Политическая власть и право

Ирхин Ю.В., Зотов В.Д., Зотова Л.В.

“Право человека должно быть священным, каких бы жертв ни стоило это господствующей власти. Здесь нет середины и нельзя измышлять среднее прагматически обусловленного права (нечто среднее между правом и пользой); всей политике следует преклонять колени перед правом …”

Иммануил Кант

§ 1. Феномен политической власти

Общественная природа власти. Власть — одно из основных начал человеческого общежития как общего жития, жизни людей. Там, где есть общество, есть власть. И наоборот — где есть власть, есть общество. Природу власти можно понять только как отношения между людьми. Но, разумеется, власть — не всякие отношения, а только такие, которые предполагают отношения определенной зависимости между людьми, отношения руководителя и руководимого, господства и подчинения.

Современный американский политолог Т. Болл, справедливо отмечая разнообразие существующих концепций и определений политической власти, предлагает различать два подхода к ней, основанных на выяснении, для чего, т.е. в каких целях, используется власть (он называет ее “власть для...”) и над кем она осуществляется (“власть над...”).

“Власть для” — это власть, которой пользуются для убеждения или разубеждения, либо для того, чтобы обеспечить чьи-либо преимущества. Она не связана или почти не связана с принуждением или господством. С последним связана “власть над”. Болл считает, что “власть над” кем-то хотя и важна — это не власть как таковая; она не исчерпывает всех возможных политических проявлений и производна от понятия “власть для” чего-то, более того, паразитирует на этом понятии.

Принимая в принципе различение на “власть для” и на “власть над” как помогающее выяснению феномена власти, оговоримся, что это стороны одной власти, использующей разные способы поддержания существующих в обществе властных отношений. Вряд ли можно безоговорочно согласиться с утверждением Болла, что теоретически политологи склонны рассматривать власть политических деятелей как действие, направленное на что-то, а не как господство над кем-то1. [c.166] Даже если исходить из понимания “власти для” как власти, обеспечивающей чьи-то преимущества, как действий, направленных на “что-то”, то нельзя исключить, что “власть для” может быть направлена на подчинение большинства населения правящей элите, на то, чтобы обеспечить преимущества второй над первым. Нет и не может быть власти без подчинения.И наоборот — там, где нет подчинения, нет власти. Конечно, теоретически можно говорить о подчинении вне связи с принуждением и господством, о добровольном, сознательном, воспринимаемом как благо подчинении. Но на практике, и прежде всего в политике, подчинение предполагает, в большей или меньшей степени, принуждение и господство.

Рассмотрим эти сугубо теоретические рассуждения на примерах истории.

Великий реформатор древности афинский правитель Солон, причисленный к семи греческим мудрецам, в конце VI в. до н.э. показал образец политики, принятия политических решений как “искусства достижения возможного”, “искусства жить вместе”. Ему удалось создать действенные механизмы компромисса между борющимися сторонами афинского общества — старой родовой знатью, промышленными и торговыми кругами, крестьянами. Он аннулировал все долги, включая те, которые были обеспечены залогом земельных участков, вернул свободу людям, находившимся в долговой кабале. Установив деление всех граждан на разряды по имущественному цензу. Солон создал новые органы власти и управления на принципах равновесия, баланса влияния. Он претендовал на то, что его законы служат “простому со знатным наравне”, а праву придал в опору силу.

Что же позволило Солону провести преобразования в экономической, социальной и правовой сферах, в политических структурах, сломать некоторые сложившиеся традиции и дать дорогу новым? Если ответить двумя словами, то политическая власть, которая ему принадлежала как правителю и которую он еще более укрепил с помощью реформ; власть, основанная на силе и авторитете.

Это, как представляется, то, что Т. Болл называет “властью для”. Но в истории таких примеров никак не больше, чем примеров противоположного порядка, связанных с “властью над”. К. Поппер считает, что история политической власти есть главным образом история, международных преступлений и массовых убийств. [c.167] Такой истории обучают в школах и при этом превозносят, как героев, некоторых величайших преступников.

По мнению Поппера, политическая власть превращается в “ядро истории”, потому Что: во-первых, власть воздействует на всех и каждого; во-вторых, люди склонны боготворить власть; и в-третьих, люди, обладающие властью, хотят, чтобы их боготворили, и это им вполне удается — многие историки писали под надзором императоров, генералов и диктаторов2.

Замечено коварное свойство власти: чем больше ее имеют, тем больше ее хотят. Властитель одного государства, одного народа хочет властвовать над многими государствами и народами. Властитель многих народов, создавший на месте многих государств свою империю, хочет властвовать над всем миром. Ему нужны, как Александру Македонскому, сверхчеловеческие почести и даже божественные корни в родословной.

Все это свидетельствует о том, что власть — это “власть для” и “власть над”. Это две функции единой власти, одну от другой разграничить можно только теоретически. В реальной политической жизни и то и другое неразделимо. Политическая власть: это есть система социально-политических отношений, выражающих возможность, способность и право кого-либо решающим образом влиять на действия и поведение других людей и их групп, т.е. подчинять их, опираясь на свои волю и авторитет, правовые и моральные нормы, угрозу применения силы и наказания в случае неповиновения.

Структура власти. В политической науке под структурой власти понимаются ее компоненты и движущие силы: субъект власти (актор), объект, средства (ресурсы) и процесс, приводящий все это в движение для достижения определенной цели.

Субъект власти, или политический актор, воплощает ее активное, направляющее начало. Это человек или группа, подготавливающая и разрабатывающая определенные политические проекты и решения и воздействующая на процесс их принятия и осуществления в политической системе. В роли политического актора — субъекта действия выступают не только облеченные властью физические лица, но и сама власть в виде государства, правительства, парламента и других корпоративных образований.

Политическое действие определяется как всякое поддающееся наблюдению, открытое поведение, демонстрируемое в рамках политической системы индивидом или политической группой. [c.168] Политическое действие может представлять собой незапланированное, спонтанное поведение (в этих случаях говорят о “непредсказуемой” политике, “непредсказуемом” решении)или же оно может быть частью последовательного процесса принятия и осуществления решений. Ответ на действия называется реакцией.

Объект власти — пассивное начало во властных отношениях; это те лица или органы, на которые направлено действие вышестоящего политического актора. Иерархия власти, как правило, предполагает, что объект власти является таковым только по отношению к вышестоящему властному органу, но по отношению к нижестоящему он выступает как субъект власти. В реальной политической практике редко действует принцип феодальной нормы, согласно которой “вассал моего вассала — не мой вассал”.

Отношения между субъектом и объектом власти не могут быть равноправными. Субъект власти отдает распоряжения и рассчитывает на их исполнение объектом власти, т.е. на подчинение последнего. Обычно отмечаются следующие основания для подчинения: страх, доверие и интерес. Это, безусловно, так. Но есть еще одно важное основание для подчинения одного человека воле другого — это чувство долга. Именно это чувство является главным, когда, скажем, во время боя командир отдает солдатам приказ идти в атаку. Перед лицом возможной смерти солдат теряет какой-либо страх перед командиром (если таковой страх был), он уже не раздумывает над проблемой доверия к нему, из всех интересов остается главный интерес — выжить. Но солдат поднимается и идет в атаку, презрев смерть, потому что он давал присягу на верность - и не своему командиру и даже не государственной власти, а своей Родине.

Поднятый великим флотоводцем Нельсоном перед Трафальгарской битвой флажковый сигнал гласил: “England expects that every man will do his duty” (“Англия ждет, что каждый выполнит свой долг”).

Под ресурсами власти в широком смысле понимается все то, что индивид или группа могут использовать для влияния на других; в узком — все те средства, которые использует или может использовать субъект, чтобы достигнуть своих целей. Н. Макиавелли определял ресурсы власти как возможность государя в случае надобности отстоять себя собственными силами с помощью своих людей, войска, денег или прибегнуть к помощи со стороны3.

Ресурсы власти можно различать по разным основаниям: материальные (финансовые рычаги воздействия) к нематериальные (воздействие с помощью средств массовой информации), принудительные (меры административного наказания) и основанные на методах убеждения, "силовые" (с использованием военного аппарата) и политические (достижение цели путем переговоров и компромиссов) и т.д. [c.169]

В своих действиях субъект власти может руководствоваться одним из двух принципов. Первый: все средства хороши для достижения цели (следование этому принципу характерно для диктаторов и деспотов). Второй — праведные цели не могут быть достигнуты неправедными средствами (принцип демократических форм правления).

Но и в условиях демократии возможности высших должностных лиц для принятия тех или иных решений далеко не одинаковы. Как отмечал американский политолог С. Липсет, в Англии и Канаде, где имеются дисциплинированные законодательные партии, премьер-министр с сильным парламентским большинством обладает значительно большей властью, чем президент США: первый может в короткое время ввести в силу закон, который поддерживает он сам и его кабинет; второй же (американский президент) может предлагать, предполагать, но решать будет Конгресс4.

В понятие ресурсов власти входит и то, что называется легальностью и легитимностью власти.

Легальность и легитимность власти. Термины “легальность” и “легитимность” имеют общий корень, который происходит от латинского слова “leg” (родительный падеж — legis), что означает “закон”. Видимо, потому эти понятия нередко считают тождественными. На самом деле понятия “легальность” и- “легитимность” далеко не тождественны, хотя в определенных условиях могут совпадать.

Легальность власти — это ее законность, понимаемая как действие через закон и в соответствии с ним, т.е. ее юридически нормативная узаконенность. Антиподом легальной власти является нелегальная, т.е. незаконная, неузаконенная власть. Причем одна вполне может переходить в другую. Аятолла Хомейни как противник шахского режима, т.е. легальной, законной, власти в Иране, был в 1964 г. выслан из страны и находился в эмиграции сначала в Ираке, а затем во Франции. В феврале 1979 г., вопреки угрозам официальных властей, вернулся в Иран. И шах, имевший в своем распоряжении армию, силовые министерства, но не имевший поддержки народа, не посмел тронуть духовного лидера Ирана. Аятолла Хомейни вскоре стал руководителем Исламской Республики Иран, а шах отправился в изгнание. Это стало возможным потому, что шахская власть, будучи легальной, законной (по шахским законам), была, как выяснилось, нелегитимной, т.е. не пользовалась доверием и поддержкой народа [c.170].

Легитимность власти показывает ее фактическую значимость для людей, степень ее престижа, ее “эмпирическую” узаконенность, но не благодаря закону, исходящему от власти, а благодаря закону человеческой расположенности.

Из сказанного можно сделать следующий вывод: власть может быть легальной и легитимной — тогда это крепкая власть; власть может быть легальной, но нелегитимной — тогда это шаткая власть. Всякая уважающая себя власть стремится стать и быть и легальной, и легитимной. Легальность и легитимность — качественно разные ресурсы власти, обладающие разным потенциалом функционирования.

Типы легитимности власти. Макс Вебер различал три главных типа легитимности власти как ее “внутренних оправданий”5.

1. Традиционная легитимность. Она покоится на авторитете нравов и обычаев, привычки ориентироваться на их соблюдение. Обычаи и традиции выполняют не только регулирующую роль в обществе, они обеспечивают преемственность поколений, непрерывность исторического процесса. Иногда думают, что монархия — это власть, которая сыграла свою роль, и сейчас ее можно отправить в музей древностей. Это не совсем так. Например, в современной Испании монархия обеспечила относительно плавный переход от диктаторского режима генерала Франко к демократии. Эсбер вообще считал, что для стабильности демократии полезно сохранение наследственного монарха.

2. Харизматическая легитимность. Харизма (от греч. charisma — милость, благодать, божий дар) — особая, исключительная одаренность, наделенность государственного деятеля, политического лидера такими качествами (мудрость, непогрешимость, пророчество, святость, а также бесстрашие, мужество и др.), которые резко выделяют его не только из общей массы людей, но и из состава политических “верхов”. Харизматическая власть — это власть, основанная на слепой преданности лидеру, которому приписывают некие высшие качества и почти мистические свойства. Если традиционная легитимность и соответствующая ей власть отличаются большой прочностью, то харизматическая власть живет, как правило, столько, сколько живет носитель харизмы.

3. Рационально-правовая легитимность, согласно Веберу, характерна для власти демократической. Ее отличает понимание обязательности выполнения своих обязанностей всеми “государственными служащими” — от рядовых до носителей власти. [c.171] Граждане доверяют не отдельной личности или группе лиц, находящихся у власти, а устройству государства, законам, согласно которым функционирует власть.

Вебер называет эти типы легитимности “идеальными типами”, прекрасно понимая, что в реальной политической жизни они встречаются редко. В большинстве случаев политическая власть представляет собой различные комбинации идеальных типов, переходы от одного к другому.

§ 2. Разделение властей

Разделение властей — это политико-правовая доктрина и конституционный принцип, лежащий в основе организации власти демократического государства.

Сама идея разделения властей возникла давно и возникла она из понимания той угрозы, которую несет обществу нераздельная, всеобъемлющая власть. Еще Цицерон советовал: чтобы небольшая группа людей или один диктатор не захватил всю полноту власти в обществе, чтобы влияние самых сильных не склонило в свою сторону всех избранных в государственные органы, необходимо, чтобы их состав был не единым, а разделенным, т.е. чтобы одна часть контролировала другую6.

Европейское средневековье, словно бы забыв о предостережениях и уроках античного мира, явило разные формы абсолютной монархической власти. Лишь одна церковь оспаривала власть монархов в надежде объединить в одном лоне власть духовную и светскую и таким образом самой стать абсолютной властью. Тогда слово взяли философы и политические мыслители. В отличие от своих античных предшественников, ставивших и решавших проблему “народ и власть”, мыслители Нового времени поставили проблему “гражданин (личность, индивидуум) и власть”, начав с обоснования необходимости разделения властей.

С теоретической концепцией разделения властей связаны имена двух выдающихся мыслителей XVII — первой половины XVIII в. — Джона Локка и Шарля Монтескье.

Локк доказывал необходимость разделения государственной власти на три ветви: законодательную, исполнительную и федеративную. В его понимании законодательная власть — это власть, которая имеет право указывать, как должна быть употреблена сила государства для сохранения сообщества и его членов. В хорошо устроенных государствах законодательная власть передается в руки лиц, которые сами или совместно с другими властями создают законы, и — что важно подчеркнуть — “сами подпадают под действие тех законов, которые были ими созданы”. [c.172]

Но так как законы, обладая постоянной и устойчивой силой, нуждаются в непрерывном исполнении или наблюдении за этим исполнением, необходим контроль за исполнением законов. Эта задача исполнительной власти.

Под федеративной властью Локк понимал ту власть в государстве, в компетенции которой находятся вопросы войны и мира, участие в коалициях и союзах, право вести дела со всеми лицами и сообществами вне данного государства, т.е. область внешней политики.

Что касается соподчиненности властей в государстве, то, по мнению Локка, “может быть всего одна верховная власть, а именно законодательная, которой все остальные подчиняются и должны подчиняться”7.

Монтескье внес коррективы в концепцию Локка о разделении властей. “В каждом государстве, — писал он, — есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная, ведающая вопросами международного права, и власть исполнительная, ведающая вопросами права гражданского”8.

Как видно, эта формулировка несколько отличается от предложенной Локком и от той, которую обычно дают в словарях. В этой связи нужно принять во внимание следующие пояснения Монтескье: первая власть призвана создавать законы; вторая (исполнительная) — ведает внешними сношениями и обеспечивает безопасность; третья (исполнительная) — карает преступников и разрешает столкновения между частными лицами. Третью власть можно иначе именовать судебной.

Монтескье, во-первых, считал, что исполнительная власть должна находиться в руках монарха, независимо от законодателей; во-вторых, предложил двухпалатную модель парламента, в котором наряду с выборной нижней палатой как органом народного представительства существует верхняя палата пэров, представляющая аристократию.

Как видно, многие теоретические положения об идеальном государственном устройстве “подсказаны” Монтескье современной ему английской конституционной монархией, а верхняя палата пэров просто списана с палаты лордов.

Но главное в концепции Монтескье состояло в том, что, согласно его представлениям, власть должна принадлежать различным органам государства; сосредоточение властных полномочий в руках одного органа государства недопустимо. [c.173] Если законодательную власть соединить с исполнительной, то не исключено, что законодатель, применяя законы, не будет строго следовать содержащимся в них указаниям. В результате в стране воцарится Произвол. Если в одном органе соединить судебную и исполнительную власть, то может случиться, что судья будет притеснителем, действующим от имени и по поручению закона. А это тоже ведет к произволу. Недопустим и третий вариант — соединение судебной и законодательной властей, ибо в таком случае судья получит возможность изменять содержание закона в том или другом направлении.

“Чтобы не было возможности злоупотреблять властью, необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы взаимно сдерживать друг друга. Возможен такой государственный строй, при котором никого не будут понуждать делать то, к чему его не обязывает закон, и не делать того, что закон ему дозволяет”9.

Таким образом, своей концепцией Монтескье осуществил, говоря современным языком, прорыв в области политико-правовой теории.

Попытки Ж.Ж. Руссо обесценить концепцию разделения властей ссылками на то, что в государстве, где осуществлена “генеральная воля” суверенного народа (это проект Руссо), нет необходимости в разделении властей, что, напротив, слияние властей есть высшая форма демократии, успеха не имели.

Сила и, главное, своевременность появления теоретической концепции разделения властей были таковы, что ее положения вскоре реализовались — сначала в Конституции США 1787 г., а затем во французской Деклараций прав человека и гражданина, где, в частности, говорилось: “Общества, в которых не обеспечена гарантия прав и не установлено разделение властей, неконституционны”10.

Опыт современных государств доказывает универсальный характер принципа разделения властей, способного действовать в разных политических и социальных условиях — в президентской республике, в парламентарных монархиях и республиках, в странах со смешанной формой правления, в развивающихся странах11. В Конституции Российской Федерации в ст. 10 гл. 1 говорится: “Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны”. [c.174]

§ 3. Может ли властитель изменить политическую историю?

У Ф. Энгельса есть одно известное рассуждение, представляющее большой интерес для выяснения вопроса о роли “великих людей”, политических властителей в судьбах исторического развития. Оно содержится в его письме В. Боргиусу от 25 января 1894 г.: “Люди сами делают свою историю, но до сих пор они делали ее, не руководствуясь общей волей, по единому общему плану, и даже не в рамках определенным образом ограниченного, данного общества”.

Прервем цитату, чтобы выразить полную солидарность со сказанным. Но вот дальше начинается преувеличение объективности исторического процесса, умаление роли субъективного фактора и полное подчинение роли личностного фактора “экономической необходимости”: “Их (людей. — Авт.) стремления перекрещиваются, и во всех таких обществах господствует поэтому необходимость, дополнением и формой проявления которой является случайность. Необходимость, пробивающаяся здесь сквозь все случайности, — опять-таки в конечном счете экономическая. Здесь мы подходим к вопросу о так называемых великих людях”.

Еще раз прервем цитату, чтобы обратить внимание на прямолинейность перехода от мысли о господстве в обществе “экономической необходимости” к мысли о великих людях. Даже не о роли великих людей в историческом процессе, а просто о великих людях, о том, как и почему они появляются!

“То обстоятельство, что такой и именно вот этот великий человек появляется в определенное время в данной стране, конечно, есть чистая случайность. Но если этого человека устранить, то появляется спрос на его замену, и такая замена находится — более или менее удачная, но с течением времени находится. Что Наполеон, именно этот корсиканец, был необходим Французской республике, истощенной войной, — это было случайностью. Но если бы Наполеона не было, то роль его выполнил бы другой. Это доказывается тем, что всегда, когда такой человек был нужен, он находился: Цезарь, Август, Кромвель и т.д.”12.

Давайте порассуждаем вокруг этой цитаты. Выделим вначале мысль о том, что если великого человека устранить, то появляется спрос на его замену и что такая замена находится. (В другом случае эта мысль была выражена еще более объективистски: эпоха, которая нуждается в гигантах, великих людях, рождает их.) [c.175]

Как все просто и как все необходимо! Конечно, бросая ретроспективный взгляд на историю, заранее зная, что Цезарь был. Август был, Кромвель был, можно трактовать это в том плане, что великий человек (не обязательно именно Цезарь, которого убьет Брут; именно Август, римский император, внучатый племянник Цезаря; именно Кромвель, руководитель английской буржуазной революции XVII в., а какие-то другие великие люди) был нужен эпохе и потому он находился. Вопрос лишь в том, всегда ли он находился, всегда ли осуществлялась “более или менее удачная” замена великого властителя?

Петр I был великим реформатором, модернизатором России. Он появился как обычно появляется человек, безотносительно к эпохе и ее нуждам. Но он много сделал для того, чтобы последующие поколения могли назвать эту эпоху переломной. И он только начал реформировать Россию, многого не успел сделать. Казалось бы, раз “эпоха требует”, значит, “с течением времени” должна была найтись замена. Нет, не нашлось замены Петру Великому, после него процессы реформирования были надолго остановлены.

Выясняется и другое: эпоха, которая нуждается в великих правителях-реформаторах и рождает их, не может их защитить. Цезарь был убит заговорщиками. Александр II, положивший конец крепостному праву, осуществивший судебную и другие реформы в России, был убит революционерами.

После смерти Сталина, создавшего ценой жертвоприношения миллионов людей великую державу — СССР, а затем и “мировой социалистический лагерь”, ох как нужны были если не великие, то уж во всяком случае не посредственные руководители! Увы, их не было. Нет их и сейчас, когда опять решается судьба России.

А что значит “экономическая необходимость”, пробивающаяся сквозь все случайности и обусловливающая появление на исторической арене великих людей? Применительно к Франции конца XVIII — начала XIX в. это, видимо, должно было означать необходимость окончательной ликвидации феодальных отношений и беспрепятственное развитие отношений капиталистических. Однако перед такой экономической необходимостью стояло тогда большинство стран Европы, но реализовалась она в разных странах в разное время и по-разному — в одних случаях с появлением “великих людей”, в других — без оных.

Теперь о Наполеоне. Он родился в 1769 г., через год после того, как Корсика была передана Генуей Франции. Бертран Рассел по этому поводу заметил, что родись Наполеон годом раньше, он был бы итальянцем и не смог бы стать императором Франции. И что вообще значит — “если бы Наполеона не было, то роль его выполнил бы другой”? [c.176] Если бы Наполеона не было, то” надо полагать, “тот другой” не совершил бы поход в Египет, не одержал многочисленных побед над итальянскими, прусскими, австрийскими войсками, не установил континентальной блокады Англии, не вторгся в Россию и не убрался из нее, не пережил “100 дней”. Вряд ли “тот другой” мог обладать столь необузданным честолюбием, столь безграничной жаждой власти и славы, столь неутолимым желанием переделать мир по-своему, навсегда войти в учебники истории — как Наполеон. Все это позволяет предположить, что если бы Наполеона не было, то политическая история Франции и Европы того времени была бы другой и именно в той другой политической истории была бы реализована “экономическая необходимость”.

Обратимся к истории России кануна Октябрьской революции 1917 г. Л. Троцкий высказывал мысль, что если бы не было В.И. Ленина, не было бы Октябрьской революции (и, стало быть, многого того, что составило историю послеоктябрьского развития страны).

Для такого утверждения есть веские основания. Речь Ленина вечером 3 апреля 1917 г. в Петрограде перед встречающими его массами, в которой он призвал их взять курс на социалистическую революцию, опубликованные им 4 апреля “Апрельские тезисы” с обоснованием этого призыва произвели сильное впечатление на членов революционных партий, солдат, матросов, рабочих.

Традиционная большевистская программа, как, кстати, и программы социал-демократических партий Европы, исходили из того, что после победы буржуазно-демократической революции необходим более или менее длительный период капиталистического развития, в ходе которого созревают условия — объективные и субъективные — для перехода к социализму. “Апрельские тезисы” Ленина отбрасывали такие представления как “оппортунистические”. Глубокая убежденность Ленина в своей правоте, невероятная способность убеждать в этом других, его воля, его энергия предопределили то, что собравшаяся в апреле 1917 г. большевистская конференция полностью поддержала установку Ленина на организацию и подготовку немедленного перехода к социалистической революции.

Можно смело утверждать, что никто другой из числа большевистских лидеров того времени не смог бы сделать того, что сделал Ленин, не смог бы “заменить” его — ни Троцкий (он сам это признавал), ни Зиновьев (у которого всегда отсутствовала политическая самостоятельность и смелость), ни Каменев (который явно тяготел к меньшевикам), ни Сталин (который до Октября 1917 г. был вообще малозаметной политической фигурой), ни другие большевистские лидеры.

Как видно, личностный фактор может играть в истории, во всяком случае в течение определенного времени, не меньшую, а иногда даже большую роль, чем все другие субъективные факторы вместе взятые, определяемые действиями партий, классов, степенью их организованности, осознания своих интересов, своей силы. [c.177]

§ 4. Характер политической власти в России

Правовая и политическая характеристика сущности и особенностей власти в современной России содержится в Конституции Российской Федерации.

В ст. 3 гл. 1 Конституции Российской Федерации говорится:

1. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ.

2. Народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления.

3. Высшим непосредственным выражением власти народа являются референдум и свободные выборы.

4. Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону.

Такая запись в Основном законе страны, имеющая принципиальный характер, безусловно, нужна и важна. В соответствии с ней формулируется и ряд многих других статей, раскрывающих нормы функционирования различных ветвей власти, прав и обязанностей граждан.

С политической точки зрения правомерен вопрос о том, насколько соответствует такая запись реальной Жизни, насколько гражданин России, как частица народа, осознает себя носителем власти.

В Конституции СССР 1936 г. тоже в ст. 3 было записано: “Вся власть в СССР принадлежит трудящимся города и деревни в лице Советов депутатов трудящихся”; а Конституция СССР 1977 г. в ст. 2 констатировала: “Вся власть в СССР принадлежит народу. Народ осуществляет государственную власть через Советы народных депутатов, составляющих политическую основу СССР”. Однако на практике реальная власть в СССР находилась в руках партийных аппаратов — от ЦК КПСС до райкомов партии. Официальная политическая установка — как в виде лозунгов, так и отчетов ЦК КПСС на съездах партии — исходила из того, что партия и народ едины.

Так было. А как теперь? Какова форма нынешней государственной власти в России?

В Конституции Российской Федерации в ст. 1 содержится формулировка о республиканской форме правления в нашей стране. В ней говорится: “Российская Федерация — Россия есть демократическое) федеративное правовое государство с республиканской формой правления”. [c.178]

Статья 11 Конституции констатирует, что государственную власть в РФ осуществляют Президент РФ, Федеральное собрание (Совет Федерации и Государственная Дума), Правительство РФ, суды РФ. Государственную власть в субъектах РФ осуществляют образуемые ими органы государственной власти.

Если исходить из чисто формальных характеристик, то республиканская форма правления в России представляет собой нечто среднее между президентской и полупрезидентской республиками. Однако многие политологи и юристы называют Россию не просто “президентской”, а “суперпрезидентской” республикой.

Анализ глав и статей Конституции Российской Федерации, в которых говорится о Президенте РФ (ст, 80—93 гл. 4), о Федеральном Собрании (ст. 94-109 гл. 5), о Правительстве РФ (ст 110-117 гл. 6), о Судебной власти (ст. 118—129 гл. 7), свидетельствуют о том, что центр реальных властных полномочий стянут к президенту. Он является главой государства, гарантом Конституции РФ, прав и свобод человека и гражданина; в установленном Конституцией РФ порядке принимает меры по охране суверенитета РФ, ее независимости и государственной целостности; обеспечивает согласованное функционирование и взаимодействие органов государственной власти; определяет основные направления внутренней и внешней политики государства; представляет РФ внутри страны и в международных отношениях, осуществляет руководство внешней политикой РФ, ведет переговоры и подписывает международные договоры РФ.

Президент Российской Федерации является Верховным главнокомандующим Вооруженными Силами РФ” в случае агрессии против РФ или непосредственной угрозы агрессии вводит на территории РФ или в отдельных ее местностях военное положение, в необходимых случаях вводит на территории РФ или в отдельных ее местностях чрезвычайное положение, незамедлительно извещая об этом Совет Федерации и Государственную Думу; издает указы и распоряжения, обязательные для исполнения на всей территории РФ.

Президент Российской Федерации назначает с согласия Государственной Думы председателя Правительства РФ; имеет право председательствовать на заседаниях Правительства РФ; принимает решение об отставке Правительства РФ; представляет Государственной Думе РФ кандидатуру для назначения на должность председателя Центрального банка РФ, ставит перед ней вопрос о его освобождении от должности; по предложению председателя Правительства РФ назначает на должность и освобождает от должности заместителей председателя Правительства РФ, федеральных министров; представляет Совету Федерации кандидатуры для назначения на должности судей Конституционного Суда РФ, Верховного Суда РФ, Высшего Арбитражного Суда РФ, а также кандидатуру Генерального прокурора РФ, вносит в Совет Федерации предложение об освобождении от должности Генерального прокурора РФ; назначает судей других федеральных судов; формирует и возглавляет Совет Безопасности РФ; утверждает военную доктрину РФ; формирует Администрацию Президента РФ; назначает и освобождает полномочных представителей Президента РФ; назначает и освобождает высшее командование Вооруженных Сил РФ; назначает и отзывает после консультаций с соответствующими комитетами или комиссиями палат Федерального Собрания дипломатических представителей РФ в иностранных государствах и международных организациях. [c.179]

Как явствует из текста Конституции РФ, президент не включен в какую-либо ветвь власти, но он наделен большими полномочиями, позволяющими воздействовать на них.

Так, Президент РФ назначает выборы Государственной Думы в соответствии с Конституцией РФ и федеральным законом; распускает Государственную Думу в случаях и порядке, предусмотренных Конституцией РФ; назначает референдум в порядке, установленном федеральным конституционным законом; вносит законопроекты в Государственную Думу; подписывает и обнародует федеральные законы; обращается к Федеральному Собранию с ежегодными посланиями о положении в стране, об основных направлениях внутренней и внешней политики государства.

Кроме того, в необходимых случаях президент выступает в роли арбитра — может использовать согласительные процедуры для разрешения разногласий между органами государственной власти РФ и органами государственной власти субъектов РФ, а также между органами государственной власти субъектов РФ. В случае недостижения согласованного решения -он может передать разрешение спора на рассмотрение соответствующего суда.

Суперпрезидентский характер республиканской формы правления в современной России проявляется также в весьма сложной процедуре отрешения президента от должности (см. ст. 92 и 93).

Что касается полномочий законодательной власти, то они весьма скромны. Так, согласно ст. 102, к ведению Совета Федерации относятся следующие вопросы: утверждение изменения границ между субъек