СТОЛИЧНЫЙ ГУМАНИТАРНЫЙ ИНТИТУТ

Факультет: психологический.

Специальность: психология.

Реферат по дисциплине: История психологии.

Тема: «Индивидуальная психология» А. Адлера.

Студентка 3 курса:

Мозжерина Лилия Владимировна.

2003 год

План:

Введение.

1. Альфред Адлер: жизнь и творчество.

2. Адлеровская критика Фрейда и философские основы психоанализа.

3. «Индивидуальная психология» А. Адлера.

3.1. Комплекс неполноценности.

3.2. Компенсация и сверхкомпенсация. Невротический характер.

3.3. Социальное чувство.

3.4. Прототип личности и индивидуальный стиль жизни.

Заключение.

Список использованной литературы.

Введение.

Одним из наиболее важных направлений для развития современной психологии явился психоанализ. В первую очередь он связан с именем австрийского врача – психиатра и психолога

Зигмунда Фрейда (1856 – 1939 гг.). Сложившись первоначально как метод лечения неврозов, позднее он превратился в психологическую теорию, а впоследствии – в одно из важных направлений философии 20 в.. Психоанализ основывается на идее о том, что поведение человека определяется не только и не столько его сознанием, сколько бессознательным, к которому относятся те желания, влечения, переживания, в которых человек не может себе признаться и которые, поэтому, либо не допускаются до сознания, либо вытесняются из него, как бы исчезают, забываются, но в реальности остаются в душевной жизни и стремятся к реализации, побуждая человека к тем или иным поступкам, проявляясь в искаженном виде (например, в сновидениях, творчестве, невротических нарушениях, фантазиях, оговорках и др.).

Но, разумеется, психоанализ не соотносится только с именем своего основателя. Ученики Фрейда, в большинстве своем, не разделяя пансексуализма учителя, развивали собственные учения о содержании и роли бессознательного в психической жизни, разрабатывали новые подходы к психотерапии. Среди ближайших учеников З. Фрейда наиболее известны А. Адлер и К. Г. Юнг. В данной работе я хотела бы остановиться на «индивидуальной психологии» Альфреда Адлера.

1.Альфред Адлер: жизнь и творчество.

Альфред Адлер в 20 – 30 – е годы был едва ли не самым популярным после Фрейда человеком в психоаналитическом движении. Австрийский психолог, врач – он создал свою версию психоанализа – индивидуальную психологию. В историю психоанализа Адлер вошел как автор «комплекса неполноценности».

Такой комплекс фигурировал и у Фрейда, который, однако, относил его только к женщинам. Комментаторы шутили по поводу демократизма Адлера: мужчина в его теории достиг равенства с женщиной – ведь и он оказался неполноценным.

Адлер был не только психологом, но и общественным деятелем, членом социал-демократической партии. Он с большой настойчивостью пытался на основе своей теории реформировать всю систему воспитания и разрешить многие проблемы, «обременяющие народы»: положить конец войнам, ненависти на национальной почве, религиозному фанатизму, и «устранив эти эгоистические и безумные заблуждения», объединить «все скрытые, врожденные силы в массах, направленные на добро». Он считал, что его индивидуальная психология может врачевать не только отдельных людей, но смогла бы помочь освободится от ошибок, иллюзий и бесцельной траты сил целым нациям и всему человечеству.

Мы видели, что Фрейдовский психоанализ не был монолитным учением, порождал множество проблем, толкая к поискам в самых различных направлениях. Адлер «развернул» психоанализ в сторону социально - педагогической проблематики. Как и Фрейд, Адлер опирался, в основном, на медицинский, клинический опыт и был поверхностно знаком с философией и гуманитарными науками. Это предопределило упрощенность и наивность многих его взглядов.

Альфред Адлер родился в 1870 году на окраине Вены. Он был вторым ребенком в семье небогатого еврейского торговца зерном, имевшего шесть детей. В детстве мальчик часто болел. Ранние воспоминания, которые впоследствии станут играть важную роль при построении Адлером его теории личности, у него были связаны с болезнью и смертью близких, картинами похорон. Как теоретик – психолог Адлер не придавал большого значения конкретным фактам биографии и отдельно взятым чертам характера, предлагая, прежде всего, понять «человека в целом», «его жизненный план»,

«прототип», «стратегию поведения». Однако некоторые факты: очередность рождения, содержание и окраска первых детских воспоминаний, «избираемых человеком» из огромной их массы для того, чтобы объяснить направленность личности, «линию жизни» - для него очень важны.

В школе Адлер плохо успевал. Учитель предложил ему бросить школу и учиться на сапожника. Но, собрав волю в кулак, Адлер напряженно занимался и стал лучшим учеником в классе. По свидетельствам биографов Адлер в детстве чувствовал себя одиноким, был больше привязан к матери, чем к отцу, не был уверен в себе и постоянно вел борьбу со своей болезненностью и чувством неполноценности.

По дороге в школу ему каждый раз приходилось проходить через кладбище. Его терзал страх. Возникала неприятная мысль, что он – трус, не такой смелый, как другие его товарищи.

Однажды он отстал от ребят и один пробежал через кладбище дюжину раз, пока не поборол свой страх. Самое интересное в этой истории то, что за «кладбищенским забором», на самом деле, не было никакого кладбища. Но об этом Адлер узнал только несколько лет спустя. Он и его приятели принимали за кладбище заброшенный двор.

Данный случай ярко характеризует Адлера как психолога, который считал важным не сам жизненный факт, а его оценку человеком. Адлер учил и себя, и других, преодолевать страх перед жизнью, в чем бы он ни проявлялся.

Окончив Венский университет, Адлер становится врачом - офтальмологом. Он практикует как терапевт, увлекается социалистическими идеями и публикует несколько статей по санитарной гигиене, в которых анализирует условия труда и экономические отношения с точки зрения их воздействия на здоровье человека. Идея о том, что медицинское просвещение и профилактики более эффективны в борьбе с болезнями, чем само врачевание, не оставляла его до конца жизни.

Интерес к психиатрии, возникший на фоне личных переживаний и занятий медициной, подтолкнул Адлера к психоанализу, вокруг которого велись бурные дебаты. Адлер защищает Фрейда в печати, и тот приглашает его в свой кружок.

С самого начала Адлер пользуется особым расположением

Фрейда, становится Президентом психоаналитической ассоциации, соредактором журнала (вместе с Фрейдом). Однако он ведет себя не как ученик, а как младший коллега Фрейда, хотя в момент их встречи Адлеру было 29, а Фрейду – 43 года. В течение девятилетнего сотрудничества с кружком психоаналитиков, подбадриваемый коллегами, Адлер обогащает психоанализ рядом идей. Это, в частности, идеи о чувстве неполноценности,

«компенсации и сверхкомпенсации», воле к власти, как универсальном движущем мотиве личности; социальном чувстве, как условии нормального развития; жизненном плане, на основе которого вырабатываются «фиктивные цели», расходящиеся с социальными условиями и приводящие к неврозу. Однако Фрейд поощрял самостоятельность коллег лишь до определенного предела.

Почувствовав, что концепция Адлера, привлекающая своей простотой и жизненной правдой, начинает конкурировать с его сексуальной концепцией неврозов и развития личности, Фрейд начинает резко критиковать Адлера. После бурной дискуссии 1911 года Адлер вместе с девятью другими членами кружка, в котором было тогда 23 человека, выходит из психоаналитической ассоциации и создает Ассоциацию индивидуальной психологии.

Фрейд пишет в этой связи Юнгу: «Вчера я заставил всю банду

Адлера (шестерых из нее) выйти из общества».

Разрыв произошел в тот период, когда деятельность Фрейда и его сподвижников увенчалась крупными успехами. В 1908 году состоялся первый международный психоаналитический конгресс. Еще через год вышел первый выпуск Международного психоаналитического журнала. После многих лет гонений, научной и общественной изоляции психоанализ получил, наконец, признание. Психоаналитическое общество организовало свои отделения в Австро-Венгрии, Англии, Германии, Швейцарии и США.

Стали регулярно проводиться конгрессы Международной психоаналитической ассоциации. Популярность нового учения и его основателя росла и мало кто мог догадаться, что внутри движения назревает конфликт.

Почему в психоаналитическом движении теоретические споры так часто сопровождались столкновением личных амбиций, претензий на ортодоксию и приводили к разрыву? Ведь такой корпоративно- сектантский дух резко контрастирует с открытым этосом науки, принципами которой являются полная беспристрастность, интеллектуальная независимость каждого исследователя, допущение нескольких равноправных гипотез для объяснения одного и того же факта, дающее повод для новых исследований и плодотворной полемики? Ответ не столь прост.

Психоанализ был характерным для эпохи рубежа веков социо – культурным движением, а не только наукой. Всякое движение создает свою идеологию и роль вождя, лидера, в нем очень важна, так же как и личные притязания адептов. Что же касается Адлера, то он не мог быть ничьим вассалом. Драма его души могла быть разрешена лишь созданием собственного учения. Кроме того, специфика психиатрии такова, что занятия ею не могут оставаться без последствий для практикующего врача, как личности. Каждый врач чувствует это. Избирая психиатрию в качестве профессии, многие люди хотят, на самом деле, разобраться в себе самом, занять более выигрышное, властное положение в социуме. На этой почве среди психоаналитиков легко вспыхивали дискуссии относительно первооснов теории, которые в действительности выражали противоречия их личных жизненных стратегий. История психоанализа полна драматических расколов, ересей и отлучений.

Фрейд нередко проявлял нетерпимость к критике, обвинял своих коллег – оппонентов в лицемерии, «сопротивлении», нежелании признать свои бессознательные комплексы. Но и его можно понять.

Ведь психоанализ так часто подвергался ожесточенному, подчас оскорбительному разносу, что защита его представлялась необходимой. Психоанализ явился новым, междисциплинарным направлением в науке. Он требовал пересмотра и дополнения всех социо – гуманитарных теорий, был, можно сказать, «миной замедленного действия» для научного истэблишмента. Ждать мирного и плавного развития психоанализа было бы столь же наивно, как и рассчитывать на мирное, без расколов и оппозиций, развитие социал-демократии.

Психоанализ притягивал к себе ярких, незаурядных людей, имеющих, однако, свои, личные проблемы. И они, найдя здесь подходящую духовную атмосферу, начинали теоретизировать на личной почве, выстраивать теорию на основе своего жизненного опыта. Отсюда – споры, конфликты в психоанализе. Почувствовав себя полноправными членами «избранной касты» психоаналитиков, наиболее самолюбивые члены фрейдовского кружка один за другим восставали против своего патриарха. Адлер был первым, кто, выйдя из его кружка, создал свою Ассоциацию индивидуальной психологии. Заметим, что все психоаналитики, отколовшиеся от

Фрейда вместе с Адлером, были социал-демократами, в то время как Фрейд сторонился политики.

В 1914 году Адлер добровольно поступает на службу в австрийскую армию. Занимаясь лечением военных неврозов, он приходит к выводу о глубоких психологических корнях войны, маскируемых идеологией. Причина, толкающая человека убивать и разрушать, обусловлена не классовыми и государственными интересами, а чувством неполноценности и недостатком социального чувства. Эта ущербность массовой личности может быть преодолена, по Адлеру, лишь специальной системой воспитания, которая должна помочь семье, школе и обществу воспитать психологически здоровую личность. В Австрии и

Германии Адлер основывает специальные клиники, в которых врач не только лечит, но и воспитывает. Просвещает и практически разрешает социальные конфликты. В адлеровских клиниках проводились совместные консультации детей, родителей и учителей в присутствии большой аудитории.

Адлер придавал большое значение детству, считал его определяющим в судьбе человека. Консультации должны были показать ребенку, что взрослые всерьез интересуются им, что волнующие его проблемы встречают понимание, являются общественно – значимыми. В 1928 году в Вене было уже 28 адлеровских клиник. Адлер принимает активное участие в реформе образования, проводимой первым правительством австрийской республики. Однако рост фашистских настроений и аншлюс Австрии

Германией приводят к свертыванию воспитательных программ, построенных в либеральном духе. Уже в 1936 году все адлеровские центры были закрыты. Адлер со своей женой, бывшей его студенткой из России Раисой Тимофеевной Эпштейн и детьми переезжает в Соединенные Штаты. Его дочь Валентина с мужем, решившие искать убежище от нацизма в СССР, погибают в сталинских лагерях. Адлер, будучи в Америке, постепенно отходит от науки в сторону пропагандистской и просветительской деятельности. Стремясь расширить свою аудиторию, он упрощает проблему, сбиваясь на проповедь. Когда его упрекают в упрощении, он отвечает: «Я потратил 40 лет, чтобы сделать мою психологию понятной. Я мог бы сделать ее еще более простой, сказав, что все неврозы – от тщеславия. Но и это могло бы оказаться слишком сложным для понимания многих».

Об Адлере были высказаны различные, в основном, положительные мнения. Его считали, правда, «чересчур самолюбивым». Ф. Виттельс, называя Адлера «на редкость умным человеком», все же отмечал, что тот «пожинает дешевые лавры», стремясь объяснить психоанализ профанам на языке «здравого смысла» и этим, по сути дела, отбрасывает глубочайшую проблематичность этого «здравого смысла», который необходимо истолковывать, исходя из бессознательных механизмов. Дж.

Раттнер говорил об Адлере, как о великолепном ораторе, который

«заставлял каждого думать вместе с ним». К. Рождерс вспоминает, что был поражен «обманчиво простой манерой Адлера обращаться к ребенку» и признает, что очень многому научился от него.

Живя в США, Адлер много путешествует, выступает с лекциями в разных странах. Неизвестность о судьбе дочери – это боль последних лет его жизни. Все силы Адлера были направлены на одну цель – воспитание детей и воспитание воспитателей. В 1937 году Адлер умирает от сердечного приступа во время лекционной поездки в Шотландию.

2.Адлеровская критика Фрейда и философские основы психоанализа.

Адлер не был философом, теоретиком по складу ума. Но он одним из первых почувствовал, что психоанализ не имеет твердых мировоззренческих оснований, содержит немало внутренних противоречий и держится, во многом, на авторитете своего основателя. Адлер выступил с критикой «сексуальной теории»

Фрейда, расценивая ее как биологизаторскую. Он утверждал, что

Фрейд недооценивает сознание, придавая слишком много значения бессознательной сфере. Указывал на двусмысленность основополагающих понятий психоанализа: «Если вы спрашиваете, откуда берется вытеснение, вам говорят – от цивилизации, а если вы хотите узнать, почету возникла цивилизация, вам отвечают – от вытеснения». Адлер, как мы видим, обвиняет Фрейда в использовании «порочного круга» при доказательстве. Фрейд был отчасти прав, когда отвечал Адлеру, что волнующая его проблема несколько напоминает проблему курицы и яйца. Но все же нельзя от нее отделаться и с помощью остроты. Если культура призвана адаптировать человека к природной среде, то почему она репрессивна? Если же она развивается по пути репрессии человеческих влечений, то каков источник этих репрессий?

Сегодня можно было бы более обстоятельно ответить на этот вопрос, сославшись, в частности, на теорию стресса Ганса Селье и гипотезу Б. Ф. Поршнева о «срывных реакциях». Суть последней заключается в том, что первые мощные вытеснения возникли в результате воздействия на человека не культурных, а природных факторов.

Сменив лесной образ жизни на равнинный, предки человека столкнулись с новыми опасностями. Их соседями стали существа, гораздо более оснащенные биологически, быстро бегающие, дальнозоркие, снабженные острыми клыками, когтями и толстой шкурой. При встрече с рысью или леопардом человек оказывался беззащитным. От испуга, вместо того, чтобы бежать или нападать, он «впадал в ступор». Сильнейшие травмы вызывали расщепление психики, оставляли след в виде навязчивого действия. Последнее могло иметь не только значение невроза, но и быть социально полезным. Например, служить мотивом выполнения какой – то монотонной трудовой операции, на которую у нормальных людей просто не хватило бы терпения. Кроме того, испуг тормозил внешнюю условно – рефлекторную активность и усиливал активность внутреннюю, психическую, на почве которой стало формироваться сознание. Таким образом, из «срывных реакций» как из «сырья» методом случайного отбора и с помощью общественных поощрений могли воспитываться навыки, которые помогали коллективу в его борьбе за существование. Так, согласно Б. Ф. Поршневу, возникли речь, орудийная деятельность, культурные символы, которые могли тормозить или усиливать инстинктивные импульсы. Особенно ценной оказалась невротическая привычка отвечать на травмирующие ситуации не внешним действием, а активизацией сознания, стрессом. Стресс способствовал мобилизации родовых потенций, активизировал нервную систему. Само бодрствующее сознание, способность долгое время удерживать внимание на каком – то объекте можно рассматривать как невротическую реакцию, пролонгированный стресс. Сознание в развитом виде есть аномалия с точки зрения животно-инстинктивной целесообразности. Но оно оказалось в высшей степени полезным при переходе к общественному состоянию. На его основе стала развиваться культура, организм стал приспосабливаться к среде в очень широком диапазоне условий и, самое главное, человек научился оперировать символами и обобщенными понятиями.

Основная особенность психоанализа, привлекавшая к нему многих мыслящих людей, даже если они не были согласны с

Фрейдом, состояла в новом видении личности, характера и судьбы человека. Это новое видение, с одной стороны, претендовало на строгую научность, а с другой – питалось романтическими настроениями, открывало перед каждым, приобщенным к психоанализу, огромную и непривычную свободу в душевном и духовно – культурном мире. Суть этого нового видения человека, которое возникло не при помощи какой – то выдумки, а на основе идей, уже витавших в воздухе, состояла в том, что личность не есть простая сумма черт характера, обусловленных обстоятельствами рождения, детства и специального окружения.

Личность – динамическая система, в которой все связано со всем.

Она глубоко укоренена в своем прошлом, наделена мощной энергией, устремлена в будущее. Она не сводится к конгломерату привычек, одни из которых являются здоровыми, а другие – патологическими и безнравственными. Сколь бы противоречивыми и малозначительными ни казались отдельные поступки человека, черты характера, невротические отклонения, все они – проявления единого внутреннего «ядра» личности.

Поводом к открытию этого невидимого ядра послужила гениальная догадка Брейера и Фрейда, опубликованная в их совместном отчете в 1896 году. Суть ее в том, что каждое невротическое расстройство «имеет смысл». Невротическая акцентуация, историческое «выпадение» какой – то функции, какого – то звена личности – все это значимые акты поведения, с помощью которых человек хочет достигнуть какой – нибудь цели или избавиться от страдания. Невротические поступки являются одновременно и необходимыми и свободно избираемыми.

Самое поразительное то, что не только невротик, но и обыкновенный человек чаще всего не знает истинных мотивов своего поведения, выдвигает вместо них «мнимые причины»,

«рационализации», с помощью которых он защищается от обидных, унизительных мыслей, разрушающих его мнение о самом себе. При этом истинные мотивы, вытесненные в бессознательное, прорываются то тут, то там в замаскированной форме в поступках, эмоциональных реакциях, описках, забываниях, оговорках, фантазиях, сомнениях, «идеях фикс», отстаиваемых с особой настойчивостью. Через эти отклонения можно быстрее и легче проникнуть в ядро личности, чем через ее серьезные и взвешенные заявления. Наблюдения человека – нормального, не делающего оплошностей, не открывающего своих пристрастий - характеризуют его как «всякого», «никакого» и мало дают для психолога и терапевта.

Новое психоаналитическое видение человека влекло за собой множество следствий. К их числу можно отнести, например, сближение патологии и нормы и возникающую отсюда возможность истолкования культурных феноменов на основе психиатрии, а невротических феноменов – на основе культуры.

В психоанализе устраняется принятое в классической просветительской психологии деление психических функций на волю, разум и чувство. Утверждается, что всякая мысль есть одновременно чувство, наделенное волевым импульсом, что всякое желание способно рождать мысль, а всякая мысль питается каким – то желание. Таковы были лишь некоторые новшества психоанализа.

Фрейд ухватился за те из них, которые больше соответствовали его личному опыту, той культуре и тем семейным отношениям, в который он вырос. Всякий другой психоаналитик примеривал их на свой рост, на свой вкус, переосмысливал, и отсюда рождались новые версии психоанализа.

Что во взглядах Фрейда было неприемлемо для Адлера, вызывало критику с его стороны?

Во – первых, абсолютизация и материализация бессознательного, которое, по мнению Адлера, имеет одинаковую с сознанием природу. Бессознательное лишь часть сознания, неподвластная пониманию, невыразимая в ясных понятиях.

Бессознательное, вопреки Фрейду, не противоречит устремленности сознания. Сознание и бессознательное соотносятся, по Адлеру, на основе синергетики, как противоречащие по смыслу, но устремленные к единой цели, охватываемые единым «жизненным планом».

Во – вторых, Фрейд, опиравшийся на естественнонаучную, позитивистскую парадигму, склонялся к тому, чтобы считать сознание и бессознательное, «я» и «оно» - вещами особого рода и устанавливал между ними причинно – следственные связи, подобные тем, какие существуют между явлениями природы. Однако, по мнению Адлера, в психической жизни действуют не причинно – следственные, а смысловые связи. «Сила слова» замещает в душе

«энергию влечений». Таким образом, механика души, как некоего

«аппарата», разработанная Фрейдом, заменяется у Адлера гносеологией, интерпретацией мотивов поведения. Свобода и целеполагание важнее для Адлера, чем необходимость и причинность. Толкование человеком своих ощущений, представлений, фантазий – это и есть выход в бессознательное.

Строго говоря, по Адлеру, никакого бессознательного не существует. Мы создаем его каждый раз сами, обнаруживая между идеями и образами новые смысловые связи, которых раньше не замечали. Не прошлое определяет наши поступки и мысли, а стремление к цели, формируемой нашим жизненным планом.

Понимание бессознательного, как «эвристической функции»,

«рабочей гипотезы» усилилось в последних работах Адлера.

При всей важности возражений Адлера против Фрейда, нельзя сказать, что он во всем прав. Проблемы детерминизма и телеологии, субстанциональности и феноменальности психики дискуссионны и вряд ли окончательно разрешимы в научном дискурсе.

Третье направление критики Адлером классического психоанализа связано с разработкой им «эго – психологии», то есть выяснением места сознательного «я» в структуре личности.

«Я» - это фокус всей жизненной конструкции личности, жизненного стиля. В понимании Адлера «я» в значительной степени самодостаточно. Но как же в таком случае оценить степень адекватности внутреннего образа «я» содержанию индивидуальной психики, реальному поведению? Адлер бы ответил, что надо искать социально - приемлемые интерпретации «я» самим индивидом, не ставя вопроса о том, что собой представляет «я» как таковое.

Адлер возражает против «пансексуализма» Фрейда. Сексуальное удовлетворение есть функция половых органов. Каждый орган имеет свое особое самоощущение. Однако возможна, в принципе, сексуализация любого органа, превращение его в эрогенную зону.

Переход сексуального (генитального) либидо в оральное и анальное – не автохтонный процесс, а результат воспитания, концентрации внимания ребенка на результат воспитания, концентрации внимания ребенка на определенных функциях и органах. Первичная энергия организма не имеет никакой сексуальной окраски, ощущается как мощь, воля, стремление к власти. Какой эмоциональный и смысловой оттенок приобретает эта энергия – зависит от органа, который ею приводится в действие и объекта, на который направлено действие. Фрейд отмечал, что сексуальные стремления могут выражаться в фантазиях и сновидениях в несексуальных образах. Но, возражает ему Адлер, возможно и обратное. Несексуальные влечения и чувства, будь то голод, страх, агрессия, социальное чувство, могут предстать в сексуальных образах. Если для Фрейда различного рода социальные отношения: материнство, отцовство, братство, отношение к светской и духовной власти, супружество – выступают как модификации первичной сексуальности, то для Адлера, наоборот, некое первичное «социальное чувство» трансформируется в различные виды эмоциональных отношений и влечений, в том числе

– и в сексуальные. В этом вопросе, как и в ряде других, вряд ли можно однозначно согласиться и с Адлером, и с Фрейдом. Истина, скорее всего, лежит где – то посередине.

Более определенно можно выразить солидарность с Адлером, когда он критикует «эдипов комплекс» Фрейда. Тема ненависти, ревности к отцу и инцестуозного влечения к матери, несомненно, может присутствовать в сознании и бессознательном некоторых индивидов, как результат деформации семейных отношений, невротизма и агрессивности кого – либо из родителей, но очень трудно доказать, что эдипова «конфигурация» влечений универсальна. Скорее, можно утверждать, что в своих стремлениях к идентификации с отцом и матерью дети обоих полов стремятся как – то согласовать, примирить образы своих родителей и выдвигаемые ими требования. Они бывают травмированы, когда им предлагают идентифицировать себя с одним из родителей и отречься от другого. Если какая – нибудь болезненная, неуверенная в себе девушка хочет находиться рядом с отцом, это просто есть стремление находить поддержку там, где она находила ее раньше – у отца, который всегда будет ее любить и защищать.

Эта девушка может уклоняться от рискованных любовных отношений с молодыми людьми и предпочитает общество отца. Но в этом совсем необязательно усматривать стремление к инцесту. Иное, чем у Фрейда, понимание структуры психики Адлером приводит его к иным методам терапии. Адлер не подозревал пациентов в попытках обмануть врача, навязать ему некую «рационализацию» вместо искреннего признания. Любовно – дружеские отношения, готовность обсуждать вместе с пациентом его проблемы на основе полного доверия, равноправия и дружеского участия представлялись Адлеру более подходящей основой для излечения неврозов, чем «дистанция по отношению к пациенту и отвлеченные умствования по поводу его истинных мотивов». Терапия, по

Адлеру, это продолжение воспитания там, где человек уклонился на ошибочный путь. Терапевт должен понять не отдельную причину психической травмы, а весь жизненный стиль пациента, его способ решать жизненные проблемы. Не столько внешняя причина служит источником психических отклонений, сколько неадаптированность человека к обществу и, как следствие, использование неподходящих «технологий» в общении с другими, а часто – отсутствие каких бы то ни было «технологий», то есть, коммуникативной культуры.

Индивидуальная психология Адлера с большой осторожностью относится ко всякого рода схемам, классификациям. Она не предлагает системы, правил лечения. Каждый случай болезни, как и каждый случай общения людей, должны рассматриваться как неповторимые и индивидуальные. Общие правила – лишь вспомогательные средства. Гораздо важнее для успеха лечения психологическая гибкость терапевта, ощущение нюансов, верность здравому смыслу.

3. «Индивидуальная психология» Альфреда Адлера.

3.1.Комплекс неполноценности.

Комплекс неполноценности, с которого Адлер начал разработку своей концепции, не следует понимать, как нечто патологическое, указывающее на болезнь. Неполноценность – нормальное, естественное для человека чувство. Адлер даже сформулировал афоризм: «чтобы быть полноценным человеком, надо обладать комплексом неполноценности». Как же это понимать? Первоначально

Адлер обратил внимание на факты физиологической неполноценности отдельных органов: ведь ни у одного человека все органы не бывают хорошо сформированы и развиты. У одного – выносливое сердце, но больной желудок, у другого – хорошее зрение, но неважный слух, у третьего – сильный интеллект, но вялые чувства и т. д. органы и функции способны в какой – то мере заменять, компенсировать друг друга. Сердце с больным клапаном работает так, что развивает сильную сердечную мышцу. Слабовидящий человек склонен чаще прислушиваться. Но Адлера больше всего интересует компенсация в рамках одной функции: ребенок со слабым зрением тренирует себя в искусстве рассматривания предметов, человек со слабым слухом напрягает слуховой орган и постепенно учится различать самые тонкие различия звуков.

Известно, что некоторые художники имели в детстве врожденную близорукость, а композиторы – плохой слух. Великий оратор

Греции Демосфен в детстве заикался. Люди, обладающие слабым здоровьем, развивали свои силы и способности, борясь с недугом.

Именно они нередко делают выдающиеся открытия и создают шедевры культуры.

Кроме физических дефектов существуют социально – культурные формы неполноценности. Адлер легко обнаруживает их в возрастных, половых, экономических. Политических и моральных отношениях. Возраст – главный и универсальный источник неполноценности. Ребенок – несчастное существо. Ведь он почти во всем зависит от взрослых, вынужден им подчиняться, искать у них помощи. Да и сами детские отношения совсем не идиллические.

В них мало нравственности, жалости, долга и много борьбы, эгоизма, напряженности. Даже некоторые детские прозвища

(«Толстяк», «Косой», «Блоха») могли бы раскрыть множество драматических историй. Детство длится долго. Пока человек не повзрослеет, он чувствует себя неполноценным, и это чувство неполноценности сохраняется затем на всю жизнь – даже у преуспевающих людей, не говоря уже о неудачниках. Усилением чувства неполноценности сопровождается вступление личности в каждую новую возрастную фазу. Очень не уверены в себе подростки. Они вступают в групповую, общественную жизнь, где нет родительской опеки и где надо проявлять ум, быстроту реакции, осведомленность, силу. Среди подростков идет борьба за престиж и лидерство в группе, за успех у противоположного пола.

Поражение создает у подростка сильнейшее чувство неполноценности. Зрелый человек также подвержен этому чувству, если он по каким – либо причинам теряет свой социальный статус.

И уж нечего говорить, сколь разочаровывающим, преисполненным униженности и бессилия может быть самочувствие старика – лишенного работы, ограниченного в средствах, потерявшего многих друзей и близких, забытого собственными детьми.

Половые отношения формируют у молодых людей чувство неполноценности. У девочки оно возникает потому, что к ней с самого детства относятся как к существу «второго сорта». Ее возможности изначально ограничены, поскольку огромная часть выигрышных, превосходящих социальных позиций занята мужчинами.

Но и у молодых людей нередко возникают сомнения, являются ли они «настоящими мужчинами», достаточно ли у них отваги, ума, свирепости, силы и других качеств, которые связывают с мужским идеалом. Быть мужчиной означает для большинства быть у власти, быть «наверху», а быть женщиной – значит подчиняться, быть

«внизу». Фрейд констатировал неполноценность женщины, связывая ее с женской анатомией и женской «завистью» к пенису. Адлер считал, что физиологически и психологически оба пола равноценны

– и это должно стать незыблемым принципом воспитания.

Неравенство полов он объяснял неравенством социальных ролей мужчины и женщины, различием культурных требований к мужскому и женскому поведению. Протест против униженного положения, связанного с полом, Адлер называл «мужским протестом» и подчеркивал, что его можно наблюдать как у девушки, так и у юноши, который боится, что его назовут «бабой», «тряпкой»,

«девчонкой».

Чувство неполноценности может возникать в связи с отношениями богатства и бедности, власти и безвластия, высокой и низкой квалификации.

Наконец, существует родовой общечеловеческий источник чувства неполноценности. «Мыслящий тростник», - так сказал когда – то о человеке Паскаль, вложив в эту краткую формулу всю гамму чувств, которую испытывает в глубине души человек, незнающий, зачем и почему он появился на свет, затерянный в бесконечных просторах Вселенной.

Завороженный универсальностью открытой им идеи, Адлер стремится превратить ее в объяснительный принцип всех перипетий истории и форм социального устройства. Представьте себе человека, говорил Адлер, одного и без всяких орудий в первобытном лесу. У него нет ни скорости бега, ни силы, ни когтей, ни клыков, ни толстой и теплой шкуры…Человек, рассматриваемый с точки зрения природы, есть неполноценное существо. Вся человеческая культура: техника, язык, социальная организация, мораль, наука, религия – выросла в результате стремления преодолеть биологическую неполноценность.

Утверждая изначальную родовую неполноценность человека,

Адлер шел по пути, который уже был намечен европейскими философами и антропологами. Ницше видел в современном человеке лишь «шаткий мост», промежуточное звено между обезьяной и

«сверхчеловеком» будущего.

Признавая «объяснительную силу» адлеровского принципа неполноценности, следует видеть и его ограниченность. Фрейд, возражая Адлеру, отмечал, что многие дети не только не чувствуют своей неполноценности, но, напротив, развивают нарциссизм, видят себя в «центре мира», в фокусе внимания окружающий. Многие уродливые, больные, лишенные зрения, с ампутированными ногами или руками люди, как это не странно, не чувствуют себя ущербными. Вообще, легче встретить человека излишне самоуверенного, чем страдающего комплексом неполноценности. Что же касается «природы человека», то, будучи уязвимой, ранимой, она обладает и огромным «запасом прочности», ресурсами, которые отсутствуют у других животных. Какое животное обладает разумом? Кто, подобно индийским йогам, может ходить по раскаленным углям, останавливать на много часов дыхание?

В ответ на критику Адлер заявлял, что «комплекс неполноценности» - лишь идея, объяснительный принцип, элемент общей схемы поведения, который должен рассматриваться в совокупности с другими элементами: «жизненным стилем»,

«компенсацией» и «социальным чувством». Он подчеркивал, особенно в последних своих работах, что дело не в фактической полноценности, поскольку критерии полноценности и совершенства относительны, зависят от культуры. Дело в «генерализированном чувстве» неполноценности, которое вызывает приток сил и служит импульсом к действию.

3.2.Компенсация и сверхкомпенсация.

Невротический характер.

Уже приводились примеры того, как усиленное внимание к слабому органу, упорная его тренировка приводят к

«сверхкомпенсации» и выдающимся достижениям. Но такой «выход в гении» случается редко и лишь при стечении благоприятных обстоятельств. Значительное количество людей достигает только

«реальной компенсации», то есть успешно адаптируется к сво