Конец Смутного времени
Волков В. А.
Земское освободительное движение
Московское боярское правительство предало собственную страну, пригласив на трон польского королевича и впустив в столицу государства польские войска.
В этих условиях важную роль в спасении государства сыграла Русская Православная Церковь и патриарх Гермоген. Гермоген не только отказался сотрудничать с интервентами, но и всячески побуждал русский народ к организации сопротивления. С декабря 1610 года он стал рассылать грамоты по городам с призывом подняться против "литовских людей", а также "разрешил" (т.е. освободил) русских людей от присяги королевичу Владиславу. Таким образом, всенародная война против польских интервентов в глазах народа приобрела легитимный, законный характер. И не случайно, что поляки были уверены: восстание - дело рук патриарха. Об этом сообщали Маскевич, гетман Жолкевский, а также ряд русских источников. И в дальнейшем народное движение по созданию ополчений совершалось "по благословению" патриарха Гермогена. Так, грамота Прокопия Ляпунова в Нижний Новгород от 31 января 1611 года прямо призывает идти к Москве "по благословению" патриарха Гермогена и совету всей земли. Именно эта формулировка - "по благословению патриарха" - и прижилась в посланиях времени Первого ополчения - грамотах городов. А в некоторых случаях патриаршее "благословение" заменило "государев царев и великого князя указ" (В частности, по "благословению" патриарха стали выдаваться казенные подорожные). Глава церкви служил примером в стоянии за православную веру, которому должны были последовать все православные христиане. А сам Гермоген стал знаменем восстания и духовным лидером ополчения.
Поляки жестко отреагировали на стойкость патриарха. С начала 1611 года он уже находился под домашним арестом на патриаршем подворье, в марте его заточили под стражу на Кирилловом подворье в Московском Кремле. Осенью 1611 года Гермогена заточили в подземную тюрьму Чудова монастыря, где его стали "морити гладом и умориша его голодною смертию". Патриарх Гермоген преставился 17 февраля 1612 года и был погребен в Чудовом монастыре в Москве.
После смерти Гермогена местоблюстителем патриаршего престола отложившиеся от поляков города считали митрополита Казанского Ефрема, который стал одним из организаторов поддержки Второго ополчения. Ефрем использовал ресурсы подвластной ему Казанской епархии, в которой он оставался "почти единственным авторитетным лицом и в церковной и в гражданской области", и призывал к этому остальных иерархов церкви и все города.
В целом, во время Первого и Второго ополчений центральной властью на местах считались церковные иерархи с Освященными соборами: они выполняли функции глав местных правительств. Именно им в первую очередь адресовались грамоты, содержащие отчеты о действиях Первого и Второго ополчений и положения в стране, просьбы о присылке денег для жалования и сбора ратных людей. Большое влияние на организацию и действия ополчений сыграли воззвания братии Троицкого монастыря во главе с архимандритом Дионисием и келарем Авраамием Палицыным. Грамоты также призывали присылать ратных людей и денежную казну на помощь воеводам, соединившимся для освобождения Москвы от поляков.
И в этих условиях на спасение родной земли от иноземного завоевания поднялась сама "Земля" - по всей России стало складываться земское освободительное движение.
В специфических условиях Смутного времени земское освободительное движение приобретало различные организационные формы на землях, занятых крупными соединениями польско-литовских войск и в тех городах и уездах, которые выступили против пропольской политики московского правительства. Безусловно, фактор присутствия на значительной части русской территории отрядов иноземцев оказывал определяющее значение на характер и масштабы борьбы в этих местах с интервенцией и интервентами. Населяющие их русские люди шире использовали методы партизанской войны (тактику засад и налетов), сплачивались в отряды так называемых "шишей", военная организация которых напоминала казацкую. О действиях "шишей" против поляков сохранились любопытные сообщения в дневнике Самуила Маскевича, служившего в гарнизоне Кремля и принимавшего участие в походах интервентов за провиантом в Рогачево и на Волгу. "Москвитяне ("шиши". - В.В.) нас стерегли, - писал Маскевич, - узнав через лазутчиков, что товарищи разъехались в коло, и что мы стоим без стражи, они нагрянули на нас среди белого дня, частию на конях, частию на лыжах...". Ниже он добавляет: "Едва отошли мы на милю или на две от гетманского лагеря, напали на нас шиши и без труда одержали победу: ибо находившиеся при возах наших москвитяне тотчас передались к своим; а другие загородили путь повозками..." В примечаниях Н.Г. Устрялова к этому изданию "Дневника" Самуила Маскевича о "шишах" сказано, что это - "вольница, не признающая ничьего начальства, кроме своих атаманов". Мнение это представляется ошибочным. "Шишами" становились в основном крестьяне разоренных поляками русских сел и деревень, испытывающие вполне понятную ненависть ко всякому иноземцу. Организация же повстанческих сил, подобная казачьей, была отличительной особенностью всех народных движений XVII века.
Иначе складывалась обстановка в той части страны, где с самого начала власть правительства королевича Владислава носила чисто номинальный характер. Здесь началось формирование местных ратных сил, призванных освободить от поляков столицу Русского государства - Москву. Высшая форма проявления освободительного народного движения в Смутное время - земское ополчение. Осознание значительной частью населения страны необходимости ведения жестокой, бескомпромиссной борьбы с польской угрозой вылилось в мобилизацию всех имеющихся наличных средств и сил для отпора агрессии. Вместе с тем, отсутствие единого политического (правительственного) центра осложняло эту задачу. Обстановка требовала скорейшего объединения разрозненных очагов сопротивления натиску внешнего врага. К 1611 году центр освободительной борьбы перемещается с севера страны в Рязанские земли. Значительное распространение получает практика прямых сношений между городами, не признавшими правительства польского королевича Владислава. Выражением ее стала посылка и пересылка "прочетных" грамот, авторы которых, изображая бедственное состояние Московского государства, призывали, восставшие на поляков города, составить земское ополчение для скорейшего "очищения" от врага и Москвы, и всей Русской земли. На основе взаимных договоренностей в этих городах и начали формироваться земские рати.
В феврале 1611 года земские рати двинулись к Москве. Об организации власти в них, из-за крайней скудости дошедших до нас сведений, можно судить лишь с известной долей предположения. Во главе сформированных в различных городах и уездах Московского государства местных ополчений стояли земские воеводы, при которых, видимо, существовали своего рода полковые канцелярии, ведавшие сбором денег и различных припасов для обеспечения ратных людей. Так известно, что 29 февраля 1611 года войсковой подьячий одного из местных ополчений Василий Луговинин получил в "земскую казну" деньги с кабацкого целовальника из г. Шуи. С другой стороны, вполне вероятным представляется наличие во многих, если не во всех земских ратях органов, аналогичных "Совету всей земли", существовавшему в Рязанском ополчении задолго до его прихода к Москве (по крайней мере, с 4 марта 1611 г.).
В начале марта 1611 года основные силы земских ополчений собрались в трех сборных пунктах - Рязани, Серпухове и Коломне. Наиболее организованным было Рязанское ополчение, - настоящее войско, с многочисленной артиллерией ("нарядом") и гуляй-городом. Возглавлял его признанный вождь и воевода думный дворянин Прокопий Петрович Ляпунов. Он заключил союз с "боярами" из распавшегося лагеря Лжедмитрия II - Д.Т. Трубецким и И.М. Заруцким, послал посольство стряпчего И.И. Биркина в Нижний Новгород поднимать жителей Среднего Поволжья на борьбу с поляками, пытался нейтрализовать или привлечь на свою сторону еще одного видного "тушинца" - гетмана Я. Сапегу, предводителя польских наемников в войске Лжедмитрия II. Кроме Рязанского ополчения (в которое влились и отряды с Северской Укра’ины), под Москву шли отряды из Владимира, Нижнего Новгорода, Мурома, Ярославля, Переяславля-Залесского, Углича, Суздаля, Вологды, Галича, Костромы и Романова (Романова-Борисоглебска). К Владимирскому и Суздальскому ополчению присоединились отряды волжских казаков и черкасов (днепровских казаков), возвращавшихся из-под Пскова. Союзник П.П. Ляпунова, князь Д.Т. Трубецкой, привел к столице остатки "тушинского" войска из Калуги, атаман И.М. Заруцкий, пожалованный Лжедмитрием II боярским чином, - из Тулы.
К Москве ополчения пришли в конце марта - начале апреля 1611 года. Первые отряды прибыли в столицу 19 марта, приняв активное участие в начавшемся в городе восстании против интервентов, подавленном ими с невероятной жестокостью. 24 - 25 марта к Симонову монастырю с казаками и Суздальским ополчением подошел атаман, бывший "тушинский стольник" А.З. Просовецкий. Сюда же, вслед за суздальцами, прибыли отряды И. Еропкина и серпуховского воеводы Ф.К. Плещеева, а вслед за ними 27 марта 1611 г. из Рязани "с большим и многочисленным войском" пришел сам Прокопий Ляпунов. Один за другим подходили к сожженной поляками русской столице отряды из замосковных верхневолжских городов. Сбор ратных сил под Москвой закончился 1 апреля 1611 г. Началась длительная и трудная осада.
ПЕРВОЕ ЗЕМСКОЕ ОПОЛЧЕНИЕ
Земские рати, собравшиеся под Москвой весной 1611 года и объединившиеся в новое военно-политическое образование, получили в историографии именование "Первое ополчение". В Первом ополчении прочное единство, необходимое для успешного ведения освободительной войны с поляками, поначалу отсутствовало. Разногласия в среде ополченцев были порождены социальной разнородностью самого освободительного движения. И недаром у стен сожженной врагом столицы ополчения расположились в нескольких, враждебно настроенных по отношению друг к другу лагерях – "таборах" (у Яузских, Покровских, Сретенских, Тверских ворот Белого города и против Воронцовского поля). Но мощным объединительным стимулом было общее стремление различных политических и социальных группировок земского освободительного движения к скорейшему освобождению "царственного града" Москвы от засевших в ней поляков и "русских воров-изменников".
Важнейшим условием успешной борьбы с интервенцией было объединение земских сил, координация действий местных ополчений и отрядов, централизованное снабжение их необходимым довольствием и припасами. Уже тогда многие воеводы и атаманы, служилые люди и казаки сознавали, что для исполнения этих целей, для политического и хозяйственного управления страной, нужно создать государственный аппарат, который был бы способен взять на себя функции центрального правительства. Такой орган возник в Первом ополчении после занятия 7 апреля 1611 года Белого города и получил именование "Совет всей земли" – высший орган власти на всей освобожденной от интервентов территории, единый руководящий центр освободительного движения в стране. Были избраны и "начальники" земской рати - П.П. Ляпунов, князь Д.Т. Трубецкой и И.М. Заруцкий. Инициатива создания "Совета", видимо принадлежала П.П. Ляпунову. Прообраз "Совета", по некоторым сведениям, существовал в Рязанском ополчении еще до прихода его к Москве в начале марта 1611 года (первое дошедшее до нас упоминание о "Совете всей земли" Рязанского ополчения, содержится во ввозной грамоте П.П. Ляпунова от 4 марта 1611 г., давшего "по совету всей земли" веневское поместье А. и С. Крюковым и С. Зыбину).
Спустя 3 месяца, в конце июня 1611 года произошла коренная реорганизация сложившейся в "таборах" политической власти. Выступившие против участившихся случаев произвола ополченских властей ратные люди и казаки подали Ляпунову, Заруцкому и Трубецкому челобитную, потребовав от своих "начальников" детальной регламентации и упорядочения деятельности земского правительства, ополченского "Совета всей земли" и сложившейся в "таборах" приказной администрации. Выработанный на основе этих требований и одобренный всем ополчением 30 июня 1611 года "Приговор" подтвердил и оформил сословно-представительную организацию власти и порядок управления страной.
В "Приговоре" 30 июня 1611 года косвенно перечисляется состав общеземского принявшего его представительного органа, т.е. круг лиц, принявших участие в разработке этого документа. В нем упоминаются: царевичи (татарские. - В.В.) и бояре, окольничие и чашники, стольники и дворяне, стряпчие и жильцы, приказные люди и дети боярские, князья и мурзы, атаманы и казаки, а также служилые и дворовые люди. Особо стоят подписи представителей 25 городов, участвовавших в деятельности подмосковного "Совета всей земли", в том числе таких важнейших, как Ярославль, Смоленск, Нижний Новгород, Ростов, Архангельск, Вологда и др. Отметив этот факт, Л.В. Черепнин высказал предположение, что данное представительство было выделено из состава участников Первого ополчения. Подобное объяснение представляется ошибочным - в число упоминаемых 25 городов, чьи выборные участвовали в деятельности подмосковного "Совета всей земли", не вошли представители Рязани, Углича и Суздаля - городов, пославших свои ополчения еще в марте-апреле 1611 года. И если в отношении Суздальской рати еще возможны какие-либо сомнения - посланное из этого города ополчение состояло, видимо, в большинстве своем из большого казачьего отряда братьев Просовецких, то в отношении Рязани, выславшей к Москве большое земское войско, во главе с одним из главных ополченских воевод - П.П. Ляпуновым, сомневаться не приходится - в случае формирования общеземского представительного органа по принципу, предположенному Л.В. Черепниным, представители Рязани не могли не войти в его состав. Это объяснение, на наш взгляд, указывает на действительное наличие в "Совете всей земли" Первого ополчения "делегатов", всех упоминаемых в земском Приговоре городов.
Текст "Приговора" 30 июня 1611 г. состоит из преамбулы и 24 статей, важнейшими из которых можно считать статьи, определяющие государственное устройство России, а также статьи, регулировавшие поземельные отношения - определявшие правовой статус служилых людей, владевших вотчинами и поместьями. Исследователи, изучавшие текст "Приговора", отмечают, что этот документ был выработан прежде всего в интересах провинциального, городового дворянства, чьи представители оказались в большинстве на соборных заседаниях, происходивших в подмосковном лагере ополчения в июне 1611 года.
Во главе ополчения с 30 июня 1611 года встало реорганизованное на основе "Приговора" временное земское правительство - своеобразный триумвират П.П. Ляпунова, И.М. Заруцкого и Д.Т. Трубецкого, избранных "начальниками" еще в апреле 1611 года. Однако статьями "Приговора" права и привилегии триумвиров были существенно ограничены. "Бояре и воеводы", обязанные "будучи в правительстве, земскими и всякими ратными делами промышляти", в своих действиях контролировались избравшим их "Советом всей земли". При общем стремлении ратников Первого ополчения восстановить разрушенную русскую государственность именно в таком виде, "как было при прежних российских прирожденных государех", условия и обстоятельства Смутного времени вынуждали составителей "Приговора" в ряде случаев существенно изменять сложившиеся в Московском государстве традиции взаимоотношения власти и соборного большинства. Так, "избранных всею землею для всяких земских и ратных дел в правительство" вождей ополчения, в случае обнаружения их несоответствия своему высокому положению "Совету всей земли", было "вольно ... переменити и в то место выбрати иных ... хто будет болию к земскому делу пригодится".
Детально оговаривалось в "Приговоре" устройство центрального административного аппарата. В ополчении были организованы Разрядный, Поместный, Земский и ряд других приказов (Большой Приход, Дворец, четверти, Разбойный приказ), деятельность которых также контролировалась "Советом всей земли". "Приговором" предусматривались определенные изменения и в сложившемся к этому времени местном управлении. С "приставства" из городов, дворовых сел и черных волостей снимались бывшие там атаманы и казаки, вместо которых назначались "дворяне добрые". Большинство исследователей делало на основании этой статьи "Приговора" вывод о всемерном и сознательном ослаблении дворянским большинством ополчения позиций своих весьма ненадежных соратников по освободительной борьбе. Между тем, в стороне осталось важное обстоятельство, проливающее свет на истинную подоплеку продекларированного в "Приговоре" свода атаманов и казаков с "приставства" - замене подлежали не только они, но и все годные к ратной службе воеводы-дворяне. Так, в ст. 15 "Приговора" говорится: "А которые дворяне и дети боярские посланные по городом в воеводы и на всякие посылки в збор, а на службе им быти мочно, и тех из городов и из посылок переменить и велети им быти в полки тот час, а на их место послать дворян сверстных и раненых, которым на службе быти не мочно".
Значительное расширение территории, находящейся в воеводском управлении, произошло в России с 1604 года. Новая система местного управления появляется в Московском государстве еще во второй половине XVI века, наряду с введением в уездах и волостях губных и земских учреждений. Однако первоначально воеводы посылались лишь в пограничные уезды, где необходимо было усилить военно-административную власть, напрямую подчиненную правительству. Во внутренние же уезды воевод начали назначать именно в Смутное время в связи с резким обострением социальной борьбы в стране и началом польско-литовской, а затем и шведской интервенции. Будучи специальными представителями московского правительства на местах, они сосредоточили в своих руках административные, судебные, полицейские функции, подчинили себе деятельность губных старост, ведавших делами, связанными с разбоями, убийствами, грабежами и воровством. Наблюдая этот процесс со стороны, без учета конкретно-исторической обстановки, сложившейся в стране в начале XVII века, можно было бы сделать вывод о дальнейшей и весьма значительной централизации местного управления, о существенном ослаблении системы земского и губного самоуправления, ограничении и сведении на нет их политической деятельности. Тем не менее в начале XVII века учреждение в стране воеводского управления свидетельствовало скорее об обратном: не об усилении начал государственного централизма в местном управлении, а о реальном их ослаблении. Роль городовых воевод в организации власти на местах нельзя переоценивать, в Смутное время они зачастую лишь номинально возглавляли управление в том или ином городе и уезде. Очень часто воеводы или входили в общесословные городовые советы (как в Нижнем Новгороде), или дублировали деятельность органов местного общесословного управления. Подтверждением этому служит сложившаяся в Курмыше практика одновременной посылки идентичных по содержанию отписок воеводе и "дворянам и детям боярским, и всяким служилым людям, и земским старостам, и целовальникам, и всем посадским людям, и волостным крестьянам". В таких условиях курмышане смогли запретить новоназначенному в их город воеводе Жедринскому "без земского совета" въезжать в Курмыш. Характерен и отмеченный выше факт нахождения во многих городах "на приставстве" казачьих атаманов и даже простых казаков. Известное решение "Совета всей земли" Первого ополчения о повсеместной замене таких "воевод" не годными к ратной службе "дворянами добрыми" не выполнялось. То, что подобная ситуация в Смутное время не была исключением, подтверждают и более ранние грамоты (датированные октябрем 1611 г.), направленные руководителями Первого ополчения Д.Т. Трубецким и И.М.З аруцким в Путивль, одна - к местному воеводе, другая аналогичная по содержанию - "к воеводе,.. гостем и посадским земским старостам, и целовальникам, и сотским, и пятидесятским, и десятским, и всем посадским лутшим и середним, и молотчим".
"Приговор" 30 июня 1611 г., несомненно, сыграл важную роль в упрочении в освободительном движении объединительной тенденции, однако и после его принятия в подмосковном лагере сохранялись серьезные противоречия. Особое недовольство в "таборах" вызывали антиказацкие мероприятия Прокопия Ляпунова и внешнеполитическая ориентация ополченского правительства на Швецию, с которой велись переговоры о возможном избрании на российский престол одного из двух шведских принцев - Густава-Адольфа или Карла-Филиппа. Компромиссное соглашение, заключенное между различными группировками движения в июне 1611 года, воплотившее в себе объединительные тенденции, оказалось недолговечным. Уже в конце июля произошло открытое столкновение конфликтующих сторон, в котором у Ляпунова не оказалось надежной опоры. Назревавшим в ополченской (точнее, казачьей) среде не преминули воспользоваться осажденные в Кремле и Китай-городе поляки. Им удалось спровоцировать радикально настроенную часть "таборов" на открытое выступление против Ляпунова. Вызванный 22 июля в казачий круг, вождь ополчения был зарублен казачьим атаманом Сергеем Карамышевым, репрессиям подверглись и его сторонники.
Несмотря на последовавший после этих событий отъезд из подмосковного лагеря части служилых людей замосковных городов, авторитет "Совета всей земли" Первого ополчения продолжал сохраняться на всей освобожденной от интервентов территории вплоть до 2 марта 1612 года, т.е. до дня присяги ополченцев из "таборов" объявившемуся в Пскове новому самозванцу - Лжедмитрию III. Продолжал функционировать и созданный в июне 1611 года аппарат центрального управления. Современники отмечали, что "Разряд и Поместный приказ, и Печатной, и иные приказы под Москвою были и в Поместном приказе и в иных приказах сидели дьяки и подьячие, и с волостей на казаков кормы сбирали". Приказная администрация занимала особое положение в Первом ополчении и весной-летом, и осенью-зимой 1611 года. Число дьяков, находившихся в земском лагере под Москвой, достигало в отдельные периоды 25 - 30 человек; из них 6 были думными дьяками. Их роль в сложившейся в "таборах" политической организации отнюдь не сводились к деятельности в ополченских приказах; дьяки принимали активнейшее участие в выработке правительственного курса подмосковного "Совета всей земли". При этом следует учесть, что в Нижегородском ополчении К. Минина и Д.М. Пожарского приказных дельцов оказалось гораздо меньше, а их политическое влияние было ничтожно. Все это время Первое ополчение и его руководители получали полное признание и поддержку Троице-Сергиевой обители - весьма авторитетного в русском обществе вдохновителя борьбы с польскими интервентами и католической опасностью. Однако нельзя не отметить и того, что после гибели Прокопия Ляпунова роль и значение ополченского "Совета всей земли" изменяется. Хотя он и не теряет своего статуса верховного распорядительного органа, но в практической деятельности решающее значение отводится теперь "приговору бояр", а не "приговору всей земли". Неизмеримо усиливаются в ополчении и в "Совете всей земли" позиции И.М. Заруцкого. Ни в одном из исследований, посвященных политической истории России эпохи Смутного времени, не отмечен очень важный и примечательный факт - в сентябре 1611 году шенкурские тиуны рассылали по станам наказную память о выборе заказных старост по единоличному "указу государя нашего боярина Ивана Мартыновича [Заруцкого]". Падение авторитета подмосковного правительственного центра, а с ним и влияние одного из его руководителей - "боярина" Ивана Заруцкого произошло позднее - после организации Нижегородского ополчения, вожди которого называли его одним из главных "заводчиков казачьего воровства", всячески обличая старого болотниковца и "тушинца" в рассылаемых по стране грамотах.
Вышесказанное подтверждает правоту историков, которые оспаривали утверждение о произошедшем в конце июля развале центральной власти, сложившейся в Первом ополчении под Москвой после 30 июня 1611 года. Вместе с тем, нельзя отрицать и того, что произошедшее в земском лагере 22 июля выступление радикально настроенного по отношению к действиям Ляпунова казачества, вело к неминуемому расколу разнородного по своему составу освободительного движения. В нем зарождается и крепнет оппозиционное течение, изначально если и не враждебное правительству Трубецкого и Заруцкого, то с подозрением относящегося к "казачьему воровству". Зажиточная часть посадского населения северорусских и поволжских городов, разоренное Смутой дворянство воспринимали перемены, произошедшие в земском лагере после гибели Прокопия Ляпунова именно как новое "воровство" вчерашних болотниковцев и "тушинцев". Возникшим во многих городах и уездах недоверием к казакам не преминули воспользоваться находившиеся в Москве польские интервенты и русские изменники. В рассылаемых по стране грамотах (в Кострому, Ярославль, Переяславль-Залесский) они натравливали посадских людей на казаков, запугивали горожан новой вспышкой междоусобной войны. Вот как изображали происходившие в "таборах" события служившие полякам московские думцы: "...Которой был большой завотца Прокофей Ляпунов, от которого большая крестьянская кровь началась литися и Московское государство до конца пустошитися, и того те воры, которые с ним были в том воровском заводе, Ивашка Заруцкой с товарыщи убили, и тело его держали собакам на снеденье на площеди 3 дни; и вы видите, за его к государю (королевичу Владиславу. - В.В.) крестное преступленье и за зачатие невинные крестьянские крови какову месть ему Бог воздал по его делом от его же воровских товарыщей, и совет их всуе стал. И ныне князь Дмитрей Трубетцкой да Иван Заруцкой с товарыщи стоят под Москвою на большое крестьянское кровопролитье, и Московскому государству и городом всем на конечное разоренье, а не на покой крестьянской и беспрестани ездя по городом от них ис табор ис-под Москвы, казаки грабят и розбивают и невинную кровь крестьянскую проливают…".
Определенную роль в падении авторитета подмосковного правительства, помимо "казачьего воровства" и подстрекательств московских изменников, сыграла и бесплодность двухгодичной осады Москвы отрядами Первого ополчения. Затягивание же борьбы с интервенцией чревато было гибельными последствиями для страны и всего освободительного движения. Недовольные, во всех неудачах винили руководителей "таборов" и искали выход в создании нового земского ополчения, вожди которого, подобно Ляпунову, могли бы держать под контролем подмосковное казачество - политически нестабильную, но именно ту часть русского общества, от участия или неучастия которой в освободительной борьбе зависел в немалой степени успех земского дела под Москвой.
Второе земское ополчение
Новый этап в истории освободительной борьбы русского народа с польско-литовской интервенцией в начале XVII века был связан с начавшейся в октябре-ноябре 1611 года организацией в Нижнем Новгороде нового ополчения, которое в историографии стало называться "Вторым ополчением" или "Нижегородским ополчением". Во главе Второго ополчения оказались выборные вожди - воевода князь Дмитрий Михайлович Пожарский и земской староста Кузьма Минин, бывший начальник "в то время судных дел во братии своей рекше посадских людей в Нижнем Новеграде".
С 1608 года самоуправление в Нижнем Новгороде, как и во многих других русских городах, не ограничивалось посадским. Осенью этого года в Нижнем был создан общесословный орган местного управления - городовой совет. Первое упоминание о существовании совета приводится в отписке архимандрита нижегородского Вознесенского монастыря Иоиля игумену Луховской пустыни Ионе: "Да ноября же в 21 день писали мы, я архимандрит Иоиль, игумены и протопопы, и попы и диаконы всего освященного собору и церковного причета, и воеводы князь Александр Ондреевич Репнин, Ондрей Семенович Алябьев, диак Василий Семенов, и дворяне и дети боярские, и старосты и целовальники, и все земские люди, и литва, и немцы, и всякие иноземцы, и стрелцы, с нижегородцом с посадским человеком с Петрушкою Макаровым с Шишкою, чтобы хрестьянская неповинная кровь не лилась, а были бы балахоньцы ("заворовавшие" по терминологии того времени жители Балахны. - В.В.) и всякие люди, по прежнему во единой мысли с нижегородцы…". Подробное перечисление представителей нижегородского населения, наряду с местными воеводами, принявшими участие в составлении цитированной грамоты, и позволяет сделать вывод о создании в городе именно общесословного совета, ибо подобное представительство в масштабах всего государства признается неоспоримым свидетельством созыва Земского собора. Решения Нижегородского городового совета были обязательны для всех горожан, в том числе и для входивших в его состав местных воевод, действия которых строго контролировались. Осенью 1611 года совет собирался (иначе "нижегородские власти") на воеводском дворе. В это время в него входили архимандрит Печерского монастыря Феодосий, спасский протопоп Савва, "да иные попы", стряпчий И.И. Биркин, дьяк В. Юдин, нижегородские "дворяне и дети боярские, и головы, и старосты, от них же и Кузьма Минин".
Именно осенью 1611 года Нижний Новгород становится организационно-политическим центром борьбы с интервенцией. Причиной тому стали изменения, произошедшие в земском освободительном движении после смерти П.П. Ляпунова и кажущееся бездействие отрядов Трубецкого, Заруцкого и Просовецкого под стенами Москвы. Поэтому ряд поволжских, а затем и многие северорусские города приняли участие в формировании нового ополчения, противопоставив его безуспешно осаждавшим Москву казакам и ополченцам из "таборов". Нижегородский городовой совет отказался от сотрудничества с продолжавшим существовать под Москвой правительственным центром. Различия же между ополчениями предопределены были, прежде всего, неоднородностью самого освободительного движения, распавшегося впоследствии на два самостоятельных течения. Но, одновременно, Нижегородский совет взял курс на создание политической организации, тождественной существовавшей в Первом ополчении и весной-летом, и осенью-зимой 1611 года. В феврале 1612 года в Нижнем Новгороде, при формирующемся новом ополчении уже существовал и действовал свой Нижегородский "Совет всей земли", делопроизводством которого заведовал бывший нижегородский дьяк Василий Юдин.
Первый, подготовительный период в истории Нижегородского ополчения, начало которого совпадает со знаменитой речью-призывом Кузьмы Минина к землякам, закончился в ноябре 1611 года. К этому времени был начат сбор денежных средств с населения, подтвержденный приговором "всего града за руками", было избрано руководство ополчения: "стольник и воевода" князь Д.М. Пожарский, "выборный от всей земли человек" К. Минин (сложивший с себя обязанности нижегородского земского старосты), второй воевода И.И. Биркин, дьяк В. Юдин. Тогда же пришли в Нижний Новгород отряды смолян, дорогобужан и вязмичей - служилых людей из захваченных поляками Смоленска, Дорогобужа и Вязьмы. Именно они вместе с нижегородскими стрельцами и служилыми людьми и составили костяк нового земского ополчения. Около этого времени был произведен заем у иногородних купцов, давший ополченской казне 5206 рублей.
На втором этапе формирования ополчения (ноябрь 1611 - февраль 1612 гг.) в Нижнем Новгороде было проведено "верстание" служилых людей, присоединившихся к земской рати и разделенных воеводами на несколько статей, получавших денежного жалованья соответственно 50, 45 и 40 рублей. Тогда же (к февралю 1612 г.) создан был в Нижнем Новгороде, как отмечалось выше, и свой "Совет всей земли". Заканчивается второй этап организации нового ополчения в феврале 1612 года, когда после получения известия о занятии казачьими отрядами Заруцкого Ярославля, передовые отряды нового ополчения выступили в поход к этому верхневолжскому городу.
К этому времени сфера влияния подмосковного правительства значительно сузилась, к тому же возникла реальная угроза деблокады Москвы поляками. Все это вызвало серьезный социально-политический кризис в той части освободительного движения, которую возглавляли Д.Т. Трубецкой и И.М. Заруцкий. Воспользовавшись благоприятным для них моментом в "таборах" под Москвой активизировали свою деятельность сторонники объявившегося в Пскове нового самозванца - Лжедмитрия III. Во главе заговорщиков встали И.В. Плещеев, князь Г.П. Шаховской и И. Засекин. 2 марта 1612 года они организовали в подмосковном стане присягу псковскому самозванцу, принудив вождей ополчения согласиться с решением казачьего круга. Следствием произошедших в лагере под Москвой в начале марта 1612 года перемен явилось крайнее размежевание сил, как в самих "таборах", так и в стране. Многие служилые люди и даже казаки покинули ополчение, часть из них ушла в Ярославль. Согласно польским источникам после присяги Подмосковного ополчения Лжедмитрию III из-под Москвы со своими "таборами" ушли воеводы Миров, Погожий и Шмаров; по своим поместьям разъехались дворяне и из некоторых других подмосковных полков.
Первоначально руководители формировавшегося в Среднем Поволжье (Нижнем Новгороде) ополчения хотели идти к Москве через Суздаль, где по некоторым данным предполагалось созвать Земский собор для избрания нового царя, однако произошедшие в "таборах" в марте 1612 г. изменения вынудили Пожарского и Минина идти в Ярославль, отрезая отрядам суздальского воеводы Просовецкого дорогу в северорусские города и уезды. Поэтому 5 - 10 марта 1612 года (дата устанавливается лишь приблизительно) к Ярославлю выступили главные силы Нижегородского ополчения.
Ярославль стал местом сосредоточения сил ополчения Пожарского и Минина и временным правительственным центром новой власти. Заняв его, нижегородцы получили доступ к экономическим ресурсам земель, мало или совсем не затронутых военными действиями. Вступление отрядов Нижегородского ополчения Пожарского и Минина в этот регион привело к открытой конфронтации с действовавшими там казаками Трубецкого и Заруцкого. Преодолеть сопротивление сторонников Первого ополчения, старавшихся, по мере возможности, не допустить появления иной, не подконтрольной "таборам" политической организации, чреватой потерей значительной территории, снабжавшей подмосковные полки, нижегородцы могли, лишь опираясь на более авторитетное, чем в "таборах" сословное и земское представительство, подобное существовавшему под Москвой до 22 июля 1611 года. Сразу же после вступления в Ярославль руководители Второго ополчения приступили к реорганизации Нижегородского войскового (ополченского) "Совета всей земли" и учреждению органов центрального государственного управления - приказов. Вскоре после прихода земской рати в Ярославль от имени князя Пожарского по городам, поддержавшим почин Нижнего Новгорода, были разосланы грамоты, призывавшие органы местного самоуправления прислать в этот поволжский город "изо всяких людей человека по два, и с ними совет свой отписать, за своими руками".
В Ярославле при сформированном там "Совете всей земли" (так же, как в свое время и в земском лагере под Москвой) были созданы органы центрального административного управления - приказы. Важнейшими из них были: Разрядный (дьяки А. Вареев и М. Данилов), Поместный (Г. Мартемьянов и Ф. Лихачев), Дворец (С. Головин), Дворцовый (Большой Дворец - Н. Емельянов и П. Насонов), Монастырский (судья Т. Витовтов и дьяк Н. Дмитриев), Галицкая и Новгородская четь (В. Юдин, затем А. Иванов). Учреждением приказного типа был и созданный при ярославских ополченских властях Денежный двор. П.Г. Любомиров высказал в свое время предположение о существовании в Ярославле Посольского приказа, дьяком ко