноября поочередно доложили императору оперативные планы и получили его высочайшее одобрение. 5 ноября верховное командование армии и флота провело военную игру в присутствии императора и разъяснило ему план операции на юге». По поводу удара по Пёрл-Харбору в оперативном плане военно-морского флота указывалось: «Группа кораблей, основу которой составляют шесть авианосцев, под командованием командира 1-го авианосного соединения, должна нанести внезапный удар по основным силам флота США в базах на Гавайских островах. Основная цель группы — за десять дней до начала операции выдвинуться в район Курильских островов, а за один-два часа до рассвета в день “X”, находясь в районе ПО миль севернее Оаху, силами 400 самолетов нанести внезапный удар по авиации и кораблям в Перл-Харборе». «Таким образом, — свидетельствовал Хаттори, — можно считать, что 5 ноября на совещании в присутствии императора фактически было принято решение начать войну» 32. Последовавшие дипломатические манёвры японского правительства главным образом преследовали цель обеспечить внезапность японского удара по Пёрл-Харбору.
19 ноября дальневосточный отдел Госдепартамента США разработал проект временного соглашения с Японией сроком на ближайшие три месяца с перспективой его возможного продления. Содержание проекта сводилось к следующему. В обмен на вывод японских войск из южного Индокитая предусматривалось отменить «замораживание» соответствующих фондов Японии в США, объявленное 26 июля 1941 года. США брались содействовать в отмене аналогичных распоряжений Англией и властями Голландской Индии, а также обязались «не рассматривать неблагожелательно установление мира между Японией и Китаем» 33 на устраивающих Токио условиях. Составленный в Госдепартаменте проект временного соглашения имел слишком ограниченный характер. К тому же, в нём, хотя и не прямо, но признавалась оккупация Японией северного Индокитая. Однако главным недостатком было то, что в проекте фактически не затрагивался вопрос о ситуации в Китае. Тем не менее военный министр Г.Стимсон и военно-морской министр Ф.Нокс, рассматривая соглашение как средство отсрочить войну, согласились с проектом.
Сложнее обстояло дело с одобрением проекта временного соглашения союзниками США. 22 ноября Хэлл передал проект послам Великобритании, Австралии, Голландии и Китая с расчётом на то, что правительства этих государств одобрят новую инициативу США в отношении Японии. Однако, этого не произошло. Категорически против подобного «урегулирования», пусть и временного, выступило китайское правительство Чан Кайши. Посол Китая в США Ху Ши прямо спросил Хэлла: «Разве такая договорённость хоть как-то свяжет руки Японии для продолжения после трёх месяцев своей агрессии против Китая?» Хэллу ничего не оставалось, как признать, что «не свяжет». При этом он, как бы оправдываясь, добавил: «Думаю, шансов на то, что Япония примет наше предложение, не более одной трети» 34.
Это не могло успокоить китайское правительство. Чан Кайши буквально забрасывал лидеров США телеграммами, выражавшими тревогу по поводу возможных договорённостей с Японией на основе «временного соглашения». Ещё большее значение для Рузвельта и Хэлла имело то, что в поддержку китайской позиции выступил и Черчилль, который, как отмечалось выше, уже давно требовал от США более решительных действий в отношении Японии.