Прагматичный экстремист с инфантильной харизмой

Н. Бердыклычева, Л. Веревкин

Современный человек, в том числе житель России, погружен в информационную среду с утра до вечера. Стоит только включить радио или телевизор, открыть газету или журнал, коих сейчас великое множество, и на тебя обрушиваются сведения о событиях и фактах (порой с аргументами и комментариями, а порой и без), касающиеся различных сфер жизни — политической, экономической, культурной, социальной — как внутри страны, так и за рубежом. На первый взгляд, кажется, что, чем больше информации, тем легче ориентироваться в окружающем мире. Однако это совсем так. Не всегда количество переходит в качество. И дело не только в том, что разные периодические издания, телеканалы и радиостанции нередко трактуют одно и то же событие так же, как бывшие супруги описывают обстоятельства, приведшие их к разводу, — у каждой стороны своя версия и своя правда. Речь сейчас не об этом, тем более, что свободу слова пока никто не отменял. Обратим внимание на другое — единого информационного пространства просто не существует1. Оно распадается на отдельные сегменты, и без специальной подготовки, прежде всего по части используемой лексики, здесь не обойтись. Например, чтобы судить об экономическом положении страны, мало усвоить, ощутив на собственной шкуре, чем грозит дефолт — нужно знать, что такое субвенция, трансфер, секвестр, бренд, монетаризм, транш и множество других трудновыговариваемых терминов. Чтобы квалифицированно разбираться в международной обстановке и во внутриполитических процессах, недостаточно быть осведомленным относительно того, кто же стал, наконец, очередным президентом США, или каковы программы отечественных партий и движений — надо четко различать протекционизм и лоббирование, не ошибиться в том, у кого из политических лидеров есть харизма, а у кого ее сроду не было, не путать кнессет с саммитом, а моджахедов с ваххабитами, хотя иногда кажется, что это одно и то же. А во время предвыборных кампаний полезно уяснить точный смысл таких слов, как электорат, пиар, мажоритарный, популизм, позиционирование.

Но, может быть, коль скоро СМИ в течении ряда лет вдалбливают в наши головы подобную фразеологию, народ прекрасно понимает, о чем идет речь? В конце концов, у нас реформы, мы интегрируемся в мировое сообщество, налаживаем рыночные отношения. Никто уже не помнит, как величали раньше мэров и префектов, что было вместо муниципалитетов, а назвать киллера убийцей и язык не поворачивается. «Сникерсни по-черному», правда, пока не прижилось, но, как говорится, еще не вечер...

Всегда считалось (и не без оснований), что студенты — это передовая, «продвинутая» часть общества, всем интересующаяся и многое знающая. А как сейчас? Владеют ли современные студенты информацией, чтобы, согласно известному афоризму, владеть миром?

Обратимся к результатам исследования, проведенного Центром социального прогнозирования по заказу Министерства образования РФ в ноябре 2000 года. В нескольких московских государственных вузах различного профиля (некоторые из них с недавних пор стали именоваться университетами и академиями) студентам вторых — четвертых курсов (всего 500 человек) был продиктован список, куда мы произвольно включили, ориентируясь на трехдневную подборку популярных центральных газет («Независимая», «Известия», «Сегодня», «Московский комсомолец», «Комсомольская правда»), два октябрьских выпуска журналов «Власть» и «Профиль», а также еженедельник «Совершенно секретно», 40 слов, которыми пестрят статьи упомянутых изданий. Будущим экономистам, управленцам, учителям и инженерам предлагалось выступить в роли составителей толковых словарей — дать краткие определения слов в списке.

В начале эксперимента мы всякий раз справлялись у студентов, читают ли они эти газеты и журналы, и если да, то какие именно материалы. Практически в каждой аудитории, независимо от вуза или курса, на первую часть вопроса большинство отвечали утвердительно. Что касается содержания материалов, то, по признанию участников обследования, аналитические статьи на политические и экономические темы им неинтересны, внимательно прочитывают их только около 15% респондентов. Такое признание поначалу несколько озадачило, но настоящее потрясение ждало нас впереди. Как сказал бы герой одной рекламы: «По нашему, это шок!»

Ошеломляет прежде всего орфография (напомним, студенты записывали слова на слух, под диктовку). Создается впечатление, будто реформа в данной области, о которой так много спорят, уже совершилась, — каждый пишет, как он слышит, тем более, если слышит впервые. Но тому, кто читает, нелегко — попробуй с ходу опознать в «гинаците» — геноцид, в «апозиции» — оппозицию или в «леструктуризации» — реструктуризацию.

А теперь несколько цифр. Дали верное определение таким понятиям, как демократия — 35%, либеральный — 25%, консолидация — 23%, реванш — 18%, экстремизм — 17%, экспансия — 15%, эскалация — 12%, протекционизм — 11%, космополит — 7%, конфессия — 5%, лизинг — 3%, охлократия — 2% опрошенных. Самое же интересное, как толкуются эти и другие слова из предложенного списка, одолеть который полностью удалось лишь двум (!) из пятисот студентов, подвергнутых, как оказалось, нелегкому испытанию.

Итак: консенсус — «заседание», «партия» (забыли, видно, Михаила Сергеевича); конъюнктура — «строй», «ситуация»; либеральный — «находящийся посередине», »свободный», «независимый», «лояльный», «частичная власть народа», «что-то связанное с управлением»; дезинтеграция — «защита» (то же и реванш); консорциум — «собрание», «разное мнение», «заседание»; эскалация — «снижение», «движение», «унижение», «внедрение», «высадка в конкретном месте», «изоляция», «что-то военное», «восстание»; экстремист — «неординарно мыслящий человек», «человек, которому не хватает адреналина», «живущий в экстремальных условиях»; латентный — «правильный», «открытый», «защищенный»; экспансия — «эмиграция», «изоляция», «вынужденное перемещение народов»; геноцид — «врач», «беспорядок», «какое-то вредное вещество», «что-то связанное с генами», «основа, база чего-либо», «изгнание мыслей», «борьба против всех»; сепаратизм — «выпячивание полезных ресурсов», «сепаратный мир», «выполнение договора обеими сторонами», «что-то сверхъестественное», прагматизм — «болезнь», «прогнозирование», «пунктуальность»; прагматик — «человек, верящий в конец света». Эмиссия — «комиссия»; конформист — «реформатор»; интеграция — «предел», «математический термин», «выезд за границу», «рост населения»; протекционизм — «протест против чего-либо», «направление времени»; вояж — «багаж», «песня», «журнал».

В отдельных определениях явно отражается некий ассоциативный ряд, связанный либо с корнем данного слова, либо с какой-то его частью. Например, вояж некоторые определили как «лепку фигур», «произведение» (от слова «ваять»), как «шум», «крики», «завывания под окном, хулиганские действия» (от слова «вой»), а харизму — как «лицо» (видимо, по ассоциации с «харя»).

«Космополита» многие связывают с «космической политикой», «миром», другие — с «бомжем», «изгоем», «жителем большого города», а третьи — с «верховным правителем церкви». Нашлись и такие, кто что-то слышал о борьбе Сталина с космополитами и потому включает его самого в их число.

Уж на что «демократия» у всех на слуху 24 часа в сутки, и тем не менее для большинства опрошенных она лишь синоним свободы слова и гласности, а некоторые воспринимают ее как ... «разгром».

Изумляет творчество студентов в определении понятий, которые, кажется, невозможно объяснить именно так. Но наш студент — самый находчивый в мире. Поэтому «инфантильность» для него — это «ветренность», «вспыльчивость», «бесшабашность», «щепетильность», «человек хитрый и жадный, способный на аферу»; а «конфессия» — не что иное, как «заседание», «конфискация», «объединение некоммерческих структур» и даже — производство «конфет». Ну, а от производства конфет до охлократии рукой подать. Сообщаем для тех, кто до сих пор не знал, что это такое, «охлократия» — «демократия на Украине». Откуда такая ассоциация, можно только догадываться.

Примечательно, что некоторые неверные определения встречаются неоднократно (например, космополит — «верховный правитель церкви», геноцид — «что-то связанное с генами», реванш — «защита», инфантильный — «вспыльчивый» и т.д.). Когда такие совпадения ограничиваются рамками одной аудитории, естественнее всего предположить, что студенты по привычке списывали друг у друга. Но многие подобные «открытия» сделаны параллельно — их авторы учатся в разных вузах и на разных курсах. Тут есть над чем подумать психологам и языковедам — феномен народной этимологии налицо.

Если же называть вещи своими именами, то без простого русского слова невежество не обойтись. А невежественный человек, как известно, опасен. В лучшем случае он просто отчужден от политики, культуры, социальной и экономической жизни общества. Но чаще он агрессивен, берется судить обо всем и никогда не сомневается в своей правоте. В царство формул такой человек вторгаться все-таки не решается, а вот как вывести страну из кризиса или кого назначить премьер-министром знает точно.

Конечно, легче всего обвинить во всем самих студентов, они ведь и не скрывают, что статьи на политические и экономические темы им неинтересны. Но, с другой стороны, может ли заинтересовать статья, на четверть состоящая из малознакомых терминов, добрую половину которых нельзя найти даже в последнем издании Словаря иностранных слов? И употребляются такие термины не потому, что в русском языке им нет аналогов («бренд», например, это торговая марка, «транш», точнее «транша» — часть займа, а «саммит» — просто-напросто встреча). Они пущены в оборот с чьей-то «легкой» руки, из желания выглядеть специалистом, профессионалом, знающим больше остальных, а потом бездумно подхвачены как пропуск в страну под названием СМИ.

Впрочем, ничем не отличается ситуация и в научной литературе, к которой студенты, хотят они того или нет, должны время от времени обращаться. Скажем, социологические работы не обходятся без слов актор, локус, тренд, парадигма, дискурс, нарратив и т.д. Авторам, наверное, кажется, что, если вместо «тренда» употребить привычную «тенденцию», или вместо «нарратива» — «рассказ», «повествование», их сочинения утратят научный характер. В итоге — все та же бессмертная смесь «французского (сейчас чаще английского) с нижегородским» типа «нарратив бабы Дуси из деревни Малые Горки — 9».

В обучении студентов, в том числе в овладении ими действительно научных, получивших широкое распространение терминов, большая роль принадлежит педагогам-обществоведам. Но как быть, если, объявив курс на гуманитаризацию высшей школы, Министерство образования отдало на усмотрение вузов перечень и объем гуманитарных предметов, и в результате количество часов по социологии, философии, политологии почти повсеместно сократилось? Предполагается, правда, ввести обязательное изучение теологии. Может быть, тогда студенты почувствуют разницу между космополитом и митрополитом?

И еще одно утешение. Говорят, Джордж Буш-младший тоже не особенно силен в расшифровке понятий, не знает, где находится Чечня, и даже путает слово терьер с каким-то их заковыристым экономическим термином. Выходит, мы по-прежнему самый читающий народ в мире?

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://psy.piter.com/