Князь и дружина в Древней Руси

Курсовая работа студентки 2 курса 214 группы Плющевой Д.В.

Саратовский университет имени Н.Г. Чернышевского

Кафедра истории России

Саратов 2004

Эволюция органов власти в Древней Руси. Древнерусские князья. Происхождение и социальные функции княжеской власти. Князь и вече. Древнерусская дружина. Состав и эволюция. Князь и дружина.

Введение

Объектом изучения данной работы является становление и развитие таких важных органов власти, как князь, княжеская дружина, вече (поскольку становление первых двух сопряжено с функционированием народного собрания).

Актуальность данной темы обуславливается огромной ролью этих политических институтов в развитии русского государства.

Многие вопросы изучаемой темы исследователи понимают по-разному. В.И. Сергеевич считает князя высшим органом управления, без которого не могло бы существовать древнерусское общество,[1] и утверждает, что простое свободное население не имело права участвовать в политической жизни[2] . И.Д. Беляев больше внимания уделяет развитию княжеской власти, ее отношениям с дружиной. Он подробнее, чем другие историки, исследует контингент дружины, причины его изменения: от чисто варяжского до существования в нем только славянского элемента.[3] И.Д. Беляев также занимается изучением функций князя на разных этапах развития государства.[4] А.Е Пресняков не соглашается с мнением В.И. Сергеевича, что вечевые собрания не развивались, а были на протяжении своего существования неизмеными. Отмечает специфичность власти древнерусского общества: если вече – верховный орган власти, то князь – глава волостной администрации, что подчеркивает действенность власти восточнославянского общества.[5] Позиции Б.Д. Грекова и П.П. Толочко во многом схожи. Они уделяют достаточное внимание проблеме княжеской власти, дружине, вечевому собранию. Оригинальность их позиций  по вопросу существования вечевого собрания заключается в отрицании его функционирования в период X-XII вв.[6] , но другие исследователи не поддерживают эту позицию. Б.Д. Греков говорит об изменении политического значения дружины, когда она постепенно начинает превращаться в землевладельцев, а затем, считает Б.Д. Греков, в феодалов.[7] Б. А. Рыбаков уделяет мало внимания рассматриваемой теме или касается ее вскользь: говорит о происхождении княжеской власти и занятиях дружины.[8] С.В. Юшков исследует в своей работе функции князя на разных этапах развития этого института, подчеркивает, что дружину могли иметь и племенные вожди.[9] Считал вече руководящим элементом, решающим наиболее важные вопросы.[10] И.Я. Фроянов подробно рассматривает становление и развитие княжеской власти и функции князей[11] , складывание дружин вокруг племенных вождей, функции, разложение первых.[12] В отличие от других историков он считает, что в период IX-XII вв. в Киевской Руси не существовало даже зачатков феодализма.[13] М.Б. Свердлов в большей степени занимался изучением древнерусского веча, в особенности его составом, и пришел к выводу, что простое свободное население в нем не участвовало (соглашается с мнением В.И. Сергеевича).[14] Ф. Кардини большей частью посвятил свое исследование происхождению, легендам и духовной жизни дружины западноевропейского средневековья; увлекаясь ее обычаями, уделял мало внимания формированию отрядов вокруг князя, становлению функций дружины.[15] А.А. Горский подробно рассмотрел вопрос происхождения, социального состава, дифференциации дружины. Пришел к выводу, что дружина славян набирается и в целом основывается на принципе личной верности.[16] И.Н. Данилевский, в основном, лишь анализирует полярные выводы различных исследователей, находит общие тенденции.[17]

После ознакомления с историографией изучаемого вопроса можно утверждать, что тема изучена глубоко. Это подтверждается полярностью мнений, свидетельствующей о нетенденциозных взглядах исследователей.

В данной работе использовано три источника: сочинение Публия Корнелия Тацита «О происхождении, местожительстве и нравах германцев», «Повесть временных лет» и Русская Правда. «Германия» Тацита относится к классу нарративных источников, тип – исторические повествования. Текст разделен на 46 глав. При его написании (около 98г.) Тацит основывался на рассказах купцов, римских наемников из германцев, рабов, сочинениях Плиния Старшего «Германские войны», Тита Ливия, Страбона. Само сочинение представляет собой рассказ о традициях, быте, территории расселения германских племен, что отразилось в названии сочинения, а также, что особо важно, о социальном расслоении общества, наличии дружины, ее нравах, обычаях. Объективность источника спорна, поскольку Тацит является римлянином, а не германцем, а значит, не может объективно судить о реалиях варварского общества, значительно отстающего от Рима в социально-экономическом развитии. Поэтому Тацит многое сам не понимает и невольно искажает, переносит римскую действительность на германцев.

«Повесть временных лет» также относится к классу нарративных источников, тип – историческое повествование, вид – летопись. Свое название она получила по первым строкам: «Се повести временных лет…». Полагают, что первые краткие летописи появились в X в. или даже в IX в., то есть еще до принятия христианства, с которым обычно связывают начало письменности на Руси. «Повесть временных лет» была составлена в Киеве в 10-е гг. XII в.. По мнению некоторых историков, ее вероятным составителем был монах Киево-Печерского монастыря Нестор. При создании «Повести» составитель привлек многочисленные материалы, которыми пополнил Начальный свод

(70-е гг. XI в.). В их число входят византийские хроники, тексты договоров с Византией, памятники переводной древнерусской литературы, устные предания. Закончилось составление летописи в 1118 году. Редакции «Повести временных лет» дошли до нас, в частности, в Лаврентьевском летописном своде 1377 года и Ипатьевском летописном своде (начало XV в.). Такой долгий период создания не мог не сказаться на объективности данных рассказов летописи в силу того, что заказчиком переписи летописей и их написания был князь, что объясняет позицию летописца, стремившегося преувеличить заслуги современного ему князя-заказчика.

Еще одним использованным источником является Русская Правда – свод древнерусского права эпохи Киевского государства и феодальной раздробленности, хотя по ее характеру можно сказать, что она, скорее, описывает устоявшиеся нормы, случаи из жизни – имеет казуальный характер.       Русская Правда относится к классу юридических источников, типу законодательных. Русская Правда дошла до нас в списках XIII-XVIII вв. в трех редакциях: Краткой, Пространной и Сокращенной. Списки Правды входили в состав Кормчих книг, «Мерил праведных», юридических сборников и летописей. Краткую Правду составляют Правда Ярослава («Древнейшая правда») и Правда Ярославичей. Касательно изучаемой темы, Правда Ярослава включала в себя архаические традиции, восходящие к периоду первобытнообщинного строя. В Правде Ярославичей эти традиции уже почти исчезли. В тексте Пространной Правды отдельные статьи посвящены положению младших дружинников. В Русской Правде отражены тенденции увеличения княжеской власти.

Цель данной работы – проследить развитие и взаимодействие основных органов власти: князя, дружины, веча на протяжении IX-XII веков.

Задачами курсовой работы являются: исследование вопросов происхождения института княжеской власти, определение его функций на разных этапах становления и развития; изучение отношений князя с дружиной и органом народовластия – вечем, в значительной степени влияющим на первые два института власти. Должное внимание будет уделено формированию дружины вокруг князя, ее развитию и разложению, кругу решаемых вопросов, воздействию на князя. Поскольку большое значение в Киевской Руси играло вече, и его влияние на положение князя было достаточно велико, то я сочла необходимым рассмотреть степень их взаимоотношений.

Глава I. Эволюция органов власти в Древней Руси

Истоки происхождения всех органов власти Древней Руси: княжеская власть, дружина, вече – лежат в эпохе родоплеменного строя. Какой из них сформировался раньше, исследователи затрудняются определить однозначно, но уверены, что эти три института существовали уже в V-VIII вв.

Вече, по мнению И.Н. Данилевского, является одним из самых загадочных институтов Древней Руси.[18] Видимо, такая позиция сложилась в результате больших споров вокруг народного собрания времен Киевской Руси. Существует много полярных мнений о времени существования вечевого собрания и его состава. В.И. Сергеевич полагает, что вече было всегда,[19] с чем не соглашается М.Б. Свердлов, уверенный, что известия летописей «еще не говорят о племенных собраниях в племенных княжениях и, тем более, в племенных союзах, территориальные размеры которого делают их невозможными»[20] , но его выводы являются бездоказательными. И.Я. Фроянов доказал эту теорию.[21] Я же склонна считать, что вечевое собрание берет свои истоки со времен военной демократии, поскольку без него не может обойтись ни одно общество той эпохи.

Касательно возникновения и развития института князя в историографии нет таких споров, как о вече. Фроянов И.Я. пришел к выводу, что статус племенного вождя (из которого впоследствии развился институт княжеской власти) был непостоянным. Он избирался на вече лишь на время ведения военных действий.[22] С.В. Юшков считает, что уже племенные князья имеют свою дружину.[23] Вследствие разложения родоплеменных отношений образовывается целый дружинный слой.

По этой же причине происходит усложнение организации союзов, племен – появление союза племен, объединение родственных племен и возникновение союза союзов. Каждой организации племен соответствует свой ранг вождя, причем из политического института вождя племенного союза и выходит княжеская власть.

В период первобытного строя «племенное» вече остается неизменным и решает большинство внутриполитических вопросов. На протяжении второй половины IX-X вв. органы политической власти получили свое развитие. По мнению И.Д. Грекова, вече в данный период перестает существовать,[24] с чем я не могу согласиться.

На протяжении второй половины IX-X вв. обозначенные свойства княжеской власти получили дальнейшее развитие. Прежде всего, это произошло по трем причинам: распад родоплеменного строя, призвание варягов в 862 г. и объединение Киевской и Новгородской земель Олегом в 882г. Создание единого государства потребовало от княжеской власти (вождя союза союзов Древнерусского государства) большей активности и самостоятельности, отчего и функции князя расширились. После захвата Киева Олег провел ряд походов. В результате под его власть подпали практически все племена и племенные союзы, населявшие бассейны рек, составлявших торговый «Путь из варяг в греки» - ядро Древнерусского государства. «В лето 6391 [883 г.]. Поча Олег воевати деревляны, и примучив а, имаше на них дань по черне куне. Влето 6392 [884 г.]. Иде Олег на северяне, и победи северяны, и възложи на нь дань легку, и не даст им козаром дани платити, рек: «Аз им противен, а вам не чему». В лето 6393 [885 г.]. Посла къ радимичем рька: «Кому дань даете?». Они же реша: «Козаром». И рече им Олег: «Не дайте козаром, но мне дайте». И въдаша Ольгови по щьлягу, яко же и козаром дяху. И бе обладая Олег поляны, и деревляны, и северяны, и радимичи, а съ уличи и теверци имяше рать».[25] Тем самым было заложено основание межплеменного союза («союза союзов», или «суперсоюза») восточнославянских, а также ряда финно-угорских племен, населявших лесную и лесостепную зоны Восточной Европы. Признаком перехода к межплеменным объединениям Б.А. Рыбаков считает «полюдье».[26]

Бросается в глаза тот факт, что особую роль в формировании территории Древнерусского государства сыграли речные торговые пути. Действительно, трудно не заметить, что появление на экономической карте Восточной Европы новых купеческих маршрутов, прежде всего «из Варяг в Греки», современно завершению первого этапа объединения восточнославянских племен под властью киевского князя. Другим важным фактором, способствующим сплочению населения, входившего в «суперсоюз», была внешняя опасность. Северные земли постоянно жили под страхом очередного набега викингов. Южные земли не менее постоянно беспокоили кочевники, но главное – мощный Хазарский каганат, претендовавший, видимо, на контроль за южной частью «пути из варяг в греки». На востоке земли, колонизированные восточными славянами, граничили с вассальной Хазарии Волжской Булгарией. Кроме того, с помощью кочевников южных степей на земли Древней Руси пыталась оказывать давление и Византия.[27] Управление объединенными землями, насколько можно судить по отрывочным известиям источников, осуществлялось представителями («мужами»), «великими князьями» (возможно, это то же самое), сидевшими в крупных городах «под рукою» киевского князя. Первое упоминание таких представителей относится к 862 г. – пожалование Рюриком земель своих братьев: «По двою же лету [862 г.] Синеусъ умре и братъ его Труворъ. И прия власть Рюрикъ, и раздал мужемъ своимъ грады, овому Полотескъ, овому Ростовъ, другому Белоозеро».[28] Внешним показателем признания за киевским князем права на выполнение властных функций являлась регулярная выплата ему полюдья, своеобразного государственного налога, расходовавшегося на содержание «государственного аппарата» - князя и его дружины. С IX в. мы находим в летописи свидетельства о наделении «мужей» землями, хотя, скорее, имеется в виду лишь передача прав сбора дани. Но это нельзя воспринимать как передачу вотчины своему боярину, т.к. обложенные данью территории не входили в состав Русской земли, лежавшей в Среднем Поднепровье. Они вовлекались лишь в сферу внешнеполитического влияния Киева[29] и при каждом удобном случае пытались обрести свободу. Пример того – убийство князя Игоря древлянами в 6453 (945г.). «Рекоша дружина Игореви: «Отроци Свеньлъжи изоделися суть оружьемъ и порты, а мы нази. Поиди, княже, с нами в дань, да и ты добудеши и мы». И послуша их Игорь, иде в Дерева в дань, и примышляше къ первой дани, и насиляше им и мужи его. Возьемав дань, поиде въ град свой. Идущу же ему въспять, размыслив рече дружине своей: «Идете съ данью домови, а я возъврвщюся, похожю еще». Пусти дружину свою домови, съ малом же дружины возъвратися, желая больша именья. Слышавше же деревляне, яко опять идеть, сдумавше со княземъ своим Маломъ : «Аще ся въвадить волк в овце, то выносить все стадо, аще не убьють его; тако и се, аще не убьем его, то вся ны погубить». И послаша к нему, глаголюще: «Почто идеши опять? Поималъ еси всю дань». И не послуша их Игорь, и вышедше из града Изъкоростеня деревлене убиша Игоря и дружину его; бе бо их мало»[30] . Но вопрос о принадлежности таких земель к владениям княжеско-дружинной корпорации в исторической науке остается открытым. Поэтому говорить даже о раннем феодализме на Руси еще в X в., по мнению И.Я. Фроянова, безосновательно.[31]

Как и всякое государство, Киевская Русь использовала силу, чтобы добиться подчинения. Основной силовой структурой была княжеская дружина, развившаяся из группы воинов, окружавших племенного вождя времен военной демократии. Постепенно дружина превращается из вооруженного немногочисленного отряда – поддержки князя - в дружинный слой населения, основным контингентом которого после призвания варягов стал варяжский элемент. Но уже при Олеге варяжский элемент теряет свое прежнее значение. Так, в договоре с Византией 911 г. славяне клянутся Перуном и Велесом («Олга водивше на роту, и мужи его по Рускому закону кляшася оружьем своим и Перуном, богом своимъ, и Волосомъ, скотьемъ богомъ»).[32] Из-за чего можно сделать вывод: либо преобладающим становится славянский элемент, либо варяги настолько ославянились, что перестали считать себя пришлым населением.[33] Но, по мнению И.Д. Беляева, варяжский элемент теряет свое значение в конце X века[34] . Возможно, что численно в дружине преобладают славяне, но руководящие должности остаются за варягами – главными дружинниками, командовавшими войсками Киева в битве с древлянами 945 г., являются Свенельд и Асмуд[35] (явно варяжского происхождения).

Законодательная функция князей зародилась в X в. Ко времени правления Олега относятся первые известия о некоем «Законе Руском». Он упоминается в договоре Руси с греками 911 г.[36] Его принято считать первым, не дошедшим до нас памятником восточнославянского права. Первое свидетельство издания закона (об учреждении повоста, уроков и ловищ) содержит «Повесть временных лет»[37] . Но активная законодательная деятельность древнерусских князей приходится на XI-XII вв., о чем говорит появление Правды Ярослава (около 1015 г.), Правды Ярославичей (1070-е), Уставов Владимира Мономаха и других законодательных актов.

 Новым явлением в политической жизни стало разделение территории Древнерусского государства на «сферы влияния» между сыновьями киевского князя. Первым это сделал Святослав Игоревич в 970 г. Очевидно, сыновьям также было передано право сбора дани для великого князя. Окончательно такой тип управления сложился во время правления киевского князя Владимира Святославича. Он оставил за собой киевский престол, а своих старших сыновей посадил в крупнейшие русские города, бывшие к тому же, видимо, когда-то центрами племен. Тем самым он положил конец существованию «союза племенных княжений». На месте прежнего союза возникло единое государство, различные части которого управлялись наместниками киевского князя.[38] По мнению А.А. Горского, дружины союзов племенных княжений, на землях которых были посажены представители киевской княжеской династии, видимо, частью влились в дружины князей-наместников[39] .

В период X-XII вв. начинается постепенное расслоение древнерусской дружины на «старшую», «среднюю», «младшую» и постепенное оседание бояр – верхушки первой из них – на землю, что привело к формированию нового социального слоя крупных вотчинников. В древнерусской дружине XI-XII вв. уживаются противоречивые тенденции. С одной стороны, дружинники проявляют склонность к подвижности, обусловленной перемещениями князей, с другой стороны, они испытывают некоторую тягу к оседлости. Первое укрепляло традиционные дружинные связи, второе, напротив, способствовало их постепенному разрушению. В противоборстве этих стремлений отражался переходный характер эпохи, совмещающей старые порядки доклассового строя с формирующимися новыми социальными отношениями.

С расколом дружины на «старшую» и «младшую» все явственнее стали проявляться симптомы ее распада. Они становятся особенно ощутимы с конца XII века. С развитием передачи права сбора полюдья князья начали передавать часть земли за службу феодалам-дружинникам. Первые ясные упоминания о владении князьями землей относятся к рубежу XI-XII вв. По мере развития наследственного землевладения (вотчин) дружинников-бояр становилось возможным передавать отдельные наделы другим феодалам (профессиональным воинам), не имевшим своей земли, но эти участки давались им на срок службы верховному собственнику земли. Так, рядом с наследственными землевладельцами появлялись условные держатели земли. Этот процесс, начавшийся в XII в., в третьем десятилетии следующего столетия был прерван монгольским нашествием. Из-за этого «нормальные» феодальные отношения с характерными для них признаками начали складываться на рубеже XIII-XIV вв. и получили полное развитие в XVI в.[40]

В результате складывания на Руси XI-XII вв. городских волостей-государств и сокращения возможностей обогащения знати за счет дани, появляется система кормлений,[41] но передача прав сбора дани не прекратилась. Но также нельзя говорить о зарождении феодальных отношений, поскольку система кормлений не передавала боярину земли, а лишь позволяла получать доход с той или иной волости за исполнение ряда функций.

Постепенно князь при решении различных вопросов перестает ориентироваться на «старшую» дружину и начинает действовать в согласии со «средней» - его сверстниками, которые были, несомненно, ему ближе. Возможно, это связано с желанием ослабить сильное влияние дружины и решать все государственные вопросы самостоятельно.

Ясно, что ни один из политических институтов в период V-XII вв. не остается неизменным – изменились состав дружины, веча, их роль в управлении. Наблюдается постепенное усиление княжеской власти.   

Глава II. Древнерусские князья

§ 1. Происхождение и социальные функции княжеской власти

Происхождение государственных учреждений на Руси органически связано с возникновением и усилением княжеской власти.

История князей уходит в глубь столетий, к временам родоплеменного строя. И.Н. Данилевский считает, что слово «князь» заимствовано праславянами из прагерманского или готского языка и родственно словам «конунг», «konig», «king» (король).[42] По мнению И.Я. Фроянова, слово «князь» первоначально означало старейшину рода.[43]

Логически ясно, что княжеская власть выходит из власти племенных вождей. А с ростом населения племя, подразделявшееся на несколько родов («поляне же жили в те времена [до призвания варягов] родами на своих местах и управлялись каждые своим родом»),[44] распадается на ряд родственных племен, образующих племенной союз. Во главе этих союзов в V в. стояли вожди, возвышавшиеся над вождями отдельных племен, входивших в союз.[45] Подобные союзы в историографии фигурируют под термином «племенные княжения».

Помимо племенных княжений восточным славянам была известна еще одна организация союзов – когда союз организуют племена, которые уже сами входят в племенной союз. Это вторичный союз племен,[46] а по терминологии Б.А. Рыбакова, союз союзов,[47] создание которого подняло развитие института князей на новую ступень развития.

Логично, что, будучи внушительным межплеменным объединением с противоречивыми стремлениями и центробежными тенденциями, он без элементов публичной власти, способной подняться над узкоплеменными интересами, вряд ли смог бы существовать. Поэтому политическая организация союза союзов заключала в себе ростки государственности, олицетворяемой князем, наделенным властью, не совпадающей отчасти с народом. Таким образом, можно говорить о народности состава вождей (князей) в IX в. у восточных славян: вождь племени, вождь союза родственных племен, вождь союза союзов.

Для разных рангов характерны разные функции. По мнению И.Я. Фроянова, вождь племени избирался лишь на время войны. Власть его была невелика: он должен вести в бой своих соратников.[48]

Статус вождя племенного союза постоянный. Он занимался внутренним строительством союза, собирал, организовывал и возглавлял войско, ведал внешней политикой союза, отправлял религиозные обряды (инициатор и организатор жертвоприношений), в то время как его судебные функции только зарождаются, а потому условны.

Деятельность главы союза союзов в значительной степени отличалась самостоятельностью и независимостью с вытекающими отсюда принуждениями. Для этого института характерны функции двух вышеназванных.[49]   

На протяжении второй половины IX-X вв. обозначенные свойства княжеской власти получили дальнейшее развитие. Важную роль в этом сыграли несколько факторов. Первый - призвание варягов в 862 г. «И реша сами в себе: «Поищем собе князя, иже бы володелъ нами и судилъ по праву». И идоша за морекъ варягамъ, к руси… Реша русь, чудь, словени и кривичи и вси; «Земля наша велика и обильна, а наряда в ней нетъ. Да поидете княжитъ и володети нами». И изъбрашася три братья с роды своими, пояша по собе всю русь, и придоша; старший, Рюрикъ, седе Новегороде, а другий, Синеусъ, на Беле-озере, а третий Изборьсте, Труворъ. И от тех варягъ прозвася Руская земля».[50] Оно способствовало отрыву княжеской власти от народа. Вторым фактором является объединение северной и южной Руси Олегом в 882 году. «Поиде Олег, поим воя многи, варяги, чудь, словени, мерю, весь, кривичи, и приде къ Смоленску съ кривичи, прия град, и посади мужь свои. И придоста къ горам хъ киевским и уведа Олег, яко Осколд и Дир княжита, и похорони вои в лодьях, а другия назади остави, а сам приде, нося Игоря детьска. И приплу под Угорьское, похоронив вои своя, и присла ко Аскольду и Дирови, глаголя яко «Гость есмь, и идем въ Греки от Олга и от Игоря княжича. Да придета к нам к родом своим». Асколд же и Дир придоста, и выскакаша вси прочии из лодья, и рече Олег Асколду и Дирови: «Вы неста князя, ни рода княжа, но аз есмь роду княжа», и вынесоша Игоря: «А се есть сын Рюриков». И убиша Асколда и Дира, и несоша на гору, и погребоша и на горе, еже ся ныне зоветь Угорьское, кде ныне Олъмин двор; на той могиле поставил Олъма церковь святаго Николу: а Дирова могила за святою Ориною. И седе Олег княжа въ Киеве, и рече Олег: «Се буди мати градом руським». И беша у него варязи и словени и прочи, прозвашася русью».[51] Создание единого государства потребовало от княжеской власти (вождя союза союзов Древнерусского государства) большей активности и самостоятельности.

Рассмотрим функции киевского князя в силу того, что деятельность других князей в источниках и исследованиях почти не прослеживается или является слишком специфичной (как в Новгороде). Известно точно, что в Древней Руси были и князья неваряжского происхождения (например, князь древлян Мал и князь полян Кий, другие восточнославянские союзы племен также имели своих князей). «Се Кий княжаше в роде своемъ . И по сихъ братьи держати почаша родъ ихъ княженье в поляхъ, а в древляхъ свое, а дреговичи свое, а словени свое в Новогороде, а другое на Полоте, иже полочан».[52] «Да поиде за князь нашь за Малъ; бе бо имя ему Малъ, князю дерьвьску».[53] Логично предположить, что он обладал теми же функциями, что и киевские, варяги по происхождению. В X в. на князей по-прежнему возлагались задачи военного руководства и дипломатических отношений.[54] Кроме того, в круг занятий киевского князя X в. входило подчинение восточнославянских племен и поддержание военно-политического господства над покоренными соседями, сбор дани как формы выражения подвластности. Более зримо, чем раньше, выступают религиозные функции князя. Расширились права князя в области суда и управления, однако И.Я. Фроянов[55] и С.В. Юшков[56] считают неубедительными предположения о законодательной функции князя, т.к. «судебные дела» основывались на традиции общинного права. Трудно говорить о развитости законодательной функции, но, несомненно, она появилась в X в. Ко времени правления Олега относятся первые известия о некоем «Законе Руском». Он упоминается в договоре Руси с греками 911 г.: «Аще ли ударить мечем, или бьеть кацем любо сосудом, за то ударение или бьенье да вдасть литр 5 сребра по закону рускому»[57] , что говорит о появившейся законодательной функции князя. Другим свидетельством законодательной функции князя является содержащееся в «Повести временных лет» упоминание об учреждении Ольгой в 6455 (947 г.) повостов, уроков, ловищ. «И победиша деревляны… И възложиша на ня дань тяжьку; 2 части дани идета Киеву, а третьяя Вышегороду к Ользе; бе бо Вышегород град Вользин. И иде Вольга по Дерьвьстей земли съ сыном своим и съ дружиною, уставляющи уставы и уроки; и суть становища ее ловища… В лето 6455. Иде Вольга Новугороду, и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знамянья и места и повосты…».[58] Значительно отчетливее (сравнительно с законодательством) в посменных источниках вырисовывается княжой суд. Так, в X в. князья не только судили, но и взимали денежные судебные штрафы – виры,[59] однако И.Я. Фроянов склонен считать княжой суд в значительной степени условным, определявшимся большой самостоятельностью народных общин в управлении судопроизводством.[60] Логично предположить, что древнерусский князь управлял подвластной ему территорией. Недаром в «Повести временных лет» князь Владимир изображен занятым вопросами государственного устройства и управления.[61]

Итак, к концу X в. функции киевского князя заметно увеличились и усложнились, а власть усилилась, что явилось результатом распада родоплеменного строя.

Конец X-начало XI – важный этап развития княжеской власти на Руси. Это время неудержимого разложения родовых отношений. Родоплеменные связи вытесняются территориальными. Племенные союзы заменяют союзы общин.[62]

Рассмотрим подробнее функции князя в XI-XII вв. По мнению В.И. Сергеевич, князь стал необходимым элементом социально-политической организации общества, отсутствие которого нарушало нормальную жизнь волости.[63]

Князь по-прежнему должен был оберегать землю, где княжил. На князей возлагалось руководство оборонительными и наступательными действиями, что подчеркивает их преемственность от вождей V-X вв., им предписывалась и охрана торговых путей.[64] С военной функцией князей тесно переплеталась и дипломатическая, т.к. война, какой бы длительной она ни была, обязательно заканчивалась подписанием мирного договора. Военно-дипломатическая работа князя имела своей целью поддержание внутренней безопасности подвластной территории. Князь, как и в предшествующее время, продолжал собирать определенную дань с волостей. Дань и подать устанавливались по обоюдному согласию князя с волостью и по заранее составленным документам, в которых ясно определялось, с какой территории и какую именно брать дань или пошлину. Доказательство этого мы находим в уставной грамоте Ростислава Мстиславича Смоленского, изданной в 1150 г., в которой четко расписано: с какого города, волости или погоста получать пошлины[65] . По сравнению с предшествующими периодами компетенция князя в области суда значительно расширилась.[66] Судебное разбирательство превратилось почти в повседневное занятие князя.[67] Суд и управление волостями производились князем через его посадников и тиунов. Посадникам вверялась от князей защита княжеских владений, следовательно, при них была дружина, которая поддерживала князя и вместе с тем охраняла волость. Посадникам иногда предоставлялась не только защита волости и поддержание княжеской власти - им принадлежал и княжой суд с правом судить даже уголовные преступления с ограничением, чтобы они судили посредством земских выборных людей. С теми же правами и обязанностями князья сажали по городам тиунов, только им передавались города и волости менее значительные. Посылка тиуна в какой-нибудь город была первым и главным выражением княжеской власти этого периода.[68] На XI-XII вв. приходится интенсивная законодательная деятельность русских князей. Создаются Правда Ярослава (около 1015 г.), Правда Ярославичей (1070-е), Уставы Владимира Мономаха (1099-1113). Очевидно, и другие князья издавали свои уставы для судебных дел и определения различных прав: так, известны церковные уставы князей новгородских Святослава и Всеволода, устав Ростислава Смоленского, устав о ворах Изяслава Ярославича. Вместе с судебными законами князьям также принадлежали законы о разных податях и повинностях, на что указывает и Русская Правда. Но нельзя предполагать, что все законодательство было сосредоточено в руках князя. Еще не существовало полного закона, и право выражалось в обычаях, поэтому князья только формулировали или отменяли утвердившийся или исчезнувший обычай.[69] Помимо суда и законодательства, в руках князя находились, по мнению    А.Е. Преснякова, «элементарные нити древнерусской администрации – посадник и тысяцкий».[70] Посредством своих чиновников он выполнял некоторые полицейские функции. После принятия христианства в 988 г. князья отошли от непосредственного отправления религиозных действ.[71]

Княжеская власть в XII в. поддерживалась не столько силой, сколько правом князей, освещенным религией и любовью народа. Летопись представляет нам множество примеров расположения к князьям народа. Так, под 1168 г. в «Повести временных лет» говорится, что когда смоленский князь Ростислав Мстиславич ехал из Киева в Новгород через Смоленск, то начали его встречать лучшие мужи Смоленска за 300 верст, затем встретили внуки, далее сын Роман, епископ Мануил и тысяцкий. Летописец говорит, что почти весь город, радуясь своему князю, вышел с дарами навстречу ему.[72]

Подводя итог, можно сказать, что на разных этапах развития княжеская власть приобретала некоторые функции и некоторые утрачивала. Однако одной из главных целей князя всегда было поддержание внутреннего порядка и внешней безопасности подвластной территории. Судебная, законодательная и религиозная функции были свойственны князьям V-начала IX вв. по причине их условности или неразвитости религиозного культа.[73] На протяжении IX-XI вв. развивается судебная функция князей и постепенно формируется законодательная. Таким образом, власть князя приобретала характер власти монарха.

§ 2. Князь и вече

Вече – один из самых известных и в то же время самых загадочных институтов Древней Руси. Спорными являются вопросы его социального состава, времени появления и действия, компетенции.

Под вечем Древней Руси следует понимать совещание, собрание городских людей, а собраться на вече, следовательно, означает сойтись на думу, думать, принять вечевое решение – «сдумать».

Время появления и действия веча разные исследователи понимают по-разному. В.И. Сергеевич, опираясь на Лаврентьевскую летопись, утверждает, что «вече было всегда от времен начального летописца и позднейшего, жившего в конце XII в.»,[74] однако Б.Д. Греков уверен, что в период X-XII вв. веча «молчали»[75]

С переменами, происходившими в социальной структуре восточнославянского общества, менялась и сущность самого учреждения. Раннее «племенное» вече эпохи первобытного строя или военной демократии, видимо, серьезно отличалось от «волостного» веча второй половины XI-XII вв. Думаю, следует не согласиться с Б.Д. Грековым о временном прекращении деятельности вечевых собраний,[76] скорее, они продолжали функционировать, однако изменились. Согласно «Повести временных лет», вече собирается и в X, и в XI, и в XII вв. Вечевое собрание древлян, согласно «Повести временных лет», вместе со своим князем Малом решает, как поступить при повторном сборе дани киевским князем Игорем. «Слышавше же древляне, яко опять идеть [Игорь], сдумавше со княземъ своимъ Маломъ».[77] В летописи прямо говорится о созыве веча князем в 6523 (1015) г. – Ярослав Мудрый, перебивший накануне новгородцев, получил известие о том, что власть в Киеве захватил Святополк Окаянный. «Заутра же собрав избыток новгородеци, Ярославъ рече: «О, люба моя. Дружина, юже вчера избих, а ныне быша надобе.» Утери слез, рече им на вече: «Отец мой умер, а Святополк сидить Кыеве, избивая братью свою.» И реша новгородци: «Аще, княже, братья наша исчезна суть, може по тобе бороти».».[78] По свидетельству Лаврентьевской летописи, на вече 1147 г. «Придоша Кыян много множество народа и седоша у святое Софьи слышати. И рече Володимир к митрополиту: «Се прислал брат мои два мужа Кыянина, ато молвят братья своеи.» И выступи Добрынъка и Радило и рекоста: «Целовал мя брат, а митрополиту ся поклонял, и Лазаря целовал, и Кыяны все.» Рекоша Кыяне: «Молвита, с чим вас князь прислал.» Она же рекоста: «Тако молвит князь. Целовала ко мне крест Давыдовичи и Святослав Всеволодичь, ему же аз много добра створих, а ноне хотели мя убити лестью. Но Бог заступил мя и крест честный, его же суть ко мне целовали. А ныне, братья, поидета по мне к Чернигову, кто имеет конь ли не имеет. То бо суть не менье одиного хотели».».[79]

Вопрос о социальной структуре веча в исторической науке, пожалуй, является самым дискуссионным. С.В. Юшков считал, что веча были массовыми собраниями руководящих элементов города и земли по вопросам наибольшей важности.[80] Близкого мнения придерживается И.Я. Фроянов, уточняя, что на вечевых собраниях присутствуют как знатные, так и простые люди, воля которых была решающей, им уступал и князь. Исследователь подчеркивает, что