Речевой этикет в современном русском языке

Сибирская Государственная Геодезическая

Академия (СГГА)

Реферат

по русскому языку и культуре речи

на тему: « Речевой этикет в современном русском языке».

Выполнил:

студентка I курса

группы ЭП – 12

Попова А.Г.

Проверила:

Кузьмина Н.А.

г. Новосибирск, 2001г.

СОДЕРЖАНИЕ:

1.ВВЕДЕНИЕ

2.РЕЧЕВОЙ ЭТИКЕТ В СОВРЕМЕННОМ РУССКОМ ЯЗЫКУ

3.ЗАКЛЮЧЕНИЕ

4.ЛИТЕРАТУРА

«…Мы сохраним тебя, русская речь,

Великое русское слово.»

Анна Ахматова

ВВЕДЕНИЕ.

Этикет (фр.etiquette-ярлык, этикетка)- совокупность правил поведения, касающихся отношения к людям (обхождение с окружающими, формы обращения и при-ветствий, поведение в общественных местах, манеры и одежда). Действительно, этикет выражается в самых разных сторонах нашего поведения. Например, этикетное значение могут иметь разнообразные движения чело-века, позы и положения, которые он принимает. Сравните вежливое положение лицом к говорящему и совершенно невежливое - спиною к нему. В этикетных целях мы часто используем предметы (приподнятая шляпа, преподне-сенные цветы…), особенности одежды (выбор праздничной, траурной или будничной одежды хорошо показывает, как мы понимаем обстановку, как относимся к другим участникам общения). Самую важную роль в этикетном выражении отношений к людям играет наша речь. Всем известны специальные словесные формулы вежливости типа Здравствуйте! Извините, пожалуйста!
Будьте любезны… Спокойной ночи!

Речевой этикет в современном русском языке.

Значит, у этикета есть словесные (или вербальные – от лат. verbalis
«словесный») и несловесные средства.

Вспомним, как в известной повести Л. И. Лагина впервые появляется перед Волькой Костыльковым старик Хоттабыч:

-Апчхи!- оглушительно чихнул неизвестный старичок и пал ниц.–

Приветствую тебя, о прекрасный и мудрый отрок!

Словесно выраженное приветствие сочетается здесь со старинным невербальным знаком почтения и покорности- с особой этикетной позой благодарного за свое спасение джинна. В общении часто используют словесные и несловесные средства одновременно, нередко для выражения одного этикетного содержания.

Каждый язык имеет свою историю, свои «взлеты и падения». В особенно критические моменты государственных преобразований всегда возникает опасность упустить из внимания это национальное достояние, отвлекаясь на кажущиеся более важными нужды и проблемы общества. В наше время больших социальных и духовных перемен такая опасность возросла во много крат.
Русский язык за последние два десятилетия перетерпел множество не самых лучших влияний и вторжений. Тревогу забили десятки научных и культурных деятелей. Ещё в начале 90-х годов, понимая, что идет безобразное загрязнение русского языка, литераторы Санкт- Петербургской организации
Союза писателей России подняли вопрос о принятии на государственном уровне
Закона о защите русского языка. И только в начале 98-ого года был принят этот Закон, где говорится об обязательном введении курса русского языка, культуры речи во все ВУЗы страны и принятии особых мер в повышении уровня грамотности населения.

Но спросим себя честно: правильно ли, чисто ли мы говорим? Не засоряем ли свою речь никчемными словами, грубостями, нелепостями? А как мы приветствуем своих близких: «здрасьте» или же искренне желаем им здоровья? Не «чекаем» ли, не проглатываем ли отдельные звуки, не бываем ли мы похожи на плохой автомат по «речевой стряпне»? что и говорить, речь наша часто подвержена разнообразным негативным влияниям, в частности оскудению и засорению. Как заброшенное поле, так и небрежная речь сразу начинает
«зарастать» различными «сорняками» да «бурьянами». Эти сорняки – вредоносные носители порчи языка, «раковые клетки» речи.

Например, считается несолидным в газетной статье или очерке написать:
Мы решили больше не пытаться. Нет, непременно напишут: Мы приняли решение прекратить всяческие попытки… Или о работе экипажа космической станции:
Проводился забор проб выдыхаемого воздуха. Этот забор не залетел бы в космос, если бы не стеснялись сказать попросту: Космонавты брали пробы. И вот громоздятся друг на друга существительные в косвенных падежах, да все больше отглагольные (то есть образованные от глагола): Процесс развития движения за укрепление сотрудничества; С полным ошеломления удивлением участвовал он мгновение назад в том, что произошло…Этот казенный слог один из редкостных знатоков русского языка К. И. Чуковский заклеймил убийственным определением канцелярит. Канцелярит, утверждал он, это мертвечина. Заболевание «канцелярским вирусом» в основном свойственно людям, занимающимся бумажной деятельностью. Оно может проявляться и в путаном, невразумительном строе фразы, и в несчетных придаточных предложениях, вдвойне тяжеловесных и неестественных в разговорной речи, и в неуместном использовании так называемых отыменных предлогов: в части, по линии, в деле, за счет и т. д. Например: в деле повышения мастерства, в части удовлетворения вопросов населения, выступал по линии критики, в силу слабости культурной пропаганды. Канцелярские обороты лишают речь простоты, живости и эмоциональности, делают ее серой, однообразной сухой.

Такую же отрицательную роль, как и канцеляриты, играют всякого рода речевые штампы, избитые выражения, например: нацелить внимание на…, работа по разъяснению, мы имеем на сегодняшний день, рассмотреть под углом зрения, поставить во главу угла, в результате проведенных мероприятий, направленных на осуществление…, поставить вопрос, заострить вопрос, утрясти, осветить, подчеркнуть, обсудить, продвинуть вопрос и т. п. В официально- деловом и отчасти научно- техническом стилях без этих устоявшихся словосочетаний трудно обойтись. В этих случаях принято говорить о «речевых стереотипах».
Но в языке разговорном – устном или письменном – это уже «штампы»: «слова, зашлепанные многими губами», сверкающие словно «стертые пятаки» с выветрившимся значением.
Стилистически ущербными и плохо восприимчивыми их делает потускневшая, в силу частого употребления, эмоционально- экспрессивная окраска.

Близки к речевым штампам так называемые слова-спутники, парные слова, которые также из-за многократного повторения не вызывают в сознании нужных ассоциаций, теряют оценочные значения и постепенно превращаются в клише.
Например: если критика, то резкая; если размах, то широкий; если задачи, то конкретные; впечатление непременно неизгладимое, борьба – упорная, волна- мощная, отрезок времени- сравнительно небольшой, речь – взволнованная, утро- прекрасное и т. д. А. Н. Толстой справедливо указывал: «Язык готовых выражений, штампов …тем плох, что в нем утрачено ощущение движения, жеста, образа. Фразы такого языка скользят по воображению, не затрагивая сложнейшей клавиатуры нашего мозга».

Немало в нашей речи и лишних, ненужных слов, которые чаще встречаются у болтунов и демагогов. Многословие же, по всеобщему признанию, большой недостаток речи независимо от стиля и жанра. Многословие всегда провоцирует совершать речевые ошибки и произносить бессмысленные фразы. Демагог может говорить правильные вещи, но неуместные в данный момент. Его пышнословие на самом деле демонстрирует не богатство языка, а настоящее его опустошение, к нему мало кто прислушается всерьёз.

Лишние слова свидетельствуют о небрежности говорящего или пишущего, указывают на нечёткость неопределенность представлений автора о предмете речи. Лишние слова всегда идут в ущерб содержанию высказывания, затемняя главную мысль. Такие предложения могут сбить с толку любого: Наш командир еще за 25 минут до своей смерти был жив. Российские спортсмены прибыли на международные соревнования для того, чтобы принять участие в соревнованиях, в которых будут участвовать не только наши, но и зарубежные спортсмены.

Многословие, или речевая избыточность, может проявиться в употреблении лишних слов даже в короткой фразе. Например: налицо незаконное растаскивание государственного имущества. Перед своей смертью он долго болел. Иногда встречаются и выражения: своя родная семья; молча, без слов; очень прекрасно; словно будто и т. д.

Многословие может принимать форму плеоназма. Плеоназмом (от греч. плеоназмос- излишество) называется употребление в речи близких по смыслу и потому лишних слов: главная суть, повседневная обыденность, бесполезно пропадает, предчувствовать заранее, ценные сокровища, темный мрак.

Разновидностью плеоназма является тавтология (от греч. тауто- то же самое и логос- слово)- повторное обозначение другими словами уже названного понятия: умножить во много раз, спросить вопрос, возобновить вновь, необычайный феномен, движущий лейтмотив. Тавтология может возникать при повторении однокоренных слов: он просил рассказать рассказ. Граждане пешеходы! Переходите улицу только по пешеходным переходам! Скрытой тавтологией называют соединение иноязычного и русского слова, дублирующих друг друга по лексическому значению: памятные сувениры, впервые дебютировал, свободная вакансия, своя автобиография, прейскурант цен.

Речь может засоряться и искажаться также неправильным выбором того или иного слова: большинство времени, обильные снега, длинный период, склонить голову, преклонить колени, держать поражение, причинить радость, ужасно красиво, играть особое значение, иметь большую роль и т. д.

Часто ущерб нашей речи наносит и простое повторение слов, что обычно свидетельствует о бедном лексиконе автора или о его неумении четко и лаконично формулировать мысли. Если человек жует жвачку из одних и тех же слов и оборотов, без разбора вставляя их и в бытовую беседу, и в письменную речь, это говорит о его низкой культуре. «Обращаться с языком кое-как – писал А. Н. Толстой, - значит и мыслить кое-как: неточно, приблизительно, неверно.»
К сожалению, любой мыслительный труд пугает большинство людей, пассивных носителей языка. Они предпочитают небрежность и неясность- гармоничной и доходчивой речи.

Язык народа и богат и точен,

Но есть, увы, неточные слова,

Они растут как сорная трава

У плохо перепаханных обочин.

(Н. Рыленков)

Конечно же, если мы встречаем все эти недостатки и сорняки в художественных текстах, то следует учитывать, что там они играют совсем иную, выразительную роль, характеризующую героя.

Неряшливой и грязной делает нашу речь и ошибочное употребление форм слова (рода, падежа, числа) и целых словосочетаний. Вот лишь наиболее распространенные речевые трудности, встречающиеся в нашей обиходной жизни:

Класть (несоверш. вид), но ни в коем случае не ложить; глагол ложить употребляется только с приставками (наложить, переложить) или с –ся – на конце (ложиться);

Положить (соверш. вид), но не покласть; глагол класть употребляется без приставок (кладу, кладете);

Ляг, ложись, положи (повелит. наклонение), но не ляжь, ложи; правильно склонять лягу, ляжешь, ляжет, ляжем, ляжете, лягут;

Директора', доктора’, профессора’ (множ. число)- с ударным а’ на конце слова;

Ле’кторы, констру’кторы, шоферы (множ. число)- с безударным ы на конце;

Пара ботинок, валенок, сапог, туфель, чулок (род. падеж множ. число);

Правильно говорить пришел из школы, а не со школы, предлог с, со обозначает движение сверху вниз (сравните: выйти из автобуса – сойти с трапа).

Засорение языка нередко связано и с неуместным использованием так называемых профессионализмов – слов, присущих определенной, узкой сфере науки и профессиональной деятельности. Любая профессия имеет свою терминологию, необходимый набор специальных понятий, использование которых вполне естественно. Но слишком узкие профессионализмы совершенно излишни в повседневном общении: Редис осеннего сбора закладываем на хранение способом пескования; Когда освободился док, баржа ушла доковаться; Врачи срочно провели скриринг; Перкаль за долгое время плохого хранения претерпела мацерацию. Автор подобных выражений явно желает как-то выделиться из общей
«необразованной» массы и показать другим свое интеллектуальное превосходство.

Некоторые люди, обычно не совсем грамотные, любят придумывать собственные слова, стремясь как-то выразить свою мысль. Такое неоправданное индивидуальное словотворчество, появление «плохо выдуманных словечек» нередко становится источником засорения языка. Лет 60 назад стилистам претили, например, слова: взбрыкнул, трушились, грякнул, буруздил; во времена жесткой бюрократизации неологизмы (новые слова) нередко рождались как плод «канцелярского красноречия»: книгоединица, недоотдых, недоперевыполнение, одноидейник, головодень, обилечивание пассажиров.

В последнее время вызывает тревогу обильное, если не жадное, употребление иноязычной лексики. Конечно, заимствование слов из других языков- явление в языке закономерное и нормальное. Многие такие слова хорошо прижились и вписались в литературный русский язык. Однако, безудержное увлечение «американизмами», наблюдаемое лингвистами с конца 80- ых годов, безмерно засоряет нашу современную речь. Это происходит в тех случаях, когда в этом нет никакой необходимости. Не случайно этот речевой порок именуется варваризмом. Еще Белинский отмечал, что «употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, значит оскорблять и здравый смысл, и здравый вкус». Стало модным «устаревшие» слова, унаследованные нами с советских времён, заменять новыми, яркими и броскими (особенно это чувствуется в сфере политической жизни). Не просто
«законный», а «легитимный»; «выражать недовольство»- скучно, надо- фрондировать; «наем» заменили на аренду; была контора – стал офис; слово
«представительный» уже как-то непредставительно, другое дело – репрезентативный; а вместо «единообразия» солиднее звучит унификация.
Слушаешь наших «деятелей» и тщетно пытаешься вникнуть в форс-мажорные обстоятельства правительства, которое испытывает прессинг и собирается принимать какие – то превентивные меры. Огромным потоком вливаются в нашу речь «слова – амебы»,прозрачные, не связанные с тканью национальной жизни, как бы не имеющие корней. Важный признак этих слов – амеб – их кажущаяся научность. Скажешь коммуникация вместо общения или эмбарго вместо блокада – и твои банальные мысли вроде бы подкрепляются авторитетом науки. На самом же деле отрыв слова от вещи, забвение корня - а значит скрытого в вещи смысла – подспудно разрушает весь язык. Когда русский человек слышит слова
«биржевой делец» или «наемный убийца», они поднимают в его сознании целые пласты смыслов, он опирается на эти слова в своем отношении к обозначенным ими явлениям. Но слова брокер или киллер лишены в нашем сознании необходимых смысловых ассоциаций и воспринимаются пассивно. Следует задуматься почему, например, пресса настойчиво стремится вывеси из употребления слово руководитель и заменить его словом лидер? Первое слово исторически возникло для обозначения человека, который выражает коллективную волю, «ведет за руку» кого-либо, направляя, идет рядом, плечом к плечу. Слово лидер возникло в западной философии конкуренции, где лидер олицетворяет индивидуализм преуспевающего предпринимателя и значит «первый, лучший». Почему нашего подростка мы должны называть тинэйджером, избирателей именовать электоратом, а вместо слова равнодушие выговаривать другое – индифферентность? Странно.

А.С.Пушкин ещё 200 лет назад горестно замечал:

Сокровища родного слова-

Заметят важные умы-

Для лепетания чужого

Пренебрегли безумно мы.

Мы любим Муз чужих игрушки,

Чужих наречий погремушки,

А не читаем книг своих…

Первый враг чистоты речи- это слова – паразиты. Ими нередко люди пытаются как-то заполнить свою скудную речь и совершенно перестают замечать их. Всем знакомы выражения: значит, так сказать, ну, вообще, в общем, это, это самое, короче (говоря), вот, как бы, то есть, просто, как его, типа, конечно, в принципе, так сказать, однозначно, представь, понимаешь и т. д.
У каждого есть свой «индивидуальный запас» подобных слов. Часть их – вводные слова, которые указывают на отношение говорящего к высказываемой мысли. Но, не к месту употребленные, они превращаются в слова-паразиты, не несущие никакую смысловую нагрузку. Говорящий бессознательно стремится заполнить ими образовавшуюся паузу или заменить какое-нибудь слово, которое не хочется вспоминать или выговаривать. Если всерьёз прислушаться к его репликам, то можно обнаружить странные психологические несоответствия.
Человек, постоянно употребляющий слово «короче», так и стремится сократить свою речь, повторяющий слово «вообще» или «в общем» все время обобщает свои мысли, у человека с «как бы» все очень приблизительно, зыбко, а человек, говорящий «в принципе», очень принципиален и категоричен. «То есть»- непрестанно поправляет, «просто» - упрощает, а «это самое»- указывает на непонятно что.

Эту особенность нелитературной речи прекрасно подметил Н. В. Гоголь и дал блестящий образец её в «Повести о капитане Копейкине» ( 1 том «Мертвых душ»). В рассказе малокультурного почтмейстера находим такой отрывок: «
Ну, можете представить себе, эдакой какой-нибудь, то есть капитан Копейкин, и очутился вдруг в столице, которой подобной, так сказать, нет в мире.
Вдруг перед ним свет, так сказать, некоторое поле жизни, сказочная
Шахерезада. Вдруг какой-нибудь эдакой, можете себе представить, Невский проспект, или там, знаете, какая-нибудь Гороховая, черт возьми! или там эдакая какая-нибудь Литейная; там шпиц эдакой какой – нибудь в воздухе; мосты там висят эдаким чертом, можете представить себе, без всякого, то есть, прикосновения – словом, Семирамида, судырь, да и полно!»

Второй опасный враг нашей устной речи- это грубые просторечные и жаргонные слова. Просторечие с жаргонами составляют особую «неузаконенную» сферу разговорного языка и противопоставляются языку литературному – высшей форме существования национального языка. Для многих просторечий характерны экспрессивно сниженные оценочные слова с гаммой оттенков: от фамильярности до грубости, которым в литературном языке есть нейтральные синонимы: морда- лицо, шарахнуть- ударить, дрыхнуть – спать, драпануть – убежать. В словаре
Ожегова для таких слов есть пометка: прост. Чрезмерное и нецелесообразное употребление просторечий делает речь человека вульгарной и убогой.
Просторечия могут выявляться и в области ударения (про’цент, вместо проце’нт), в области произношения (чё вместо что, щас вместо сейчас, стока вместо столько), в области морфологии (выбора’, вместо лит. вы’боры, хочут вместо хотят), словоупотребления (ложить вместо класть, обратно в значении опять) и во многих видоизмененных формах слов (тапочек, опосля, здеся, нету).

Особенно некрасиво звучат в речи жаргонные выражения – разновидность речи какой – либо группы людей, объединенных профессией, эмоциональный спектр: от шутливо – иронического до грубо- вульгарного тона. Некоторые жаргонизмы пришли из других языков («чувак»- парень из цыганского, «хаер»
- волосы из английского), из разных диалектов («берлять»- пить,
«ухайдакать» - утомить). Многие жаргонизмы возникли благодаря переносному смыслу или ассоциациям, которые, однако лишены эстетического значения: рвануть – пойти, тачка – машина, лимон – миллион, косарь – тысяча рублей.
Мало кто из любителей подобных выражений знает, что он говорит как уголовник. Ведь многие жаргонизмы пробрались в разговорный язык из языка деклассированных элементов (арго), распространенного в сфере преступного мира, который пользуется им с целью сокрытия предмета разговора, чтобы никто не догадался об их злоухщрениях: круто, шмон, беспредел, бакланить.

Молодежный сленг относится к этому же разряду грубых слов. Главное в этом языковом явлении – отход от обыденности, игра, маска. Рискованный, непринужденный молодежный жаргон стремится уйти от скучного мира взрослых.
Подобно его носителям, он резкий, громкий, дерзкий. Это – результат своеобразного желания переиначить мир на иной манер, а также знак «я свой».
Среди юного поколения часто считается модным и привлекательным употребление таких слов, которых не встретишь ни в одном словаре. Ведь значение их никак не связано с самим корнем, а примененные в речи, они служат как бы вычурным заменителем и пошлым растворителем грамотного и красивого языка.

Клевый – произошло от слова «клевать», это тот, который клюет;

Крутой – значит горбатый;

Грузить - накладывать тяжелые предметы на человека.

Что же можно сказать о человеке, который в порыве гордыни возглашает: а мне по барабану! Действительно, верхнюю часть туловища этого человека трудно назвать головою.

Многие другие слова подобного рода нелепы и бессмысленны, и смешон тот, кто любит покрасоваться за их счет.

А вот слово «блин», без которого некоторые и не мыслят своего языкового существования, помимо лексической абсурдности носит вполне серьёзный, очень некрасивый подспудный смысл. Как отмечают исследователи, происхождение этого слова связано с заменой другого, нецензурного слова, начинающегося на эту же букву. Стоит задуматься, что мы говорим!

Молодежный жаргон имеет свои временные границы: с каждым поколением молодых (5-7 лет) меняется и набор жаргонизмов. Никто сейчас уже не помнит таких своеобразных оценок: железно – «хорошо», пшено – «плохо», так широко распространенных в 60-70 г.г. ХХ века. Жаргон – это своего рода язык в языке, эфемерное явление кризисного характера.

В свете всех этих размышлений особенно удручающим явлением выглядит третий, самый безобразный, враг языка – это нецензурная брань или в простонародье матершинные слова. Само понятие «нецензурный» связано с явлением цензуры в языке. Конечно же, никаких людей и организаций, которые бы контролировали речь людей, отслеживали и наказывали бы виновных в ошибках, не существует. Но есть нравственный цензор – это совесть. Когда человек матерится он теряет всякий стыд и чувство человечности перед окружающими, идет против своей совести. Ведь нередко при появлении на людях разошедшегося матершинника многим бывает как-то не по себе, как будто каждый лично становится соучастником чего-то грязного, похабного. Поэтому среди культурных и грамотных людей нецензурщина немыслима.

Некоторые сегодня пытаются узаконить мысль, что мат – глубоко русская традиция, национальная особенность и даже гордость народа. Эти невежды совершенно не знают истории, а пытаются таким образом оправдать перед собой и другими свой порок. На самом деле сквернословие на Руси примерно до середины ХIX века не только не было распространено даже в деревне, но и очень долго являлось уголовно наказуемым! Ещё при царях Михаиле Федоровиче и Алексее Михайловиче на Руси выматерившегося человека подвергали публичной порке. А народная мудрость утверждала и утверждает, что в семье сквернослова нет мира. Сама склонность к матерщине всегда сопровождается и другими пороками – начиная алкоголизмом и кончая всевозможными формами бытовой агрессии.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Замечательный знаток русской речи Владимир Иванович Даль (1801-1872) привел немало приветственных формул, которые были приняты в России в прошлом. Здороваясь с заканчивающими жатву, говорили: «С двумя полями сжатыми, с третьим засеянным!». Молотильщикам так же желали успешной работы: «По сту на день, по тысяче на неделю!». «Свеженько тебе!» – здоровались с девушкой, черпающей воду. «Хлеб да соль!» или «Чай да сахар!»
– говорили едящим или пьющим.

С помощью словесных формул этикета мы выражаем отношения при встрече и расставании, когда кого-либо благодарим или приносим свои извинения, в ситуации знакомства и во многих других случаях. Каждый язык обладает своим фондом этикетных формул. Их состав в русском языке наиболее полно описан
А. А. Акишиной и Н. И. Формановской – авторами многочисленных работ о современном русском речевом этикете.

Этикетное общение играет большую роль в жизни каждого из нас, но, конечно, человеческое общение вовсе не сводится к одним только ритуалам.
Этикетные ситуации составляют лишь некоторую часть общения. Неэтикетное общение не менее важно.

Вся человеческая деятельность, в том числе и общение, отражает социальные условия, в которых она протекает. И наша речь, несомненно, строится по – разному в зависимости от того, кто общается, с какой целью, каким образом, какие между общающимися отношения. Мы так привыкли менять тип речи в зависимости от условий общения, что делаем это чаще всего неосознанно, автоматически. Автоматически происходит и восприятие информации о человеческих отношениях, передаваемой особенностями речи. Но стоит допустить ошибку в выборе типа речи, как автоматизм восприятия нарушается и мы сразу замечаем то, что раньше ускользало от нашего внимания. Речь колеблется в такт человеческим отношениям – это и есть этикетная модуляция речи. Специальное этикетное общение совершается, как мы уже знаем, лишь время от времени, а вот видоизменения (модуляция) речевого и неречевого поведения под влиянием человеческих отношений происходит всегда. Значит, это одно из самых важных средств выражать этикетное содержание – средство, которое всегда в нашем распоряжении.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гвоздарев Ю. А. Язык есть исповедь народа… Кн. Для учащихся. –М.:

Просвещение, 1993.
2. Скворцов Л. И. Культура русской речи: Словарь – справочник. – М.: знание,1995.
3. Голуб И. Б., Розенталь Д. Э. Секреты хорошей речи. – М.: Международные отношения, 1993.
4. Энциклопедия для детей. Т. 10 Языкознание. Русский язык. – М.: Аванта +,

1998.
5. Люстрова З. Н., Скворцова Л. И., Дерягин В. Я. Беседы о русском языке. –

М.: Знание, 1978.
6. Смольянинов И.Ф. О прекрасном говорить прекрасно. – Л.: Знание, 1974.
7. Розенталь Д.Э. А как лучше сказать?: Кн. Для учащихся ст. классов. – М.:

Просвещение, 1988.
8. Максимов В.И. Точность и выразительность слова. – Л.: Просвещение, 1968.
9. Ладыженская Т.А. Живое слово: Устная речь как средство и предмет обучения. – М.: Просвещение, 1986.
10. Одинцов В.В. Лингвистические парадоксы: Кн. Для учащихся ст. классов. –

М.: Просвещение, 1988.

Вернуться