Памятникам зодчества Новгородской области принадлежит почетное место среди лучших произведений русской культуры. Одной из замечательных особенностей творчества древних мастеров было умение выбрать для создания рук своих самое лучшее, выгодное место в ландшафте, органически связать архитектуру и природу. Иверский монастырь — один из немногих уцелевших до наших дней архитектурных ансамблей Новгородчины — пример гармоничного сочетания архитектуры с окружающим миром.
Среднерусская возвышенность... Удивительны по красоте расположенные здесь Валдайские отроги. В обширной чаше между пологими холмами — озеро. На его западном берегу — старинное селение Валдай. Через Валдай в далекие времена проходил один из самых оживленных трактов Русского государства. Многие путешественники отмечали своеобразие Валдая. Академик Паллас, посетивший Валдай в 1768 году, писал, что это “большое и примечания достойное село”.
В Валдае издавна развивались ремесла — кузнечное, гончарное, резьба по дереву, изразцовое производство и др. На всю Россию славились валдайские умельцы, отливавшие большие колокола и маленькие поддужные колокольчики.
В 1770 году Валдай стал городом, жизнь которого во многом определялась его местоположением на главном тракте России — Московско-Петербургском. Увеличивалось количество постоялых дворов и харчевень.
Население Валдая к середине XIX века достигло 5,5 тысячи человек. Многие его жители были ремесленниками, и лишь некоторые из горожан занимались земледелием.
В 1851 году вблизи Валдая прошла Николаевская железная дорога. Валдайцы лишились заработков с извоза. Закрывались постоялые дворы, ямщики продавали лошадей и уходили на заработки в Петербург или в Москву. Из прежних промыслов к концу столетия сохранились лишь кузнечно-столярный и колокололитейный. В городе работали небольшие кожевенные и кирпичные предприятия.
В начале XX века Валдай представлял собой захолустный городок, где господствовали купцы и представители духовенства, тесно связанные с Иверским монастырем, в постоянной зависимости от которого были десятки валдайских ремесленников.
После Великой Октябрьской социалистической революции изменилась жизнь тихого провинциального городка. Теперь Валдай — бурно развивающийся районный центр Новгородской области. Здесь действуют заводы “Юпитер”, железобетонных изделий, механический; предприятия, перерабатывающие сельскохозяйственную продукцию. Ширится слава Валдая и как научного центра гидрологических исследований. Здесь работает филиал Ленинградского государственного гидрологического института. В последние годы ученые приступили к исследованиям, связанным с мелиорацией и химизацией в сельском хозяйстве. При этом осуществляется работа огромной практической важности — выяснение влияния этих мер на окружающую среду. По инициативе коллектива сотрудников филиала при исполкоме Валдайского районного Совета народных депутатов создана постоянная научно-техническая комиссия, которая проводит природоохранительную работу в бассейне озер Валдайского и Ужин.
Целебный воздух, реки и озера с живописными берегами, леса с вековыми елями и соснами привлекают в Валдай людей со всех концов страны.
Жемчужиной края называют Валдайское озеро. Сложен рельеф его берегов, покрытых хвойными и лиственными лесами. Площадь озера вместе с островами — 40 квадратных километров. Западный плес озера — Валдайский, примыкающий к городу, — имеет самую большую глубину — до 100 метров. Неповторимое своеобразие придают озеру острова, среди которых своей величиной выделяются Рябиновый (протяженностью около трех километров). Косой, Пласточ-ка, Картофельный и Муравьиный. Острова отличаются разнообразной и богатой растительностью. Ученые обнаружили здесь около 60 древесных пород и более 600 видов травянистых растений. На островах обитают более 140 видов птиц и зверей. В островных лесах нередко встречаются деревья, возраст которых превышает сто, а то и двести лет. Стройные, достигающие в высоту 30 метров сосны, уходящие ввысь кроны вековых берез, сказочной величины ели, заросли огромных папоротников, куртины черничников — эти неповторимые пейзажи вдохновляли многих художников, писателей и поэтов. Красоту Валдайской возвышенности воспел в своем творчестве знаменитый русский ученый, писатель и художник Н. К. Рерих. В очерке “Чаша неотпитая” Рерих писал: “Хороши окольные места по Новугород-скому, по Устюжевскому пути. Мета и Шелонь, Шерегодра, Пирос, Шлино, Бронница и Валдай, Иверский монастырь, Пил Столбенский. Возвышенности Валдайские. Все это красота. Красота бодрая”. В известной серии этюдов художника, посвященных древнерусскому зодчеству, прославлен архитектурный комплекс Иверского монастыря. Этюды “Иверский монастырь”, “Палаты Никона”, “Стены Иверского монастыря” — свидетельство большого художественного значения памятника.
В неповторимый природный колорит этих мест необычайно естественно вписался архитектурный ансамбль бывшего Иверского монастыря — прекрасный памятник зодчества, созданный талантливыми народными мастерами. Он расположен на Сельвицком острове Валдайского озера. Площадь комплекса Иверского монастыря в пределах стен составляет 5,7 гектара, периметр (по наружному обводу стен) — 1050 метров. Внутри ограды — около тридцати построек, большая часть которых относится к XVII— XVIII столетиям.
Замысел создания монастыря и его осуществление принадлежали патриарху “всея Руси” Никону. Выходец из крестьянской семьи, сперва священник, затем монах и игумен одного из северных поморских монастырей, он вскоре стал архимандритом Новоспасского монастыря в Москве, а с 1648 года — новгородским митрополитом. Никон был рачительным хозяином-вотчинником, ловким придворным, сумевшим завоевать расположение царя Алексея Михайловича. В 1652 году Никон стал патриархом. Обладая недюжинным умом, честолюбием, властным характером и фанатической верой в правоту собственных взглядов, патриарх не ограничил круг своих интересов религиозной деятельностью. Он единолично решал многие вопросы внутренней и внешней политики правительства. В боярских приговорах того времени вместо обычной фразы: “Царь указал, а бояре приговорили” — нередко встречалось: “Святейший патриарх указал, а бояре приговорили”. Выражением необычайно высокого положения патриарха было присвоение ему титула “великий государь”, которым он подписывался наряду с царем, Считая царя “собиным” (личным) другом, Никон сумел воспользоваться своей властью для увеличения патриарших владении и личных доходов. Патриарх значительно расширил площади своих владений и основал три монастыря, которые считались его собственностью.
Местоположение “святой обители” на Валдайском озере Никон облюбовал в годы пребывания на новгородской, митрополичьей кафедре. Часто проезжая по новгородско-московской дороге, он обратил внимание на живописное озеро с островами и удобное место для возведения монастыря-крепости. Выбрав остров “не добре велик, но зело прекрасен”, Никон приступил к осуществлению своего плана.
Строительство монастыря развернулось летом 1653 года. Работы возглавил архимандрит новгородского Духова монастыря Яков. Все постройки возводились по определенной программе. С острова сняли “чертеж”. Основные положения и требования к строительству были собственноручно изложены Никоном в специальной грамоте, отосланной в монастырь в конце февраля 1654 года. Непосредственное руководство строительными работами возлагалось на присланного Никоном подмастерье Василия Наумова.
Все ранние постройки монастыря сооружались из дерева. Одной из первых была возведена соборная церковь Иверской богоматери (1653 г.). Тогда же завершилось строительство деревянных келий, амбаров, погребов и других хозяйственных построек.
К началу 1654 года, по свидетельству самого Никона, в монастыре было уже 26 монахов и такое же количество “трудников”.
Иверский монастырь всюду закупал земли. Огромные угодья были получены от самого царя, заинтересованного в успехах своего ставленника. Никон посылал в монастырь иконы, книги и церковную утварь.
В 1655 году в Иверский монастырь из Белоруссии переселилось братство Оршинского Кутеинского монастыря. Белорусские братства представляли собой объединения мещан вокруг церкви или монастыря, зачастую тесно связанные с цеховыми организациями. В истории Белоруссии они сыграли положительную роль в XVI—XVII веках братства активно боролись против иноземных захватчиков и засилья католической церкви. Кроме того, они были своеобразными культурными центрами. Члены братства создавали патриотические произведения, организовывали типографии и школы.
Переселяя в Иверский монастырь Кутеинское братство, Никон надеялся повысить авторитет своего монастыря. Вслед за монахами из Орши, Копоса (Копыся), Мстиславля и других городов к берегам Валдайского озера потянулись мещане, преимущественно мастеровые люди, расселявшиеся в монастырских вотчинах и самом Валдае.
Культура, ремесла и искусство кутеинских монахов и особенно белорусских мастеровых нашли зримое отражение в своеобразной архитектуре Иверского монастыря.
Замысел энергичного, властного и тщеславного Никона осуществлялся быстро. На острове одна за другой возникали замечательные деревянные постройки, которые сооружали мастера, владевшие вершинами строительного искусства. Красоту деревянного комплекса отмечали многие современники. Сирийский путешественник XVII века Павел Алеппский заметил: “Никон своими стараниями воздвиг близ города Новгорода новый монастырь среди острова на великолепном пресноводном озере, соперничая в этом с постройками царских мастеров...”
Документы по истории строительства Иверского монастыря открыли нам множество забытых имен создателей этого замечательного архитектурного комплекса. Имя Афанасия Фомина документы отмечали в течение сорока трех лет — с 1666 по 1708 год. Позднее он почтительно именуется Афанасием Подмастерьевым. Другая колоритная фигура—плотник Иван Исаев (Исаков, Исакиев). В древних документах, как почти все строители, он пренебрежительно назывался Ивашкой. Исаев руководил работами при возведении большой монастырской мельницы на реке Валдайке, ставил деревянные кельи и капитально ремонтировал деревянный город-крепость, строил деревянную шатровую колокольню. Посылали его для работ в Москву на Иверское подворье, позднее в каменных зданиях валдайского монастыря-крепости он отделывал “нутро” (интерьеры), полы, потолки, лавки, чуланы, сени, окна, двери и т. д.
В отличие от других плотников Исаев получал более высокую плату, что сближало его по квалификации с “подмастерьем каменных дел”.
В конце XVII столетия в монастыре работал валдайский плотник Иевко Волк с двумя сыновьями — Семеном и Трофимом. Они были не только плотниками, но и мастерами лодейного (лодочного) дела. На Лодейном острове они изготавливали новые или чинили старые лодки.
Андрей Заонега настилал редкие в то время дубовые паркетные полы “в косяк” в церкви Михаила Архангела и делал лемеховое (чешуйчатое) покрытие на соборе. (Теперь оно почти полностью восстановлено.)
Никифор Ретька руководил в 1665 году строительством брусяных келий патриарха.
Известны имена лодейщиков Герасима Иванова и Антона Васильева. Постоянно работали в монастыре столяры-резчики Иван и Климент Михайловы. Они украшали резьбой Успенский собор. К сожалению, от нее ничего почти не сохранилось, кроме дверей, находящихся сейчас в реставрации. Резьбой были покрыты иконостас, кафедра, настоятельское кресло, ограждение хоров (“таблицы”) и т. д.
При строительстве монастыря широко применялись брусовые постройки, требовавшие более длительной и тщательной обработки бревна на брус, продольная распиловка древесины. В монастырских вотчинах рубили даже избы, которые возили на продажу. Так, крестьяне деревни Шумаково по распоряжению Никона отправляли их в Торжок.
С первых шагов своей деятельности в Иверском монастыре Никон готовился к каменному строительству. В 1653 году в монастырь приехал кирпичник Козьма Пантелеев для заготовки кирпича. Кроме того, патриарх требовал запасаться лесом и камнем, глиной для кирпича и известно, давал указания и поиске белого камня, пригодного для резьбы но нему.
В Валдай из Новгородской, Московской, Ярославской, Тверской и других губерний по распоряжению Никона прибывали кирпичники, обжигальщики, каменщики, плотники, кузнецы, лодейщики и карбасные мастера.
На первых порах, увлеченный идеей грандиозного строительства, Никон проявлял заботу о подданных. Но вскоре в ответ на жалобы он коротко бросал: “Полно и того, что дается и преж сего давано”. Властному хозяину было безразлично, что хлебопашцев отрывали от родной земли, а семьи оставались без кормильцев. Крестьяне старались избегать монастырских работ и нередко скрывались. Так, из Вятской волости было послано сто кирпичников, но на место прибыли лишь тридцать четыре. Остальные “с дороги сбежали”. Настоятель монастыря писал Никону: “...выбивать со всех вотчин крестьян страшно, потому что лошади гораздо падут по деревням... клячи, государь, у крестьяну-шек худые, насилу дошли, а дорога грязная”. Но Никон не отступал. Только в конце апреля 1654 года он послал в монастырь сто десять кирпичников и пять обжигальщиков.
Подготовка к каменному строительству длилась два года. Наконец 14 мая 1655 года на самом красивом и высоком месте острова началось возведение первого каменного собора Иверской богоматери, позднее получившего название Успенского.
Руководил работами “подмастерье каменных дел” Аверкий Мокеев из Калязина, присланный Никоном. На строительстве трудились сорок каменщиков из Калязина и Ярославля, двадцать плотников из старорусских погостов. И все-таки людей не хватало. Монастырские власти жаловались Никону на отсутствие подсобных рабочих, на малое количество каменщиков. Строительство задерживало и неповиновение крестьян села Медны, которые должны были поставлять бревна, тес, доски. В напряженный момент строительства выяснилось, что нет “проекта” на соборную паперть.
К патриарху срочно выехал казначеи и плотник Иван Белозёр с “церковным чертежом”.
Возведение здания предполагалось завершить в течение лета 1655 года, но работы приостановились из-за нехватки строительного материала. Монастырские власти были вынуждены распустить каменщиков. И только в сентябре 1656 года сооружение собора завершилось.
Отдельные виды работ были закончены в 1657 году. Над созданием грандиозного сооружения трудилось много народных мастеров-умельцев. Пять мощных восьмигранных глав на барабанах собора были покрыты белым железом. Этим сложным делом занимался паяльщик Еремка Ефимьев с тремя помощниками.
Кровли на соборе, на галерее, охватывающей здание с четырех сторон, на папертных крыльцах были покрыты тесом в два слоя с прокладкой бересты. Крыльца венчали шатры с лемеховыми главками. Окна собора украсили большие слюдяные окончины, изготовленные мастером Иосифом Спиридоновым. Искусные резчики Никифор Ретька, “старец” Сивириян и белорусские живописцы украсили собор внутри прекрасной резьбой (иконостас, хоры, клиросы и двери).
Освящение собора состоялось в декабре 1656 года при участии самого Никона. На торжество прибыли представители духовенства чуть ли не со всего государства Российского, которые щедро одарили монастырь. Но главный сюрприз преподнес Никон — он привез икону Иверской богоматери. Задолго до сооружения собора патриарх снарядил целое посольство на Афонскую гору в Иверский монастырь, чтобы заказать себе копию с “чудотворной” иконы. В Москве специально подобранные мастера украшали ее окладом, венцами с запонами и вставками из драгоценных камней. Грандиозное празднество — освящение собора и появлеление иконы — сопровождалось колокольным звоном, в котором особо выделялся “глас” “никоновского” колокола, отлитого мастером Александром Григорьевым. На лицевой стороне колокола красовался портрет Никона. Икона Иверской
богоматери, установленная в иконостасе собора, дала название монастырю — Иверский.
Освящение собора, внешне очень пышное, проводилось в спешке, — здание но было закончено и стояло без кровель. Побелка и даже кладка уже были испорчены. Устранение недоделок началось лишь спустя несколько лет. В 1667 году Савва Суслов, Василий Григорьев, Тимофей Андреев “со товарищи” вновь отбелили снаружи всю церковь и починили паперть. Кровлю же закончили лишь в 1669 году. Тесовое покрытие на шатре главного западного крыльца в 1687 году под руководством Власа Тарасова заменили чешуйчатым (лемеховым).
В последующие годы собор благоустраивали: в 1689 году вместо кирпичных настелили паркетные полы, в 1692 году покрыли лемехом кровлю на галереях.
Успенский собор, сохранившийся до наших дней, — величественное здание. Его ширина — 42,8 метра, длина — 44,9 метра, высота — около 43 метров. Он решен в традиционном для русских храмов плане. Кубический, трехапсидный объем внутри расчленен шестью прямоугольными столбами на три продольных нефа и увенчан пятью световыми барабанами с главами. Неширокая приземистая галерея-паперть охватывает здание с наружной стороны. Перед тремя входами — западным, северным и южным — располагаются папертные крыльца, из которых боковые имеют вторые этажи. Сильно выступающие из плоскости стен лопатки делят фасады собора и паперти на разновеликие прясла. Все эти основные элементы зодчества складывались в русской архитектуре на протяжении многих столетий и характерны для большинства построек XVI—XVII веков. Но строители Успенского собора ввели в архитектуру здания и некоторые новшества. Отсюда — неповторимое лицо, индивидуальный художественный образ памятника. В Успенском соборе была сооружена круговая галерея — редкое явление в архитектуре. Обычно галерея храма располагалась с одной, двух или с трех сторон, не распространяясь на восток. Огромные окна в центральном объеме здания — тоже неожиданный прием. В архитектуре того времени и более раннего периода такие окна не применялись.
Барабаны на соборе не круглые, как обычно, а восьмигранные. Русские зодчие XII века использовали такие варианты, но они встречались довольно редко и позднее были забыты. Вновь они появились на культовых постройках второй половины XVII—XVIII столетия.
Излюбленным приемом древних мастеров были архитектурные контрасты. Это можно видеть и в архитектуре Успенского собора. Строгому, мощному, кубическому объему храма противопоставлена приземистая галерея-паперть. Ее стены несколько оживляют спаренные окна с тонко профилированными дугами над арочными перемычками. Однако этот мотив заключен в другую, глубокую арку простой и даже грубоватой формы. Зато тонко и живописно решены папертные крыльца. На их фасадах гораздо больше поясков, богаче и тоньше прорисованы наличники окон и порталов, лопатки слабо выступают из плоскости стен и имеют лишь декоративное значение. Вместе со сложными шатровыми кровлями и главками на фоне обширных гладей собора крыльца кажутся нарядными башенками. Колонки на ребрах граней, пояски, карнизы, профилированные обрамления окон, архитектурный поясок из валика и “подвесок”, полукруглые кокошники — все это зримо, ярко украшает плоскости барабанов, поднявшихся над кровлей собора.
Первой перестройке собор подвергся после пожара 1704 года, когда сгорели все верхние покрытия и пострадал иконостас. После ремонта в 1705 году собор освящался еще раз и получил название Успенского. Тесовые кровли были воссозданы в первоначальных формах, а пять глав вместо железа покрыты деревянной чешуей — лемехом. Форма их оставалась восьмигранной. В 1797 году сложная “палаточная” кровля на соборе была заменена железной четырехскатной.
После пожара 1825 года собор перестраивали по чертежам валдайского архитектора Александра Харулина. В результате первоначальный облик храма заметно ухудшился. Пострадали не только отдельные детали. У южной части галереи соорудили каменную пристройку (палатку) для ризницы. Заложили некоторые окна и прорубили новые, растесали старые. К западному крыльцу пристроили классический портик с фронтоном на четырех колоннах. Отдельные ремонты и переделки, производившиеся, судя по записям, оставленным рабочими, в 1846, 1849, 1899 и в другие годы, еще больше исказили прежний вид храма.
Множество изменений претерпел и интерьер здания. Первоначально обширной и спокойной белой глади стен был противопоставлен яркий и впечатляющий по пышности и богатству резной многоярусный иконостас. Почти весь его выполнили белорусские' мастера-резчики и иконописцы. До нашего времени иконостас не сохранился.
В конце XVII века стены собора в отдельных местах покрыли живописью, фрагменты которой сохранились на северной и южной сторонах внизу, где располагался иконостас. В 1834 году роспись была уничтожена и заменена грубыми и малоценными в художественном отношении картинами, изображавшими, наряду с однотипными ликами святителей церкви, некоторые сцены из жизни и деятельности патриарха Никона.
В XIX веке переделки собора продолжались. Так, был заложен северный портал и перед ним устроено место для плащаницы; в южной стене вырубили нишу для мощей московских “чудотворцев”, перестроили хоры. Особо почитаемую икону Иверской богоматери, первоначально находившуюся в иконостасе, поместили на среднем южном столбе, вырубив для нее специальную нишу.
В 1965 году в соборе начались реставрационные работы. Снаружи здание сейчас почти полностью реставрировано. Возвращены первоначальные формы палаточному покрытию на центральном объеме, шатровым крышам на крыльцах и апсидах, чешуйчатым кровлям на галереях. Восстановлены почти все оконные и дверные проемы с их декором. Главы, венчающие здание, как и накладки па барабанах, оставлены в формах начала XIX века.
В период возведения храма усиленными темпами велось и деревянное строительство. Работами руководил Иван Белозёр, которому было “плотнишное дело за обычай”.
После строительства каменного собора Иверской богоматери главной заботой Никона стало сооружение каменной трапезной. Подготовка к строительству началась в 1657 году. Но в начале июля 1657 года Никон отрекся от патриаршества. С того времени вплоть до 1666 года в документах не упоминается о каких-либо значительных работах в Иверском монастыре. Последний раз Никон посетил свое детище на Валдайском озере в сентябре 1659 года и провел в монастыре около трех месяцев. Из Валдая он отправился на озеро Велье в Троицкую Галилейскую пустынь, а оттуда на Белое море в Крестный монастырь, также им основанный. Вернувшись в конце 1660 года в Подмосковье, Никон полностью ушел в заботы об устройстве своего третьего монастыря—Воскресенского на Истре (Новый Иерусалим). Иверский монастырь отошел на задний план. Правда, Никон по-прежнему поддерживал деятельную переписку с его властями, отдавал различные распоряжения, но о строительстве в них уже не было ни слова. Более того, он постоянно требовал присылать к себе в Воскресенский монастырь строительных рабочих — каменщиков и кирпичников. Забрал он и самых опытных строителей, среди них даже больного Ивана Белозёра.
“Никоновский” период в истории монастыря, длившийся около тринадцати лет, завершился. На некогда пустынном острове Валдайского озера вырос крупный, хорошо укрепленный монастырь-крепость.
Свою конфигурацию, основные границы, план, местоположение главных построек монастырь получил в первые годы строительства. Основные изменения делал в ходе работ сам Никон. Когда на смену деревянным постройкам
пришли каменные здания, изменившие архитектурно-художественный облик комплекса и частично внутреннюю планировку монастыря, его размеры и основные очертания остались прежними.
Окруженный стенами, Иверский монастырь имеет форму многоугольника. Самая короткая его сторона — западная, самые длинные — восточная и северная. С запада заметен подъем почвы, на восточной стороне — легкое всхолмление, самая высокая точка острова. Именно здесь и расположено главное здание монастыря — Успенский собор.
С востока и с северо-востока естественные границы монастыря обозначались крутыми обрывами к озеру, с севера и с запада — озером, а с юга — глубоким илистым оврагом, вскоре засыпанным. По" описи 1730 года протяженность стен, длина которых практически не менялась с XVII века, составляла 451 сажень (около 960 метров). Возможно, уже в “никоновский” период западная часть монастыря, ограниченная на востоке существующими корпусами и надвратной церковью Михаила Архангела, была несколько обособлена от основной территории и предназначалась для гостей, богомольцев и странников. Здесь стояли гостиный и странноприимный корпуса, конюшни, сараи и прочие постройки, составлявшие гостиный двор монастыря.
Несмотря на то что свой замысел Никон не успел осуществить до конца, монастырский ансамбль имел уже определенные, законченные архитектурные формы.
Серые бревенчатые стены кольцом окружали возвышавшуюся часть острова, отмечая границы и главные постройки монастыря живописным силуэтом крепостных башен с шатровыми верхами. В этом бревенчатом ожерелье, фланкируемая слева вертикалью Фплипповской церкви и группой построек вокруг трапезной, а справа — шатром колокольни, высилась мощная белокаменная громада собора, Таким виделся монастырь в середине XVII века путешественникам, подплывавшим к нему по озеру со стороны Валдая. Путнику монастырь открывался своей самой узкой, западной стороной, а остров — пониженной, отчего все постройки как бы плотно группировались у подножия собора и их силуэт на втором и -третьем планах неуклонно нарастал по вертикали, подчеркивая мощный взлет стен и глав храма Иверской богоматери.
От возведения каменного первенца до нового этапа каменного строительства прошло почти десять лет, оставивших неизгладимый след в истории монастыря. Монахи не ограничивались лишь богоугодными службами. Приобретение богатств любыми средствами было едва ли не главной целью их существования. В цепкие руки иверских обитателей попали крестьяне, сотни десятин леса, лугов и пашни, Валдайское озеро с богатыми рыбными угодьями, соляные варницы в Старой Руссе, крупные села с немалым количеством жителей, владевших различными ремеслами. Но и этого оказалось мало. Монахи решили взять в свои руки развитие наиболее выгодных ремесел.
Одним из самых крупных производств при монастыре было изразцовое. В 1655 году, когда строительство монастыря только разворачивалось, настоятель докладывал Никону: “А глину, государь, отыскали в селе Богородицыне (одно из названий села Валдай.—Авт.), добра, а в той глине делает месщанин Копоса города Игнат Максимов изразцы пешные, и на то изразцовое дело избу ему с сенми поставили”.
В 1656 году по требованию Никона на патриарший двор в Тверь были посланы комплекты изразцов на пять печей (“с разными красками”). Изразцовые печи ставили в монастырских постройках, в гостиных дворах, в самом Валдае. Много изразцов, по-видимому, шло на продажу. Монахи заботились о расширении изразцового дела, учились изготавливать высокохудожественные “кафли”. В монастырских документах середины 60-х годов XVII века часто упоминается имя “печара” (печного мастера) “Якушки Степанова, сына Червякова”, делавшего изразцы. Он же обучал и монаха Селивестра “как па кафли краски розные наводить”. В последующие годы Селивестр сам успешно занимался производством изразцов.
Лучших валдайских мастеров изразцового дела Никои забрал к себе в строившийся Воскресенский монастырь на Истре. В 1667 году они были переведены в Москву — в царскую мастерскую палату. Но на валдайской земле ремесло это не умерло. В конце XVII — начале XVIII века Ивер-ский монастырь оставался крупнейшим поставщиком цветных изразцов.
Возможно, что пышные изразцовые “ковры” на фасадах Вяжищского монастыря под Новгородом были изготовлены валдайскими мастерами.
Нет оснований считать, что в Новгороде не было своей мастерской по изготовлению изразцов. Но в тот период производство их или заглохло, или не могло в достаточном количестве удовлетворять спрос. Возможно, качество иверских изразцов было более высоким. Характерен и такой факт — иверские мастера сами выезжали на места для установки печей у заказчиков, лишь в качестве подсобной силы используя местных “печаров”.
В монастыре большое развитие получила резьба по дереву. В 1668 году иверский монах Сивириян по просьбе новгородского митрополита прибыл в “Софийский дом” для выполнения резьбы по дереву, поскольку “домовой мастер” не мог справиться со всеми видами работ. Резных дел мастера Иверского монастыря монаха Иосафа и с ним столяра Ивана в 1684 году по царскому указу взяли в Воскресенский монастырь для иконостасной работы.
В стенах Иверского монастыря трудились мастера слюдяных оконниц, обучавшие своему искусству учеников, присылаемых новгородским митрополитом.
Иверская обитель прославилась н колокололитейным делом, которому положила начало отливка “никоновского” колокола. Впоследствии, как свидетельствуют документы, монастырь обеспечивал себя колоколами собственного производства. Так, в 1666 году, спустя десять лет после изготов-
ления “никоновского” колокола, иверский иеромонах Паисии, фиксируя свои расходы в Москве, писал: “Куплено глины белой 10 плит колокола и паникадила лить”. В документах 1667 года находим сведения о выдаче жалованья стрельцам-каменщикам, сделавшим печь колокольную.
В первоначальный период своей истории монастырь был своеобразным центром просвещения. В 1656 году на монастырском подворье в Валдае монахи выстроили два дома для школы. В стенах монастыря несколько лет действовала типография, привезенная монахами Кутеинского братства. Это была первая в России провинциальная типография. В 1657—1658 годах в ней печатались часословы и “Рай мысленный” (сочинение инока Стефана Святогорца и Никона). В последующие годы из типографии выходили не только книги духовного содержания. В описи книг за 1665 год значилось 118 лексиконов и 290 “азбук с вопросы и ответы”.
В ноябре 1665 года по распоряжению Никона типографский станок со всеми принадлежностями был отправлен в Воскресенский монастырь, откуда его так и не вернули.
В монастыре делали переводы с иностранных языков, переписывали ноты (“концерты”), переплетали книги. В монастырской библиотеке имелось множество “певчих книг”.
Иверский монастырь был крупнейшим землевладельцем Новгородской земли, нещадно эксплуатировавшим своих крепостных. В апреле 1655 года царь пожаловал обители Коломенский, Черенчицкий и Рамушевский погосты со всеми угодьями и крестьянами. К концу XVII века в распоряжении Иверского монастыря находились Никольский-Лятский, Никольский, Понедельский, Кречевский и Сергеевский монастыри. Ему же принадлежали крупные селения — Валдай, Зимогорье, Едрово, Яжелбицы, Потерпелиц-кий, Великопорожский, Березовский и Вышневолоцкий рядки. Пространная царская грамота от 26 октября 1668 года утвердила Иверский монастырь как “правильно созданный” и перечислила все его владения. К тому времени монастырь имел более 1,5 тысячи крестьянских дворов, в к6-торых проживало около 5,5 тысячи человек. В его распоряжении было около 24,5 тысячи четвертей земли, не считая лесных угодий и озер. С лугов монастырские крестьяне получали свыше 70 тысяч копен сена. В Москве монастырь имел два своих двора, еще два двора были в Новгороде и по одному в Торжке и Твери. В Старой Руссе за ним числилось одиннадцать соляных варниц.
Еще в 1654 году по ходатайству Никона царь разрешил Иверскому монастырю принять по вкладу купца Парфения Веневитова шесть соляных варниц в Старой Руссе. В конце 1650-х годов монастырь самостоятельно развернул строительство варниц. Монахи, захватив ближайшие к варницам лесные угодья, лишили посадских солеваров возможности заготавливать дрова, старались прибрать к рукам и удобные сплавные реки. В одной из челобитных царю солевары жаловались, что монахи “дрова по Порусье секут и гонят... а нас, холопей и сирот ваших, по той Порусье реки дров сечь и гонять мочью своей не пущают”. Дрова монастырь покупал и в собственных вотчинах, у крестьян, по ценам, вдвое меньшим существовавших.
Крестьянские выступления в начале XVII века, специальное уложение, окончательно закрепостившее крестьян, обострили и без того напряженную обстановку в стране. Новые волнения — “чумной бунт”, “медный бунт”, волнения в Сольвычегодске, Новгороде и Пскове, восстание в Поволжье, “соловецкое возмущение”, крестьянская война под водительством Степана Разина — сотрясали Русь.
В то неспокойное время Никон стремился иметь в своей вотчине внушительную крепость. Вокруг монастыря сооружались крепостные стены с башнями. Высокие бревенчатые стены (срубы) имели с наружной стороны обламы (выступы с бойницами), сплошной по верху настил (мост) для обороняющихся и тесовое покрытие. По стенам было соору-.
21
жепо десять башен с шатровыми крышами, четыре из них были проездные.
В 1655 году гарнизон монастыря состоял из двадцати стрельцов. Скудного жалованья не хватало на содержание семей, и стрельцы слали челобитные монастырским властям, в которых просили увеличения оплаты своего труда. Но Никон не терпел “нахлебников”. Стрельцов заставляли выполнять различные строительные работы. В 1660-е годы монастырь наладил собственное производство оружия.
В 1665 году, когда в Порховском и Старорусском уездах появились отряды польско-литовских захватчиков, встревоженный Никон наказывал иверским властям готовиться к осаде. Гарнизон стрельцов был в то время увеличен до пятидесяти человек.
С 1664 года монастырь стал местом заточения неугодных патриарху людей. В 1697 году в монастыре под неусыпной стражей держали закованными 110 мятежных стрельцов.
Строительство в монастыре возобновилось в конце 60-х— начале 70-х годов XVII столетия. Мнение некоторых исследователей о том, что каменные постройки — трапезная, колокольня и отдельные корпуса — возникли в период деятельности Никона, основано, вероятно, на позднейших устных легендах и противоречит документам. Но возможно, что многие из них строились по заранее разработанному плану и “чертежам”, составленным под наблюдением Никона.
Для нового этапа создания монастырских построек определяющим стало каменное строительство, замена деревянных зданий каменными.
Первая каменная постройка в монастыре после Успенского собора — трапезная с церковью Богоявления. Строительство грандиозной трапезной потребовало большого напряжения сил, изрядных средств. Все с огромным трудом заготовленные и доставленные на остров запасы строительных материалов, особенно кирпича и извести, ушли па ее сооружение.
Трапезная с церковью Богоявления — одно из самых крупных и интересных сооружений архитектурного комплекса Иверского монастыря. Она построена в 1666— 1669 годах. Строительство трапезной связано с именем “подмастерья каменных дел” Афанасия Фомина.
Грандиозно здание трапезной. Оно представляет собой двухэтажное сооружение, в котором первый, полуподвальный этаж был отведен под различные хранилища, а второй занимали столовый зал и кухня с подсобными помещениями.
Главный зал—обширная одностолпная палата (16,75 X 25,35 м), перекрытая сводом с распалубками над оконными и дверными проемами— расположен в юго-восточной части трапезной. Вход в него устроен через южное крыльцо и просторную прихожую у западной стороны зала. Одностолпная палата соединена арками с церковью Богоявления и до крупных перестроек сообщалась со вторым большим залом на северной стороне. Кухонные и подсобные помещения были размещены в западной и северо-западной частях.
Значительная часть помещений с севера позднее была разобрана. От них остались западное крыльцо, подвал, где в XIX веке была кузница, и узкий коридор на втором этаже, через который осуществлялась связь с кухонными помещениями.
Фасады трапезной были просты и лаконичны, особенно северный, где ничто, кроме окон, не нарушало широкой глади стен. Западный и южный фасады, наиболее обозримые и выходящие на монастырскую площадь, лишь слегка оживлял скупой и строгий декор в наличниках окон. Четкий ритм слабо выступающих из плоскости стен лопаток делил фасады на равные прясла. В каждом пряс