Культура ранних человеческих цивилизаций.

Можно считать неоспоримо доказанным, что классовое общество и государство, а вместе с ним и цивилизация зарождались на греческой почве дважды с большим разрывом во времени: сначала в первой половине II тыс. до н. э. и вторично в первой половине I тыс. до н. э. Поэтому всю историю древней Греции сейчас принято делить на две большие эпохи: 1) эпоху микенской, или крито-микенской, дворцовой цивилизации и 2) эпоху античной полисной цивилизации.

Вначале мы расскажем о культуре первой эпохи.

Культура Эллады в XXX-XII вв.

Самобытная и многогранная раннегреческая культура сформировалась в 3000—1200 гг. Различные факторы ускоряли ее движение. Например, завершившийся этногенез греческого народа укреплял внутренние связи всего грекоязычного мира, несмотря на нередкие локальные столкновения.

Созидательная деятельность греков эпохи бронзы основывалась на выработке ими большого запаса экспериментальных знаний. Должно прежде всего отметить уровень и объем технологических знаний, позволивших населению Эллады широко развить специализированное ремесленное производство. Металлургия включало не только высокотемпературную (до 1083°С) плавку меди. Литейщики работали также с оловом, свинцом, серебром и золотом, редкое самородное железо шло на ювелирные изделия. Создание сплавов не ограничилось бронзой, уже в XVII-XVI вв. греки изготавливали электр и хорошо знали прием золочения бронзовых изделий. Из бронзы отливали орудия труда, оружие и бытовые предметы. Все эти изделия отличались рациональностью формы и качеством исполнения.

Гончарные изделия также свидетельствуют о свободном владении сложными термическими процессами, проводившимися в печах различной конструкции. Применение гончарного круга, известного еще с XXIII в., способствовало созданию и иных механизмов, приводимых в движение силой человека или тягловых животных. Так, колесный транспорт уже в начале II тыс. состоял из боевых колесниц и обычных повозок. Принцип вращения, издавна использовавшийся в прядении, применяли в станках для изготовления канатов. При обработки дерева применялись токарно-сверлильные приспособления. Достижения инженерной мысли ахеян ясно иллюстрируют созданные в XVI-XII вв. водопроводы и закрытые водосборники. Особенно показательны знание гидравлики точность расчетов, произведенных при сооружении потайных систем водоснабжения в крепостях Микен, Тиринфа и Афин около 1250-х годов.

Накопление технологических знаний и прогресс мастерства широкого круга рядовых работников как в сельском хозяйстве, так и в специализированных и домашних ремеслах были основой интенсивного экономического развития страны.

Зодчество

Высокими достижениями отличалось зодчество. Архитектурные памятники ярко отражают наличие имущественного неравенства и свидетельствуют о появлении раннеклассовых монархий. Уже монументальные критские дворцы XIX-XVI вв. поражают масштабами. Однако характерно, что общий план критских дворцов был как лишь монументальным повторением плана усадьбы зажиточного земледельца.

Иной уровень архитектурной мысли являют более поздние дворцы материковых царей. В основе их лежит центральное ядро — мегарон, также повторяющего традиционный план рядового жилища. Он состоял из передней (продомоса), главного зала (домоса) с парадным очагом и задней комнаты. Многие акрополи были защищены мощными каменными стенами киклопической кладки толщиной в среднем 5—8 м. Не менее впечатляет мастерство архитекторов, создававших монументальные ульевидные царские гробницы, фолосы.

Мастерство ахейских зодчих дополнялось достижениями других видов искусства. Назовем высокохудожественный полихромный и рельефный декор внешних и внутренних стен крупных зданий. Широко применялись колонны и полуколонны, резьба по камню и мрамору, росписи стен сложнейшими композициями.

Искусство вазописи

На протяжении XX-XII вв. быстро развивалось искусство вазовой росписи. Уже в начале II тыс. до н. э. традиционный геометрический орнамент критян был дополнен мотивом спирали, блестяще разработанным кикладскими мастерами еще в предшествующем веке. В дальнейшем, в XIX-XV вв., во всех областях страны вазописцы обратились и к натуралистическим мотивам, воспроизводя растения, животных и морскую фауну. Должно отметить, что в некоторых районах сложились яркие локальные художественные традиции, четко характеризующие вазопись каждого центра.

Широта художественных запросов общества проявилось в пристальном внимании искусства к человеку и его деятельности. Блестящим примером являются многоцветные росписи в домах гора Жан Акротии, исполненные несколькими мастерами. Особенно важна передача идеи  движения, что принципиально отличает культуру Эллады в XXX-XII вв. от традиций одновременных ей других древних культур. Высокое профессиональное мастерство позволяло художникам в условиях ломки общественного мировоззрения быстро отойти от древних канонов условности и орнаментальности. И если в искусстве III тыс. пока известны немногие памятники, говорящие о тяге художников к естественности, то в XX-XII вв. творения многих художников отличаются умением гармонично сочетать чувство живой природы с требованиями декоративного стиля. Особенно примечательно внимания искусства к внутреннему миру человека и стремление изобразить индивидуальные черты изображаемых персонажей. При этом художники не забывали о передаче физического облика человека, воспроизводя обнаженные фигуры в живописи, скульптуре, торевтике и глиптике. Примечательно, что даже в рядовых памятниках искусства можно заметить уважение к человеку.

Литература

Литература ранних греков, как других народов, восходила к традициям древнего фольклорного творчества, включавшего сказки, басни, мифы и песни. С изменением общественных условий началось быстрое развитие народной поэзии-эпоса, прославлявшего деяния предков и героев каждого племени. К середине II тыс. эпическая традиция греков усложнилась, в обществе появились профессиональные поэты-сказатели, аэды. В их творчестве уже в XVII-XII вв. заметное место заняли сказания о современных им важнейших исторических событиях. Это направление свидетельствовало об интересе эллинов к своей истории, сумевших и позднее в устной форме сохранить свою богатую легендарную традицию на протяжении почти тысячи лет до того, как она была записана в IX-VIII вв.

В XIV-XIII вв. эпическая литература сложилась в  особый вид искусства со своими специальными правилами речевого и музыкального исполнения, стихотворным размером-гекзаметром, обширным за пасом постоянных характерных эпитетов, сравнений и описательных формул. Устная передача немало способствовала строго объективному отбору произведений, которые народ удержал в своей памяти.

Об уровне поэтического творчества ранних греков свидетельствуют эпические поэмы «Илиада» и «Одиссея» — выдающиеся памятники мировой литературы. Обе поэмы относятся к кругу исторических повествований о походе ахейских войск после 1240г. до н. э. на Троянское царство.

Следует отметить, что обе поэмы показывают удивительное созвучие эпоса пластическому творчеству Греции XVIII-XII вв. Их объединяет сила и жизненность образов, богатство воображения и свободолюбие. Высокое литературное искусство ахеян, выдвинув шее на первый план человека и его роль в своей судьбе, не смотря на предопределение богов, является драгоценным вкладом ранней Греции в мировую культуру.

Помимо художественной литературы, в устной традиции греков изучаемого времени хранилось также огромное количество исторических, генеалогических и мифологических преданий. Они были широко известны в устной передаче вплоть до VII-VI вв., когда их включила распространявшаяся тогда письменная литера тура.

Письменность

Письменность в греческой культуре XXII-XII вв. играла ограниченную роль. Как и многие народы мира, жители Эллады прежде всего стали делать рисуночные записи, известные уже во второй половине III тыс. Каждый знак этого пиктографического письма обозначал целое понятие. Критяне некоторые знаки, правда немногие, создали под влиянием египетского иерографического письма, возникшего еще в IV тыс. Постепенно формы  знаков упрощались, а часть стала обозначать только слоги.

Такое слоговое (линейное) письмо, сложившееся уже к 1700 г., называется письмом А, которое до сих пор остается разгаданным.

После 1500 г. в Элладе была выработана более удобная форма письменности — слоговое письмо В. Оно включало около половины знаков слогового письма А, несколько десятков новых знаков, а также некоторые знаки древнейшего рисуночного письма. Система счета, как и раньше, основывалась на десятичном счислении. Записи слоговым письмом велись по-прежнему слева направо, однако правила письменности стали более строгими: слова, разделенные специальным знаком или пространством, писали по горизонтальным линиям, отдельные тексты снабжали заголовками и подзаголовками. Тексты чертили на глиняных табличках, выцарапывали на камне, писали кистью или краской или чернилами на сосудах.

Ахейское письмо было доступно лишь образованным специалистам. Его знали служители в царских дворцах и какой-то слой имущих горожан.

Религия

Религия ранней Греции играла большую роль в динамике общественной мысли эллинов.

Первоначально греческая религия, как и всякая другая примитивная религия, отражает лишь слабость человека перед лицом тех «сил», которые в природе, позднее в обществе и в собственном сознании, мешают, как ему кажется, его действиям и представляют угрозу для его существования, тем более страшную, что он плохо понимает, откуда она исходит. Первобытного человека интересует не природа в той мере, в какой она вторгается в его жизнь и определяет ее условия [N.1, т.1, стр. 184].

Разнохарактерные силы природы олицетворялись в виде особых божеств, с которыми было связано множество  сакральных преданий, мифов. Эллинская мифология отличается богатством, причем она сохраняла и в позднейшие эпохи многие предания времен родового строя. На протяжении XXX-XII вв. религиозные представления населения Греции претерпели многие изменения. Первоначально исключительным почитанием пользовались божества, олицетворявшие силы природы. Особо чтили Великую богиню (позднее Деметра, что означает «Мать хлебов»), ведавшую плодородием расти тельного и животного мира. Ее сопровождало мужское божество, за ним следовали второстепенные боги. Культовые обряды включали приношение жертв и даров, торжественные процессии и ритуальные танцы. Божества имели определенные атрибуты, изображения которых весьма часты, причем они служили символами этих небесных сил.

Образование раннеклассовых государств внесло новые черты в духовную жизнь, в том числе и в сакральные представления. Сообщество эллинских богов (пантеон) получило более определенную организационную структуру. Мировоззрение народа рисовало теперь отношения между богами, весьма сходные с теми, которые ахеяне видели в царских столицах. Поэтому на Олимпе, где обитали главные божества, верховным был Зевс, отец богов и людей, владычествовавший над всем миром. Подчиненные ему другие члены раннеэллинского пантеона имели специальные общественные функции. Ахейский эпос, сохранивший сведения о почитании многих раннеэллинских божеств, передает и присущий только греческому мышлению несколько критический взгляд на небожителей: боги во многом сходны с людьми, им присущи не только благие качества, но также недостатки и слабости.

Произведения искусства и данные ахейского эпоса о неприязни олимпийцев к отдельным людям или племенам, видимо отражали мнения ахеян о существовании добрых и враждебных сил природы. О последнем говорят удивительно злые лица терракотовых богинь из святилища на микенском акрополе. Характерно что искусство ахеян  чрезвычайно выразительно воспроизводило жизнеутверждающие символы религии и доброжелательные образы богов-покровителей.

II. Культура «темных веков» (XI-IX вв.)

Дворцовая цивилизация крито-микенской эпохи сошла с исторической сцены при загадочных, до конца еще так и не проясненных обстоятельствах примерно в конце XII в. Эпоха же античной цивилизации начинается лишь через три с половиной и даже четыре столетия.

Таким образом, имеет место довольно значительный временный «зазор», и неизбежно встает вопрос: какое место занимает этот хронологический отрезок (в литературе его иногда обозначают как «темные века») в общем процессе исторического развития греческого общества? Был ли он своеобразным мостом, соединившим две весьма несхожие исторические эпохи и цивилизации, или же, наоборот, он разделил их глубочайшей пропастью?

Археологические исследования последних лет позволили выяснить подлинные масштабы страшной катастрофы, пережитой микенской цивилизацией на рубеже XIII-XII вв., а также проследить основные этапы ее упадка в последующий период. Логическим завершением этого процесса была глубокая депрессия, охватившая основные районы материковой и островной Греции в течении так называемого субмикенского периода (1125-1025 гг.). Основная отличительная его черта — удручающая бедность материальной культуры, за которой скрывались резкое снижение жизненного уровня основной массы населения Греции и столь же резкий упадок производительных сил страны. Дошедшие до нас изделия субмикенских гончаров  производят самое безотрадное впечатление. Они очень грубы по форме, небрежно сформованы, лишены даже элементарного изящества. Их росписи крайне примитивны и невыразительны. Как правило, в них повторяется мотив спирали — один из немногих элементов декоративного убранства, унаследованных от микенского искусства.

Общая численность изделий из металла, дошедших от этого периода, крайне невелика. Крупные предметы, например оружие, встречаются крайне редко. Преобладают мелкие поделки вроде фибул или колец. Судя по всему, население Греции страдало от хронического недостатка металла, прежде всего бронзы, которая в XII — первой половине XI в. еще оставалась основной всей греческой индустрии. Объяснение этого дефицита следует, по-видимому, искать в том состоянии изоляции от внешнего мира, в котором балканская Греция оказалась еще до начала субмикенского периода. Отрезанные от внешних источников сырья и не располагавшие достаточными внутренними ресурсами металла, греческие общины вынуждены были ввести режим строжайшей экономии.

Правда, почти в это же самое время в Греции появились и первые изделия из железа. К самому началу периода относятся разрозненные находки бронзовых ножей с железными вкладышами. Можно предположить, что ко второй половине XI в. техника обработки железа в какой-то степени была уже освоена самими греками. Однако очаги железной индустрии были еще крайне немногочисленны и едва ли могли обеспечить достаточным количеством металла все население страны. Решающий шаг в этом направлении был сделан лишь в X столетии.

Еще одна отличительная черта субмикенского периода заключалась в решительном разрыве с традициями микенской эпохи. Наиболее распространенный в микенское время способ захоронения в камерных гробницах вытесняется индивидуальными захоронения в ящичных могилах (цистах) или в простых ямах.

Ближе к концу периода во многих местах, например в  Аттике, Беотии, на Крите, появляется еще один новый обычай — кремация и обычно сопутствующее ей захоронения в урнах. В этом опять-таки следует видеть отступление от традиционных микенских обычаев (господствующим способом погребения в микенскую эпоху было трупоположение; трупоположение встречается лишь эпизодически).

Аналогичный разрыв с микенскими традициями наблюдается и в сфере культа. Даже в наиболее крупных греческих святилищах, {существовавших как в микенскую эпоху, так и в более поздние времена (начиная примерно с IX-VIII вв.)}, отсутствуют какие бы то ни было следы культовой деятельности: остатки построек, вотивные статуэтки, даже керамика. Такую ситуацию, свидетельствующую о замирании религиозной жизни, археологи обнаруживают, в частности, в Дельфах, на Делосе, в святилище Геры на Самосе и в некоторых других местах. Исключение из общего правила составляет только Крит, где почитание богов в традиционных формах минойского ритуала, как кажется, не прерывалось на протяжении всего периода.

Важнейшим фактором, способствовавшим искоренению микенских культурных традиций, безусловно, должна считаться резко возросшая мобильность основной массы населения Греции. Начавшийся еще в первой половине XII в. отток населения из наиболее пострадавших от варварского вторжения районов страны продолжается также и в субмикенский период.

В Греции подавляющее большинство микенских поселений, как больших, так и малых, было покинуто обитателями. Следы вторичного заселения микенских цитаделей и городков встречаются лишь эпизодически и, как правило, после длительного перерыва. Почти все вновь основанные поселения субмикенского периода, а их число очень невелико, располагаются на некотором удалении от микенских руин, которых люди того времени, по-видимому, суеверно сторонились.

Пожалуй, никакой другой период в истории Греции не напоминает так близко знаменитое фукидийское описание примитивной жизни эллинских племен с их непрерывными передвижениями с места на место, хронологической бедностью и неуверенностью в завтрашнем дне.

Если попытаться экстраполировать все эти симптомы культурного упадка и регресса в недоступную нашему непосредственному наблюдению сферу социально-экономических отношений, мы почти неизбежно должны будем признать, что в XII-XI вв. греческое общество было отброшено далеко назад, на стадию первобытнообщинного строя и, по существу, снова вернулось к той исходной черте, с которой когда-то (в XVII столетии) начиналось становление микенской цивилизации.

III. Культура архаического периода (VIII-VI вв.)

Письменность

Одним из наиболее важных факторов греческой культуры VIII-VI вв. по праву считается новая система письменности. Алфавитное письмо, отчасти заимствованное у финикийцев, было удобнее древнего слогового письма микенской эпохи: оно состояло всего из 24 знаков, каждый из которых имел твердо установленное фонетическое значение. Если в микенском обществе, как и в других однотипных обществах эпохи бронзы, искусство письма было доступно лишь немногим посвященным, входившим в замкнутую касту писцов-профессионалов, то теперь оно становится общим достоянием всех граждан полиса,

поскольку каждый из них мог овладеть навыками письма и чтения. В отличие от слогового письма, которое использовалось главным образом для ведения счетных записей и, возможно, в какой-то степени для составления религиозных текстов, новая система письменности представляла собой поистине универсальное средство передачи информации, которое с одинаковым успехом могло применяться и в деловой переписке, и для записи лирических стихов или философских афоризмов. Все это обусловило быстрый рост грамотности среди населения греческих полисов, о чем свидетельствуют многочисленные надписи на камне, металле, керамике, число которых все более увеличивается по мере приближения к концу архаического периода. Древнейшие из них, например широко известная теперь эпиграмма на так называемом кубке Нестора с о. Питекусса, датируется третьей четвертью VIII в., что позволяет отнести заимствование греками знаков финикийского алфавита либо к первой половине того же VIII в., либо даже к концу предшествующего IX столетия.

Практически в это же время (вторая половина VIII в.) были созданы и, скорее всего, тогда же записаны такие выдающиеся образцы монументального героического эпоса, как «Илиада» и «Одиссея», с которых начинается история греческой литературы.

Поэзия

Греческая поэзия послегомеровского времени (VII-VI вв.) отличается чрезвычайным тематическим богатством и многообразием форм и жанров. Из более поздних форм эпоса известны два основных его варианта: эпос героический, представленный так называемыми поэмами «Цикла», и эпос дидактический, представленный двумя поэмами Гесиода: «Труды и дни» и «Теогония».

Получает широкое распространение и вскоре становится ведущим литературным направлением эпохи лирическая  поэзия, в свою очередь подразделяющаяся на несколько основных жанров: элегию, ямб, монодическую, т. е. предназначенную для сольного исполнения, и хоровую лирику, или мелику.

Важнейшей отличительной особенностью греческой поэзии архаического периода во всех основных ее видах и жанрах следует признать ее ярко выраженную гуманистическую окрашенность. Пристальное внимание поэта к конкретной человеческой личности, к ее внутреннему миру, индивидуальным психическим особенностям достаточно ярко ощущается уже в гомеровских поэмах. «Гомер открыл новый мир — самого Человека. Это и есть то, что делает его «Илиаду» и «Одиссею» ktema eis aei, произведением навеки, вечной ценностью» [N.5].

Грандиозная концентрация героических сказаний в «Илиаде» и «Одиссее» стала основой для дальнейшего эпического творчества. В течение VII и первой половине VI вв. возник ряд поэм, составленных в стиле гомеровского эпоса и рассчитанных на то, чтобы сомкнуться с «Иллиадой» и «Одиссеей» и, вместе сними, образовать единую связную летопись мифологического предания, так называемый эпический «кикл» (цикл, круг). Античная традиция приписывала многие из этих поэм «Гомеру» и этим подчеркивала их сюжетную и стилистическую связь с гомеровским эпосом.[N.4, c.68]

Для греческой поэзии послегомеровского времени характерен резкий перенос центра тяжести поэтического повествования на личность самого поэта. Эта тенденция ясно ощущается уже в творчестве Гесиода, особенно в его поэме «Труды и дни».

Необычайно сложный, богатый и красочный мир человеческих чувств, мыслей и переживаний раскрывается перед нами в произведениях следующего за Гесиодом поколения греческих поэтов, работавших в различных жанрах лирики. Чувства любви и ненависти, печали и радости, глубокого отчаяния и бодрой уверенности в  будущем, выраженные с предельной, неслыханной до того времени откровенностью и прямотой, составляют основное содержание дошедших до нас от этих поэтов стихотворных фрагментов, к сожалению не столь уж многочисленных и в большинстве своем очень кратких (нередко всего две-три строки).

В наиболее откровенной, можно сказать, нарочито подчеркнутой форме индивидуалистические веяния эпохи воплотились в творчестве такого замечательного поэта-лирика, как Архилох. Как бы ни понимать его стихи, ясно одно: индивид, сбросивший тесные узы древней родовой морали, здесь явно противопоставляет себя коллективу как самодовлеющая свободная личность, не подвластная ничьим мнениям и никаким законам.

Настроения такого рода должны были восприниматься как социально опасные и вызывать протест как в среде ревнителей старых аристократических порядков, так и среди поборников новой полисной идеологии, призывавших сограждан к умеренности, благоразумию, действенной любви к отечеству и повиновению законам. Прямым ответом на стихи Архилоха звучат исполненные суровой решимости строки из «воинственных элегий» спартанского поэта Тиртея:

Славное дело — в передних рядах со врагами сражаясь,

Храброму мужу в бою смерть за отчизну принять.

… … … … … … … … .. …………………

Гордостью будет служить и для города и для народа

Тот, кто, шагнув широко, в первый продвинется ряд,

И преисполнен упорства, забудет о бегстве позорном,

Жизни своей не щадя и многомощной души.

(фр. 9. Пер. В. В. Латышева).

Если Тиртей делает в своих стихах главный упор на чувство самопожертвования, готовность воина и гражданина умереть за отечество (призыв, звучащий весьма актуально в таком государстве, как Спарта, которая в VII-VI вв. вела почти непрерывные войны со своими соседями), то другой выдающийся мастер элегического  жанра и вместе с тем прославленный государственный деятель — Солон ставит на первое место среди всех гражданских добродетелей чувство меры, или умение во всем соблюдать «золотую середину». В его понимании только умеренность и благоразумие способны удержать граждан от алчности и пресыщения богатством, предотвратить порождаемые ими междоусобные распри и установить в государстве «благозаконие» (евномию).

В то время как одни греческие поэты стремились постичь в своих стихах сложный внутренний мир человека и найти оптимальный вариант его взаимоотношений с гражданским коллективом полиса, другие не менее настойчиво пытались проникнуть в устройство окружающей человека вселенной и решить загадку ее происхождения. Одним из таких поэтов-мыслителей был известный нам Гесиод, который в своей поэме «Теогония», или «Происхождение богов», попробовал представить существующий миропорядок в его, так сказать, историческом развитии от мрачного и безликого первородного Хаоса к светлому и гармоничному миру возглавляемых Зевсом богов-олимпийцев.

Религия и философия

В эпоху Великой колонизации традиционная греческая религия не отвечала духовным запросам современников еще и потому, что в ней трудно было найти ответ на вопрос о том, что ждет человека в его будущей жизни и существует ли она вообще. На свой лад этот мучительный вопрос пытались решить представители двух тесно связанных между собой религиозно-философских учений — орфиков и пифагорейцев. Как те, так и другие оценивали земную жизнь человека как сплошную цепь страданий, ниспосланных людям богами за их грехи. Вместе с тем и орфики, и пифагорейцы верили в бессмертие души, которая, пройдя длинный ряд перевоплощений, вселяясь в

тела других людей и даже животных, способна очиститься от всей земной скверны и достичь вечного блаженства. Мысль о том, что тело есть всего лишь временная «темница» или даже «могила» бессмертной души, оказавшая огромное влияние на многих более поздних приверженцев философского идеализма и мистицизма, начиная от Платона и кончая основоположниками христианского вероучения, впервые возникла именно в лоне орфико-пифагорейской доктрины. В отличие от орфиков, более близких к широким народным массам и положивших в основу своего учения лишь несколько переосмысленный и обновленный миф о умирающем и воскрешающем божестве живой природы Дионисе-Загрее, пифагорейцы представляли собой замкнутую аристократическую секту, враждебную демократии. Их мистическое учение носило гораздо более рафинированный характер, претендуя на возвышенную интеллектуальность. Не случайно, и сам Пифагор (автор знаменитой теоремы, которая до сих пор носит его имя), и его ближайшие ученики и последователи были увлечены математическими вычислениями, отдавая при этом щедрую дань мистическому истолкованию чисел и их сочетаний.

И орфики, и пифагорейцы пытались исправить и очистить традиционные верования греков, заменив их более утонченной, духовно наполненной формой религии. Совсем иной взгляд на мир, во многом уже приближающийся к стихийному материализму, в это же самое время (VI в. до н. э.) развивали и отстаивали представители так называемой ионийской натурфилософии: Фалес, Анаксимандр и Анаксимен. Все трое были уроженцами Милета — самого большого и экономически развитого из греческих полисов Малой Азии.

Что же произошло в Ионии в VII и в VI веках до н. э., спобствующее появлению таких выдающихся личностей? Население смешанной крови (карийской, греческой и финикийской ветвей) было втянуто в длительную и трудную классовую борьбу. Какая кровь из этих трех ветвей течет в их жилах? В какой мере? Мы этого не  знаем. Но это кровь чрезвычайно деятельная. Это кровь в высшей степени политическая. Это кровь изобретателей.(Общественная кровь: Фалес, говорят, предложил этому непоседливому и разобщенному населению Ионии образовать государство нового типа, федеративное государство, управляемое федеральным советом. Предложение очень разумное и одновременно очень новое в греческом мире. Его не послушали.)

Эта классовая борьба, залившая кровью ионические города, такая же, как происходившая в Аттике во времена Солона, является, и надолго, движущей силой всех изобретений в этой стране созидания.[N.1, кн.1, c.77-78]

Впервые в истории человечества милетские мыслители попытались представить всю окружающую их вселенную в виде гармонически устроенной, саморазвивающейся и саморегулирующейся системы. Этот космос, как склонны были считать ионийские философы, не создан никем из богов и никем из людей и в принципе должен существовать вечно. Управляющие им законы вполне доступны человеческому пониманию. В них нет ничего мистического, непостижимого. Таким образом был сделан большой шаг на пути от религиозно-мифологического восприятия существующего миропорядка к его постижению средствами человеческого разума. Первые философы неизбежно должны были столкнуться с вопросом о том, что следует считать первоосновой, первопричиной всех существующих вещей. Фалес (самый старший из милетских натурфилософов) и Анаксимен полагали, что первичной субстанцией, из которой все возникает и в которую в конце концов все превращается, должна быть одна из четырех основных стихий. Фалес при этом отдавал предпочтение воде, а Анаксимен — воздуху. Однако дальше всех прочих по пути абстрактно-теоретического осмысления природных явлений продвинулся Анаксимандр, безусловно самый глубокий из древнейших греческих философов. Первопричиной и основой всего сущего он объявил так называемый «апейрон» — вечную и бесконечную  субстанцию, качественно не сводимую ни к одной из четырех стихий и вместе с тем пребывающую в непрерывном движении, в процессе которого из апейрона выделяются противоположные начала: теплое и холодное, сухое и влажное и т. п. Вступая во взаимодействие, эти пары противоположностей порождают все доступные наблюдению явления природы, как живой, так и мертвой. Нарисованная Анаксимандром картина мира была совершенно новой и необычной для той эпохи, когда она возникла. Она заключала в себе ряд ярко выраженных элементов материалистического и диалектического характера, в том числе представление о всеобъемлющей, постоянно меняющей свою форму первичной субстанции, довольно близкое современным представлениям о материи, мысль о борьбе противоположностей и их переходе друг в друга как главном источнике всего многообразия мировых процессов.

Греческие натурфилософы хорошо понимали, что наиболее надежной основой всякого знания служит именно опыт, эмпирические изыскания и наблюдения. По существу, они были не только первыми философами, но и первыми учеными, основоположниками греческой и всей европейской науки. Старшего из них, Фалеса, уже древние называли «первым математиком», «первым астрономом», «первым физиком».

Зодчество и скульптура

В VII-VI вв. греческие зодчие впервые после длительного перерыва начали возводить из камня, известняка или мрамора монументальные здания храмов. В VI в. выработался единый общегреческий тип храма в форме прямоугольной, вытянутой в длину постройки, со всех сторон обнесенной колоннадой, иногда одинарной (периптер), иногда двойной (диптер). Тогда же определились основные конструкционные и художественные особенности двух главных архитектурных ордеров:  дорического, особенно широко распространившегося на Пелопоннесе и в городах Великой Греции (Южная Италия и Сицилия), и ионического, пользовавшегося особой популярностью в греческой части Малой Азии и в некоторых районах европейской Греции. Типичными образцами дорического ордера с такими характерными для него особенностями, как суровая мощь и тяжеловесная массивность, могут считаться храм Аполлона в Коринфе, храмы Посейдонии (Пестум) на юге Италии и храмы Селинута в Сицилии. Более изящные, стройные и вместе с тем отличающиеся некоторой вычурностью декоративного убранства постройки ионического ордера были представлены в этот же период храмами Геры на о. Самосе, Артемиды в Эфесе (прославленный памятник архитектуры, считавшийся одним из «семи чудес света»), Аполлона в Дидимах недалеко от Милета.

Принцип гармонической уравновешенности целого и его частей, четко выраженный в самой конструкции греческого храма, нашел широкое применение и в другой ведущей отрасли греческого искусства — монументальной скульптуре, причем в обоих случаях можно с уверенностью говорить о социальной обусловленности этой важной эстетической идеи. Если храм с колоннадой, напоминающей ряды гоплитов в фаланге, воспринимался как модель и вместе с тем символ тесно сплоченного гражданского коллектива, то образ свободного индивида, являющегося неотъемлемой частью этого коллектива, воплотился в каменных изваяниях, как одиночных, так и объединенных в пластические группы. Их первые, еще крайне несовершенные в художественном отношении образцы появляются приблизительно в середине VII в. до н. э. Одиночная скульптура конца архаического периода представлена двумя основными типами: изображением обнаженного юноши — куроса и фигурой одетой в длинный, плотно облегающий тело хитон девушки — коры.

Постепенно совершенствуясь в передаче пропорций человеческого тела, добиваясь все большего жизненного сходства, греческие скульпторы VI в. научились преодолевать первоначально свойственную их статуям статичность.

При всем жизнеподобии лучших образцов греческой архаической скульптуры почти все они подчинены определенному эстетическому стандарту, изображая прекрасного, идеально сложенного юношу или взрослого мужчину, совершенно лишенного при этом каких бы то ни было индивидуальных физических или психических особенностей.

Вазовая живопись

Наиболее массовым и доступным видом архаического греческого искусства была, безусловно, вазовая живопись. В своей работе, ориентированной на самого широкого потребителя, мастера-вазописцы гораздо меньше, чем скульпторы или архитекторы, зависели от освященных религией или государством канонов. Поэтому их искусство было гораздо более динамичным, многообразным и быстрее откликалось на всевозможные художественные открытия и эксперименты. Вероятно, именно этим объясняется необыкновенное тематическое разнообразие, характерное для греческой вазописи VII-VI вв. Именно в вазовой живописи раньше, чем в какой-либо другой отрасли греческого искусства, за исключением, может быть, только коропластики и резьбы по кости, мифологические сцены начали чередоваться с эпизодами жанрового характера. При этом не ограничиваясь сюжетами, заимствованными из жизни аристократической элиты (сцены пиршеств, ристалищ на колесницах, атлетических упражнений и состязаний и т. п.), греческие вазописцы (особенно в период расцвета так называемого чернофигурного стиля в Коринфе, Аттике и некоторых других районах) не пренебрегают и жизнью социальных низов, изображая сцены полевых работ, ремесленные мастерские, народные празднества в честь Диониса и даже нелегкий труд рабов  в рудниках. В сценах такого рода особенно ярко проявились гуманистические и демократические черты греческого искусства, которые были привиты ему окружающей общественной средой начиная с архаической эпохи.

IV. Греческая классика

IV. A) Греческая культура в V веке

Вступление

Как и в других областях жизни, в культуре V в. до н. э. наблюдается сочетание традиционных черт, восходящих к архаической и еще более ранним эпохам, и совершенно иных, порожденных новыми явлениями в социально-экономической и политических сферах. Рождение нового отнюдь не означало гибели старого. Как в городах строительство новых храмов весьма редко сопровождалось разрушением старых, так и в других сферах культуры старое отступало, но обычно не исчезало совершенно. Важнейший новый фактор, оказавший наиболее значительное воздействие на ход культурной эволюции в это столетие, — консолидация и развитие полиса