Политическая история Венгрии в XII - начале XIII в.

После краткого обзора социального и культурного развития Венгрии в XII — начале XIII в. вернемся к политической истории этого периода, в конце которого система, созданная Иштваном I, стала меняться. Это была эпоха, когда периоды сильной централизованной власти чередовались с периодами безвластия вследствие борьбы за престол или феодальной смуты. В первые десятилетия своей истории Венгрия весьма часто терпела вмешательство Византии и — чуть в меньшей степени — Германской империи в свои внутренние дела, но не из-за собственной слабости, а потому, что конфликты между представителями династии Арпадов создали прецеденты, на основании которых два императора, Мануил Комнин и Фридрих Барбаросса, предпринимали попытки подчинить Венгерское королевство своему влиянию.

Сын Кальмана, неугомонный Иштван II (1116—31), воевал фактически все годы своего правления. Сначала он отдал Далмацию Венеции, затем вернул ее и снова отдал. Неудачные войны с соседями, включая Богемию, Русь и Византию, привели к тому, что его пытались свергнуть, но безуспешно. Он умер, так и не оставив наследника, и поэтому его преемником был назначен слепой сын князя Альмоша Бела II (1131—41). Главными событиями его правления стали жестокое возмездие тем, кого он считал виновными в их с отцом страданиях, и победа над Борисом, его соперником в претензиях на трон. Борис был сыном русской жены Кальмана, изгнанной из страны за прелюбодеяние. Его пригласила на царство оппозиция королю Беле II. Борис пытался отстоять свои права с помощью немцев, а затем и Византии даже при Гезе II (1141—62), но все его попытки оказались безуспешными, а преследования магнатов в 1130-х гг., по-видимому, настолько укрепили центральную власть в Венгрии, что и епископ фрейзингенский Оттон, и Абу Хамид одинаково высоко оценивают ее полноту. Геза II, во всяком случае, был достаточно силен для того, чтобы в начале 1150-х гг. вести боевые действия на двух фронтах одновременно: против Руси и Византии, при этом находясь в сложных отношениях со «Священной Римской империей» и ее вассалами.

Однако эти военные кампании, не дав сколь-либо серьезных приобретений, начали угрожать с таким трудом достигнутому внутреннему единству самой страны. Мнения относительно правильной внешней политики разделились, и обойденные вниманием братья короля как претенденты на престол стали искать убежище и союзников сначала при дворе Барбароссы, а затем в Византии. Правление сына Гезы Иштвана III (1162—72) фактически стало десятилетием непрекращающейся борьбы за престол между ним и его дядьями, которые также были коронованы под именами Ласло II (1162—63) и Иштвана IV (1163—65), а после смерти обоих против самого Мануила, который их поддерживал. Королевский титул Иштвана III в конце концов был признан византийским императором в обмен на его младшего брата Белу, герцога Далмации и Хорватии. Бела вновь крещенный в Константинополе под именем Алексей, официально содержался там как заложник, хотя на самом деле был гостем императора Византии, ибо являлся реальным претендентом на венгерский престол и — теоретически — имел возможность объединить Венгрию и Византию под властью единого монарха.

Этому не суждено было случиться. В 1169 г. у Мануила родился сын, и поэтому он отказался от плана женить Белу (Алексея) на своей дочери, чтобы сделать его преемником. Тем не менее Мануил помог Беле занять освободившийся в 1172 г. венгерский престол. Король Бела III (1172—96) сумел преодолеть сопротивление церкви, глава которой архиепископ Лука (венгерский коллега Томаса Бекета) в период обострения конфликта между римским папой и светскими правителями Европы занял строго проримскую позицию и потому опасался, что монарх, воспитанный при византийском дворе, окажется подверженным влиянию православия. В период правления Белы III Венгерское королевство достигло пика своего могущества за все время пребывания у власти династии Арпадов. Он был великолепно подготовлен к роли монарха: в Константинополе его личные таланты и достоинства получили превосходную огранку. Его обучали древнему искусству властвования и секретам управления людьми. К 1180 г., ко времени кончины его бывшего патрона Мануила Комнина, Бела подавил внутреннее сопротивление, расстроив замыслы своего младшего брата Гезы, связанные с захватом трона, и продуманной кадровой политикой погасил недовольство первосвященников. В 1106 г. Кальман формально отказался от своего права назначать на должность прелатов, однако практически все его кандидатуры покорно избирались синодами и должным образом утверждались римскими папами. Время от времени венгерские короли даже снимали с должности епископов. Тем не менее церковь сохранила значительную часть своей автономии и настолько ревностно ее оберегала, что стала одним из главных проводников тех социально-экономических перемен, которые привели к формированию самостоятельных, обособленных сословий.

Консолидация государственности при короле Беле III во многом обусловливалась ростом его финансового могущества и усилением роли его канцелярии, о которой говорилось выше. Мы уже упоминали также факт расцвета в этот период венгерской истории рыцарской культуры. И здесь заметна роль самого короля: Бела воспитывался при дворе византийского императора, позаимствовавшего на Западе кодекс рыцарской чести. Кроме того, второй женой Белы была французская принцесса Маргарет, дочь короля Людовика VII. Венгерские «рыцари» короля Белы отвоевали у Византии Далмацию и Сирмию, и хотя его завоевания в Галиции и Сербии оказались недолговечными, он сумел укрепить престиж Венгерского королевства на международной арене. Именно Бела III сыграл роль посредника в мирных переговорах между германским и византийским императорами, когда в 1190 г. крестоносцы Фридриха Барбароссы прошли маршем через территорию Восточной Римской империи без соответствующей санкции. Используя матримониальную дипломатию, Бела III установил родственные связи с правящими династиями Византии, Франции, Германии и Арагона.

Монархи Венгрии и после Белы продолжали вести воинственную внешнюю политику на востоке и на юге, пользуясь одобрением, а то и поддержкой римских пап в борьбе против православия на Руси и в Сербии, в языческой Кумании — «земле половецкой» (раскинувшейся в степях между низовьями Дуная и Волги) и Боснии, где пустила корни богомильская ересь. Однако трудности, с которыми венгерские короли сталкивались дома, мешали им сохранять свои завоевания. Против короля Имре (1196—1204) его брат Эндре поднял три мятежа, превратив территорию страны в зону вооруженных конфликтов. Тем не менее после смерти Имре он стал не королем, а лишь опекуном своего племянника-младенца короля Ласло II (1204—05). Ясно, что он не слишком горевал, когда скончался и этот малолетний монарх, после чего и унаследовал трон как Эндре II (1205—35). Его правление превратилось в нескончаемую череду социальных и политических потрясений, из-за которых тот тип государственности (связи, традиции и нормы), который был заложен при Иштване I, подвергся процессу дезинтеграции в высших слоях общества. Как уже отмечалось, вплоть до времен короля Белы III главной особенностью политического строя Венгрии являлось верховенство королевской власти. В элиту входил узкий круг высшего духовенства и светского начальства — придворные, правители провинций (воеводы Трансильвании, баны южных земель или комитетские ишпаны). Только они имели право в качестве членов Королевского совета участвовать в процессе принятия политических решений, и поэтому их — на западный манер — все чаще и чаще стали величать «баронами», хотя никакими официальными, а уж тем более наследственными титулами они не обладали. Находясь на службе, они получали определенное содержание и специальные привилегии, например часть налогов, собиравшихся с подчиненных им территорий, право вести свое войско под собственным знаменем. Эти традиции подрывались «новыми соглашениями» (novae institutiones), которые начали вторгаться в отношения между монархом и его баронами при Эндре II по инициативе тех его сторонников, которые хотели укрепить основы собственного могущества. Если ранее власть магнатов зависела от доходов, которые они получали за свою службу королю и которых могли лишаться, теперь король начал раздавать владения с замками и крепостями своим сподвижникам «навечно», т.е. с правом передачи этой собственности потомству.

Масштабы перемен были поистине грандиозными: за очень короткий период позднесредневековой и ранней новой истории большая часть земель Венгрии оказалась в руках крупных помещиков. Новая система распределения почти ничего общего с принципом вассальной зависимости не имела, так как дарованные земли не считались ленными поместьями, владельцы которых обязаны были в будущем служить, а являлись наградами за былые заслуги, не оговариваемыми никакими условиями. Аналогичным образом строились отношения между баронами и их окружением, что создало специфически венгерскую систему фамилиаритета вскоре после того, как магнаты обзавелись огромными земельными владениями (полностью процесс завершился лишь к началу XIV в.). Эти отношения тоже весьма отдаленно напоминали систему западной вассальной зависимости. Фамилиар, вознамерившийся служить по гражданской или по военной части барону, в социальном отношении значительно его превосходившему, оставался свободным землевладельцем, на собственность и положение которого никоим образом не влиял его «служебный» статус. С другой стороны, Венгрия не знала никаких официальных церемоний жалования поместьем, подчеркивавших «равенство между неравными». Фамилиар, получивший землю от барона за службу, считался (как фактически, так и по идее) человеком нижестоящим, зависящим от его воли и расположения.

Мотивы подобной политики самого Эндре II недостаточно ясны, хотя обстоятельства его прихода к власти, безусловно, требовали от него усилий по консолидации группы его влиятельных подданных. В чем он и преуспел. При этом новая политика была не чисто тактическим приемом, а сознательным шагом по пути реформ. Создание наследственной, наделенной классовым самосознанием светской аристократии магнатов действительно придавало «западные» черты внешнему облику венгерского общества, а стремление пополнять королевскую казну не столько поборами с маноров, сколько доходами с зарождающегося рынка товаров и услуг также вполне отвечало духу времени. Появление частных крупных латифундий, развитие товарно-денежных отношений и процесс урбанизации были вполне западными приметами той эпохи.

Тем не менее Эндре II правил с характерной для него необдуманностью. В результате королевская власть на долгое время лишилась авторитета, а сам король постоянно был вынужден выслушивать со всех сторон упреки в свой адрес. Даже те из соотечественников, кто были щедро им вознаграждены, выражали недовольство знаками его внимания и дарами, сыпавшимися на иноземных придворных и родню, буквально заполонивших страну с появлением немки Гертруды, жены Эндре II (ее убийство в 1213 г. стало темой «национального масштаба» в исторической драме Йожефа Катаны «Банк-бан», 1818, и одноименной оперы Ференца Эркеля, 1861). Авторитет Эндре II подрывали и частые безрезультатные войны. Так, пока он участвовал в крестовом походе 1217—18 гг., группа магнатов восстала против архиепископа Иоанна, которого Эндре II оставил правителем на время своего отсутствия.

С 1220 г. Эндре II оказался вынужденным постоянно давать обещания, что он пересмотрит свою политику и займется переделом розданной им земельной собственности. Из множества оппозиционных ему движений особое значение имели т.н. «королевские сервиенты». Несмотря на свое название, они были в высшей степени привилегированными свободными гражданами в обществе, где даже относительно независимые воины считались высокопоставленными подданными владык манориальной системы. Сервиенты и сами были помещиками. Они владели собственными крепостными и называли себя «слугами короля», потому что считались обязанными служить и подчиняться только королю, причем не как землевладельцу, а исключительно как правителю страны. Иными словами, это было пестрое по составу движение представителей независимых землевладельцев, которые, не будучи магнатами и баронами, чувствовали, что новые взаимоотношения угрожают самому их существованию как классу. Многие из них стали величать себя de genere, т.е. вели свою родословную от древних вождей родов и племен или от праотцев, с незапамятных времен владевших собственной землей, и, таким образом, давали понять, что наравне с баронами должны принимать участие в обсуждении важных политических проблем.

В 1222 г. движение сервиентов, охватив всю страну, вынудило Эндре II издать знаменитую Золотую буллу, которую иногда называют двойником английской Великой хартии вольностей 1215 г. Большая часть ее тридцати статей касалась практики захвата земель, проводившейся королем и его баронами, признания ее противозаконности, равно как и приватизации больших королевских владений, однако наибольшее значение для будущего имели указы, в которых четко обозначались равные права и привилегии для всего дворянства: освобождение от налогов и постоя войск, юридическая ответственность только перед судом короля и палатина, обеспечение безопасности сервиентов от происков баронов, невозможность задержать дворянина без предписания на арест и т.д. В особый параграф был вынесен закон о наделении духовенства и дворянства правом оказывать сопротивление в случае, если любое из указанных выше прав нарушается королем. Это положение редко использовалось в Средние века, однако впоследствии, когда судьба Венгрии оказалась связанной с династией Габсбургов, оно стало применяться все чаще и чаще. Движение сервиентов по сути было всего-навсего заговором, а содержание Золотой буллы — во многом рудиментарным, но именно они явились началом того процесса, который сделал идею communitas regni столь влиятельной в Венгрии и привел к формированию парламентаризма, основанного на сословном и имущественном праве. Представители слоев, не входивших в элиту, приняли участие в заседании Королевского совета в 1277 г. (впервые в истории страны).

Однако практические результаты движения оказались ничтожными. Настоящая ревизия политики Эндре началась, когда престол оказался унаследованным его сыном Белой IV (1235—70), который решительно прекратил разбазаривать королевские замки и земли. Авторитарный стиль руководства обеспечил Беле IV много врагов в самое неподходящее для этого время — накануне монгольского вторжения в Венгрию.

Первые сведения о реальных масштабах монгольского нашествия на запад, начавшегося еще при Чингисхане (ок. 1155—1227), были получены от доминиканского монаха Юлиана, который в 1235 г. вместе с тремя компаньонами отправился на поиски венгров, оставшихся к востоку от Волги на землях «Великой Венгрии». Они нашли людей, говоривших по-мадьярски, и в 1237 г. предприняли второе путешествие, чтобы обратить их в христианство. Однако эта экспедиция была вынуждена задержаться в пути, а восточные мадьяры оказались истребленными полчищами хана Батыя, который в 1240 г. захватил Киев и заставил половцев искать убежище в Венгрии. Появление половецких кочевников лишь усилило напряжение в стране, раздираемой внутренними распрями. Бездарное командование войсками в битве с монголами, использовавшими традиционную тактику кочевников (она оказалась к этому времени забытой потомками мадьярских завоевателей), лишь усугубило тяжесть поражения венгерской армии 11 апреля 1241 г. под Мохи (Мухи) в северо-восточной части Венгрии. Сам Бела IV чудом остался жив и бежал в Далмацию. Фридрих Бабенберг Сварливый, австрийский герцог, у которого он просил помощи, оккупировал три западных комитата Венгрии, тогда как монголы грабили и опустошали все остальное королевство.

Нашествие монголов было, скорее всего, подготовительной военной кампанией для последующего захвата страны, так как через год они покинули ее пределы. Однако страна фактически была разорена в военных схватках, а также от последовавшего за нашествием голода погиоло 15-20% населения. И даже если Венгрия не была стерта с лица земли, она должна была буквально восставать из пепла, и никогда уже ей не было суждено достичь былого величия.

Список литературы

1. Контлер Ласло, История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы; М.: Издательство "Весь Мир", 2002

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.world-history.ru