Нашествие
Псковская земля в течении 20 лет была пограничной зоной, что сопровождалось размещением на ее территории значительного числа войск, созданием укрепленных пограничных застав. Положение резко изменилось в 1940 году: после присоединения Прибалтики войска были выведены, погранзаставы демонтированы.
22 июня 1941 года псковичи, как и вся страна, были потрясены сообщением о начале войны с Германией. Но в первые дни люди не получали достоверной информации, поэтому верили, что враг будет остановлен и разбит у западной границы. На митингах, которые повсеместно проводились партийными и советскими работниками, звучала надежда на скорую победу и обещание трудиться еще лучше, чем до войны. Например, колхозник Степан Яковлев, выступая на одном из таких собраний, призывал односельчан собирать урожай без потерь, надеясь, что это будет лучшей помощью Красной Армии в разгроме врага.
Однако положение было очень серьезным. Началась мобилизация военнообязанных 14-ти возрастов (с 1905 по 1918 год рождения). В Ленинградском военном округе в военкоматах собирались тысячи мужчин, которых провожали родные, многие виделись последний раз. Только из Пскова в первые дни войны было призвано 15 тыс. человек (из населения 68 тысяч человек), а всего из псковского края в первые недели жестокой битвы, а также в 1941-45 гг. – около 200 тысяч.
Первые сведения о войне псковичи получили от беженцев из Белоруссии и Прибалтики, поток которых усилился в конце июня. Они приходили в села и города, некоторые не в силах двигаться дальше оставались здесь. Другие обращались в эвакопункты, где им оказывали помощь одеждой, устраивали детей в детские дома. Вид беженцев был ужасен: многие не имели верхней одежды, обуви. Это говорило о том, что они покинули свои дома внезапно. Все это должно было ускорить подготовку к эвакуации, но до получения распоряжения из центра местное руководство не могло взять на себя ответственность, боясь обвинения в паникерстве.
Враг приближался к Псковской земле. 2 июля начались бомбардировки Пскова и Великих Лук. Только тогда было получено разрешение на организацию эвакуационных комиссий, котрые занимались определением ценности и очередости отправки. Прежде всего были вывезены деньги, архивы, промышленное оборудование. Меньшей ценностью представлялись поизведения исскуства. Так, для эвакуации сокровищ псковского музея было выделено всего три грузовика, а на железной дороге – только один вагон. Поэтому спасти удалось немногое. Что было возможно, закопали во дворе музея, но многое было разграблено и пропало навсегда.
С приближением фронта началась эвакуация населения из городов. Для охраны порядка и строительства оборонительных сооружений около Пскова и Великих Лук были созданы истребительные батальоны, в состав которых входили партийные работники, сотрудники НКВД, рабочие, студенты, интеллигенция. Одной из задач истребительных батальонов была борьба с диверсантами и шпионами. В этих условиях вокруг Пскова было задержано около 1.5 тысяч подозрительных личностей.
По планам немецкого командования на Ленинград через Псков наступала группа армий “Север”, на Москву через Великие Луки и Смоленск – группа армий “Центр”.
Подступы к Острову и Пскову прикрывали летчики. В конце июня 1941 года три молодых летчика 158-го полка на истребителях совершили первые в истории войны воздушные тараны немецких “юнкерсов”. Петр Харитонов, Степан Здоровцев и Михаил Жуков открывают славную страницу героических подвигов на Псковской земле. Уже 8-го июля 1941 года им присвоено звание Героев Советского Союза.
Танковые и механизарованные корпуса приближались к южным окраинам Псковской земли. В начале июля немцы, обнаружив разрыв между Советскими частями, устремелись в район Острова и 4-го июля заняли его. При этом ни железнодорожный, ни шоссейный мосты не были взорваны. В тот же день из штаба Северо-Западного фронта поступил приказ вернуть Остров. Для выполнения этой задачи сюда были напрвлены только что прибывшие из центральных районов России части, плохо обученные и не имевшие достаточного количества боеприпасов. Несмотря на это, 5-го июля противник был выбит из города. Но уже 6-го июля силами танковой дивизии наши части были потеснены на северную окраину Острова, при этом немцы в районе Острова потеряли более 140 танков.
Одновременно основные танковые силы противника были направлены на Порхов и Псков. В том же направлении отступала из Эстонии 28-я танковая дивизия, имевшая всего 150 человек и 10 танков. Она получила задание закрепиться в районе реки Черехи по линии шоссе Псков-Остров. Для усиления танковой дивизии сюда были напрвлены мото-стрелковый полк и минометная батарея. А в районе между шоссе и рекой Великой расположились 118-я и 111-я дивизии. Таким образом, командованию казалось, что по реке Великой создано значительное укрепление и Псков может сыграть определенную роль в сдерживании наступления врага. Но в результате ночного боя с 7-го на 8-е июля немцам удалось прорваться по шоссе и выйти к южной окраине Пскова в районе Крестов. Это создало реальную угрозу окружения тех частей, которые находились за Великой. Генерал Н.М.Гловацкий обратился в штаб корпуса с просьбой разрешить отвод войск из-за реки в город, но получил отказ. Однако, видя безвыходное положение, части начали отступать к городу, но уже не успели перейти по мостам которые были взорваны. Переправляясь на подручных средствах через Великую дивизии понесли значительные потери в людской силе и боеприпасах. Пройдя центральную часть города, командиры дивизий приняли решение отступать по расходящтимся линиям: 118-я на Гдов, а 111-я на Лугу.
Отступая, дивизии пытались сдерживать продвижение врага. Каждый мост и возвышенность использовались для отражения натиска. Так, на переправе через реку Кебь несколько бойцов сдерживали атаки немцев. Они выполнили свой долг, но получив ранения отошли в лес и там погибли. Местные жители нашли их и захоронили. В районе деревни Мараморка героически сражались бойцы 111-й дивизии. Многие погибли, среди них и командир дивизии Иван Михайлович Иванов. Много лет спустя местные следопыты нашли останки комдива и почестями перезахоронили. Судьба комдива 118-й дивизии Николая Михайловича Гловацкого была несколько иной. 6 июля 1941 года он был осужден Военной коллегией Верховного суда “за сдачу немцам города Пскова”.
Действительно, город был сдан практически без боя, оборонительная линия по реке Великой и по старой государственной границе не дала ожидаемого результата. Но это была вина не одного человека, а результаты ошибок и просчетов, котрые были свойственны первому периоду войны: техническое превосходство противника в воздухе, отсутствие связи между частями, неумение вышестоящего командования правильно оценить обстановку.
Особое место отводили наступающие войска Великим Лукам, как мощному железнодорожному узлу, открывающему путь на Москву.
В середине июля удалось эвакуировать детские учереждения и больницы, наиболее ценное имущество. Созданные отряды народного ополчения соорудили оборонительные линии, но 18-го июля вечером город был оставлен. Только несколько дней немцы находились в городе, но нанесли ему огромные рарушения. Перегруппировавшиеся советские части 21-го июля освободили город и удерживали его до 24-го августа – 33 дня. Для оказания помощи войскам вокруг города действовали диверсионные группы, которые совершали взрывы мостов, выводили из окружения небольшие отряды бойцов, уничтожали немецкие продовольственные отряды.
В августе в ходе Смоленской операции немцы усиливают фланги, 22-го авгста мощным ударом механизированных частей занимают Кунью и создают угрозу окружения. Немецкая авиация господствовала в воздухе. В тылу советских войск действовали десантники противника. 24-го августа был отдан приказ об оставлении Великих Лук.
2. Оккупация
Вечером 9-го июля 1941 г. гитлеровцы заняли Псков. На перекрестках улиц ревели фашисткие танки, стволы их пушек и пулеметов были наведены на уцелевшие жилые дома.
Вскоре на общественных зданиях заколыхались штандарты с фашисткой свастикой. Стены, заборы, тумбы, столбы запестрели грозными “буфелями” - приказами.
Все приказы, распоряжения, объявления, предложения, воззвания захватчиков заканчивались одинаково: “За неповиновение – расстрел!”, “За неподчинение – смертная казнь!”, “За нарушение – смерть”!
Жизнь людей попала под жестокий контроль врага.
Большинство населения было выселено из города на окраины и пригородные деревни. Это были в основном люди преклонного возраста, не успевшие эвакуироваться.
В центре города разместились немецкие административные и военные учереждения. В гостинице “Октябрьская” находился штаб командования Северного фронта. В левом крыле Дома Советов располагался военный госпиталь, в правом – военно- полевая комедатура. Все уцелевшие в Пскове школьные здания фашисты превратили в казармы и военные госпитали. По всему городу были рассредоточены вионские части и подразделения. Псковский гарнизон насчитывал около 20 тысяч солдат и офицеров.
Оккупационную власть в Пскове и Псковском округе осуществляли начальник окружной военной полевой комедатуры генерал Гофман, военный комедант Пскова майор Миллер и начальник полиции безопасности СД гауптштурмфюрер СС Энгельмайер.
В Пскове же обосновались начальник хозяйственного управления группы армий Север полковник Беккер, начальник полиции безопасности СД “Северной России” оберштурмбанфюрер СС Траут, отдел “1-Ц” немецкой разведки – абвера, руководимый полковником Киппом. Это они в первую очередь повинны в неслыханных зверствах, чинившихся в Пскове и Псковском районе.
Рядом с Псковом, в поселке Стремутка (позднее в Промежицах), расположился разведывательно – диверсионный центр немецких войск – “Цеппелин”. Агентура для него готовилась в деревне Печки Печорского района, в специальной разведывательной школе.
Таким образом, Псков был превращен в центр дислокации военных и административно – хозяйственных органов оккупационных войск группы армий “Север”, распространявших свою деятельность на обширную территорию Ленинградской и Калининской областей.
Закончился страшный месяц июль. Над Псковской землей нависла долгая ночь неволи. Иван Виноградов очень тонко передад ощущение тех дей: “Застонала у Пскова земля, к нам ворвалась фашисткая свора, растоптала родные поля…”. Да, особенно деревня оказалась не защищенной от коварного врага. Если городское население имело возможность уйти вместе с отступающей армией или эвакуироваться, то жители деревень узнавали о случившемся часто от самих завоевателей, которые неожиданно появлялись в деревнях, сгоняли всех на собрания и объявляли о “новом порядке”.
Еще до войны в Германии была разработана программа экономического ограбления страны. В “зеленой папке” Геринга определялась основная задача: “возможность более полного обеспечивания германских войск за счет оккупационных областей”. Для выполнения этой задачи немецкое командование нуждалось в хорошо организованной системе управления. В Псковской земле, в связи с близостью к линии фронта под Ленинградом, функционировали две структуры власти: военная и гражданская. Военная администрация, в лице командования вермахта, должна была внушить населению “тот страх, который способен отбить у населения всякую охоту к сопротивлению”. Уже в августе по всей оккупированной территории распространялись приказы, в котрых местному населению предписывалось отныне жить по немецким законам, за их невыплнение виновные должны были предстать перед специальными судами, которые определяли наказание: каторжная тюрьма или расстрел. Гразжданская власть была представлена управами во главе с головами в городах, старшинами и старостами на селе.
Главное внимание было направлено на формирование полиции. Полицейско – жандармский центр разместился на улице Ленина в доме №8. Полицейские были вооружены пистолетами, винтовками, дубинками. В обязанности их входило “поддержание порядка”: проведение облав и обысков по заданию комендатуры, проверка документов, устройство ночных засад, дежурство по городу.
Городская управа провела перепись и паспартизацию населения. Каждей житель города от 14 лет был внесен в список под определенным номером. В паспорта заносились подробные приметы их владельцев (рост, цвет волос, глаз и т. д.).
Для выявления и мобилизации рабочей силы оккупантами было создано управление труда. В городе открылась биржа труда, задача которой состояла не столько в устройстве населения на работу, сколько в выявлении тех, кого можно было отправить в Германию.
Оккупационные власти ввели так называемые “рабочие паспорта”. Их обязаны были получить на бирже все лица в возрасте от 14 до 65 лет. Лица, не имеющие их, считались дезертирами с “трудового фронта”. Их ждало тюремное заключение. Однако, несмотря на жесткие меры наказания, люди не являлись за получением “рабочих паспортов”.
С помощью биржи труда оккупационные власти насильно мобилизовывали население Пскова на строительство дорог, лесозаготовки и торфоразработки. Многие попадали на самую настоящую каторгу – в трудовые лагеря. В одной из инструкций оккупантов так и было записано: “Копать землю и дробить камни – это работа не для немцев, для этого есть русские”. Трудовые лагеря имелись на окраинах Пскова, в Черехе, в Крестах, Промежицах, на Завеличье.
Рабочие, привлекаемые к трудовой повинности на местах, а также отправляемые в Германию, не имели права оговаривать условия труда. По существу, они были ниведены до положения рабов. За плохо выпоненную работу или за отказ от нее рабочие подвергались различным наказаниям: публичной порке, закдючению в концентрационные лагеря. За саботаж людей расстреливали.
В связи с участившимися случаями саботажа псковское городское управление 31 января 1942 года расклеило по городу следующее объявление: “По сообщению немецких властей, случаи отказа от работы и злостного уклонения отдельных граждан города от несения трудовой повинности в настоящее время принимают совершенно недопустимый характер и становятся явлением обычного порядка, а применяемые до сего времени меры борьбы с этим явлением не достигают своей цели и не дают необходимых положительных результатов. Поэтому немецкие власти с 1 февраля будут в этих случаях применять самые суровые меры, вплоть до расстрела”.
Однако население города всеми способами уклонялось от отправки в Германию и от принудительных работ. Люди прятались в погребах, в землянках, в подвалах, убегали в окрестные леса. Участились побеги заключенных из концентрационных лагерей. Они уходили к партизанам, чтобы с оружием в руках бороться с ненавистным врагом.
Несмотря на жестокие репрессии, советские люди оказывали оккупантам упорное сопротивление.
На Долгорепицкие торфяные разработки фашисты мобилизовали молодежь Пскова. Была установлена ежедневная норма добычи торфа, однако эта норма никогда не выполнялась. Юноши и девушки выводили из строя оборудование. Одна из двух машин, имевшихся на торфопредприятии, постоянно была в ремонте. Порча машин происходила от “случайного” попадания в их механизмы кирпича, пней, кусков железа и т. п. По различным причинам вывозка торфа на завод “Пролетарий” задерживалась, завод всегда работал с перебоями.
На всей оккупированной территории царил голод. Быстро увеличивался процент смертности среди населения, особенно среди детей. Вместо хлеба люди питались лепешками из травы, мха, грибов. Большинство населения Пскова не получало никакой медецинской помощи.
В оккупированном городе трудно было купить какие – либо продукты. Базар первое время не работал. Магазины с оставшимися в них продуктами и товарами были сразу же разграблены гитлеровцами.
В сентябре 1941 года оккупационные власти установили дни рыночной торговли, и с этого времени источником приобретения продуктов для псковичей стал только базар. Другой какой-либо организованной торговли в городе, за исключением двух-трех частных лавок, где торговали деревянными колесами, ведрами, старыми замками и т. п. не было. Открылись еще 4 частных буфета, но они в силу дороговизны продовавшихся там продуктов были не доступны для горожан.
Определенную роль в первые месяцы оккупации сыграла немецкая пропаганда, которой занимались специальные отделы при управах. Мощное идеологическое давление осуществлялось через печать. Было организовано издание газет и листовок, в которых рассказывалось о победном шествии немецких войск. Население сгонялось для просмотра кинохроник, в городах велось радиовещание на русском языке.
Среди населения Пскова распространялись фашистские газеты: “Островские известия”, “Гдовский Вестник”, “За Родину” (она печаталась в городе Дно), “Северное слово” и другие, а также журналы “Новый путь” и “Победа”. Целью их было обмануть русский народ, запугать его, убить у жителей оккупированных районов веру в победу Красной Армии, парализовать волю к борьбе с захватчиками, поколебать великую дружбу народов Советского Союза. Широко публиковались состряпанные гитлеровским министром пропаганды Геббельсом “победные” сводки, в которых говорилось о том, что красная армия разгромлена, что она не может оказать и не оказывает сопротивления германской армии, продолжающей победоносный марш по СССР. В газетах помещались различного рода пасквили на советскую действительность, на руководящих работников и должостных лиц.
В начальный период оккупации немецкая администрация стремилась сохранить коллективную организацию труда, что давало возможность централизованно получать селькохозяйственную продукцию. Но, встретив упорное сопротивление в форме саботажа, невыхода на работу, порче машин и механизмов в МТС, немцы приступили к проведению так называемой “аграрной реформы”, суть которой заключается в раздаче земель во владение в размере от 0.75 до 2.5 га. Те хозяйства, которые регулярно выполняли все предписания, могли получить участок земли до 25 га. Но выполнять немецкие требования было трудно, так как устанавливается большой размер поставок: с одного га крестьянин должен был здавать 60 ц капусты, или 46 ц помидор, или 51 ц огурцов, или 31 ц картофеля, поставки молока составляли 500-600 литров в год от каждой коровы. Каждое хозяйство выплачивало также денежные налоги в размере 240 р., кроме того по 120 руб. с каждого трудоспособного мужчины, по 800-1200 р. за рабочую лошадь. Помимо этого устанавливался налог на содержание полицейских. Если эти условия хозяйство не выполняло, то власти конфисковали имущество. За два года (1942-1944) немецкими властями было изъято продовольствия на сумму 4 млрд. немецких марок. Общий объем дохода, полученного немцами только с населения города Пскова с августа 1941 г. по март 1942 г., составил 1.8 млн. рублей.
Экономическое ограбление сопроваждалось осуществлением плана “ОСТ” - плана уничтожения, переселения и онемечивания русского народа. Для Ингерманландии, в состав которой должна была войти Псковская земля, предполагалось резкое сокращение населения (физическое уничтожение, сокращение рождаемости, переселение в отдаленные районы), а также передачи освободившейся территории немецким колонистам. Этот план был расчитан на длительную перспективу, но некоторые моменты нашли воплощение уже в период оккупации.
На Псковские земли прибыло несколько немецких помещиков. Одни из них – А.Бек получили возможность создать латифундию на базе совхоза “Гари” Дновского района (5.7 тыс. га). На этой территории разместилась 14 деревень, более 1000 крестьянских хозяйств, которые оказались на положении рабов немецкого помещика. В Порховском уезде на землях совхоза “Искра” устроил поместье барон Шауэр.
Физическое уничтожение и геноцид народа шли разными путями. С первых же дней оккупации была введена обязательная трудовая повинность для всех лиц от 18 до 45 лет, которая в дальнейшем была распространена на тех, кому исполнилось 15, и продлена до 65 лет для мужчин и до 45 лет для женщин. Рабочий день длился 14-16 часов. Многие из оставшихся на оккупированной работали на электростанции, на железной дороге, торфоразработках и кожевенном заводе, подвергаясь за малейшую провинность наказанию розгами, а за более серьезные проступки тюремному заключению.
Оккупанты лишили права обучения русского населения в школах, которые разрешалось открывать только в населенных пунктах, имевших большие военные гарнизоны. В Пскове было открыто несколько платных школ, в которых обучалось всего 200 человек.
Тяжелые раны нанесли Пскову гитлеровские оккупанты. Город был почти полностью разрушен. На местах жилых кварталов, заводов и административных зданий, редчайших памятников старины лежали груды развалин и пепла. Были разграблены все библиотеки, клубы, униничтожен Ботанический сад, музей в Поганкиных палатах работал только для немецких офицеров и солдат.
Одной из страшных страниц оккупации являлась отправка молодых людей для работы в Германию и Прибалтику. Отправленных размещали по хуторам, где они работали как сельскохозяйственные рабочие в поле, ухаживали за скотом, получая при этом скудное питание, донашивая собственную одежду, подвергаясь издевательствам. Некоторые были отправлены на военные заводы в Германию, где рабочий день продолжался 12 часов, а заработная плата составляла 12 марок в месяц. Этой суммы хватало лишь на то, чтобы купить по 200 г хлеба, 20 г маргарина в день и 100 г сахара в месяц.
На оккупированной территории немцами было создано несколько концлагерей. В них содержались сотни тысяч раненых, больных, измученных людей. Священник И.Иванов, например, оставил следующее свидетельство о содержании их в Крестах: “С первых же дней захвата города по улицам гнали колонны наших русских солдат, полуодетых и босых. Жуткую картину представляли собой эти несчастные страдальцы, двигающиеся как тени. Мы видели своих братьев, умирающих от голода, и не имели возможности оказать им посильную помощь. Здесь же на улице их избивали, пристреливали тех, которых покидали остатки сил, и которые от истощения не могли дойти до лагеря”. Только в концлагере в Крестах погибло, например, 65 тыс. человек – количество, равное почти всему довоенному населению города.
Военнопленные, которых использовали на тяжелых работах, подвергались истязаниям и глумлению. Жили они в бараках на положении обреченных на гибель. В сильные морозы их выгоняли на работу в одних шинелях, надетых на голое тело; если охранникам казалось, что пленные работают без усердия, то их, обесиленных, фашистские изверги заставляли танцевать. Обучение и натаскивание собак производилось на живых людях… В лагере ежедневно гибли десятки людей. Однако это были всего лишь эпизоды кровавого террора оккупантов; в лагере производилось и систематическое преднамеренное уничтожение людей. На лагерной территории гитлеровцы рыли глубокие траншеи, в которые бросали трупы умерщвленных военнопленных, траншеи засыпали землей из рядом вырытой ямы.
Самой тяжелой, невосполнимой потерей была гибель в фашисткой неволе многих тысяч псковичей. Гитлеровцы истребили тысячи жителей Пскова, но особенно жестоким было их отношение к советским военнопленным. Чрезвычайная госуларственная комиссия по расследованию злодеяний гитлеровских оккупантов определила число жертв фашисткого террора в Пскове 290 тыс. человек. В местечке Пески, в полукилометре от улицы Советской Армии (бывшой Черехинской дороги), находится братская могила жертв фашизма. В довоенное время на этом отдаленном от города месте был пустырь. Фашисты устроили рядом с ним концентрационный лагерь. Здесь расстреливали советских патриотов. В братской могиле захоронено более 50 тысяч человек- военных и гражданских, мужчин и женщин, - узников соседнего и других фашистких лагерей.
… Зимой 1941/1942 года в оккупированный Псков пришел эшелон советских военнопленных с Ленинградского фронта. Перед погрузкой в вагоны у них отобрали верхнюю одежду; вагоны, битком набитые людьми, наглухо закрыли. В течении нескольких суток людям не давали пищи, воды, двери вагонов не открывали. Заживо замурованные в вагонах, как в гигантских гробах, люди погибали от истощения, мороза, психического перенапряжения. На путях между станциями Псков-I и Псков-II состав был разгружен. Среди окоченевших трупов попадались люди с признаками жизни, однако всех их свалили в одну кучу и вывезли в Пески, где облили горючей жидкостью и сожгли. В эшелоне было около 7 тысяч человек.
В годы оккупации Пскова в Завеличье на территории городской больницы №1 (теперь там находится областная больница) помщался так называемый госпиталь для военнопленных. В нем содержалось одновременно до тысячи человек, которые размещались в неотапливаемых гаражах, сараях и бараках прямо на голом полу. Пищу раненым выдавали раз в 2-3 дня. Ни медикаментов, ни бинтов в “госпитале”, разумеется, не было. Эта гитлеровское учереждение служило совсем иным целям. Здесь фашисткие изверги проводили варварские исследования действия различных ядов на человеческий организм. Смертность раненых была очень высокой. Состав пациентов “госпиталя” обновлялся чуть ли не каждую неделю.
Первое время по приказу гитлеровцев умерших закапывал непосредственно на территории больницы. Здесь было захоронено не менее 10 тысяч человек. Позже захоронение производили на Мироносицком кладбище, в северной его части. Безпрерывно, зимой и летом, под охраной фашистских солдат военнопленные рыли на кладбище длинные траншеи и хоронили своих товарищей, умерщвленных в “госпитале” и замученных в соседнем с ним лагере – в бывших конюшнях военного городка.
3. Освобождение.
… В начале 1944 года советские войска подошли к линии “Пантера” - усиленному рубежу обороны, который фашисты считали неприступным. Он проходил по линии Псков – Остров и имел проволочные, железобетонные и земляные укрепления, противотанковые рвы и минные поля.
Четыре месяца готовились части Советской Армии к прорыву вражеской обороны. 17 июля 1944 года войска 3-го Прибалтийского фронта штурмом выбили немцев с переднего края обороны и, расширяя прорыв, устремились к Пскову. Бойцы 374-го стрелкового полка под командованием майора К. А. Шестака 22 июля первыми вышли к реке Великой недалеко от железнодорожного моста.
Здесь в памятные дни июля 1941 года совершили подвиг саперы 50-го дорожного батальона во главе с младшим лейтенантом Семеном Байковым. Под огнем противника саперы – подрывники подожгли перебитый осколками бикфордов шнур. Высокий мост взлетел на воздух вместе с ворвавшимися на него танками и мотопехотой гитлеровцев. Отважный командир минеров А. И. Анашенков, Д. П. Комляшев, П. К. Никитин, Н. И. Панов, И. И. Халявин – были награждены орденом Ленина.
В июле 1944 года в прорыве фашистской обороны Пскова учавстовал и 533-й стрелковый полк под командованием подполковника Н. М. Панина, который продвигался к городу со стороны черехи, с юга. Отряды 741-го стрелкового полка, командиром которого был майор Г. И. Чурганов, захватили вокзал и по Пролетарскому бульвару и Октябрьской улице (ныне Октябрьский проспект) пробились к Великой в районе Профсоюзной улицы. Части 376-й стрелковой дивизии генерал-майора Н. А. Полякова нанесли по врагу удар с севера.
Гитлеровцы оказывали упорное сопротивление, рассчитывая, что водная преграда – река задержит наступающих. На берегах Великой разгорелось жаркое сражение. В ходе его особенно отличились бойцы 374-го стрелкового полка. 5-я рота полка под командованием старшего лейтенанта И. А. Головко под перекрестным огнем противника преодолела реку и закрепилась на ее левом берегу у Мирожского монастыря. Командир роты был ранен, но он не оставил поля боя. За мужество, проявленное при форсировании Великой, И. А. Головко был награжден орденом Красного Знамени. Командир 1-го батальона 374-го полка капитан Н. С. Коротаев, бойцы которого первыми ворвались в город и нанесли гитлеровцам решающий удар, был награжден орденом Александра Невского.
К утру 23 июля город был полностью очищен от захватчиков. Разбитые части врага, преследуемые советскими войсками, откатывались по Рижскому шоссе все дальше и дальше на запад.
… На окраине Пскова советские воины похоронили 137 своих товарищей, отдавших жизнь за освобождение древнего русского города. Их имена высечены на средней плите кладбища на Юбилейной улице. “Они погибли в боях за овобождение города Пскова от фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны, - написано на плите. –Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей социалистической родины!”