ПЛАН:
I. ВВЕДЕНИЕ___________________________________________________3
II. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОТИВОБОРСТВО В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ИНТЕРВЕНЦИИ_____________________7
1. ПОВЕДЕНИЕ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ________________________________________________________7
1.1. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПОЗИЦИИ БОЛЬШЕВИКОВ_______________7
1.2. ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПРОГРАММЫ “ БЕЛОГО ДВИЖЕНИЯ”___10
2. КРАСНЫЙ И БЕЛЫЙ ТЕРРОР.________________________________13
2.1. “КРАСНЫЕ “ И “БЕЛЫЕ”____________________________________13
2.2. БЕЛЫЙ ТЕРРОР.____________________________________________16
2.3. КРАСНЫЙ ТЕРРОР._________________________________________18
3. МЕЖДУ “КРАСНЫМИ” И “БЕЛЫМИ”.________________________19
3.1. КРЕСТЬЯНЕ ПРОТИВ “КРАСНЫХ”._________________________19
3.2. КРЕСТЬЯНЕ ПРОТИВ “БЕЛЫХ”.____________________________20
3.3. “ЗЕЛЕНЫЕ” . “МАХОВЩИНА” ._____________________________21
4. ИНТЕРВЕНЦИЯ ._____________________________________________21
5. ИЛЛЮЗИИИ И РЕАЛЬНОСТЬ ВОЕННОГО КОММУНИЗМА.____23
5.1.ПОЛИТИКО–ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ИДЕАЛЫ БОЛЬШЕВИЗМА.__23
5.2. ВОЕННЫЙ КОММУНИЗМ НА ПРАКТИКЕ.____________________24
III. ЗАКЛЮЧЕНИЕ_______________________________________________26
IV. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ_________________28
. ВВЕДЕНИЕ
Гражданская война в России – это время, когда кипели необузданные страсти и миллионы людей готовы были жертвовать своими жизнями ради торжества своих идей и принципов. Это было характерно и для красных, и для белых, и для крестьян повстанцев. Их всех, яростно враждующих между собой, парадоксальным образом сближали эмоциональный порыв, избыток биологической энергии, и непримиримость. Такое время вызывало не только величайшие подвиги, но и величайшие преступления. Нараставшее взаимное ожесточение сторон вело к быстрому разложению традиционной народной нравственности. Логика войны обесценивала, вела к господству чрезвычайщины, к несанкционированным действиям, добыванию трофеев.
Крупнейшая драма XX столетия - гражданская война в России - привлекает внимание ученых, политиков, писателей и по сей день. Однако и поныне нет однозначных ответов на вопросы о том, что же это за исторический феномен — гражданская война в России, когда она началась и когда закончилась. На этот счет в обширной литературе (отечественной и зарубежной) существует множество точек зрения, порой явно противоречащих друг другу. Не со всеми из них можно соглашаться, но всем, кто интересуется историей гражданской войны в России, это полезно знать.
Одним из первых историков политической истории гражданской войны в России, бесспорно, является В.И. Ленин, в трудах которого мы находим ответы на многие вопросы политической истории жизни и деятельности народа, страны, общественных движений и политических партий. Одной из причин данного утверждения является то, что почти половина послеоктябрьской деятельности В.И. Ленина, как руководителя Советского правительства, приходится на годы гражданской войны. Поэтому не удивительно, что В.И. Ленин не только исследовал многие проблемы политической истории гражданской войны в России, но и раскрыл важнейшие особенности вооруженной борьбы пролетариата и крестьянства против объединенных сил внутренней и внешней контрреволюции.
Для нас прежде всего интересна ленинская концепция истории гражданской войны. В.И. Ленин определяет ее как наиболее острую форму классовой борьбы. Эта концепция исходит из того, что классовая борьба резко обостряется в результате идеологических и социально-экономических столкновений, которые, неуклонно возрастая, делают неизбежным вооруженное столкновение между пролетариатом и буржуазией. Ленинский анализ соотношения и расстановки классовых сил в условиях гражданской войны определяет роль рабочего класса и его авангарда — коммунистической партии; показывает эволюцию, которую претерпевает буржуазия; освещает противоречивый путь различных политических партий; раскрывает разногласия между национальной буржуазией и великорусской контрреволюцией, боровшихся вместе против Советской власти.
Истоки разработки истории гражданской войны и истории ее политических аспектов уходят в 20-е гг., когда исследование широкой проблематики разносторонней деятельности политических партий и движений осуществлялось "по горячим следам". К сожалению, после смерти В.И. Ленина для советских исследований стали характерны искажения ленинской концепции, непризнание буржуазной историографии, превращение сталинских авторитарных оценок и суждений в догмы, серьезно и надолго затормозившие развитие исторической науки. Уродливое развитие советской историографии по существу началось с конца 20-х гг., когда в связи с 50-летием со дня рождения И.В. Сталина была опубликована статья К.Е. Ворошилова "Сталин и Красная Армия". В ней сталинская интерпретация гражданской войны, особенно ее политических сюжетов, сводилась в основном и главном к трем походам Антанты в 1919-1920 гг. При всей доступности, простоте и ясности такая интерпретация не выдерживала научного обоснования, являлась серьезным отступлением от ленинской концепции истории гражданской войны.
Исследование истории гражданской войны тормозилось все более возраставшим влиянием культа личности, что находило конкретное выражение в недооценке роли народных масс, искажении исторических фактов и политических событий, упрощенном толковании деятельности политических партий и движений. Так продолжалось вплоть до середины 50-х гг.
Начавшийся после XX съезда КПСС с середины 50-х гг. новый этап развития советской исторической науки принес существенные изменения в исследование проблем истории гражданской войны, в особенности истории непролетарских буржуазных партий. Однако многие публикации по-прежнему содержали привычные шаблоны и политические стереотипы. По существу реального очищения исторической науки от наследия сталинизма не произошло. Более того, некоторые существенные черты его дважды (в начале 60-х и в 70-х гг., начале 80-х гг.) проявили себя в новых формах. Это, прежде всего волюнтаризм и субъективизм, свойственные годам застоя и ставшие логическим продолжением глубоких корней культа личности на более высокой стадии его развития.
К сожалению, годы перестройки и перестроечное время переходного периода мало, что изменили в исследовании проблем истории гражданской войны. Так, до сих пор почти не изучена политическая ситуация антисоветского лагеря. Отсутствуют труды, исследующие политический крах белогвардейских и националистических режимов. Подлежат исследованию процессы создания и деятельности антибольшевистских правительств как составной части политической истории гражданской войны. Более того, беспрецедентная критика самых "незыблемых" устоев советской жизни, в том числе и нравственных принципов, снятия "идеологических табу" с реальной истории бывшего советского общества, идейная сумятица, а точнее, безыдейная бестолковщина при политической нестабильности действующего режима продолжают тормозить начавшийся процесс объективного исследования проблем истории гражданской войны.
Тем не менее, следует отметить, что уже сделана внушительная заявка на исследование политических сюжетов истории гражданской войны. Имеется в виду, прежде всего изучение истории буржуазных и мелкобуржуазных партий. Пересмотрены, в частности, такие политические стереотипы, как меньшевики — изначальные враги народа, пособники белогвардейцев. Началось изучение истории мелкобуржуазного анархизма и политического бандитизма, "зеленого" движения и политической основы такой массовой и длительной борьбы, как басмачество. Заслуживает внимания и исследование политических портретов и биографий лидеров противостоящих сил: революции — контрреволюции. Среди них В.И. Ленин, Я.М. Свердлов, Л.Д. Троцкий, И.В. Сталин, Н.И. Бухарин, Ю.0. Мартов, М.А. Спиридонова, П.Н. Милюков, П.Б. Струве, А.И. Деникин, А.В. Колчак, П.Н. Врангель, Н.И. Махно. Вместе с тем продолжает ждать своих исследователей историческая правда, о погибших в годы беззакония и забытых героях войны. По-прежнему остаются нерешенными, а главное, запутанными политические проблемы революционного насилия, "белого" и "красного" террора, первой волны российской эмиграции. Отсутствуют труды по общественным организациям пролетариата и крестьянства, буржуазии и интеллигенции, интернациональным и национальным объединениям.
Что же касается зарубежной буржуазной (в том числе и эмигрантской) историографии, то здесь также десятилетиями ощущался классовый подход к рассмотрению политических сюжетов истории гражданской войны в России. Отметим, прежде всего, что буржуазная историография справедливо считает гражданскую войну в России наиболее значительной из всех гражданских войн XX в. Но выводы из правильного заключения делаются далеко не однозначные. Одни авторы стремятся затушевать тесную политическую связь гражданской войны, военной интервенции и Октябрьской революции. Другие — не считают гражданскую войну наиболее острой формой классовой борьбы. Третьи — связывают все аспекты гражданской войны и военной интервенции (политические, военные, социально-экономические) с событиями первой мировой войны. Они пытаются доказать, что союзники по интервенции в России не преследовали антибольшевистских целей, а руководствовались лишь интересами вооруженной борьбы с государствами — противниками Антанты. Вместе с тем в западноевропейской историографии утверждается, что политическая ошибка союзников состояла не в том, что они организовали военную интервенцию, а в том, что их недостаточно решительные действия не смогли оказать широкомасштабной политической помощи внутренней контрреволюции.
Однако трезво мыслящие буржуазные историки уже в 20-е гг. признавали антисоветские мотивы военной интервенции в качестве ее основных политических аспектов. В современных условиях буржуазные историки-объективисты, в отличие от представителей правого толка, продолжают признавать антисоветскую и контрреволюционную сущность интервенции, соглашаясь с классовым характером гражданской войны, ее политическим содержанием.
Вторым аспектом политической истории гражданской войны, выдвигаемые буржуазной историографией, являются выводы о "пассивности народных масс" в противовес классовому характеру войны. Буржуазные авторы стремятся убедить читателя в том, что большинство населения, особенно нерусской национальности, противостояли как "красным", так и "белым", не проявляя активности в поддержке большевиков. Вместе с тем следует отметить, что в последние годы в связи с повышенным интересом буржуазной историографии к исследованию проблем социальной психологии, политологии и творческой активности народных масс за рубежом предпринимаются попытки дать более сбалансированную характеристику причин фактической победы большевиков в гражданской войне.
Одной из важных, но практически не исследованных проблем истории гражданской войны в России является ее периодизация. Справедливости ради отметим, что из существующих ныне периодизаций истории гражданской войны наиболее утвердившимся стал период с середины 1918 и до 1920 г. Эту периодизацию предложил В.И. Ленин, увязывая ее с главными этапами истории Октябрьской революции. Но В.И. Ленин не имел в виду периодизацию политической истории гражданской войны.
В этой связи, не касаясь общей периодизации истории гражданской войны и рассматривая лишь политические аспекты, следует отметить, что начало и конец гражданской войны никем не объявлялись и тем более не декларировались. Далее, при определении периодизации политической истории необходимо иметь в виду, что гражданская война — это не только ведение боевых действий на многочисленных фронтах. Критерием периодизации политической истории гражданской войны являются коренные изменения соотношения и расстановки классовых сил и социальных слоев населения на конкретных этапах исторического процесса.
В этом отношении политическая история гражданской войны как общественно-политическое и историческое явление, всеобъемлющее политическое понятие особо острой и своеобразной формы классовой борьбы имела место с февраля 1917 по октябрь 1922 г.
В самом деле, после свержения царизма Россия в политическом отношении сразу же стала самой передовой и свободной страной мира. Это выражалось в остром росте политического самосознания всех классов и социальных слоев российского общества, что в свою очередь способствовало более четкому проявлению классового самосознания, размежеванию и консолидации классовых сил. Подтверждением этому стали апрельский и июльский (1917 г.) кризисы Временного правительства. А Корниловский мятеж в 1917 г. представлял собой заговор, приведший к фактическому началу гражданской войны со стороны буржуазии.
Таким образом, гражданская война как общественно-политическое и историческое явление, всеобъемлющее политическое понятие, особая форма классовой борьбы, проявлявшаяся в специфических условиях различных российских регионов (в центре, в провинциях, на национальных окраинах), по существу началась сразу после свержения царизма. Это было начало первого периода гражданской войны, продолжавшееся вплоть до победы Октября.
Второй период гражданской войны начинается с октября 1917 г. и продолжается по октябрь 1922 г. Это подтверждается конкретно-историческими фактами и событиями. В указанных хронологических рамках осуществлялась вооруженная борьба различных классов и социальных слоев российского общества, защита завоеваний революции буржуазно-демократического и социалистического характера, которая потребовала подчинения себе всех сторон жизни всех классов и слоев многонационального населения. К осени 1922 г. основные силы внешней и внутренней контрреволюции были разгромлены, хотя эта победа не получила правового подтверждения противоборствующих сторон. Именно поэтому в различных регионах страны (Дальний Восток, Средняя Азия и др.) продолжались боевые действия, но они уже носили характер подавления остаточного сопротивления различных военно-политических формирований.
II. ПОЛИТИЧЕСКОЕ ПРОТИВОБОРСТВО В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ И ИНТЕРВЕНЦИИ.
1. поведение политических партий в годы гражданской войны.
1.1 Политические позиции большевиков
Раскол российского общества, явственно обозначившийся еще в пору первой революции, после октябрьской революции дошел до своей крайности – гражданской войны. Гражданская война началась сразу же 25 октября 1917 года с яростного сопротивления юнкеров в Москве, похода генерала Краснова на Петроград, мятежей атаманов Каледина и Дутова. И самое страшное заключается в том, что гражданская война была запрограммирована, она рассматривалась большевиками как “естественное” продолжение революции. “Наша война, - заявил и подчеркивал Ленин, - является продолжением политики революции, политики свержения эксплуататоров, капиталистов и помещиков”1. Более того, по первоначальным замыслам большевиков гражданская война планировалась во всемирном масштабе. К этому призывал и лозунг, выдвинутый Лениным в начале мировой войны: “Превратим войну империалистическую в войну гражданскую”.
звестно, что Ленин подвергал жестокой критике тех членов партии, в частности Троцкого, которые предлагали решить вопрос о переходе власти к большевикам на съезде Советов. Ленин, не без основания, настаивал на необходимости поставить съезд уже перед свершившимся фактом. Энтузиазм, с которым восприняли делегаты II Всероссийского съезда Советов сообщение о низложении Временного правительства, в нашей исторической литературе и кинематографе несколько преувеличен. Более того, уже в самом начале работы съезда Л. Мартов предупреждал, что последние события чреваты гражданской войной, и предлагал начать создание “единой демократической власти”. Правые меньшевики и правые эсеры потребовали начать переговоры с Временным правительством об образовании кабинета, опирающегося на все слои общества. Не встретив понимания, они отказались признать полномочия новой власти и покинули съезд, тем самым формально исключив возможность своего вхождения в новое правительство.
II Всероссийский съезд реализовал лозунг “Вся власть Советам”, утвердив новую структуру государственной власти, подчеркнув, правда, что она является временной и действует до созыва Учредительного собрания. В состав ВЦИК, олицетворяющего высшую государственную власть между съездами Советов, вошли представители всех партий, оставшихся на съезде1. Первое же “рабоче-крестьянское” правительство – СНК – было однопартийным-большевистским**.
Его главой был избран Ленин.
Позиция большевистского руководства не двусмысленно была заявлена 26 октября со страниц “Правды” Ленин: “Мы берем власть одни опираясь на голос страны и рассчитывая на дружескую помощь европейского пролетариата. Но, взяв власть, мы будем расправляться железной рукой с врагами революции и саботажниками…”2. Однако не все соратники разделяли эту жесткую линию.
Вскоре после образования первого Советского правительства вопрос о коалиции левых партий встал с новой силой. События развернулись вокруг позиции, занятой Всероссийским исполнительным комитетом союза железнодорожников (Викжель). В дни октябрьского переворота нейтралитет Викжеля, не пропускавшего эшелоны с фронта в Петроград, в определенной степени способствовал победе большевиков. 29 октября руководство этой профессиональной организации потребовало создания однородного социалистического правительства, упразднения ВЦИК и СНК, сформирования “Народного совета”, исключающего участие “персональных виновников Октябрьского переворота”. Викжель предложил различным партиям приступить к переговорам по этим вопросам, угрожая в противном случае всеобщей забастовкой железнодорожников. На состоявшемся в этот же день заседании ЦК РСДРП(б), в отсутствии Ленина и Троцкого, было принято решение согласиться с “необходимостью изменения состава правительства”. Делегация ЦК, посланная на переговоры с Викжелем, не возражала против создания коалиционного правительства из представителей всех социалистических партий, включая большевиков, но без Ленина и Троцкого. Последние оценили данную позицию как предательство, равносильное отречению от советской власти. “Если у вас большинство, - заявил Ленин сторонникам многопартийного правительства, - берите власть в ЦК. Но мы пойдем к морякам”. В ответ на это Каменев, Рыков, Милютин, Ногин вышли из ЦК; Рыков, Теодорович, Милютин, Ногин – сложили полномочия наркомов. В своем заявлении они подчеркнули, что сохранив чисто большевистское правительство возможно только средствами политического террора3.
Позже Ленин, придя к власти, поставил вопрос об отсрочки созыва Учредительного собрания. На возражение о том, что подобный шаг будет трудно объяснить, ведь РСДРП(б) именно за это критиковало Временное правительство, Ленин реагировал очень резко: “Почему неудобно отсрочивать? А если Учредительное собрание окажется кадетско-меньшевистски-эсеровским, это будет удобно?” Теперь он считал, что “по отношению к Временному правительству Учредительному собранию означало или могло означать шаг вперед, а по отношению к советской власти, и особенно при нынешних списках*, будет неизбежно означать шаг назад”4.
Весной и летом 1918 года между большевиками и левыми эсерами возникла резкая конфронтация. Последние требовали децентрализации хлебного дела, отказ от хлебной монополии, протестовали против экспроприации купечества и создании комбедов. На заседании ЦК ПЛСН 24 июня 1918 было принято решение “в интересах русской международной революции в самый короткий срок положить конец так называемой передышке, создавшейся благодаря ратификации большинством правительств Брестского мира”. На этом же заседании было принято решение организовать ряд террористических актов против “представителей германского империализма”, а для проведения в жизнь своей цели ставился вопрос о принятии мер к тому, чтобы “трудовое крестьянство и рабочий класс примкнули к восстанию и активно поддержали партию в этом выступлении”5.
Но первоначально левые эсеры предприняли мирную “парламентскую” атаку на большевиков, используя трибуну V съезда Советов. Потерпев поражение на съезде, левые эсеры пошли на открытый разрыв с большевиками, началом которого стало убийство германского посла Мирбаха 6 июля 1918 г. Большевики расценили эту авантюра как начавшийся мятеж против советской власти и приняли энергичные меры по его ликвидации. Вечером 6 июля была арестована левоэсеровская фракция во главе с М. Спиридоновой. 7 июля расстреляны 13 левых эсеров, захваченных с оружием в руках.
4 июля 1918 года на заседании ВЦИК бал поставлен вопрос о контрреволюционной деятельности партий, входящих в Совет. ВЦИК постановил “исключить из своего состава представителей партий с.-р (правых и центр) и меньшевиков, а также предложить советам удалить представителей этих фракций из своей среды”. Этим решением эсеры и меньшевики, как ранее кадеты, были поставлены, по сути дела, вне закона. Таким образом, период мирного политического противостояния социалистических партий закончился.
ончательному расколу между большевиками и революционными демократами способствовали также начавшиеся летом 1918 г. крестьянские мятежи против советской власти. В период между июнем и августом в 20 губерниях России было зарегистрировано 245 массовых крестьянских выступления. Между Уралом и Волгой они смыкались с вооруженными выступлениями чехословацкого корпуса. Имели место случаи, когда и рабочие переходили на сторону белогвардейцев (восстания в Воткинске и Ижевске)7. Гражданская война, заявившая о себе до сих пор лишь отдельными выступлениями против советской власти, проходивших на фоне ее “триумфального шествия” приобретает теперь перманентный характер, дающий дорогу процессу реставрации старых порядков.
Если не считать территорий, оккупированных немцами, то первыми советская власть потеряла те обширные и, как правило, слаборазвитые в промышленном отношении районе, где аграрный вопрос, в силу отсутствия помещичьего землевладения, не стоял так остро, как в других местах. В первую очередь это была Сибирь, лицо которой определяли хозяйства зажиточных крестьян-собственников, не редко объединенных в кооперативы с преобладающим влиянием эсеров. Это были также земли, заселенные казачеством, известным своим свободолюбием и приверженностью к свободному укладу хозяйственной и общественной организации жизни. Именно казачьи станицы стали первым оплотом вооруженной борьбы с советской властью, которую возглавили атаман А. И. Дутов в Оренбуржье и А. М. Каледин на Дону. Однако сопротивление новой власти, хотя и носило ожесточенный характер, было по сути эмоциональным всплеском, стихийной реакцией тех слоев общества, которых мало привлекали большевистские лозунги. По этому мятежные атаманы были разгромлены достаточно быстро. Вместе с тем, на ряду с местным антибольшевистским движением, на Дону формируется первая военно-политическая организация с четко выраженной объединяющей идеей “великодержавия”. Именно здесь родилось “белое движение”, начало которому положило создание Добровольческой армии, во главе которой встал свет русского генералитета: М. В. Алексеев, Л. Г. Корнилов, А. И. Деникин, А. С. Лукомский и другие. Эта армия включилась в борьбу против советской власти уже в ноябре 1917 года.

1.2. Политические программы “белого движения”.

В сентябре 1918 года в Уфе состоялось совещание представителей всех антибольшевистских правительств, которые под сильным давлением чехословаков, угрожавших открыть фронт большевикам, образовало единое “всероссийское” правительство – Уфинскую директорию возглавленную лидерами ПСР Авсентьевым и Зензиновым. Наступление Красной Армии заставило Уфимскую директорию перебраться в более безопасное место – Омск. Там на должность военного министра был приглашен адмирал А. В. Колчак. Тем самым социалисты-революционеры, игравшие в директории главную роль пошли на открытый блок с силами, которых еще недавно считали своими главными врагами. Опираясь на военную мощь чехословацкого корпуса, директория стремилась к созданию собственных вооруженных формирований действовавшие против советской власти на огромных просторах Сибири и Украины. Однако русское офицерство не желало идти на компромисс с социалистами. По свидетельству Колчака, все представители армии, с которыми он встречался, “относились совершенно отрицательно к Директории”. Они говорили, что Директория – это есть повторение того же самого Керенского, что Авсентьев – тот же Керенский, что идя по тому же пути, который уже пройден Россией, он неизбежно приведет ее снова к большевизму, и что в армии доверия к Директории нет.”
В ночь с 17 на 18 ноября 1918 года группа заговорщиков из состава офицеров казачьих частей, расквартированных в Омске, арестовали 3 членов Директории, которые через два дня были высланы за границу, а вся полнота власти была предложена адмиралу Колчаку, принявшему звание “верховного правителя России”.
Эсеры бросили открытый вызов Колчаку, объявив о создании нового комитета во главе с В.Черновым, ставившего перед собой целью “борьбу с преступными захватчиками власти”. Всем горожанам вменялось с обязанность подчиняться только распоряжениям комитета и его уполномоченных. Однако и этот комитет был свергнут в результате военного выступления в Екатеринбурге. Чернов и другие члены Учредительного Собрания были арестованы. Эсеры перешли на нелегальное положение, начав подпольную борьбу против режима Колчака, став при этом фактическими союзниками большевиков.
Несколько иначе развивались события на юге. Создание здесь Добровольческой армии, которая с первых шагов своего существования являлась целостным военно-политическим организмом, предопределяло их характер складывающейся новой власти – военно-диктаторский. Именно это обстоятельство способствовало тому, что Юг стал центром притяжения лидеров монархических партий и организаций. Сюда же устремили свои взоры кадеты, дав тем самым основание для запрещения деятельности своей партии.
Появившиеся в Добровольческой армии политические лидеры монархистов и кадетов попытались придать режиму необходимое военно-диктаторское идеологическое обоснование, дополнив его своеобразной “гражданской конституцией”, олицетворять которую был призван специальный орган при командующем Добровольческой армией – “особое совещание”. Положение об “особом совещании” разрабатывалось под руководством известного думского деятеля, лидера партии русских националистов В.В.Шульгина.
Статья 1. Положения от 18 августа 1918 года гласила: “ Особое совещание имеет целью: а) разборку всех вопросов, связанных с восстановлением органов государственного управления и самоуправления в местностях, на которых распространяется власть и влияние Добровольческой армии; б) … подготовку законопроектов по всем отраслям государственного устройства как местного значения по управлению областями, вошедшими в сферу влияния Добровольческой армии, так и в широком государственном масштабе по воссозданию России в ее прежних пределах…”8
Таким образом, лозунг “единой и неделимой России”, идея реставрации монархического строя стали основополагающими для деникинского правительства. Оно не считало нужным, хотя в тактических целях, как это делал Колчак, камуфлировать свою программу демократическими отступлениями.
Вполне естественно, что подобное политическая ориентация “белого движения” резко сужало его социальную базу, особенно среди крестьянства, опасавшегося реставрации помещичьего землевладения, а также националистически настроенных средних слоев российских окраин.
Между тем резко изменилась внешнеполитическая ситуация. В начале 1918 года мировая война завершилась поражением Германии и ее союзников. В побежденных странах народное недовольство переросло в революции, свергнувшие монархии в Германии и Австро-Венгрии. 13 ноября советское правительство аннулировало Брестский договор. Все эти события подоспели как нельзя кстати для большевиков. Они позволили поднять их пошатнувшийся авторитет партии. В одно мгновение большевики избавились от ярлыка антипатриотов. С другой стороны, вроде бы подтверждалась ленинская гипотеза о русской революции, сохраненной в качестве плацдарма для мирового революционного процесса.
Таким образом, осенью 1918 – весной 1919 годов военно-оппозиционный фронт против большевиков был значительно сужен за счет выхода из него партий революционной демократии. Самой значительной вооруженной оппозицией по-прежнему оставались силы, объединяемые “белой идеей”, мощь которых значительно возросла после начала прямой интервенции войск союзников. Однако трагедия “белого движения” заключалась в том, что оно не имело широкой социальной базы внутри страны. Ставка на то, что анархическая идея объединяя народ, станет альтернативой коммунистической идее, не оправдалась. Не менее серьезные просчеты были допущены при проведении экономической политики. Обуреваемые ярой ненавистью к большевикам, белые генералы уповали в основном на военную силу, почти исключив из своего арсенала иные способы борьбы. Говорить о наличии определенной экономической программы можно с известной мерой условности. Тем не менее, именно эти вопросы выдвигались на первый план на отвоеванных белыми территориях.
Вопрос о земле был практически и исчерпывающим образом уже решен советской властью. Белая власть могла либо признать это как свершившийся факт, либо попытаться повернуть события вспять. Средний путь, как всегда бывает в переломные и кризисные моменты, не воспринимается радикализированными массами, но белые правительства попытались пойти первоначально именно по этому пути.
Весной 1919 года правительство Колчака издало декларацию по земельному вопросу, в которой было объявлено о праве крестьян, обрабатывающих чужую землю, снять с нее урожай. Давая в дальнейшем ряд обещаний о наделении землей безземельных и мало земельных крестьян, правительство указывало на необходимость возврата захваченных земель мелких земельных собственников, обрабатывающих их своим трудом, и заявляло, что “в окончательном виде вековой земельный вопрос будет решен национальным собранием”.
Эта декларация была таким же топтанием на месте, как в свое время политика Временного правительства в земельном вопросе, и являлась по существу, безразличной для сибирского крестьянина, не знавшего гнета помещика. Она не давала ничего определенного и крестьянству приволжских губерний.
Правительство юга Росси, возглавляемое генералом Деникиным, еще менее могло удовлетворить крестьянство своей земельной политикой, потребовав предоставления владельцам захваченных земель трети своего урожая. Некоторые представители деникинского правительства пошли еще дальше, начав водворять изгнанных помещиков на старых пепелищах.


2.КРАСНЫЙ И БЕЛЫЙ ТЕРРОР
2.1. “красные” и “белые”
Разгон Учредительного собрания, Брестский мир вызвали недовольство, резкое неприятие большинства активных политических сил: от монархистов до умеренных социалистов. Но этих сил для сопротивления пусть еще слабому, но доказавшему умение удерживаться любыми средствами советскому правительству, было явно недостаточно. Отдельные очаги сопротивления первоначально подавлялись большевиками относительно легко. Но в стране, особенно в городах, резко обострялась продовольственная проблема. Одним из ключевых обещаний большевиков было обещание накормить трудящихся городов. Однако голод усиливался. Нормальные рыночные отношения в стране были окончательно расстроены. Единая денежная система не существовала. К тому же новая советская власть, ее вожди были последовательными сторонниками ликвидации рынка вообще, видя в нем систему отношений, постоянно порождающую ненавистный им капитализм. Весной 1918 г. усиливается реквизиторно-расцределителъная политика большевиков: укрепляется хлебная монополия, образуются комбеды, в деревню посылаются чрезвычайные продовольственные отряды. Крестьянство центральных областей России до этого активно не выступало против большевиков, занятое стихийной демобилизацией и возвращением к хозяйству. Но с весны 1918 г. в настроениях крестьянства происходит перелом. Оно все более выражает свое недовольство новой властью. Ситуация стала меняться не в пользу Советов. Главной силой, противостоявшей им, становится так называемая “демократическая контрреволюция”, объединявшая преимущественно эсеров и другие умеренно-социалистические партии и группы. Они выступали под флагом восстановления демократии в России и возврата к идеям Учредительного собрания. Эти группы создали к лету 1918 г. свои региональные правительства: в Архангельске, Самаре, Уфе, Омске, а также в других городах..
Параллельно с “демократической контрреволюцией” начинает формироваться военно-патриотическая контрреволюция из числа офицеров. Генералы Алексеев и Корнилов создают на Дону Добровольческую армию. Но ее численность оказалась невелика, она не обладала значительными вооружениями и боеприпасами. 17 апреля 1917 г. осколком случайного снаряда был смертельно ранен генерал Л. Корнилов. Занятие немцами в соответствии с условиями Брестского мира области Войска Донского поставило добровольцев в сложнейшее положение. Они не признавали ни власти Советов, ни немецкой оккупации, но силы их были ограниченны.
Реальной политической силой стала “демократическая контрреволюция”, которая смогла опереться на чехословацкий корпус. Чехи и словаки, не желавшие воевать за интересы Австро-Венгрии и активно переходившие на сторону России, сформировали 50-тысячный корпус для борьбы на Восточном фронте за независимость своей страны. Брестский мир привел их к убеждению, что большевики предали их, и они в большинстве своем были настроены крайне антибольшевистски. Одновременно в их среде выделились и группы, симпатизировавшие новому режиму в России.
Подозрительное и презрительное отношение к чехам со стороны местных советских властей привело их к вооруженному выступлению. На железнодорожных ветках от Челябинска до Самары чехословаки были единственной организованной вооруженной силой. Эти территории они и брали под свой контроль. Параллельно в стране нарастали антисоветские крестьянские хлебные бунты. Офицерские организации делали попытки осуществить восстания в городах центра России. В начале августа чехословаки заняли Казань и совместно с вооруженными отрядами самарского правительства, называвшегося “Комитет членов Учредительного собрания” (КОМУЧ), намеревались идти на Москву.
К этому времени Л. Троцкому, сочетавшему жесточайшие меры по наведению дисциплины и привлечение в Красную Армию старого офицерства, удалось создать регулярную боеспособную армию. Офицерство привлекалось как принуждением (в качестве заложников брали членов семей офицеров), так и добровольно. К новой армии примыкали, как правило, те, кто считал, что в старой армии они не реализовали свои профессиональные способности. Историческим парадоксом стал тот факт, что в Красной Армии оказалось больше офицеров из царской армии, чем на стороне антибольшевистских сил. Красная Армия нанесла ряд чувствительных поражений силам “демократической контрреволюции”. Среди вождей последней, как это бывает обычно при поражениях, резко усилились разногласия, склоки. Реакцией на случившееся стало стремление вновь найти “сильную руку”. 18 ноября 1918 г. военный министр объединенного антибольшевистского правительства в Омске адмирал А. В. Колчак заявил о переходе всей полноты власти в свои руки и стал “верховным командующим всеми сухопутными и морскими вооруженными силами России”. Он также был объявлен Верховным правителем. Адмирал Колчак являлся известным ученым-гидрографом, участником нескольких рискованных походов на Крайнем русском Севере.
В 1917 г. командовал Черноморским флотом, готовя его к операции по захвату черноморских проливов. После прихода большевиков к власти эмигрировал, но добровольно вернулся в Россию, чтобы возглавить белое движение.:
Именно оно с осени 1918 г. ст