Семейная духовная традиция русского крестьянства
Громыко М.М.
Обычаи наших предков и далеки и очень близки нам сегодня. Они скрыты в рукописях архивов, живы во многих чертах наших дней. И даже вытоптанные, казалось, начисто, они оживают в сердцах.
Основы нравственности формируются у каждого народа в течение длительного времени, и результаты этого процесса составляют важнейшую и обширную часть духовной жизни. Нравственные ценности, тесно соединяясь с другими сторонами культуры, служили необходимой основой для многих и многих представлений и действий, взаимоотношений и творчества. Эта основа народной культуры включает уважительное отношение к старшим и заботу о стариках, детях, беспомощных родственниках; милосердие в самых разных его проявлениях, помощь и взаимопомощь; трудолюбие, совестливое отношение к труду; понятия чести и долга; твердость в выполнении взятых на себя обязательств и многое другое.
Все связано между собой в единой, цельной системе нравственных понятий. Цельность народной нравственности определялась у русских крестьян православной верой. К ней восходили прямо или косвенно все оценки и утверждения в этой области. Понятия передавались из поколения в поколение. Но, кроме того, они заново укреплялись в каждом поколении за счет восприятия основ христианства. Нравственные поучения постоянно звучали в церковных проповедях, наставлениях родителей, разъяснялись учителем, обучавшим грамоте по Псалтыри.
Крестьяне (за небольшим исключением) не писали специальных трактатов о нравственности, но мы может судить о том, какими понятиями они руководствовались, по реальным проявлениям в жизни, по характеристикам внешних наблюдателей, да по высказываниям самих крестьян, разбросанным в письмах, решениях сходок общины, челобитных, в записях других лиц.
Непременным свойством человека, отвечающего нравственному идеалу подавляющего большинства крестьян, являлась вера. Крестьянское сознание определенно связывало поведение человека с состоянием его веры. Судили о вере по аккуратным посещениям церкви, по соблюдению постов и обрядов, по хождениям на богомолья, но особенно по степени выполнения нравственных норм в целом. "Креста на тебе нет" - говорили человеку, совершившему бессовестный поступок. И наоборот, "живет по-божески", "живет по-христиански" - говорили о тех, кто был совестлив и милосерден.
Не только старшие в семье следили, чтобы молодежь не пропускала особенно важные богослужения, но и вся община наблюдал за этим. Соседи выговаривали матери, если сын был "ленив ходить к обедне".
В адресованных в консистории и Синод прошениях крестьян о строительстве новых церквей (а прошения эти проходили через сход даже в тех случаях, когда церковь должна была строиться не на мирские средства, а на деньги отдельных богатых крестьян) встречаются формулировки о долге общины заботиться о религиозности и нравственности своих членов.
В программе Этнографического бюро Тенишева был вопрос о посещении крестьянами церкви. На него откликнулись почти все, кто писал в бюро из разных концов страны. Крестьянин Ф.Ф. Шутов из деревни Песьи-Веретьи на Вологодчине (Вельский уезд) сообщил, что в праздник его односельчане встают в пять часов утра и отправляются в церковь - на утреню и обедню. Церковь была в трех верстах от деревни. Одевались все празднично, несмотря на ранний час.
Посещение церкви в воскресенье и праздники отметили все корреспонденты. В будни же обычно ходили лишь те, кто заказал обедню по конкретному поводу -кончина близкого человека, (девятый, двадцатый и сороковой день, сорокоуст). Либо же в Великий пост, когда служили в среду, пятницу и субботу. В это время ходили преимущественно те, кто говел, т.е. готовился к причастию.
Чаще посещали церковь зимой и осенью, когда крестьяне были свободнее от хозяйственных работ. Летом ходили мало. Если храм был далеко, то посещения прерывались на время снежных заносов и распутицы. Из самых отдаленных от церкви деревень, связанных с селом плохими дорогами (через болота, например), ездили или ходили туда лишь на самые большие праздники - Пасху, Троицу, Рождество, а также на храмовые (праздник события или святого, которому посвящен храм данного прихода) и заветные (обетные). Последние были связаны с обетом, данным отдельным человеком или целой деревней по случаю счастливого избавления от болезни, стихийного бедствия или иноземного нашествия.
Корреспондент из села Петушково Карачаевского уезда Орловской губернии подметил такое различие: на основные праздники "в церкви более бывают мужики, а по воскресеньям - более бабы и подростки". В оценке большего в целом количества посещений мужчинами или женщинами информаторы расходились. П. Каманин из села Домнино Меленковского уезда Владимирской губернии считал, что в церковь вообще больше ходят женщины. Ему вторил корреспондент из Лозичской волости Боровичского уезда (Новгородчина), утверждавший, что женщин в церкви всегда бывает больше, чем мужчин, что они вообще ревностнее относятся к вере, носят туда детей, поминают усопших. А Е.И. Иванов - учитель земской школы из села Георгиевского Белозерского уезда Новгородской губернии, утверждал противоположное: "Мужчины обыкновенно ходят в церковь чаще, нежели женщины".
Все сообщения сходились в том, что в церкви ведут себя чинно, степенно, благопристойно. "Не было случая, чтобы кто-либо пришел в церковь нетрезвым", - писали из деревни Рыбково Смоленской губернии. "Набожность выражается в усердии ко храму Божию. Здешний народ любит часто ходить в церковь для молитвы и непременно бывает у службы по воскресеньям и праздникам; не приходят только отсутствующие из селения и больные. Приходя в церковь, всегда ставят свечи многим святым иконам, и это же делают у себя дома, когда молятся; так, например, по утру или ввечеру затепливают перед домашними иконами свечу или две либо лампаду с деревянными маслом, а в праздник перед каждою иконою ставят по свече. На дому и особенно в храмах Божиих молятся усердно и с благоговением, стоят в церкви с благочестием; часто служат молебны Спасителю, Божией Матери и многим угодникам, которых часто призывают на помощь" - так рассказывалось о набожности крестьян Пошехонского уезда в описании, присланном в Географическое общество.
Существенное нравственное влияние оказывали проповеди, которые произносились в сельских церквах каждое воскресенье, а в праздничные дни после заутрени и во время литургии. К моменту проповеди все придвигались ближе к аналою, чтобы лучше слышать. Наступала полная тишина. После службы толковали между собой по поводу проповеди. Житель Ярославской губернии отмечал в 1854 г., что крестьяне хорошо понимают содержание религиозно-нравственных поучений и долго их помнят.
С аккуратным посещением церкви тесно связано было совершение исповеди и принятие причастия. В рукописи Тульской губернии (НовосильскиЙ уезд) это отмечено так: "Здешний народ имеет добрые качества. Его набожность в простоте веры и гостеприимство достойны подражания. Не говоря о хождении в церковь, об усердном и добровольном исполнении христианских обязанностей - исповедания и причастия, набожность крестьян видна и в их частной жизни. Они не сядут за стол, не помолясь, не начнут и не окончат никакого дела, не перекрестясь; по окончании уборки хлеба почти всякий старается выказать особенное усердие и набожность, приглашая священника со святыми иконами в свой дом для благодарственного молебна".
Большое значение придавали крестьяне ежедневным молитвам. Из села Березово Лихвинского уезда Калужской губернии так и писали в Тенишевское бюро, отвечая по программе: "Домашняя молитива утром и вечером, а также перед едою считается обязательною". Из села Верхотишанки Тульской губернии в ответах по другой программе - Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, утверждалось: крестьяне встают рано, умываются и молятся, обращаясь к стоящим в переднем углу образам. В другом варианте (Новгородская губерния) об этом же писали так: "В каждой семье и каждым членом ее совершается молитва перед иконами утром, вечером, до и после обеда". Написал это не священник, а учитель земской школы.
Учительница М. Михеева из деревни Талызиной Орловского уезда отмечала различия в усердии в домашних молитвах по сезонам - в зависимости от занятости и усталости. Летом молились меньше. Зато уж под праздник молодые мужики "прежде вымывшись, и потом сядут за стол, прочитают Евангелие вслух, а после ужина помолятся усердно Богу, предварительно зажгут лампадку и свечи перед каждой иконой. В это время и бабы становятся на колени и детям приказывают молиться усерднее". Летом некоторые выходили на улицу и молились в ту сторону, где стоял храм или на восток. Старухи в теплое время молились большей частью на дворе между хозяйственными делами, а заканчивали молитвы в избе. "Многие старухи еще поднимаются в полночь Богу молиться", - сообщала учительница. Считалось, что такая молитва будет особенно услышана и прогонит нечистую силу. Под большие праздники ночью молились почти до самой зари.
Зимою бабы, писала Михеева, "как только встают рано утром, прежде всего спешат помолиться Богу и положить несколько поклонов". Особенно интересно наблюдение талызинской учительницы о том, что все крестьяне старались молиться так, чтобы их в это время никто не видел. В основе этого лежало евангельское указание, что получивший награду в похвалах от людей, не получит ее на небе. Когда зимою холодно было молиться в укромном месте вне избы, старики выжидали, когда дети заснут. Молились все крестьяне, как правило, вслух. Говорили, что так делали святые угодники. Детей заставляли молиться утром и вечером.
Подобных ответов сотни, практически из всех губерний и уездов. Встречаются и такие наблюдения: молятся горячо, но отклоняются от канонов по неосведомленности. Разумеется, крестьяне не были богословски образованными людьми, но домашняя молитва, как и посещение церкви органично входили в их духовно-нравственную жизнь. Сейчас иногда приходится слышать утверждение, что неграмотный крестьянин, мол, не знал православия, так как не читал Священного Писания. Это представление людей, которые не бывают в церкви и просто не имеют понятия о том, что служба постоянно включает чтение разных мест из Евангелий, Деяний и Посланий апостолов и Ветхого Завета. Регулярно посещавшие церковь в течение многих и многих лет прихожане знали эти тексты. Разумеется, степень внимания, восприятия, память были у отдельных крестьян различными, как и в любой другой социальной среде. Но самый факт неграмотности не служил препятствием к этому знанию. Кроме того, в большей части крестьянских изб было свое Евангелие, а у некоторых крестьян и другие духовные книги.
Данные земских обследований 80-90-х годов XIX в. и современные изыскания убедительно говорят о преобладании духовно-нравственной литературы в круге чтения крестьянства. Это относится как к изданиям (покупаемым, взятым в школьных и приходских библиотеках, у частных лиц, переданным по наследству), так и к рукописным книгам. Грамотные крестьяне читали Евангелие, жития святых и другую духовную литературу вслух в семье, соседям, иногда на специально собираемых для этого встречах. Чтение вслух в дореволюционной деревне отмечено в массовых и многообразных источниках.
Система обучения грамоте основывалась, как известно, на духовной литературе, прежде всего на Псалтыри, т.е. обучение основам православия и чтению, письму шло в неразрывном единстве. Особенно явно это было в так называемых вольных школах, организуемых самими крестьянами (с наймом несколькими семьями на 3-4 месяца учителя для подросших детей), где особенности народной педагогики сказывались наиболее открыто.
Непременной принадлежностью каждой крестьянской избы были иконы. Располагались они в красном, или святом, углу, обращенном обычно к юго-востоку, на божнице (киоте). В любом доме находились иконы Спасителя и Божией Матери. Кроме них, образа популярных в России в целом или в данной местности святых - Николая Чудотворца, Иоанна Воина, Преподобного Сергия и других, либо особо чтимых в данной семье угодников, например Варвары Великомученицы, Марии Египетской. Здесь же сохранялся металлический крест - поклонный. Ценились старые кресты, простоявшие долгое время на божнице. Даже в избах очень бедных крестьян висели лампады. Зажигали их на короткое время, лишь под большие праздники - на всю ночь.
В конце XIX в. современники отмечали, что крестьяне любят покупать иконы. Купленную на ярмарке икону отдавали в свою церковь священнику, чтобы освятил ее в алтаре. Для благословения новобрачных считалась уместной новая икона. В то же время в семьях сохранялись и передавались из поколения в поколение очень древние иконы. Некоторые крестьяне заказывали иконы местным сельским или городским мастерам. В работах крестьянских иконописцев часто встречался свободный пересказ житий святых понятным для окружающих языком. События древнего времени изображались иногда в привычной обстановке, персонажи - в современной одежде, даже в местном костюме. В иконографии местных подвижников определяющими были прижизненные устные и письменные свидетельства об их облике, и в этом случае стремились соблюдать достоверность. Все это не мешало сохранять в целом художественные традиции профессионального иконописания и достигать воплощения самого важного в иконе - духовности.
Профессиональные иконописцы городов не могли удовлетворить все запросы. Местному мастеру можно было заказать конкретную икону, чтобы обращаться с молитвою к определенному святому: образ Зосимы и Савватия заказывал пасечник, св. Пантелеймона - для исцеления от болезней, Николая Угодника, - отправляясь в плавание, и т.д. В то же время постоянное созерцание в сельских церквах высоких образцов профессионального иконописания (для Каргопольского, например, уезда - это новгородские и ростовские работы) служило источником духовного и эстетического воспитания, развивало вкус.
Внимательно следили крестьяне за соблюдением постов, сроки которых были известны в деревне всем от мала до велика. И в этом вопросе письменные ответы местных жителей разных районов на программы научных обществ единодушны - крестьяне посты соблюдают строго". Лишь в некоторых сообщениях отмечалось, что в последнее время (конец XIX в.) к нарушению постов стали относиться более снисходительно.
При более подробной информации выявляется неодинаковое отношение к различным постам. Особенно большим грехом считалось нарушение Великого поста; почти такое же отношение было к Успенскому посту и к отдельным дням строгого поста (Крещенскому сочельнику, дню Ивана Постного и Воздвиженью). Нарушение остальных постов воспринималось обычно как менее тяжкий грех.
При общей религиозной основе взглядов на посты существовало немало местных отличий, половозрастных особенностей и социальных градаций в их соблюдении. Корреспондент из Тальнинской волости на Орловщине особенно четко изложил эти различия. Он, как и другие, отметил самое строгое отношение к Великому и Успенскому постам, а также постничанье по средам и пятницам (некоторые в эти дни на постах едят только один раз хлеб с водой, "и не вдоволь"). Старики и квас в эти дни пить считали грехом. Во время этих двух постов здесь не пели песен и детям запрещали петь. Воздерживались от брани и ссор между собою. "Нонча не такие дни, чтобы ругаться, люди мало хлеба едят".
Во время Великого и Успенского постов старались не есть первую еду рано, в особенности по средам и пятницам. Молодые женщины говели до позднего обеда "разве только та баба позавтракает, которая кормит грудного ребенка или нездорова". Девки-невесты говели наряду с молодыми бабами. Беременные спрашивали у священника разрешения на нарушение поста - он всегда его давал: "По болезни можно есть". Детей малых кормили, когда запросят. Но с трех лет во время Великого Поста молока не давали. Мужики Великим и Успенским постом не пили водку.
Даже беглое соприкосновение с разными сторонами нравственности крестьян открывает сложнейший мир представлений, обычаев, отношений. К сожалению, мы почти совсем забыли о нем, об этом мире — о нравственных основах народной жизни. Определив, что в революционной политической мысли крестьяне не достигли искомых высот, мы высокомерно отвернулись заодно и от глубоких, тонких и вечных истин правды, от тех повседневных проявлений ее, которыми так богат был крестьянский опыт.
Список литературы
Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.portal-slovo.ru