"Сами звёзды, только сердца не сжимавшие"
Брук Ирина 11 “А”
Гимназия №1529
г. Москва
Сами звёзды, только сердца не сжимавшие,
Сами звёзды, но уставшие гореть.
И. Анненский
Много ли было сказано о звёздах? Уделено ли внимание этим маленьким сверкающим точкам на тёмном небосклоне в полифоническом мире поэзии? Ответ будет един для всех, кто когда-нибудь прикасался к этому яркому, многоголосому миру, хотя бы раз в жизни открывал томики стихов символистов, акмеистов или футуристов, не говоря уже о таких мастерах слова, как А. Пушкин или М. Лермонтов. Не только в лирики, но и в прозаики соотносили мир всеобъемлющего пространства с миром земным. Мы можем встретить обращение к звезде у Л.Толстого, М. Булгакова, А. Платонова и многих других писателей XIX –XX веков.
Для поэтов XIX века звезда обычно символизирует высшую степень земного одиночества, противопоставленного небесной торжественности. Антитеза является очень распространённым приёмом и у литераторов XX века.
Выхожу один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом…
М. Лермонтов
В лирике же начала XX века, создавая художественную концепцию человека, поэты наделяли героя не только земными, но порой и космическими устремлениями. Это свойственно символистам и акмеистам. Также это свойственно и реалистам. Перечитывая строки О.Мандельштама, И. Анненского, И. Бунина, С. Городецкого, В. Маяковского, порой не сразу понимаешь, какая роль отводится звезде в судьбе поэта.
Для О. Мандельштама характерен приём, называемый оксюморон. Обычно это выражается в противоположном отношении к самим звёздам. В начале стихотворения он пишет:
Я ненавижу свет
Однообразных звёзд.
А в конце:
Дев полуночных отвага
И безумных звёзд разбег…
Для Бунина специфическим приёмом является метафоричность. Он использует 6 эпитетов в восьми строках:
Звезда дрожит среди вселенной…
Чьи руки дивные несут
Какой-то влагой драгоценной
Столь переполненный сосуд?
Звездой, пылающей, потиром
Земных скорбей, небесных слёз.
Зачем, о Господи, над миром
Ты бытие моё вознёс?
Так же автор использует гиперболу в первой строке. Её можно сопоставить со строками пушкинского “Анчара”:
Анчар, как грозный часовой,
Стоит – один среди вселенной.
Гипербола символизирует отчуждение, оторванность от мира бренного, устремление куда-то в другие миры.
Для лирического героя И. Анненского звезда – спасительный свет, жизнь без которого потеряла бы смысл. Его звезда превращается из небесного тела в близкое существо, живущее “среди миров в мерцании светил”. Общение с ней ему необходимо
Не потому, что от неё светло,
А потому, что с ней не надо света.
В этом стихотворении тоже проведена линия отчуждённости, словно отрезающая лирического героя от Земли, от низкого общества, но из-за применения гиперболы у Бунина она выделена чётче, и тем самым создаётся впечатление полной оторванности героя от бренного мира.
Важна роль риторических вопросов, с помощью которых лирический герой И. Бунина вступает даже в своеобразный диалог с Богом:
Зачем, о Господи, над миром
Ты бытие моё вознёс?
Риторические вопросы, обращённые к Творцу, проникнуты высшей формой откровения.
Для В. Маяковского они становятся особенно излюбленным приёмом. Для него это разговор не с условной риторической фигурой, а с безликой толпой, которую описывает в стихотворении “Нате”. Он не просто ставит людей ниже себя, а стремительно возносит себя вверх, над тем вселенским чувством, перед которым благоговели лирические герои И. Бунина и И. Анненского, и даже надсмехается над ним, называя звёзды “плевочками”.
Послушайте!
Ведь, если звёзды зажигают –
Значит – это кому-нибудь нужно?
Значит – кто-то хочет, чтобы они были?
Значит – кто-то называет эти плевочки
жемчужиной?
Снисходительно относясь и к лирическому герою, он высмеивает земного обычного человека. Маяковский не признаёт божественной красоты и отчуждает других от этого чувства, предлагая взамен красоту земную, становящуюся живой и чувственной для всех, кто её признаёт.
В этом то мы и видим отличие футуризма от остальных течений. Но это не единственное различие Маяковского с Буниным и Анненским. Например, кульминацией в стихотворениях других двух авторов являются две последние строки:
Зачем, о Господи, над миром
Ты бытие моё вознёс?
И. Бунин
Не потому, что от неё светло,
А потому, что с ней не надо света.
И. Анненский
У Маяковского кульминацией служат строчки:
Послушайте!
Ведь, если звёзды зажигают –
значит – это кому-нибудь нужно?
Они не просто значимы сами по себе. Восприятие читателей усиливается за счёт анафоры. Ведь эти строки есть как в начале, так и в конце стихотворения.
Если обратиться к звукописи, то можно заметить, что у И. Бунина в большинстве используются звонкие, “дрожащие” сочетания звуков [др], [з], а у И. Анненского – глухие, “мерцающие” [с], [тс], [ст]. Казалось бы, что слова “мерцание” и “дрожание” имеют одинаковый смысл, но, на самом деле, они придают различные оттенки.
Маяковский использует такие приёмы усиления восприятия, как эпитеты и метафоры:
…метели полуденной пыли…
…беззвёздная мука…
…спокойный наружно…
Безусловно, правильным будет вывод, что тема звезды занимает особое место в русской литературе. Это доказано тем, что к ней обращаются поэты, представители абсолютно разных течений. О звёздах сказано много слов… Но этот мир остаётся для нас неизведанным, и мы никогда не сможем до конца разгадать загадку такого непреодолимого влечения писать о звёздах.