Сокольники.
Пожалуй нет на востоке Москвы другой такой местности, как Сокольники, название которой столь часто отражалось бы на карте. Пять Сокольнических улиц, улицы Сокольнической слободки и вала, одноименная площадь и площадь Сокольнической заставы... Кажется, само время позаботилось о том, чтобы увековечить предание о царских сокольничих, несколько столетий назад имевших здесь отдельную слободу.
За дымкой преданий история этой местности пунктирно рисуется с XIV--XV веков, когда по территории нынешних Сокольников проходила древняя дорога через село Черкизово в село Стромынь, лежавшее в шестидесяти километрах к востоку, с которым Москва вела оживленную торговлю, и в город Суздаль. Отсюда дорога, а затем и улица получили свое название. Дорога, на месте Стромынки в XIV--XV в.в. проходила по густому лесу, тянувшемуся к югу до современного Электрозаводского моста, к западу -- до Красносельской улицы, к востоку -- до села Черкизова, а к северу уходящему на десятки километров к Троице-Сергиевой Лавре. По преданию, по этой дороге в 1382 году, когда к Москве подступил Тахтамыш, ушел на север собирать войска Дмитрий Донской.
В XVI веке в ближайшей к Москве части леса охотился Иван Грозный со своими приближенными.
К XVII веку, лес был вырублен и осталось огромное поле. Только у Яузы издавна были строения. Здесь находились заповедные рощи. Одна из них, расположенная ныне на территории парка, называлась Грачевой или Пометною, по всей вероятности потому, что при Грачевой березовой роще находились дворцовые сенные покосы. Еще в 40--е годы XVIII века под единым лесным массивом подразумевали рощу между Преображенским и Красным Селом, которая нещадно вырубалась крестьянами окрестных деревень. Вопрос о ее сбережении обсуждался даже на уровне Сената.
Москва застраивалась неравномерно. Вдоль основных направлений шедших в город дорог образовывались слободы, поселки, постепенно сливавшиеся с городом, а между ними еще долго после этого оставались пустые места, по традиции называвшиеся полями. Даже в середине XIX века, когда граница города официально была установлена по линии Камер--Колежского вала, в его пределах оказались такие поля. Бывшие поля, тремя лепестками отходили от исторического центра Москвы -- Ходынское, Девичье и Сокольничье.
Само название Сокольничьего поля уже говорит о его изначальных развлекательных функциях. Здесь, недалеко от нынешней станции метро, в XVII веке обосновалась слобода сокольников царя Алексея Михайловича, а обширная территория поля, образовавшаяся в результате вырубки леса, стала ареной царской охоты.
История такова: в 1657 году недалеко от деревни Возниковской, лежащей между нынешним вестибюлем метро "Сокольники" и входом в парк, принадлежащей князю Пожарскому, на берегу реки Яузы, царь Алексей Михайлович построил себе в местности, называвшейся "Собачья мельница", деревянный Преображенский дворец, куда летом приезжал со всей семьей и охотился в ближайшем лесу.
В то время охотились главным образом с помощью дрессированных собак и соколов, или кречетов. Псовая охота велась на крупного зверя --лося. Поочередно спускаемые своры собак гоняли его до тех пор, пока лось не падал от изнеможения; тогда собаки лаем подзывали охотников, которые приканчивали зверя холодным оружием. В память об этой охоте живет в названии леса, продолжающего Сокольники к северу: Лосино-Погонный остров. Когда царь с боярами выезжал на соколиную охоту, то сокольники (дрессировщики соколов), подавали каждому из них на руку, на особое кольцо, сокола. Завидя бегущего зверя или летящую птицу -- предмет охоты, охотники подбрасывали соколов вверх; те взмывали в высоту и оттуда камнем падали на намеченную жертву,убивали ее клювом и приносили своему сокольнику, а тот передавал ее знатному охотнику. Предание сохранило рассказ о любимом соколе Алексея Михайловича -- Ширяе, который, бросившись на свою жертву, не рассчитал удара и сам разбился насмерть о землю. О нем напоминают названия в Сокольниках Ширяева поля, Ширяевских улиц и проездов. О пристрастии царя Алексея Михайловича к соколиной охоте свидетельствует изданный им осбый устав для охотников -- "Книга, глаголемая урядник: новое положение и устроение сокольничьего пути".
Сокольники жили дворами в деревне Возниковской, которая, как и вся местность получила от них название "Сокольники".
В 1672 году, в Преображенском дворце была построена особая "храмина", в которой царь приказал "учинить комедию и на комедии действовать из библии книгу Эсфирь". Это представление (состоявшееся 17 октября 1672 года) положило начало русскому театру. В это время царица Наталья Кироловна Нарышкина ждала первенца и Алексей Михайлович всячески старался "распотешить" свою жену. Так, с рождением Петра I, рождался и русский театр.
После смерти царя Алексея Михайловича, в Преображенском дворце постоянно с 1686 года проживала царица Наталья Кирилловна с сыном Петром, который играл здесь со своими потешными в военные игры, постоив близ дворца даже маленькую крепость Прешбург, а с 1688 г. катался по Яузе в найденном в Измайлове парусном боте.
Петр I не любил охоту, а увлекался военными играми. Наталья Кириловна Нарышкина, его мать, и бояре считали эту забаву унизительной для царя и хотели пристрастить его к охоте. С этой целью они однажды уговорили поехать поохотится вместе с боярами. Петр согласился. Окруженный боярами и в сопровождении псарей, державших в руках бечеву от свор управляемых ими собак, Петр приехал в лес. Тут он велел боярам отпустить псарей и самим управлять сворами собак. Псари ушли. Бояре не умели управлять сворой. Собаки перепутались и полезли под лошадей. Лошади испугались и понесли, многие бояре попадали и ушиблись. Собаки разбежались и охота не состоялась. Петр был доволен. Когда на следующий день он позвал бояр на соколиную охоту, они, опасаясь с его стороны новой опасной затеи, сказались больными. Современник записал слова Петра I, якобы сказанные в назидание боярам: "Аще светлая слава есть в оружии, то почто же мя ко псовой охоте от дел царских отвлекаете и от славы к бесславию приводите? Аз царь есьм и подобает ми быти воину, а охота оная принадлежит псарям и холопам".
Переехав в 1713 г. в Петербург, Петр I не забывал мест, где прошло его отрочество. Приезжая в Москву, он обычно останавливался в маленьком деревянном домике -- дворце по ту сторону Яузы, где квартировал Преображенский полк. В 1697 г. Петр I построил на правом берегу Яузы полотняную фабрику, изготовлявшую паруса для Балтийского флота. На этой фабрике работали матросы, проживавшие в Матросской слободке на берегу реки Яузы, севернее Преображенского дворца.
По преданию, возле фабрики, в безлюдной, тихой местности, Петр построил небольшую больницу для матросов, откуда и появилось название прошедшей здесь впоследствии улицы -- Матросская Тишина.
В 1737 -- 1745 гг. парусная фабрика, бывшая в то время в аренде у Д. М. Плавильщикова, была выведена из Москвы, а на ее место в 1787 году перевели из Старо-Екатерининкой больницы богадельный дом. В конце XVIII века рядом были построены: "доллгауз" -- Преображенская психическая больница и смирительный дом (ныне -- тюрьма на Матросской Тишине).
Мичуринский план 1739 года дает первое известное изображение Сокольнической слободы. Эта небольшая равнинная территория с запада ограничивалась запруженным участком речки Рыбинки, а с востока -- землями Старо-Преображенского дворца. Дворы теснились к дороге, отходившей на север, в сторону заповедных лесов. Это поселение было много меньше существующих Сокольников и занимало, по сути, небольшой район к северу от Сокольнического шоссе, переименованного в 1922 в улицу Русакова (в память о старом большевике И. В. Русакове, который жил в Сокольниках и был злодейски убит в Кронштадте в 1921 году).
Река Рыбинка протекала с северо-запада на юго-восток по Сокольническому полю и впадала в реку Яузу выше современного Электрозаводского моста. В память о ней, три улицы в Сокольниках названы "Рыбинскими", а сама река протекает под землей в трубе.
На плане Мичурина, река Рыбинка показана с большими прудами. В районе Песочного переулка показан Сокольничий двор -- деревянное каре служебных помещений. Чертеж Москвы 1767 года уточняет детали: так, между Сокольничьим двором и слободой протекала небольшая речка -- левый приток Рыбинки. Очевидно, подлинное становление Сокольников связано с 30-ми годами XVIII века, когда соколиная охота была заменена оружейной, с егерями, в которой принимали участие царицы Анна Иоановна, а позже -- Елизовета Петровна. На месте слободки сокольников стояла слобода царских егерей -- помощников в оружейной охоте (об этом напоминает улица Егерьская), а сама местность числилась в ведении Обер-Егермейстерской конторы. Близ реки Рыбинки, к западу от нее (между Егерьской слободой и Красным селом), виден большой четырехугольник деревянных зданий -- Фуражный (Житный) двор Дворцового ведомства, в котором хранились запасы сена, овса и пр.
На месте леса, в его ближайшей к городу части, образовались Сокольническая, Оленья и и Алексеевская рощи, находившиеся в ведении казны.
На генеральном плане 1796 года, изданном Полежаевым показана нынешняя Русаковская улица, а на месте Сокольнической слободки -- два параллельных квартала, с севера на юг.
В начале XIX века, здесь же, неподалеку, на берегу реки Рыбинки была дача графа Ф. В. Ростопчина, купленная им у графа Брюса. Она находилась между современными улицами Сокольничьей слободки и Маленковской. Кроме прекрассного дома, сада, трех прудов, питаемых рекой Рыбинкой, владение имело свыше 97-ми га огородной земли. Позже, дача принадлежала богачу Митькову.
В 1812 году, на даче Ростопчина жил знаменитый писатель и историк Карамзин, выехавший из Москвы, в день вступления в город французов. А позже, на даче генерал-губернатора и в Сокольничьей роще спасались от французов многие жители Москвы. Спустя сорок лет после нашествия французов, от этой роскошной барской усадьбы оставались одни лишь развалины дома и запустелый сад, по дорожкам которого росла трава и ездили иногда для сокращения пути проезжие в телегах.
К северу от шоссе, местность была уже застроена мелкими деревянными домиками, хотя за ними по обеим сторонам речки Рыбинки лежали еще обширные пустыри, принадлежавшие Митькову. К востоку от речки, на шоссе выходили две улицы: Большая проезжая 1-ая (ныне -- Сокольническая слободка) и Большая проезжая 2-ая (ныне -- Маленковская).
После пожара 1812 года, значительная часть Сокольничьей и других рощ была вырублена, для восстановления в Москве деревянных домов, но вскоре рощи вновь разрослись
Сразу же после войны стала формироваться правильная сетка улиц и переулков: была разбита на кварталы северная часть поселения, примыкавшая к парку. Некоторые улицы назывались именами владельцев -- Ивановская, Митьковская. О Сокольническом поле напоминало четыре Полевых переулка.
Еще в XVIII веке (1742-1747 г.г.) Камер-Коллежский вал включил Сокольники в состав городских территорий. Граница стала проходить на месте современного входа в парк, где находилась деревянная застава с кордегардией. До революции это небольшое пространство носило название площади Сокольнической заставы. К востоку от нее, на Сокольничьем поле, согласно указу 1798 года устраивали маневры войск. План 1812 года показывает поле, еще пересеченное тропами. Но уже через 5 лет, оно стало настоящим военным плацем. Здесь находилось стрельбище 2-го учебного карабинерного полка, а в праздники и дни коронаций устраивались народные гуляния.
Красота Сокольников приводила москвичей в восторг, не случайно еще в XVIII--XIX веках здесь часто проходили народные гулянья, в частности, в 1826 году в честь коронации Николая I.
Знаменитые гуляния в Сокольниках устраивались 1-го Мая ("В Сокольниках вся Москва бывала 1-го Мая",-- писал в своих воспоминаниях Павел Богатырев). Обычай отмечать этот день был занесен в Москву плененными шведами, которые были привезены сюда после Полтавской битвы и поселены близ Сокольничьей рощи. Как пишет М. Пыляев, "Петр I ... роздал знающим разные мастерства в науку русских мальчиков, которые помещены были в матросской фабрике в Преображенском селе... Здесь государь угощал немецких и шведских мастеров "немецкими столами". Немцы, жившие на Кукуе, тоже приезжали сюда, чтобы вспомнить свой родной праздник -- 1 Мая. Для пирующих расставлялись длинные столы с разными явствами. Любопытство привлекало сюда и русских, у которых впоследствии и обрусел этот чужестранный праздник, но название "немецких столов" удержалось. От этого и Сокольничья роща долгое время называлась "Немецкие столы". При дочери Петра I, императрице Елизавете, это гуляние пользовалось особенной популярностью. Так, в 1756 году, здесь было столько народу, что прогуливаться не было возможности. Карет было в этом году более тысячи.
На Сокольничьем поле, император Александр I давал три дня кряду праздник своему народу после коронации. В этот день, на обширном поле, устроены были беседки и галереи в разных стилях; стояли столы, целые быки мяса с золотыми рогами; жареные гуси, утки, индейки, как плоды, висели на деревьях; винные и пивные фонтаны били без устали; стояли полные вином сороковые бочки и т. д. Когда приехал государь, заиграла музыка, и с криком "УРА" все столы опустели и весь сад с явствами исчез и даже от быков ничего не осталось; только еще фонтаны продолжали бить вином, народ пил из них шляпами, другие подставляли прямо рты к фонтанам. Государь ездил верхом посреди рядов народа и приветливо обращался к толпе со словами: "Кушайте, будьте довольны!".
В первомайские гуляния в Сокольники съезжались и разночинцы, и знатные персоны, щеголявшие эполетами и дорогим шитьем на мундирах. Многие езжали сюда цугами в золоченых каретах, лошади в перьях, гулянья бывали самыми нарядными на Москве. Некоторые знатные люди посылали сюда с утра в свои палатки поваров; "пригласят гостей, обедают в одной палатке, потом пойдут в другую, сидеть и смотреть на тех, которые кружатся по роще в каретах".
Те, кто не мог расчитывать на обед в палатках, вполне довольствовался скромной трапезой у самовара -- знамениты были сокольнические и богородские чаепития!
Так как самоваров много, то каждый стремится заполучить к себе гостей. Обычно обслуживает вся семья. Муж отвечает за угли и чтоб вода поспела быстро, а "гостей зазывает всегда нежный голосок девочки или приветливая речь самой матери: "Просим милости, господа, садитесь где заблагорассудится" (на что лучше, как не здесь, на зеленой мураве, под тенью развесистой березы); кушайте, сколько душе угодно... пейте не спеша, с прохлаждением: за лишний час ведь и вы не постоите за прибавочкой против договорной платы какого-нибудь гривенника; наслаждайтесь невидным сельским удовольствием под отдаленные напевы голосистого хоровода, под рассказы хозяина, который, как присяжный служивый, не приминет обстоятельно доложить вашему благородию в каких походах и баталиях был он..."
Традиция сокольнических чаепитий жила долго. Здесь были свои достопримечатель-ности: Майская просека (названная в честь первомайского гуляния) или "Волчья долина", особенно славилась дача Буркина.
В 1851 году, одна из газет писала: "Из всех прелестных окрестностей Москвы, любемейшее гуляние -- Сокольники. В парке -- всегда большое общество. Для уединения -- 6-8 верст тенистых тропинок заведут в глушь. Живописные берега Яузы -- с белеющими купальнями, где можно освежиться. На даче Буркина, в саду, великолепно иллюмини-рованном тысячами разноцветных фонарей, в превосходной и с редким вкусом устроенной галерее, играет оркестр, исполняющий с удивительной стройностью и воодушевлением не одни вальсы и польки, но и великие создания Моцарта, Мейербера, Мендельсона-Бартольди".
Другая газета писала: "Ныне в Сокольниках устроен прекрасный парк, дачи образовали слободы во много улиц..."
В парке находился деревянный бальный павильон Куртнера и процветала чайная торговля. Коренной обитатель этих мест Федор Федорович Благов в воспоминаниях "Двадцатые годы", опубликованных в "Московском журнале", несколько лет назад свидетельствовал, что недалеко от "Городского сада"... был озеленелый уголок своеобразные летние чайные. Кусты акации были посажены так, что представляли собой стенки-перегородки как бы небольших отдельных "кабинетов ", в которых находились cтoл u cкамьи. Желающие попить чайку на свежем воздухе семьями или компаниями приходили обычно со своими закусками и занимали такой "кабинет". Хозяева чайных обеспечивали компанию кипящим самоваром и чайником. Для увеселиния пьющих чай существовали бродячие небольшие хоры. Здесь же собирались вокруг и желающие бесплатно послушать исполняемые песни."
Еще в 1840-х годах, в целях введения правильной вырубки леса, Сокольничья роща была распланирована по-современному, с устройством просек, идущих радиусами (лучами) от центра. В глубине рощи, мелкие участки земли были отданы под застройку арендаторам на так называемом "чиншевом праве", дававшем возможность передавать участки детям, внукам и т. д.
В 1879 году, Сокольничья роща, Ширяево поле и Оленья роща были куплены городом у министерства государственных имуществ, и в них устроен общедоступный парк для гуляния. В 1883 году в центре парка, на так называемом "кругу" была воздвигнута деревянная ротонда, где по праздникам играла музыка. Позже здесь была устроена открытая сцена, на которой за умеренную плату давались не только серьезные концерты, но ставились иногда целые оперы русских классиков.
В 1896 году, в Оленьей роще была сооружена плотина для поддержания системы прудов. Местность стала живописной. На прудах катались на лодках, а возле, бойко торговал ресторан. Дореволюционная открытка показывает на одном из прудов остров с фонтаном и перекинутым к нему ажурным мостом. Под вековыми деревьями устроены скамейки для отдыха. Вообще Сокольники часто изображались на открытках, фотографиях, гравюрах: то павильон на кругу, то китайская беседка, то аккуратно прибранные просеки...
В 1877 году в дореволюционных путеводителях, поющих о прелестях дачной жизни в Сокольниках, недоброжелательно звучит только один отзыв. Автор его долго и со вкусом описывает первомайское гулянье: "На гулянье певале цыгане в обшитых позументами казакинах; запевала держал гитару, прежним полукругом стояли избранные певцы и певицы; как продернет он по струнам, проведет глазами, да мотнет головой -- раздастся, точно ураган и хор гармонических голосов..."
Подробно описываются и прогулки в экипажах по аллеям: в дрожках (они почему-то назывались монашескими), а вдоль аллей чинно расхаживали полицейские в кожанных касках с черными султанчиками. Так же пишет автор и о хороводницах, которые приходили сюда из окрестных сел -- Красного, Семеновского и Преображенского. До чего ж были они красивы и нарядны! "С открытыми головами, в серьгах с подвесочках, в цветных косынках, подпоясанные алыми лентами, а бабы молодицы в летних продуванчиках и в киках с дробницами..."
Но все это в прошлом -- в восемнадцатом столетии, да в начале девятнадцатого. "Что же теперь представляют Сокольники и Ширяево поле, -- горестно восклицает автор, -- где настроены презентабельные дачи-дома с фигурными балконами, с галереями украшенные резной деревянной бахромой?" И сам же отвечает: "Лес обнажился, оплешивел, под тень идти далеко и опасно; там, ближе к Яузе, местность называется Грабиловка (по шерсти кличка); русские башибузуки держат лес в осадном положении".
И все же москвичи любили Сокольники. Эти места не раз попадали на страницы литературных произведений и были любимы художниками. От начала XIX века сохранилась литография с изображением гуляния в Сокольниках -- неторопливого, с пикниками и палатками. Очень любил сюда приезжать А. К. Саврасов. Нередко он говорил друзьям: "Там соловьи поют, черемуха цветет". Художник посвятил Сокольникам несколько произведений. Этюд и картина "Лосиный остров в Сокольниках" (1869 г.) хранятся в Третьяковской галерее. В Иркутском художественном музее находится другой, более лиричный пейзаж с видом Сокольников (1882 г.) -- небольшое болотце, одиноко возвышающиеся березы... В 1880 году на ученической выставке передвижников появилась картина молодого художника, принесшая ему признание. Автором картины "Осенний день. Сокольники" (1879 год) был И. И. Левитан -- выдающийся мастер русского пейзажа.
Н. Чехов, брат великого писателя, изобразил торжества 1883 года, когда на Сокольничьем кругу, в центре парка, был построен изящный павильон, по случаю коронации императора Александра III. В создании интерьеров павильона принимал участие известный архитектор А. С. Камин-ский.
Экономический подъем страны, строительство к западу от Сокольников вокзалов, рост населения вызвали необходимость дальнейшего распланирования местности. В 1898 году образовались кварталык югу от Сокольнического шоссе и на месте Сокольничего поля. Появилось двенадцать Сокольничьих улиц. В 1880-х годах, в Сокольники провели конку, замененную в начале нашего века трамваем. Шоссе было замощено булыжником; появилось освещение газовыми и керосиновыми фонарями. По бокам проезжей части высадили аллеи.
В начале XX века в Сокольниках было порядка 70 улиц и переулков (включая просеки). Вместе со старым Преображенским к 1907 году здесь проживали 26537 человек, из них 72 процента пришлые. Рабочих среди последних было немного -- чуть более двух с половиной тысяч, поэтому Сокольники трудно было назвать рабочей окраиной. На это указывали и более высокие показатели грамотности населения, чем, скажем, в соседних Преображенском, Семеновском, Черкизове и Благуше.
Еще с конца XIX века Сокольничье поле, как и Девичье, начало застраиваться крупными медицинскими учереждениями. Но в отличие от солидных клиник и институтов Девичьего поля, предназначенных не только для лечения, но и для научной работы, собиравших в своих стенах весь цвет московской медицины, сокольничиские больницы создавались в основном для лечения больных из низших слоев общества, жителей городских окраин. Кроме того, на Сокольничьем поле соорудили ряд других "богоугодных заведений" -- приютов и богоделен. Различия в специализации этих городских районов подчеркивалась и чисто внешними признаками, например, архитектурой больничных построек. Представительные фасады лечебных учереждений на Девичьем поле отделывались в различных архитектурных стилях: возрождения, классическом, готическом, с использованием дорогих отделочных материалов -- высококачественной штукатурки, лепнины, натурального камня, художественной керамики. В то же время практически все крупные постройки конца XIX -- начала XX века в Сокольниках сооружено в так называемом "кирпичном" стиле: украшения их предельно простых фасадов выполнены в фигурной кирпичной кладке. В общем, между Девичьем и Сокольническим полями существовало такое же различие, как между профессором медицины и его коллегой -- земским врачом небогатого уезда.
Для детей и сирот православного вероисповедания, покинутых неимущими родителями, братья Бахрушины пожертвовали
капитал в 600 тысяч рублей. 150 тысяч рублей пойдет на постройку и обзаведение городского сиротского приюта (в Сокольничьей роще, за линией Ярославской
дороги), 450 тысяч рублей -- неприкосновенный капитал имени Бахрушиных, на процент из которого должно призреваться столько детей, сколько возможно, но не
менее ста человек. Приют -- собственность Москвы и должен именоваться "Московским городским детским приютом имени братьев Петра, Александра и
Василия Бахрушиных". В приют принимаются мальчики от четырех до шести лет и выпускаются восемнадцатилетними. В приюте дети были распределены по группам в
20-25 человек (сначала было 5 таких групп, позже Бахрушины добавили 50 тысяч на организацию шестой); каждая группа располагалась в отдельном домике. В приюте
действовали не только школа, но и мастерские для обучения ремеслам -- электротехническая и художественно-слесарная. Открытие приюта состоялось 25
ноября 1901 года, в честь торжественного события был дан завтрак. В архиве сохранилось приглашение-меню. Какие названия блюд! Найдется ли кто-нибудь
сегодня, кому удалось попробовать такое:
"Консоме из ершей. Лонж из телятины Ренессанс. Бомба панаше с дюше"?
Вторая Сокольническая улица почти упирается в обнесенную металлической изгородью территорию Сокольнической городской больницы (1.4). Эта одна из крупнейших московских больниц того времени была построена на городские средства в конце XIX века. Спроектировал ее кирпичные павильоны гражданский инженер А. И. Рооп.
Интересно отметить, что на территории практически нет новых корпусов: старые постройки пока еще справляются с нагрузкой. Со стороны улицы Матросская Тишина хорошо видно небольшое здание с полукруглым выступом -- построенная в 1994 году больничная церковь "Утоли мои печали" (такое название носит одна из многочисленных икон Божьей Матери).
Вдоль больничного участка проходит 2-ая Боевская улица. В глубине владения № 6 стоит здание, отделкой напоминающее небольшой средневековый замок. Как ни странно в "замке" размещается электроподстанция, питающая энергией городскую трамвайную сеть. Сооружена она в начале XX века, вместе с другими аналогичными сооружениями. Большинство из этих построек облачено в романтические средневековые "одежды".
За перекрестком с правой стороны находится интересное промышленное предприятие (1.5), история которого тесно связана с городским хозяйством Москвы. Сокольнический вагоноремонтно-строительный завод (СВАРЗ) возник в 1905 году, когда в располагавшийся здесь Сокольнический трамвайный парк перенесли с Миусской площади центральные мастерские московского трамвая. В мастерских работали деревообделочное, столярное, малярное, кузнечное, механическое, электрическое, обмоточное и автомобильное отделения. Постепенно стоянка трамваев была перенесена на берег Яузы, где возник Новосокольнический парк, носящий в настоящее время имя И. В. Русакова. Мастерские превратились в настоящий завод, не только ремонтирующий, но и выпускающий подвижной состав для городского транспорта. Лет 20-25 назад по Москве ходили красивые, с цветными стеклами троллейбусы СВАРЗ-ТБЭС (один такой троллейбус "играет роль" в кинофильме "Берегись автомобиля") и вместительные, удобные троллейбусные поезда СВАРЗ ТС-1 и ТС-2. Потом выпуск троллейбусов на СВАРЗе был прекращен почти на 10 лет. Недавно СВАРЗ вновь вернулся к их производству, теперь уже в кооперации со знаменитым венгерским заводом "Икарус". Последний поставляет кузова, которые в Сокольниках "начиняется" электрооборудованием. Основной же специализацией завода сейчас является ремонт городских автобусов.
В 1917 году на заводе был создан отряд Красной гвардии, который в ноябре сражался на Мясницкой улице, на Тверском бульваре, там, где решался исход революционных боев в Москве. В 1941-1945 годах на заводе выпускались снаряды, а многие его работники сражались и погибли на фронте.
СВАРЗу принадлежит Дом культуры (первоначально клуб) имени И. В. Русакова (1.7), стоящий неподалеку отсюда, на Стромынке. Это самое известное московское здание 20-х годов, напоминающее сектор гигантской шестеренки с тремя зубцами, было построено в 1927-1929 годах по проекту К. С. Мельникова. Интересно, как менялось отношение к незаурядному произведению советской архитектуры. Несколько настороженные отзывы 20-х годов в середине 30-х сменились резко отрицательными, автора обвинили в "формализме". В конце 50-х -- начале 60-х годов клуб был признан шедевром, его описание вошло во все учебники.
Истина же, скорее всего, где-нибудь посередине. При знакомстве с произведениями К. С. Мельникова складывается впечатление, что, положив в основу проектирования какое-либо функционально новое решение, архитектор старался всячески обозначить, проявить его во внешнем виде здания, зачастую в ущерб эффективности реализации принятого решения. Так, при проектировании своего собственного "круглого" дома в Кривоарбатском переулке К. С. Мельников исходил из того, что круглое в плане сооружение более экономично как при строительстве, так и в эксплуатации, чем прямоугольное в плане строения равной площади. Однако построенный дом в виде двух поставленных "впритык" цилиндров выглядит эффектно, но явно менее экономичен, чем аналогичное, овальное в плане строение.
В клубе имени И. В. Русакова использован ныне часто встречающийся, но в 1920-х годах бывший новинкой, прием размещения фойе в пространстве под наклонным полом зрительного зала. Но это пространство К. С. Мельников использовал не полностью, ограничив размеры фойе и оставив на главном фасаде здания три торчащих "зубца" (отсека зрительного зала), которые и придают зданию острую необычность.
После Дома культуры имени И. В. Русакова, по обе стороны Стромынки стоят два очень похожих друг на друга дома. Оба длинные, приземистые, двухэтажные. Оба сооружены в конце XIX века на средства именитых московских купцов для благотворительных целей.
Здание слева (1.8) было построено в 1882-1887 годах для большой по тем временам (200 кроватей) больницы для страдающих неизлечимыми заболеваниями, получившей название Бахрушинской в честь московских промышленников, владельцев кожевенных предприятий П. А., А. А. и В. А. Бахрушиных. В октябре 1882 года, они передали московскому городскому голове письмо, где высказали желание пожертвовать городу 450 тысяч рублей на строительство больницы. Из сохранившихся в архиве документов следует, что на возведение больничных зданий было ассигновано 240 тысяч рублей, а 210 тысяч составили неприкосновенный основной фонд, проценты с которого шли на содержание больных, медицинского персонала, священника при великолепном больничном храме "Во имя Божьей Матери Всех Скорбящих Радостей", на другие церковные нужды. Лечение в больнице было бесплатным; больные именовались пансионерами братьев Бахрушиных. Благотворители обговорили единственное условие: при совершении литургии в больничной церкви "должно быть поминаемо о здравии учредителей больницы Петра, Александра и Василия с чадами и об упокоении их родителей Алексея и Наталии". Один из братьев А. А. Бахрушин стал основателем Театрального музея, носящего сейчас его имя, так же, как и улица, на которой расположено здание музея. Раньше же Бахрушинскими назывались нынешние Остроумовские улицы, лежащие близ больницы.
Заметно, что центральная часть больничного здания переделывалась -- когда-то там располагалась больничная церковь, украшенная тремя высокими шатрами. На протяжении почти двадцати лет после окончания строительства главного корпуса на территории больницы сооружались новые корпуса, выдержанные в том же стиле. Их, как и главное здание, проектировал архитектор Б. В. Фрейденберг. Сейчас больница носит имя терапевта А. А. Остроумова, в начале XX века возглавлявшего университетскую терапевтическую клинику на Девичьем поле.
В 1890 году при Бахрушинской больнице был построен дом призрения для неизлечимых больных (единственный тогда в Москве). В нем содержалось 150, а впоследствии 200 человек. 100 тысяч рублей было затрачено на постройку здания, и капитал в 250 тысяч рублей был положен в банк на содержание всего учреждения (затем к этой сумме было прибавлено еще 50 тысяч рублей).
Здание на правой стороне Стромынки (1.9) -- богадельня имени московских купцов Николая, Петра, Алексея, и Александра Боевых. Боевская улица получила свое название благодаря близости к дому призрения. Главное здание, в центре которой выделяется куполом помещение бывшей приютской церкви, было построено в 1890 году на средства Николая Боева архитектором А. Л. Обером. Позднее по его же проекту по сторонам двора соорудили два двухэтажных корпуса с бесплатными квартирами для неимущих (сейчас корпуса приспособлены подобычные квартиры и надстроены до четырех этажей). В отличие от больницы, комплекс дома призрения изменил свое назначение -- в нем размещается Туберкулезный институт.
Еще одно бывшее благотворительным учреждением здание расположено недалеко от Стромынки на улице Короленко. С правой ее стороны тянутся за оградой низкие краснокирпичные корпуса (1.10). Это бывшее "убежище в память Священного корования" -- так пышно называлась больница-приют для неизлечимых больных, построенная в ознаменование коронации Николая II в 1896 году. Автором проекта комплекса был уже упоминавшийся выше А. Л. Обер, а руководил строительством А. Ф. Мейснер. Несколько лет спустя А. Ф. Мейснер спроектировал и построил во дворе за корпусами маленькую, причудливую приютскую церковь Смоленской Божьей Матери (Одигитрии).
Справа от Коронационного убежища находится трехэтажный корпус. Это -- приют имени московского промышленника Ивана Денисовича Баева-старшего, сооруженный в память о покойном на средства его братьев И. Д. и К. Д. Баевых, владевших известной обувной фирмой.
На той же улице располагалось и Ермаковское отделение городского работного дома, где, по замыслу его организаторов, бедняки, не имевшие постоянной работы, могли заработать какую-нибудь мелочь себе на пропитание. Правда, предлагаемая работа была настолько тяжелой, а оплата настолько низкой, что в него стали направлять для принудительных работ задержанных полицией бродяг и нищих.
Еще одно скопление "богоугодных заведений" распологалось на правой стороне Стромынке, там, где она заканчивается у въезда на Матросский мост. Все три размещавшихся здесь учреждения были устроены на рубеже XVIII--XIX веков приказом Общественного призрения или, согласно понятиям нашего времени, ведомством социального обеспечения.
Первой появилась здесь Екатерининская богадельня (1.11), в 1787 году переведенная из района Мещанских улиц, где она существовала при Староекатерининской больнице. Богадельня разместилась в двухэтажных строениях, в плане образующих квадрат. В углу квадрата, выходящим на Стромынку и Матросскую Тишину, устроили богаделенную церковь Воскресения, выделявшуюся широким приземистым куполом. Над главным въездом с Матросской Тишины поднялась небольшая колоколенка. В 1871 и 1887 годах на хорах церкви устроили два придела -- Екатерины и Николая чудотворца. Иногда за здание церкви принимают небольшое сооружение с причудливыми плановыми очертаниями, стоящее в середине двора. Но это всего-навсего служебная постройка.
После революции богадельня была упразднена. При реконструкции Стромынки была снесена северная сторона квадрата, исчезли купол церкви и колокольня, а в корпусах бывшей богадельни, надстроенных двумя этажами, разместился студенческий городок. В романе-эссе "Память" писатель Владимир Чивилихин вспоминает свои студенческие годы, прошедшие именно здесь.
При Староекатерининской больнице существовало и отделение для содержания душевнобольных. Однако, их количество росло, а предоставленное им помещение было настолько тесным и ветхим, что уже через несколько лет город вынужден был построить позади Екатерининской богадельни специальное здание (1.12) для размещения первой в Москве психиатрической лечебницы, первоначально называвшейся доллгаузом, то есть домом для умалишенных. В 1808 году постройка была окончена, больные переведены на новое место, однако, официальной датой открытия лечебницы считался следующий, 1809 год, о чем напоминает мемориальная доска на фасаде, установленная к столетнему юбилею больницы. В 1838 году доллгауз был переименован в Преображенскую больницу для душевнобольных.
Среди пациентов больницы выделялся некий Иван Яковлевич Корейша, прослывший прорицателем, к которому обращались за предсказаниями многие москвичи, в основном, конечно, женщины. Корейша приносил определенный доход больнице, так как за его посещение нужно было заплатить 20 копеек (заметную сумму по тому времени). Бессвязные предсказания юродивого могли толковаться, как правило, в самом различном смысле, пооэтому неудивительно, что