Введение.
Первая глава. Русь и Орда: организация властвования
Вторая глава. Влияние татаро-монгольского ига на дальнейшую судьбу русского государства.
Заключение
Список использованной литературы
Введение.
Древняя Русь, монгольское нашествие, иго - когда-то благополучная, едва ли не закрытая для споров тема, уже несколько лет «подпитывает» журнально-газетную полемику, выходят в свет новые исторические исследования по данной теме.
Особенный интерес для историков и для нас в частности, представляют вопросы: какова суть системы властвования монголов на Руси, каким образом складывались отношения между монгольскими ханами и русскими князьями и, наконец, какую роль сыграло монголо-татарское иго в истории русского государства.
Интерес к этим вопросам обострился у публицистов в 90-е годы. Попытки обосновать причины нашего отставания подтолкнули разных политических деятелей к историческим экскурсам. Просчеты советских экономической и политической систем, конечно, трудно объяснить 250-летним монгольским игом. Но с другой стороны, как удобно говорить, что в нынешнем положении виноваты не мы, а далекие предки, не сумевшие отстоять свою независимость.
Кроме того, сейчас перед Россией как в 13 веке стоит проблема выбора направления, ориентации: Восток или Запад.
Исходя из актуальности данной темы, мы выбрали ее для исследования в нашей работе, целью которой будет на основе анализа литературы, публицистики и источников максимально раскрыть схему взаимоотношений Руси и Золотой Орды в период монголо-татарского ига, а также выяснить степень его влияния.
Проблема отношений Руси и Золотой Орды, безусловно, многокомпанентна. Отсюда следующая структура нашей работы. В первой главе «Русь и Золотая Орда: организация властвования» мы расскажем о системе баскачества, о формах и объеме взимаемой монголо-татарами дани, о других повинностях русского народа, а также о ханской традиции утверждать русских князей на княжение посредством раздачи ярлыков. Во второй главе «Влияние монголо-татарского ига на дальнейшую судьбу русского государства», выделив несколько сфер жизни русского государства (экономика, административное устройство, культура), выясним, насколько сказалось влияние ордынского ига.
Проблема роли монгольского 250-летнего гнета в русской истории обсуждалась многими историками в течение последних двух столетий.
Историк 18 века Болтин писал: «Татары, завоевав удельные княжества одно по одному, наложили на порабощенных дани, оставили для взыскания сел своих баскаков и по городам войска, сами возвратилися восвояси. При владычестве их управляемы были русскими теми же законами, кои до владения их имели… Нравы, платья, язык, названия людей и стран осталися те же, какие были прежде…»1 Тем самым Болтин хотел сказать, что разорение и опустошение Руси было не так велико и повсеместно, если сравнивать оное с великими завоеваниями римлян.
Иначе подходит к оценке явления Карамзин Н.М. Он считает, что монголо-татарское иго «ниспровергло» Россию, отбросив ее на несколько столетий назад в своем развитии. Результаты ига Карамзин видел, в первую очередь, в пресечении правовых свобод и ожесточении нравов. Также он считал, что с монгольским игом связаны особенности национального характера русского человека. «Мы выучились низким хитростям рабства»,- пишет он.2 Но в то же время Карамзин является автором фразы: «Москва обязана своим величием ханам». Другими словами, по мнению историка, монголо-татарское иго способствовало преодолению феодальной раздробленности в Древней Руси.
С.М. Соловьев не придает большого значения татарской власти как явлению, вошедшему в историю России со стороны. Соловьев не выделяет даже какой-либо особый период, связанный с господством монголов на Руси. Он готов даже поставить знак равенства между русско-татарскими и русско-половецкими отношениями.
Н. Костомаров подчеркивал значение татар в процессе образования единого государства. Он говорил, что рабство, общее для всех, созданное татарами. (Н.Я. Данилевский в своей книге «Россия и Европа» называл такое рабство «коллективным», когда угнетатель жил вдалеке, а не среди покоренного народа), дало единство раздробленной на уделы стране.
Бывший ученик С.М. Соловьева и его преемник на кафедре русской истории Московского Университета В.О. Ключевский сделал небольшие общие замечания о важности политики ханов в объединении Руси, но в других отношениях мало уделил внимания монголам.
Четверть века назад роль монголов в русской истории еще раз рассмотрел филолог князь Н.Трубецкой. Он пришел к выводу, что истоки Московского государства невозможно правильно понять, не принимая во внимание политические и нравственные принципы, на которых была построена монгольская империя.
В.А. Рязановский и Греков Б.Д. вернулись к позиции С.М. Соловьева. В.А. Рязановский свел к минимуму значение монгольского ига для Руси. Греков Б.Д. сформулировал свою точку зрения следующим образом: «Русское государство во главе с Москвой было создано не при помощи татар, а в процессе тяжелой борьбы русского народа против ига Золотой Орды».3 Очевидно, Греков Б.Д отрицает какое-либо позитивное влияние монгольских институтов на русские и, тем не менее, признает значительность монгольского воздействия на развитие Руси, даже если оно было чисто негативным.
Таким образом, к настоящему времени в историографии сформировались две точки зрения на ордынское иго. Первая, традиционная, утверждает, что для Руси оно было большим бедствием. Эта концепция берет свое начало от древнерусских летописей («Повесть о разорении Батыем Рязани», Лаврентьевская, Ипатьевская, Тверская летописи и др.)
Ярким представителем этого направления в советской историографии является Каргалов В.В. Он полагает, что татаро-монгольское иго само по себе трагическое для русского народа явление, ставшее причиной отставания Руси от других стран, затормозившее ее развитие почти на два с половиной века. Оно нанесло тяжелый урон культуре, населению страны, привело к значительному ухудшению международного положения русских княжеств, а также имело страшные последствия для экономического и политического развития Древней Руси.
Сторонники другого направления считают нашествие Батыя рядовым нашествием кочевников (т.е. никакого порабощения не было, более того, по взаимовыгодному союзу монголы даже оберегали русские княжества и помогали им в борьбе с врагами). Хотя, скорее всего, основатели этого течения не сомневаются в реальности подчинения Руси сначала империей Чингизидов, затем ханами Золотой Орды. Не отрицаются ими обычно и тяжесть этой зависимости. Другое дело, что оценка этому, в конечном счете, дается позитивная. Выделяя итог долгой исторической эволюции – Московское царство, Российская империя – европейцы считают их прямыми наследниками Великой Империи Чингисхана. Бывшие улусники унаследовали якобы почти все государственно-политические структуры, многие компоненты имперской идеологии, геополитические устремления. Своей необычной теорией в этой группе исследователей особенно выделяется Гумилев Л.Н. В своей работе «Апокрифический диалог» он излагает теорию этногенеза.
Исторические события, по его мнению, объясняются неравномерным распределением энергии на Земле. Возникновение этносов происходит вследствие мутации, т.н. пассионарного толчка. Каждый этнос переживает свои фазы: подъем, перегрев, надлом, инерция. Большой поход Батыя, полагает Гумилев, как раз совпал со спадом пассионарности на Руси. Гумилев приходит к выводу, что в 13 веке система сама бы себя разрушила, даже если не было бы похода Батыя. Невский же заложил новую этническую традицию. В 14 веке, по мнению автора, намечается новый пассионарный толчок – собирание русских земель. Это в свою очередь объясняет причину успеха в борьбе за свержение татаро-монгольского ига.
Полемика последних десятилетий отвергает, либо подвергает сомнению хрестоматийный факт – двухсот пятидесятилетнее татаро-монгольское иго. Так, историки Д.Калюжный и С.Ваменский выдвигают гипотезу «звуковой галлюцинации», то есть, по их мнению, Русь воевала с так называемыми «татаровцами» - жителями венгерских Татр, которые нападали на рыцарей-католиков. Когда же католические рыцари с территории Татр свалились на окружающие народы, их также называли выходцами из ада – татарами. Крестоносцы, походы которых совпадают по времени с началом и концом ига, шли усмирять непокорных иноверцев и, по мнению С. Валянского и Д.Калюжного, стали теми татаровцами, адскими людьми, которые спустя столетия вдруг превратились в монголо-татар.4
Таким образом, вопрос татаро-монгольского нашествия и его роли в русской истории дает повод для споров еще не одного поколения историков.
Глава 1.
Русь и Золотая орда: организация властвования.
В декабре 1237г. полчища азиатских кочевников, руководимых монгольской династией Чингизидов, вторглись в пределы Рязанского княжества. Завоевав его, они обрушились на другие княжества, и в 1242 году установили свою власть над русскими землями.
Домонгольская Русь (ее географическое понятие) ограничивалась у современников Батыева нашествия сравнительно небольшой южной территорией, включавшей Киев, Чернигов Перяславль Южный и ряд других более мелких городов. Только после монголо-татарского завоевания, фактически уничтожившего южнорусские княжества, название «Русь» переносится на земли, лежавшие в междуречье Оки и Волги, и закрепится за ними.
В 30-е годы 13 века, накануне нашествия, Русь делилась на множество суверенных княжеств, иногда связанных военно-политическими договорами, иногда вассальной зависимостью. В общей сложности территории Древней Руси насчитывалось 18 крупных государственных образований, а если считать с вассальными княжествами, то около 30.5 При отсутствии политического единства, при неполном подчинении младших князей-вассалов старшим князьям, не было и единства военного. Поэтому монгольским ханам со своей великой армией, считавшейся наилучшей военной организацией мира в то время, не составило большого труда подчинить русские княжества и опутать их сложной административной системой.
Завоеванные татарским войском русские земли не вошли непосредственно в состав Золотой Орды. Золотоордынские ханы рассматривали русские земли как политически автономные, имеющие свою собственную власть, но находящиеся в зависимости от ханов и обязанные платить дань – «выход». Русские феодальные княжества стали в вассальные отношения к хану.
Чтобы как можно более четко поддерживать систему властвования, ханы вживляли элементы монгольской администрации на завоеванной территории. Цель ее была двойственной: обеспечивать армию рекрутами и собирать налоги для поддержания государства и императорской семьи.
Методы применения этой политики варьировались в разных частях Руси. На Юго-западной Руси (на современном этапе это – территория Украины) – в Перяславской и Киевской землях и в Подолии – монголы полностью ликвидировали княжескую администрацию, заменив ее своим прямым управлением. В Галицкой, Волынской, Смоленской и Чернигово-Cеверской землях, как и в Восточной Руси, монголы установили собственное управление наряду с княжеской администрацией. Новгород после 1260 года был освобожден от присутствия монгольских чиновников, но не от обязанности платить налоги. Даже в тех русских землях, где князья оставались у власти в качестве вассалов хана, монголы оставляли за собой право ставить определенные местности и группы населения под свой прямой контроль. Некоторые русские земли даровались также в удельное владение членам семье Чингизидов.
Как известно, каждый русский князь должен был получить ярлык на княжение от хана. После этого посланник хана (элчи) торжественно короновал его. Хан мог в любое время забрать назад княжеский ярлык, если у него были причины сомневаться в преданности князя. Получение такой грамоты (ярлыка) обычно сопровождалось вручением русскими претендентами дорогих подарков хану и его близким родственникам, а с течением времени – и ближайшему окружению. Иногда русским князьям приходилось делать долги у ордынских купцов. Эти займы нередко намного превышали финансовые возможности князя. Тем самым еще более укреплялась зависимость русских князей от Золотой Орды.
Хотя русские князья и оставались при власти, их административные полномочия, как вассалов хана, были ограничены, поскольку ханы назначали своих собственных чиновников для вербовки воинов и сбора налогов. В завоеванных ими землях монголы спешили определить платежеспособность населения, проводя его перепись. Первую перепись в Западной Руси провели еще в 1245г., последнюю в Восточной Руси в 1274-1275гг. После этого монголы больше не прибегали к всеобщей переписи, используя данные предыдущих переписей в качестве основы для налогообложения.
В соответствии с основными принципами монгольской политики монгольская перепись («число» - по-русски) имела две основные цели: установить количество возможных рекрутов и определить общее число налогоплательщиков. Соответственно и термин «число» имел два значения: количество воинов, которые должны быть навербованы, и перепись населения с целью взимания налогов. Именно в свете этого двойного значения нам следует подходить к проблеме числовых разделений, установленных монголами на Руси. Они были идентичны основным подразделениям в армии и администрации по всей Монгольской империи. Население Руси, за исключениями новгородских земель и людей, живших на церковных землях (не облагавшихся налогом), было разделено на мириады, тысячи, сотни и десятки. Это разделение использовалось и для целей местной администрации; так «тысяча» обозначало не только группу людей, живших в определенном районе, но и сам район. Другими словами, каждое числовое деление представляло собой военно-финансовый район, территориальную единицу, с которой взималось определенное количество рекрутов и налогов.Население районов, известного по терминологии монголов, как десяток, могло равняться приблизительно 200 человек (мужского и женского пола), а население тьмы или мириады, - приблизительно 200000.6
В каждой тьме вербовкой воинов и сбором налогов занималась тщательно разработанная сеть административных чиновников, которые никоим образом не подчинялись русским князьям, и несли ответственность только перед ханским правительством. Когда по Руси установились численные районы, командиры регулярной монгольской армии были поставлены во главе каждой тьмы и тысячи. У любого из этих командиров был в качестве помощника налоговый инспектор («даруга» - по-монгольски, а по-тюркски – «баскак») соответствующего ранга. Позднее даруга брал на себя всю полноту ответственности за район.
В рескрипте Тайдулы митрополиту Феогносту упоминаются три категории даруг: волостные, городские и деревенские. Их имена следуют после упоминания о «князьях улусов». Русский перевод в этом месте, как и в ряде других, не вполне ясен, и, возможно, что под князьями подразумеваются даруги более высокого ранга. О существовании даруг высшего ранга мы также узнаем из русских летописей. Т.о., можно заключить, что во главе каждого численного района любого уровня находился даруга.7
Налоговый инспектор, ответственный за Великое княжество Владимирское, назывался «великим баскаком». Каждый баскак имел в своем распоряжении небольшой отряд монгольских и тюркских солдат, вокруг которого он должен был создать мобильное воинское подразделение для сохранения порядка и дисциплины в районе. В связи с этим следует заметить, что, хотя большую часть рекрутировавшихся русских воинов периодически отправляли в Золотую Орду и Китай, часть из них удерживалась для местных нужд. Каждому баскаковскому подразделению отводилось постоянное жилье, которое со временем становилось процветающим поселением. Следы таких поселений сохранились в русской топонимике. Целый ряд городов и деревень, носящие название Баскаки или Баскаково, расположены в различных районах Руси на территории прежних тем (форма множественного числа слова «тьма»).
Когда войска баскаков оказывались не в состоянии справиться с такими затруднениями, как бунты населения, русские князья обязаны были поддержать их, используя войска, находившиеся в их распоряжении.
Так, Плано Карпини писал, что «люди собираются на войну со всякой земли державы татар», «и вот что татары требуют от них (покоренных народов), чтобы они шли с ними в войске против всякого человека когда им угодно».8 В первые десятилетия после нашествия монголов пленных воинов использовали с особенной жестокостью. В донесении венгерского францисканца Иоганки епископу Перуджи (1238) читаем: «годных для битвы воинов и поселян они, вооружившие, посылают против воли в бой впереди себя… если даже они хорошо сражаются и побеждают, благодарность невелика; если погибают в бою, о них нет никакой заботы, но если в бою отступают, то безжалостно умерщвляются татарами».9 Сходную картину рисует и Плано Карпини: «… и эти пленники будут первыми в строю. Если они плохо сражаются, то будут ими убиты, а если хорошо, то татары удерживают их посулами и льстивыми речами… а после того, как могут быть уверенными на их счет, что они не уйдут, обращают их в злосчастнейших рабов… И, таким образом, вместе с людьми побежденной области они разоряют другую землю».10 Вероятно, в 15 веке принудительное привлечение русских воинов сменилось наемничеством. Наемники получали жалованье и свою долю добычи. Л.Н. Гумилев считал, что в 13 веке это были люди, «не ужившиеся с князьями дома Рюриковичей, предпочитавшие военную карьеру в войсках, руководимых баскаками. Там им была открыта дорога к богатству и чинам».11
Следует вспомнить, что во время правления Берке, налоги на Руси взимались мусульманскими купцами. Эта система стала причиной многих страданий жителей и позднее была отменена; после этого количество налоговых чиновников существенно возросло. В ханских ярлыках русскому духовенству упоминаются три категории сборщиков налогов: писцы (по-тюркски «битикчи»), сборщики налогов в сельской местности – даньщики и сборщиков налогов и таможенных пошлин в городе – таможенники.
Существовало две основных разновидности налогов: 1) прямые налоги с населения сельских районов; 2) городские налоги. Основной прямой налог назывался данью. В основе его была десятина. Первоначально, монголы требовали десятую часть «со всего». В их первом приказании (1237г.) люди и лошади были упомянуты особо. Несомненно, скот и продукты сельского хозяйства также подлежали десятине. После восстания в Новгороде в 1259г. был введен сверхналог (туска) как карательная мера. Предположительно, что он также собирался в натуральном виде. Хотя после этого случая взимание этого налога больше не повторилось, и основой дани продолжала оставаться десятина. Со временем количество десятины было упорядочено, и дань выплачивалась в серебре, а не натуральным продуктом. В Новгороде в 14 и 15 веках, сбор налога, соответствовавшего дани, назывался «черным cбором». Первоначально, должно быть, его платили шкурами черных куниц. Такие платежи назывались «черными», в отличие от платежей «белым» серебром. Однако во времена правления Василия Второго «черный сбор» определялся в серебряных гривнах.
Помимо дани существовал ряд других прямых налогов. Поплужное (на севере Руси – посоха) было налогом на вспаханную землю. Яси являлся особым налогом на содержание конно-почтовых станций. Еще один налог, упоминающийся в ханских ярлыках, - война (военный, или солдатский налог). По-видимому, его собирали в те годы, когда не вербовали рекрутов.
И еще один налог в ярлыках называется пошлиной. Некоторые исследователи (И.Березин, Б.Шпулер) толкуют его в терминах монгольской системы налогообложения в Золотой Орде и других частях Монгольской империи как калан. В самом прямом смысле калан (тюркское слово) является налогом на землю; но это слово употреблялось в более широком значении с дополнительным смысловым оттенком «подчинение», «порабощение». Следует здесь заметить, что в Западной Руси в монгольский и послемонгольский период существовала категория царских рабов, которые назывались каланными. Тогда, если мы допустим, что «пошлина» соотносится с «налогом», мы сможем толковать ее как денежную плату вместо обязанности работать в качестве каланного. Однако четко не установлена идентичность «пошлины» и «калана».12
Вдобавок к постоянным налогам ханы сохраняли за собой право требовать дополнительный налог. Известный как запрос, он упоминается в ярлыках, а иногда и в летописях.
Основной налог с городов назывался тамга. Как на монгольском, так и тюркском языках термин «тамга» обозначает «эмблему», особенно – эмблему клана. В качестве эмблемы администрации, тамга представляла собой рисунок на печати, а затем и саму печать, в особенности клеймо на поступающих в налог вещах.
Например, в Перми при Хулагу тамга являлась основным сбором в количестве примерно 0,4% от капитала. Тамга платилась золотом или, по крайней мере, подсчитывалась в золоте. Наиболее богатые купцы облагались индивидуально; купцы среднего достатка объединялись в ассоциации, которые служили единицами налогообложения. Со временем тамга приняла форму налога на оборот товаров и собиралась как таможенная пошлина. В современном русском языке «таможня» происходит от слова «тамга». Взимался также и местный налог на товары - мыт. Русские ремесла, по-видимому, также подлежали налогообложению.
Уже в конце 13 века некоторые русские князья и все русские князья в начале 14 века имели привилегию и обязанность – собирать дань и другие налоги. В связи с этим баскаки были отозваны, а мелкие сборщики налогов теперь назначались самими русскими князьями.
Общая сумма, которую каждый великий князь должен был выплатить хану, называлась «выходом». Хотя свидетельства о размерах ордынской дани несистематичны, относятся к разным периодам и разным княжествам, тем не менее, они дают общее представление о средствах, безвозвратно перетекавших из русских земель в Золотую Орду. Так, в конце 14 века платежи с Московского княжества и присоединенных к нему княжеств: Дмитровского, Галицкого (Галич Костромской), великого княжества Владимирского, составляли пять тысяч рублей в год. С одного Московского княжества собирали одну тысячу рублей выхода.
В начале 15 века с территории бывшего Нижегородского княжества (без суздальской его части) собиралось полторы тысячи рублей дани. Неизвестны размеры выхода с Рязанского, Тверского, Ростовского, Ярославского, Белозерского, Юрьевского, Суздальского, Смоленского княжеств. По-видимому, общая сумма ордынской дани с русских земель составляла не менее пятнадцати тысяч рублей в год.13 Хотя есть и другие сведения. Например, что общая цифра для Восточной Руси, исключая Великий Новгород, равнялось тогда ста сорока пяти тысячам рублей.14
Чтобы понять, много это или мало, используем некоторые сведения, правда, относящиеся к 15 веку. В первой половине 15 века, четыре достаточно крупных села в плодородном суздальском ополье стоили пятьсот рублей. Волость Лужа (по-видимому, с городом Лужей) стоила семьсот восемьдесят рублей. Даже если взять первый вариант за истинный, то с трудом можно осознать, тот объем взимаемой оплаты в течение около двухсот пятидесяти лет.
Что означала ордынская дань для простого человека? Прямых свидетельств на сей счет нет. Можно воспользоваться лишь некоторыми косвенными доказательствами.
В 1384 г. московский летописец, переживший взятие в 1384 году Москвы и ряда других городов Тохтамышем, записал, что «была великая дань тяжкая по всему княжению великому, всякому без отдатка, со всякой деревни по полтине». На эти деньги можно было купить не менее десяти овец. Деревни в конце 14 века состояли из одного-трех дворов. Следовательно, одна семья должна была продать, самое малое, трех баранов, чтобы внести требуемую подать. Для крестьянского хозяйства это было ощутимой потерей. По свидетельству 1389 года, с московской волости Заячков, лежавшей в плодородной юго-западной части Московского княжества, взималось двадцать два рубля ордынского выхода. Согласно одной грамоте 1371 года, в Заячкове проживало сто шестьдесят семей. Следовательно, каждая семья должна была платить Орде около 0,14 руб. в год. На эти же деньги можно было купить около трехсот килограммов зерна. При средних урожаях в те времена в 2,5-3 центнера с гектара пашни, становится очевидным, что размер уплачиваемой Орде дани равнялся примерно одной десятой части урожая. В сочетании с другими повинностями дань становилась обременительной.
Впрочем, размеры ордынского выхода несколько колебались, не всегда он и выплачивался. Московский великий князь Дмитрий Иванович не платил дани со своих владений в 1361-1371 гг. и в 1374-1380 гг. Его сын, Василий, пользуясь раздорами в Орде, не отправлял туда выхода в 1396-1409 г., Иван Третий в 1479 г. отказался платить дань хану Большой Орды Ахмату, чем вызвал его безуспешный поход на русские земли в 1480 году.
Временные перерывы в уплате дани вовсе не означали отмену податей с населения. Собранные средства оставались у князей. Княжеские договорные грамоты и завещательные распоряжения второй половины 14 в. и 15 в. пестрят указаниями на условия распределения между князьями ордынской дани. Дмитрий Донской и его двоюродный брат, серпуховский князь Владимир Андреевич делят между собой собранный ордынский выход с Московского княжества в 1389 году: «А если нас Бог избавит, освободит от Орды, тогда мне две доли, а тебе третья». Внуки этих князей, великий князь Василий Темный и серпуховско-боровской князь Василий Ярославович, в середине 15 века заключают между собой соглашение, согласно которому «если переменит Бог Орду, а не будешь, господине, давати Орде, и тебе, господине, брать дань со своей отчины себе, а мне, господине, со своего удела брать дань себе».15 Хотя принцип распределения ордынской дани между князьями в 15 в. изменился (теперь каждый князь мог сам собирать дань в своих владениях), неизменным оставалось главное: ежегодный сбор дани в обычных условиях выплачивали Орде, а при благоприятных обстоятельствах накапливался в княжеских сокровищницах.
Вплоть до второй половины 15 в. монгольские посольства забирали «выход».
По ходу изучения материала по данной главе мы пришли к следующим выводам. Татаро-монголы не ставили перед собой задачи включения Руси в свою империю. Речь шла только о подчинении и получении дани, а потому сам характер внутренних отношений на Руси оставался в значительной степени нетронутым завоевателями.
В результате, подданство русских князей выражалось в форме раздачи ханами им ярлыков на княжение. Русские князья были также ограничены в административных полномочиях, поскольку из Орды назначались собственные чиновники для вербовки воинов и сбора дани.
Для более успешного и скорого управления завоеванной страной, монголы применили тот же принцип деления населения, что и в своей армии. Каждому району соответствовала определенная сеть административных чиновников. Выход состоял из нескольких видов налогов, основным из которых являлась дань.
В 15 веке институт баскачества был упразднен. Выход стали собирать сами князья.
Глава 2.
Влияние татаро-монгольского ига на дальнейшую историческую судьбу русского государства.
Удобный метод измерения воздействия на Русь – сравнение русского государства и общества домонгольского периода и пост монгольской эры, в частности, сравнение духа и институтов Московской Руси и Руси Киевского периода.
Политическая жизнь русской федерации Киевского периода строилась на свободе. Три элемента власти – монархический, аристократический и демократический – уравновешивали друг друга, и народ имел голос по всей стране – и бояре, и городское собрание или вече, имели право слова в делах. Типичный князь Киевского периода был просто главой исполнительной ветви правительства, а не самодержавным главой государства.
Картина полностью изменилась после монгольского периода. Прежде всего, в 16-начале 17 вв. вместо русской федерации, все члены которой имели сходные конституции, мы находим резкое разделение между Восточной Русью (Московией) и Западной Русью (включенной в Польско-Литовское Содружество). Кроме того, на южных окраинах каждой из двух частей Руси появились военные государства нового типа – казачьи поселения. Они представляли собой древнюю русскую демократическую традицию. Аристократический элемент власти в Западной Руси не только сохранился, но даже усилился под влиянием Польши и стал основой политической жизни Украины и Белоруссии. В Восточной же Руси поддерживался и развился до высокого уровня монархический элемент.
Власть московского царя, идеологическая и фактическая, была несравнимо больше, чем власть его суздальских предшественников (в Суздальской земле монархический элемент был наиболее сильным). Хотя в 16 веке наблюдался рост монархических институтов по всему европейскому континенту, нигде этот процесс не шел так быстро и глубоко, как в Восточной Руси. Англичанин Дж. Флетчер, посетивший Москву в 16 веке, пришел к заключению, что «государство и форма его правления чисто тираническая, поскольку во всем исходит из интересов князя, при этом в совершенно откровенной и варварской манере».16
Не менее резок контраст между до и пост монгольскими периодами в области социальных отношений. Самые основы московского общества были не такими, как в Киевский период.
Общество Киевской Руси можно, по нашему мнению, с определенными оговорками, назвать свободным обществом. Рабы существовали, но они считались отдельной группой, не входящей в состав нации. Ситуация была схожей с положением в Древней Греции: рабство сосуществовало со свободой большей части общества. Правительство функционировало на основе сотрудничества свободных социальных классов: бояр, горожан и «людей» в сельских районах. Правда, существовала группа крестьян, так называемые смерды, которая находилась в сфере особой княжеской юрисдикции, но даже они были вольными. Была также группа полусвободных – закупы, чье положение, в конце концов, стало схожим с положением рабов, но их обращение в рабство являлось результатом долгов, т.е. нерегулируемого взаимодействия экономических сил, а не действия правительства.
В Московском царстве 16-17 веков мы обнаруживаем абсолютно новую концепцию общества и его отношения к государству. Все пласты нации, от низших до высших, исключая рабов, были прикреплены к государственной службе. И бывшие удельные князья, и бояре теперь становились постоянными слугами царя, как и более низкие слои, такие как дети боярские и дворяне (придворные). Попытки сопротивления новому порядку со стороны князей и бояр сокрушил царь Иван Четвертый во времена террора опричнины. Через институт военных поместий цари контролировали и земельные владения служащих им людей, и армию. Необходимость обеспечения поместий рабочей силой привела к установлению крепостного права, сначала только временного. Это крепостное право крестьян было сделано постоянным и узаконено «Уложением» в 1649 году.17 И вольные крестьяне на государственных землях, и крепостные, а также горожане считались низшим классом царских подданных, свободными от воинской или придворной службы, но обязанными платить тяжелые налоги и, в некоторых случаях, выполнять обязательные работы (тягло). «Служба» (в вышеозначенном нами смысле) стала, в конце концов, характеристикой человека благородного происхождения, а «тягло» - простолюдина. Это различие превратилось в основную черту социального строя Московского царства в 17 в.
Из этого краткого сравнительного анализа характерных черт государства и общества Киевской и Московской Руси становится ясно. Что пропасть между этими двумя режимами была огромна. Совершенно очевидно, что такая перемена не могла произойти за одну ночь. В самом деле, процесс трансформации свободного общества в общество обязательной повинности начался во время монгольского периода до середины 17 века.
Вопрос для нас теперь состоит в том, какова роль монголов в этом процессе. Чтобы выяснить это, мы должны кратко рассмотреть изменения, которые произошли в русской национальной экономике, политике, социальной организации за монгольский период.
Массовое разграбление и уничтожение собственности и жизни на Руси во время монгольского нашествия 1237-1240 годов было ошеломляющим ударом, который нарушил нормальное течение экономической и политической жизни. Трудно точно оценить потери русских, но, вне всяких сомнений, они были колоссальны, и, если мы включим в это число огромные толпы людей, мужчин и женщин, уведенных монголами в рабство, они вряд ли составляли меньше 10% от общего населения.18
Больше всего в этой катастрофе пострадали города. Такие старые центры русской цивилизации, как Киев, Чернигов, Перяславль, Рязань, Суздаль, несколько более молодой Владимир суздальский, а также некоторые другие города, были полностью разрушены, а первые три из вышеперечисленных потеряли свое былое значение на несколько столетий.
В конце 50-х годов археологами было установлено, что во Владимиро-Суздальском княжестве, в Черниговских землях, Рязанско-Муромском крае из 157 поселений, датируемых домонгольским временем, более 110 (т.е. более двух третей) прекратили свое существование в 13 в. На многих обнаружены следы пожарищ. Лишь кое-где хозяйственная жизнь возобновилась через 200-300 лет. На территориях Смоленского княжества, которые почти не затронуло нашествие, численность поселений в 13 в. сократилась на треть.
Монгольская политика забирать искусных мастеров и квалифицированных ремесленников на службу к хану накладывала новое бремя даже на те города, которые не постигло физическое разрушение в первый период завоевания. К великому хану посылалась квота лучших русских ювелиров и ремесленников.
В результате монгольских завоеваний роль рабского труда значительно возросла. Основная масса русских, попадавших в Золотую Орду, становилась рабами. Кого же предпочитали брать в плен завоеватели? Так Плано Карпини, итальянский монах-францисканец, посланный к монголам с грамотой от папы Иннокентия Четвертого в 1245 году, сообщает в своих записках, что при взятии осажденного города «татары спрашиваю, кто из них (жителей) ремесленники, и их оставляют, а других, исключая тех, кого захотят иметь рабами, убивают топором». О том же повествуется и в другом месте: «В земле Саррацинов и других, в среде которых они являются как бы господами, они забирают лучших ремесленников и приставляют их ко всем своим делам. Другие же ремесленники платят им дань от своего занятия».19
Мастера различных специальностей нужны были Орде для строительства городов, зданий, для изготовления оружия, украшений, керамики – всего того, чем впоследствии стала знаменитой золотая Орда. Именно согнанные из разных стран ремесленники и создали ее пеструю, яркую материальную культуру.
Многие ремесленники отправлялись к хану Золотой Орды для личных нужд, а также на строительство и украшение его столицы – Сарая. Ремесленники разного рода – купцы, оружейники и т.д. – поступали также в распоряжение членов дома Джучи, а также высших военачальников монгольских армий в Южной Руси. Рассредоточение русских мастеров-ремесленников в монгольском мире истощило на время источник опыта собственно Руси и не могло не прервать развития производственных традиций. Так, перестали изготавливаться шиферные пряслица; резко сократилось, а затем и исчезло производство стеклянных браслетов и бус; прекратилось изготовление керамических амфор; резкий упадок испытало искусство перегородчатой эмали; сложная техника черни и зерни в ювелирных работах возродилось лишь в 16в.; было утрачено искусство резчиков по белому камню, творениями которых мы любуемся при осмотре домонгольских Дмитровского собора в Юрьеве Польском; на несколько столетий исчезла многоцветная строительная керамика.20 Производство скани остановилось почти на столетие, после чего возобновилось под влиянием центрально-азиатских образцов. Строите