Серебряный век занимает совершенно особое место в российской культуре. Это противоречивое время духовных поисков и блужданий, породило целую плеяду выдающихся творческих личностей. Оно значительно обогатило все виды искусств и философию. На пороге нового века начали меняться глубинные основы жизни. Представления о любви и смерти, о реальности и душе, незыблемые на протяжении столетий, перестали действовать автоматически. Традиционные регуляторы существования - религия, мораль, право - не справлялись со своими функциями. Начинался век модерна.
В начале ХХ века происходит разложение гуманистической культуры XVII - XIX веков, отрицание ее ценностей, получившее название декаданса. Особенную популярность приобретает учение Ницше. “Именно Ницше раньше и острее других сформулировал новую для человечества и отныне главную для него проблему - проблему обоснования обыденной жизни. Ницше же наметил и главное направление в поисках ответа: человеком движет то в нем, чего он не может осознать, и это больше и сильнее его. Индивидуальное и коллективное бессознательное занимает в новом мире место старого Бога.” Крушение старой картины мира происходило одновременно во всех областях: модерн в искусстве, нигилизм ницшеанской философии, теория относительности Эйнштейна.
В этот период люди ищут новые основания для своей духовной и религиозной жизни. Очень распространенными оказываются всевозможные мистические учения. А если предыдущие десятилетия российской истории не вызывали сочувствия у людей Серебряного века, то события столетней давности, напротив были предметом моды. Новый мистицизм охотно искал свои корни в старом, в мистицизме Александровской эпохи. Возникла своеобразная мифология, в которой люди начала ХХ века продолжали дело, которое не удалось закончить столетие назад. Как и на сто лет раньше стали популярны учения масонства, скопчества, русского раскола, западных гернгутеров, квакеров и иных мистиков. В своих мемуарах Максимилиан Волошин описывает свои “этапы блуждания духа: буддизм, католичество, магия, масонство, оккультизм, теософия, Р. Штейнер. Период больших личных переживаний романтического и мистического характера”. Среди русских литераторов Серебряного века особенно тяготели ко всему потустороннему символисты. В статье “Наследие символизма и акмеизм” Николай Гумилев пишет, что “русский символизм направил свои главные силы в область неведомого. Попеременно он братался то с мистикой, то с мистикой, то с теософией, то с оккультизмом. Некоторые его искания в этом направлении почти приближались к созданию мифа.”
Многие творческие люди того времени принимали участие в мистических обрядах, хотя и не все они до конца верили в их содержание. Магическими экспериментами увлекались Брюсов, Андрей Белый, Мережковский, Гипиус, Вячеслав Иванов, Михаил Кузьмин, Бердяев и многие другие. В 1908 году Блок и Ремизов ездили на “заседание” хлыстов, после чего Блок в письме матери сообщал: “пошли к сектантам, где провели несколько хороших часов. Это - не в последний раз. Писать об этом - как-то не напишешь”.
Особое место среди распространившихся в начале ХХ века мистических обрядов занимала теургия. Теургия мыслилась “как единомоментный мистический акт, который должен быть подготовлен духовными усилиями одиночек , но, свершившись, необратимо меняет человеческую природу как таковую”. Предметом мечты было реальное преображение каждого человека и всего общества в целом. Символисты мало задумывались механизмах и массовых последствиях такого массового преображения. Однако в узком смысле задачи теургии понимали почти так же как и задачи терапии. Идея преображения человека, присутствовавшая и в работах Ницше, оказала значительное влияние не только на символистов. Идею о необходимости создания “нового человека” мы на находим и таких революционных деятелей как Луначарский и Бухарин. Пародия на теургию представлена в произведениях Булгакова: “преображение” Ивана Бездомного в “Мастере и Маргарите”, “Собачье сердце”.
Серебряный век - время противопоставлений. Основное противопоставление этого периода - оппозиция природы и культуры. Эта идея постоянно повторялась, хотя и под разными названиями, как плоть и дух, Дионис и Аполлон, хаос и космос, бессознательное и сознание, наследственность и среда. “Выстроив оппозицию природы и культуры мысль пыталась преодолеть ее множеством способов”. Модерн сдвигает границу между природой и культурой. Естественные проявления человека кажутся мнимыми и вторичными. Они скрывают за собой более глубокую реальность, которая и имеет подлинное значение. Главной задачей представляется постижение этой реальности, которая скрывается за пределами обыденной жизни и неведома обычному человеку. Эта реальность - феномен культуры, а не природы.
Владимир Соловьев, философ, оказавший огромное влияние на формирование идей Серебряного века, считал, что победа культуры на природой приведет к бессмертию, так как “смерть есть явная победа бессмыслия на смыслом, хаоса над космосом”. Мысль о победе над смертью занимала многих в начале столетия. К победе над смертью должна была в конце концов привести и теургия. По мнению Розанова смерть побеждается деторождением. А Федоров призывал ко всеобщей борьбе со смертью и единому акту оживления всех умерших с помощью новейшей науки, которая должная была “превратить энергия эротическую в энергию воскрешающую”.
Таким образом, тесно связывались проблемы смерти и любви. “Любовь и смерть становятся основными и едва ли не единственными формами существования человека, главными средствами его понимания; а став таковыми, они сливаются между собой в некоем сверхприродном единстве”. Такое понимание любви и смерти сближают культуру русскую Серебряного века и психоанализ. Фрейд также признает основными внутренними силами воздействующими на человека либидо (сексуальность) и танатос (стремление к смерти).
По мнению Вл. Соловьева человек смертен из-за разделения полов. Таким образом задачей любви становится единство мужского и женского, которое в реальности не достижимо, а половой акт является лишь суррогатом любви, так как не позволяет достичь человеку своей высшей сущности, андрогинной целостности. Любовь рассматривается не как средство для продолжения рода, а как цель сама по себе. “Дионис и Гадес одно и то же”. “Дионис, молодой и цветущий бог материальной жизни в полном напряжении ее кипящих сил, бог возбужденной и плодотворной природы, - то же самое, что Гадес, бледный владыка сумрачного и безмолвного царства отшедших теней. Бог жизни и бог смерти - один и тот же бог”.
В статье “Смысл творчества” Бердяев рассматривает проблему пола и творчества. По его мнению, половой акт - поиск утраченного андрогинизма, лишь призрачное соединение. Он пишет, что “половое влечение есть творческая энергия в человеке... Существует глубокий антагонизм между творчеством вечного и рождением временного”. Бердяев считает, что должен наступить новый природный порядок. В котором творчество победит. “пол рождающий преобразится в пол творящий.”
* * *
Как же воплощались идеи Серебряного века в жизни людей творческих? Судьбы многих из них так же причудливы и необычны как и само это время. Им свойственно стремление вырваться за пределы обыденной жизни, поиск иной реальности. Их жизнь насыщена и переполнена переживаниями. Личность часто не отделяется от творчества. Жизнь претворяется в искусство, а искусство в жизнь. Ярким пример этому может служить судьба Николая Гумилева. Он не просто мечтал о далеких странах, но и объездил многие трудно доступные уголки Африки и Азии, не только прославлял в своих стихах подвиги, но и стал героем Первой мировой воины.
Об образе жизни литературной среды начала века рассказывает Андрей Белый, описывая “башню” - дом Вячеслава Иванова: “И так день за днем; попадая на “башню” - дня на три, живал до пяти недель; яркая, но сумасшедшая жизнь колебала устои времен; а хозяин, придравшись к любому предлогу, вколачивал принцип Эйнштейна: ни утра, ни ночи, ни дня; день - единый; глядишь, - прошел месяц уже.”
В своих воспоминаниях Владислав Ходасевич рассказывает о писательнице Нине Петровской. Как писатель она не создала ничего выдающегося, но ее личность повлияла на многие обстоятельства и события. Она прекрасно соответствовала “духу времени”. “Из жизни своей она воистину сделала бесконечный трепет, из творчества - ничего. Искуснее и решительнее других создала она “поэму из своей жизни”. Она стала героиней романа Брюсова “Огненный ангел”. Ее жизнь, как и жизнь многих людей ее круга протекала в неистовом напряжении, постоянной лихорадке. “Все пути были открыты с одной лишь обязанностью - идти как можно быстрее и как можно дальше. Это был единственный, основной догмат... Разрешалось быть одержимым чем угодно: требовалась лишь полнота одержимости”. Кратчайший доступ к кладезю эмоцию открывала любовь, “все и всегда были влюблены: если не на самом деле, то хоть уверяли себя, что влюблены; малейшую искорку чего-то похожего на любовь раздували изо всех сил.” Люди гнались за эмоциями, все переживания считались благом, независимо от их последовательности и целесообразности. Однако следствием такого накопления переживаний часто оказывалась глубочайшая опустошенность. Поэтому судьбы многих людей Серебряного века трагичны. И все же это непростое время духовных блужданий породило прекрасную и самобытную культуру.