Повесть о доме Тайра (Хэйкэ моногатари)
Неизвестный автор XIII в.
Жанр повествования о ратных делах
Автор пересказов Е. М. Дьяконова
Много было в мире князей, всесильных и жестоких, но всех превзошел потомок старинного рода князь Киёмори Тайра, правитель-инок из усадьбы Рокухара, — о его деяниях, о его правлении молва идет такая, что поистине не описать словами. Шесть поколений дома Тайра исполняли должность правителей в различных землях, однако высокой чести являться ко двору никто из них не удостоился. Отец Киёмори Тайра Тадамори прославился тем, что воздвиг храм Долголетия, в который поместил тысячу и одно изваяние Будды, и храм сей настолько пришелся всем по душе, что государь на радостях даровал Тадамори право являться ко двору. Только собрался было Тадамори представиться государю, как придворные завистники порешили напасть на непрошеного гостя. Тадамори же, прознав про это, взял во дворец свой меч, наводивший ужас на супостатов, хотя во дворце следовало быть безоружным. Когда все приглашенные собрались, он медленно вытащил меч, приложил к щеке и застыл неподвижно — в свете светильников лезвие горело, как лед, и вид у Тадамори был столь грозен, что никто не осмелился напасть на него. Но жалобы посыпались на него, все придворные выражали государю свое возмущение, и он уж было вознамерился закрыть для Тайра ворота дворца, но тут Тадамори вынул свой меч и почтительно передал государю: в черных лакированных ножнах лежал деревянный меч, оклеенный серебряной фольгой. Государь рассмеялся и похвалил За дальновидность и хитроумие. Тадамори отличался и на пути поэзии.
Сын Тадамори, Киёмори, славно сражался за государя и покарал мятежников, он получил придворные должности и наконец чин главного министра и право въезжать в карете, запряженной волом, в запретный императорский город. Закон гласил, что главный министр — наставник императора, пример всему государству, он правит страной. Говорят, произошло все это благодаря благоволению бога Кумано. Киёмори ехал как-то морем на богомолье, и вдруг огромный морской судак прыгнул сам в его ладью. Один монах сказал, что это знамение бога Кумано и следует приготовить и съесть эту рыбу, что и было сделано, с тех пор счастье во всем улыбалось Киёмори. Он обрел невиданную власть, а все потому, что правитель-инок Киёмори Тайра собрал триста отроков и взял к себе на службу. Им подрезали волосы в кружок, сделали прическу «кабуро» и одели в красные куртки. День и ночь они бродили по улицам и выискивали в городе крамолу, чуть только что увидят или услышат, что кто-нибудь поносит дом Тайра, сразу с криком кабуро бросаются на человека и тащат в усадьбу Рокухара. Всюду ходили кабуро без спроса, перед ними даже лошади сами сворачивали с дороги.
Весь род Тайра благоденствовал. Казалось, что те, кто не принадлежит к роду Тайра, недостойны того, чтобы называться людьми. Дочери Киёмори тоже процветали, одна — супруга императора, другая — супруга регента, воспитательница младенца-императора. Сколько у них было поместий, земель, ярких нарядов, слуг и челядинцев! Из шестидесяти шести японских провинций владели они тридцатью. Усадьба Тайра — Рокухара по роскоши и великолепию превосходила любой императорский двор. Золото, яшма, атлас, драгоценные камни, благородные кони, разукрашенные экипажи, всегда оживленно и многолюдно.
В день совершеннолетия императора Такакура, когда он пожаловал на празднество в дом своих августейших родителей, случилось несколько странных происшествий: в разгар молений с горы Мужей слетели три голубя и в ветвях померанцевого дерева затеяли драку и заклевали друг друга до смерти. «Близится смута», — сказали знающие люди. А еще в огромную криптомерию, в дупле которой был устроен алтарь, ударила молния, и вспыхнул пожар. А все потому, что все в мире происходило по усмотрению дома Тайра, и боги воспротивились этому. Против Тайра восстали монахи священной горы Хиэй, так как Тайра наносили им незаслуженные обиды. Когда-то император говорил: «Три вещи мне неподвластны — воды реки Камо, игральные кости и монахи горы Хиэй». Монахи собрали множество чернецов, послушников и служек из синтоистских храмов и устремились к императорскому дворцу. Им навстречу выслали два войска — Тайра и Ёсифуса Минамото. Минамото повел себя мудро и сумел усовестить бунтующих монахов, он был прославленным воином и прекрасным стихотворцем. Тогда монахи ринулись на войско Тайра, и многие погибли под их святотатственными стрелами. Стоны и вопли поднимались к самому небу, побросав ковчеги, монахи побежали назад.
Настоятеля монастыря горы Хиэй, почтенного святого человека, изгнали из столицы далеко, в край Идзу. Оракул горы возвестил устами одного отрока, что он покинет эти места, если свершится столь злое дело: никто за всю историю не смел покуситься на настоятеля горы Хиэй. Тогда монахи бросились в столицу и силой отбили настоятеля. Правитель-инок Киёмори Тайра пришел в ярость, и многих схватили и погубили по его приказу, слуг государевых, знатных сановников, Но этого показалось ему мало, он облачился в кафтан из черной парчи, облегающий черный панцирь, взял в руки прославленную алебарду. Сия алебарда досталась ему необычным путем. Как-то заночевал он в храме, и приснилось ему, что богиня вручила ему короткую алебарду. Но то был не сон: проснувшись, увидел он, что рядом с ним лежит алебарда. С этой алебардой отправился он к сыну своему, разумному Сигэмори, и сказал, что заговор устроил государь, а потому следует заточить его в отдаленной усадьбе. Но Сигэмори отвечал, что, видно, приходит конец его, Киёмори, счастливой судьбе, раз вознамерился он сеять смуту в стране Японии, позабыв про заветы Будды и про Пять Постоянств — человеколюбие, долг, ритуалы, мудрость и верность. Призвал его сменить доспехи на подобающую ему рясу монаха. Сигэмори боялся нарушить свой долг по отношению к монарху и сыновний долг и потому просил отца отрубить ему голову. И отступил Киёмори, а государь сказал, что Сигэмори не в первый раз являет величие души. Но многие сановники были сосланы в ссылку на остров Демонов и в другие ужасные места. Другие владетельные князья стали возмущаться всевластием и жестокостью Тайра. Все чины и должности при дворе получали только сановники из этого рода, а другим сановникам, воинам был только один путь — в монахи, а их челядинцев, слуг и домочадцев ждала незавидная участь. Погибли многие верные слуги государя, гнев неотступно терзал его душу. Мрачен был государь. А правитель-инок Киёмори с подозрением относился к государю. И вот должна была разрешиться от бремени дочь Киёмори, супруга императора Такакура, но тяжко заболела, и роды были трудными. Все во дворце в страхе молились, Киёмори отпустил на волю ссыльных и возносил моления, но ничего не помогало, дочь только слабела. Тогда на помощь пришел государь Го-Сиракава, он стал произносить заклинания перед занавесом, за которым лежала императрица, и сразу же мучения ее кончились и родился мальчик-принц. И пребывавший в смятении правитель-инок Киёмори возликовал, хотя появление принца на свет сопровождали дурные предзнаменования.
В пятую луну на столицу налетел страшный смерч. Сметая все на своем пути, смерч опрокидывал тяжелые ворота, балки, перекладины, столбы вперемешку крутились в воздухе. Государь понял, что бедствие это случилось неспроста, и повелел монахам вопросить оракула, и тот возвестил: «Стране угрожает опасность, захиреет учение Будды, придет в упадок власть государей, и наступит нескончаемая кровопролитная смута».
Сигэмори отправился на богомолье, услыхав мрачное предсказание, и по дороге въехал на коне в реку, и белые одежды его от воды потемнели и стали будто траурные. Вскоре он заболел и, приняв монашеский сан, скончался, оплакиваемый всеми близкими. Многие горевали о его ранней гибели: «Наша маленькая Япония слишком тесное вместилище для столь высокого духа», А еще говорили, что он единственный мог смягчить жестокость Киёмори Тайра и только благодаря ему страна пребывала в покое. Какие же начнутся смуты ? Что будет? Перед смертью Сигэмори, увидев вещий сон о гибели дома Тайра, передал траурный меч своему брату Корэмори и наказал одеть его на похоронах Киёмори, потому что предвидел гибель своего рода.
После смерти Сигэмори Киёмори, пребывая в гневе, задумал еще более упрочить свою и так беспредельную власть. Он разом лишил должности знатнейших вельмож государства, повелев им оставаться в своих усадьбах безвыездно, а другим отправиться в ссылку. Один из них, бывший главный министр, искусный музыкант и любитель изящного, был сослан в далекий край Тоса, но он решил, что для человека утонченного не все ли равно, где любоваться луной, и не очень расстраивался. Сельские жители, хотя и слушали его игру и пение, не могли оценить их совершенство, но его слушал бог местного храма, и когда он заиграл «Ароматный ветерок», в воздухе поплыло благоухание, а когда запел гимн «Молю тебя, прости мне грех...», то стены храма содрогнулись.
В конце концов и государь Го-Сиракава был отправлен в ссылку, что повергло его сына императора Такакуру в большое горе. Тогда и его сместили с трона и возвели на престол внука Киёмори, малолетнего принца. Так Киёмори стал дедом императора, его усадьба стала еще более роскошной, а его самураи разоделись еще в более пышные платья.
В это время в столице тихо и незаметно жил второй по старшинству сын государя Го-Сиракава — Мотихито, он был прекрасным каллиграфом и обладал многими дарованиями и достоин был занять престол. Он сочинял стихи, играл на флейте, и жизнь его проходила в унылом уединении. К нему наведался Ёримаса Минамото, важный царедворец, принявший духовный сан, и стал уговаривать его поднять восстание, свергнуть дом Тайра и занять престол, а к нему примкнет множество вассалов и сторонников Минамото. К тому же один предсказатель прочел на челе Мотихито, что суждено ему воссесть на престол. Тогда обратился принц Мотихито с воззванием к сторонникам Минамото объединиться, но Киёмори проведал про это, и принцу пришлось срочно бежать из столицы в женском платье к монахам обители Миидэра. Монахи не знали, что делать: очень сильны были Тайра, двадцать лет по всей стране покорно гнутся перед ними травы и деревья, а звезда Минамото тем временем угасла. Они решили собрать все силы и ударить по усадьбе Рокухара, но сначала укрепили свою обитель, построили частоколы, возвели стены, вырыли рвы. Воинов в Рокухара было больше десятка тысяч, а монахов не более тысячи. Монахи Святой горы отказались следовать за принцем. Тогда принц с тысячью своих соратников отправился в город Нару, а воины Тайра пустились вдогонку. На мосту через реку, что обломился под тяжестью конников, разгорелась первая битва между Тайра и Минамото. Множество воинов Тайра погибло в волнах реки, но и люди Минамото тонули в бурных весенних волнах, и пешие, и всадники. В разноцветных панцирях — красных, алых, светло-зеленых — они то погружались, то всплывали, то вновь исчезали под водой, словно красные кленовые листья, когда дыхание осенней бури срывает их и несет к реке, Погибли в битве и принц, и Ёримаса Минамото, сраженные стрелами могучих воинов Тайра. К тому же Тайра решили проучить монахов обители Миидэра и жестоко расправились с ними, а обитель сожгли. Люди говорили, что злодеяния Тайра достигли предела, считали, сколько вельмож, царедворцев, монахов он сослал, загубил. Да еще перенес столицу на новое место, что принесло людям неисчислимые страдания, ведь старая столица была чудо как хороша. Но спорить с Киёмори было некому: ведь новому государю было всего три года. Старая столица уже покинута, в ней все пришло в запустение, поросло травой, заглохло, а в новой жизнь еще не устроена... Начали строить новый дворец, и жители устремились на новые места в Фукухару, славящуюся красотой лунных ночей.
В новом дворце Киёмори снились дурные сны: он видел горы черепов под окнами дворца, да еще, как назло, исчезла бесследно короткая алебарда, подаренная ему богиней, видно, близится к концу величие Тайра. Тем временем начал собирать силы находившийся в ссылке Ёритомо Минамото. Сторонники Минамото говорили о том, что в доме Тайра один лишь покойный Сигэмори был духом тверд, благороден и умом обширен. Сейчас же у них не сыщется никого, кто достоин был бы управлять страной. Нельзя терять времени понапрасну, нужно поднять мятеж против Тайра. Недаром сказано: «Отвергая дары Небес, навлечешь на себя их гнев». Ёритомо Минамото все медлил и колебался: боялся страшной участи в случае поражения. Но опальный государь Го-Сиракава поддержал его начинания высочайшим указом, которым повелевал ему начать битву с Тайра. Ёритомо поместил указ в парчовый футляр, повесил на шею и не расставался с ним даже в битвах.
В новой столице Фукухара Тайра готовились к сражению с Минамото. Кавалеры прощались с дамами, сожалевшими об их отъезде, парочки обменивались изящными стихотворениями. Полководцу Тайра — Корэмори, сыну Сигэмори, исполнилось двадцать три года. Кисть живописца бессильна передать красоту его облика и великолепие доспехов! Конь у него был серый в яблоках. Он ехал в лакированном черном седле — по черному лаку золотые блестки. За ним войско Тайра — шлемы, панцири, луки и стрелы, мечи, седла и конская сбруя — все искрилось и сверкало. То было поистине великолепное зрелище. Воины, покидая столицу, давали три обета: забыть дом свой, забыть о жене и детях, забыть о собственной жизни.
За Ёритомо стояло несколько сотен тысяч воинов из Восьми Восточных Земель. Жители равнины реки Фудзи в страхе бежали, покинув свои жилища. Потревоженные птицы улетели с насиженных мест. Воины Минамото издали троекратный боевой клич, так что содрогнулись земля и небо. И воины Тайра бежали в страхе, так что в их стане не осталось ни одного человека.
Ёритомо сказал: «В этой победе нет моей заслуги, это великий бодхисатва Хатиман ниспослал нам эту победу».
Киёмори Тайра был в ярости, когда Корэмори вернулся в новую столицу. Решено было не возвращаться на новое место, так как Фукухара не принесла счастья Тайра. Теперь все в безумной спешке заселяли старые, порушенные дома. Тайра, хоть и боялся монахов Святой горы, вознамерился сжечь старые монастыри священного города Нара, рассадники мятежа. Разгромлены были святые храмы, золотые изваяния Будд повергнуты в пыль. Надолго погрузились в скорбь души людские! Множество монахов приняло смерть от огня.
Не утихала военная смута в восточных землях, погибли монастыри и храмы в старой столице, скончался прежний император Такакура, вместе с дымом погребального костра вознесся к Небу, как весенний туман. Император питал особое пристрастие к багряным осенним листьям и целыми днями готов был любоваться прекрасным зрелищем. Это был мудрый правитель, явившийся в наше гиблое время. Но, увы, так уж устроен мир человеческий. Тем временем объявился отпрыск дома Минамото — юный Ёсиката. Вознамерился он положить конец владычеству Тайра. Вскоре из-за злодеяний Тайра весь восток и север отделились от него. Тайра приказал всем своим сподвижникам выступить на усмирение востока и севера. Но тут правитель-инок Киёмори Тайра тяжко заболел, страшный жар обуял его; когда его поливали водой, она, шипя, испарялась. Те струи, что не касались тела, пылали огнем, все заволок темный дым, пламя, крутясь, поднималось к небу. Супруга еле могла приблизиться к Киёмори, превозмогая нестерпимый жар, исходящий от него. Наконец он скончался и пустился в последний путь к Горе Смерти и к Реке Трех Дорог, в подземное царство, откуда нет возврата. Был Киёмори могуч и властен, но и он в одночасье превратился в прах.
Государь Го-Сиракава вернулся в столицу, стали восстанавливать храмы и монастыри города Нара. В это время Минамото с приспешниками подступили с боями к столичному округу. Решено было послать им наперерез войска Тайра. Им удалось разбить передовые отряды Минамото, но ясно стало, что вечное счастье Тайра им изменило. Среди ночи налетел ужасный вихрь, хлынул дождь, из-за туч раздался громовой голос: «Приспешники злодея Тайры, бросьте оружие. Не будет вам победы!» Но воины Тайра упорствовали. А тем временем объединились войска Ёритомо и Ёсинака, и стали Минамото вдвое сильнее. Но и к Тайра поспешили со всех сторон тучи самураев, и набралось их больше ста тысяч. Встретились войска Тайра и Минамото не на широкой равнине, но Минамото, уступавшие числом Тайра, хитростью заманили их в горы. Стали лицом к лицу оба войска. Солнце клонилось к закату, и оттеснили Минамото врага к огромной пропасти Курикара. Грянули голоса сорока тысяч всадников, и горы дружно рухнули от их крика. Тайра оказались в ловушке, семьдесят тысяч всадников рухнули в пропасть, и все погибли.
Но Тайра сумели собрать новое войско и, дав передышку людям и коням, стали боевым лагерем в местечке Синохара, что на севере. Долго сражались они с войском Минамото, много воинов с обеих сторон пало в битве, но наконец Минамото с большим трудом взяли верх, и Тайра бежали с поля боя. Только один статный витязь продолжал сражаться и после жестокого боя с героями Минамото уступил и был убит. Оказалось, что то верный старец Санэмори, святой жизни человек, окрасил голову в черный цвет и вышел сражаться за своего сюзерена. Почтительно склонили головы перед благородным врагом воины Минамото. Всего же свыше ста тысяч воинов Тайра вышло стройными рядами из столицы, и только двадцать тысяч возвратились обратно.
Но Минамото не дремали, и скоро большим войском явились к северному пределу столицы. «Они объединились с монахами и вот-вот нагрянут в столицу», — говорили перепуганные обитатели усадьбы Рокухара. Хотелось им скрыться куда-нибудь, но в Японии уже не осталось для них спокойного места, негде было им обрести мир и покой. Выступил тогда Корэмори из усадьбы Рокухара навстречу врагу, а саму усадьбу предали огню, и не ее одну: сами сожгли, уходя, больше двадцати усадеб своих вассалов с дворцами и садами и более пяти тысяч жилищ простых людей. Плакала супруга Корэмори, его дети и слуги. Цунэмаса, дворецкий императрицы, прощаясь со своим учителем, настоятелем храма Добра и Мира, обменялся с ним прощальными стихотворениями. «О горная вишня! / Печально цветенье твое — / чуть раньше, чуть позже / суждено с цветами расстаться / всем деревьям, старым и юным...»
А ответ был таков: «Давно уж ночами / походной одежды рукав / стелю в изголовье / и гадаю, в какие дали / заведет дорога скитальца...»
Разлука всегда печальна, что же чувствуют люди, расставаясь навеки? Как обычно, в пути изголовье из трав насквозь отсырело от влаги, — кто скажет, то роса была или слезы? Император оставил свои покои и отправился к морю, принцы и принцессы укрылись в горных храмах, Тайра уже бежали, а Минамото еще не пришли: столица опустела. Тайра обосновались далеко на юге, на острове, в городе Цукуси, там же находилась резиденция малолетнего императора, внука Киёмори, но и оттуда пришлось им бежать, ибо настигали их Минамото. Бежали они через каменистые отроги гор, по песчаной равнине, и из пораненных ног алые капли падали на песок. Сын Сигэмори, кавалер с нежной душой, лунной ночью долго утешался пением стихов, игрой на флейте, а потом, вознеся моление Будде, бросился в море.
Государь Го-Сиракава пожаловал Ёритомо титул сёгуна, великого полководца, покорителя варваров. Но в столице обосновался не он, а море. Супруга его еще долго ждала писем, узнав же правду, упала замертво. Князь Ёритомо в Камакуре, услыхав эту весть, сожалел о славном воине, хоть и враге.
А затем в столице свершилось восхождение на престол нового императора, и впервые в истории без священных регалий — меча, зерцала и яшмы. Тайра продолжали предпринимать мелкие вылазки силами пятисот — тысячи воинов. Но походы эти приносили лишь разорение казне и несчастья народу. Боги отвергли род Тайра, сам государь от них отвернулся, покинув столицу, превратились они в скитальцев, блуждающих по воле волн в море. Но покончить с ними не удавалось, и Есицунэ Минамото решил не возвращаться в столицу, пока не разгромит всех Тайра окончательно и не прогонит их на остров Демонов, в Китай и в Индию. Он снарядил корабли и при сильном попутном ветре отправился к острову, где укрепились Тайра и откуда они совершали свои набеги. Всю ночь напролет неслись они по волнам, не зажигая огней. Прибыв в город Тайра — Цукуси, они напали на них в час отлива, когда вода доходила лишь до бабок коням, бежать по морю на кораблях было нельзя — слишком низко стояла вода. Много погибло тогда самураев Тайра. Показалась на море разукрашенная ладья, а в ней прекрасная девица в блестящем наряде с веером. Она знаками показала, что надо попасть в веер меткой стрелой. Ладья плясала на волнах далеко от берега, и в веер попасть было очень трудно. Один меткий стрелок, вассал Минамото, въехал на коне далеко в море, прицелился и, молясь богу Хатиману, выпустил стрелу. Она с гудением пролетела над морем, и звук ее раздался над всем заливом. Вонзилась стрела в алый веер с золотым ободком, и он, трепеща, поднялся в воздух и упал в синие волны. С волнением смотрели на это с далеких судов Тайра, а с суши — воины Минамото. Победа досталась Минамото, а Тайра либо погибли в сражении, либо бросились в море, либо уплыли неведомо куда.
И снова дом Тайра сумел подняться из руин, собрать войска и дать бой в заливе Данноура. У Минамото было более трех тысяч кораблей, у Тайра — тысяча. Морские течения бушевали в проливе, суда сносило течением, сверху от криков воинов проснулись боги, снизу обитатели глубин — драконы. Корабли сталкивались, и самураи, обнажив мечи, рвались на врагов, рубили налево и направо. Казалось, Тайра возьмут верх, их стрелы летели лавиной, поражая врагов. Но воины Минамото перепрыгнули на корабли Тайра, кормчие и гребцы, убитые, лежали на дне. На одном корабле находился малолетний император, внук Киёмори Тайра, отрок восьми лет, прекрасный собой, сияние его красоты озаряло все вокруг. С ним — его мать, вдова покойного государя, она приготовилась к смерти. Император сложил вместе прелестные маленькие ладошки, поклонился восходу, прочел молитву. Он заливался слезами, но его мать, чтобы утешить, сказала ему: «Там, на дне, найдем мы другую столицу». И погрузилась с ним в волны моря, обвязав вокруг пояса, императорский меч. О скорбная, скорбная участь! Алые знамена плыли по алым от крови волнам, как кленовые листья в осенних реках, опустелые суда носились по морю. Много самураев попало в плен, погибло, утонуло. Злосчастная весна злосчастного года, когда сам император погрузился на дно морское. Священное зерцало, доставшееся императорам от самой богини солнца Аматэрасу, и драгоценная яшма вернулись в столицу, меч же утонул в море и погиб безвозвратно. Стал меч навсегда достоянием бога Дракона в бездонных морских глубинах.
Пленные Тайра прибыли в столицу. Их везли по улицам в каретах, в белых траурных одеяниях. Знатные сановники, славные воины изменились до неузнаваемости, они сидели опустив головы, предаваясь отчаянию. Люди еще не забыли, как они процветали, и ныне, при виде столь жалкого состояния тех, кто еще так недавно внушал каждому страх и трепет, все невольно думали: уж не во сне ли все это им снится? Не было ни единого человека, кто не утирал бы рукавом слезы, плакал даже грубый сердцем простой народ. Немало людей в толпе стояли с опущенной головой, закрыв лицо руками. Всего три года назад эти люди, блестящие царедворцы, ехали по улицам в сопровождении сотен слуг, блистали пышными одеяниями, сияние их нарядов, казалось, затмевало солнце!
Отец и сын, оба храбрые самураи Тайра, ехали в этих каретах, их отвезли в далекую усадьбу, на сердце у обоих лежала тяжесть. Они молчали, не притрагивались к пище, только лили слезы. Наступила ночь, они легли рядом, и отец бережно прикрыл сына широким рукавом своего кафтана, Стражники, увидев это, сказали: «Отцовская любовь сильнее всего на свете, будь то простолюдин или знатный вельможа». И суровые воины прослезились. Ёритомо Минамото получил второй придворный ранг — великая честь, а священное зерцало было водворено в императорский дворец. Дом Тайра сгинул, главные военачальники были казнены, мирная жизнь вступала в свои права.
Но начались пересуды в Камакуре: вассалы докладывали Ёритомо, что младший брат его Ёсицунэ прочит себя на его место и себе приписывает всю славу победы над Тайра. И тут приключилось великое землетрясение: рушились все строения, и императорский дворец, и кумирни японских богов, и буддийские храмы, усадьбы вельмож и хижины простолюдинов. Небо померкло, земля разверзлась. Сам государь и вассалы замирали от страха и возносили молитвы. Люди с сердцем и с совестью говорили, что малолетний император покинул столицу и погрузился в море, министров и вельмож на позор возят по улицам, а потом казнят, головы их вывешаны у врат темницы. С древних времен и до наших дней грозен был гнев мертвых духов. Что теперь будет с нами?
Но Ёритомо возненавидел брата своего и слушал наветы вассалов, хоть и клялся Ёсицунэ ему в верности, и пришлось ему бежать. О скорбный наш мир, где расцвет сменяется увяданием так же быстро, как вечер приходит на смену утру! А случились все эти беды только из-за того, что правитель-инок Киёмори Тайра всю Поднебесную средь четырех морей сжимал в своей деснице, выше себя — не боялся даже самого государя, ниже себя — не заботился о народе, казнил, ссылал, поступал своевольно, не стыдился ни людей, ни белого света. И воочию явилась тут истина: «За грехи отцов — возмездие детям!»
Список литературы
Все шедевры мировой литературы в кратком изложении. Сюжеты и характеры. Зарубежная литература древних эпох, средневековья и Возрождения: Энциклопедическое издание. / Ред. и сост. В.И.Новиков – М.: «Олимп» ; ООО «Издательство ACT» , 1997. – 848 с.