Ядерная Россия: гуманитарное измерение
Введение
Ядерная энергия - от природы. Фактом своего существования она не зависит от человека. Ядерная энергия может быть и «доброй», и «злой». По своей мощи она соизмерима или превосходит самые грозные силы природы - землетрясения, ураганы, наводнения, последствия от воздействия космических явлений (астероиды, кометы, космические излучения и другое). Жизнь на Земле невозможна без ядерной энергии Солнца. Физическая картина мира на примере звезд показывает людям глобальные источники энергии (и в этом смысле также оказались правы древние, когда советовали чаще смотреть на звезды). Но на Земле ядерное благо или ядерная опасность для человечества - большей частью от человека. И то, и другое - «плоть от плоти» разума и рук человеческих. Для человечества значимость ядерной энергии не явна, пока человек не исследует процессы ядерных превращений и не научится воспроизводить их в технических устройствах. Ядерная энергия глубинна, глобальна, неисчерпаема и до конца не познана. Взаимоотношения человека с ядерной энергией должны носить особый характер и требуют особого мировоззрения. Люди обречены на постоянный интерес к ядерной энергии, на настойчивое познание этого феномена. Многократно прав герой фильма «Девять дней одного года», говоря по этому поводу: «Мысль остановить нельзя».
Со дня открытия явления радиоактивности минуло 100 лет. Путь к практическому применению ядерной энергии в мирных и военных целях был проторен свыше 50 лет тому назад. Прошлому веку принадлежат Хиросима, Нагасаки и Чернобыль. С другой стороны, он, «подарив» человечеству две мировые войны за 30 лет первой половины столетия (мир как будто сошел с ума - сразу после второй реальной стала и третья мировая война), в дальнейшем, благодаря ядерному сдерживанию, обошелся без оных. Хотя противоречия между государствами не уменьшились. Проблемы мира в ядерном настоящем В. Коши относит к фундаментальным вопросам философии. А «мирный атом» сейчас обеспечивает более половины энергопотребности некоторых стран. Нельзя не согласиться с мнением И.К. Лисеева, что феномен высоких, в том числе ядерных, технологий необходимо осознавать в качестве одного из главных итогов XX века. А также - с мнениями К. Ясперса, М. Хайдеггера, К.Ф. Вайцзеккера и В. Хесле, что, например, история, геополитика и физика, а также экология и ее социальное обрамление вполне достойно совместимы с духовным и философией.
Пришло время попыток историко-философского осмысления социальной роли ядерных технологий и других социальных аспектов ядерной энергии, используя, по терминологии В.И. Вернадского и Н.Н. Моисеева, эмпирическое обобщение общественных явлений, каждое из которых в отдельности достаточно хорошо известно. Тем более, что ныне для ядерной техносферы и общества в целом, как в России, так и на Западе, характерны условия неопределенности, выбора, сомнений. На нынешнюю слабость такого осмысления указывает, в частности, А. Фитцпатрик. Российская и мировая общественность должна найти ответ на вопрос: «Что означают сейчас и на будущее понятия «ядерный человек», «ядерное человечество», «Ядерная Россия»?».
Помыслы людей, стоявших у истоков ядерной науки, были чисты, надежды – возвышенны. Хотя ещё В.И. Вернадский видел и опасность ядерной энергии для человечества.
Когда же военная составляющая ядерных исследований приобрела достаточно четкие очертания, всю информацию по ним стали скрывать от общества. Причем впервые это было сделано на Западе. И засекречивание западных публикаций по теме послужило индикатором перевода ядерной науки в годы второй мировой войны на военные рельсы. Одновременно военно-политическая мотивация надолго «заморозила» практически на нулевом уровне рассмотрение других социально-ядерных аспектов, например экологических. Эту ситуацию можно отождествить с первой исторически синхронизированной моделью информационной компоненты, информационного пространства ядерной сферы. Огромная роль при этом была возложена на разведку.
Факт остается фактом. В сфере военного атома (ядерное оружие, АПЛ) усилия России (СССР) всегда были вторичными, вдогонку за уже создаваемыми принципиально новыми видами вооружений Запада, направленными против СССР. Отсюда понятна степень напряжения участников советского Атомного проекта. Еще раз обратимся к фильму «Девять дней одного года»: «Не сделали бы бомбу - не разговаривали бы мы сейчас с тобой». Гражданская ядерная энергетика (атомные ледоколы, АЭС) инициирована Россией. Поэтому, несмотря на изменение ныне многих идеологических ориентиров и на переинтерпретацию истории социалистического периода нашей страны, все же допустимо, видимо, полагать, что «менталитет» российской ядерной «оборонки» и ядерных технологий в целом с самого начала не противоречил в определенном смысле понятиям «защитный», «гуманистический» и т.п. Заимствуя надпись на одном из памятников Севастополя, можно сказать: «Потомству в пример!»
Во второй половине прошлого века мировое сообщество вдруг поняло, что «породнилось» с новой техносферой, потенциально способной обеспечить прорыв в экономике, политике и военных отношениях. С другой стороны, чудовищные энергетические возможности новых технологий пугали. Общественное сознание постоянно находилось под прессом информации глобальной значимости. Вспомним хотя бы отдельные исторические этапы: эмоционально-политическая борьба против ядерного оружия 50-х и 60-х годов, научное осмысление и политические решения периода сценариев «ядерной зимы», Чернобыль и перестроечная волна против гражданской ядерной энергетики России.
Краткий экскурс в историю показывает, что отношение к ядерной энергии у российского общества на разных этапах истории страны было разным. Оно определялось ролью этой отрасли в конкретных исторических и социально-экономических условиях, а также степенью открытости информации. Чтобы понять, есть ли стратегические перспективы у ядерных технологий, побуждаемые потребностью общества в них, необходимо оценить основные сценарии будущего мирового развития.
Императивы будущего и социальная роль
Чуть более 10 лет назад на межгосударственном уровне под эгидой ООН была провозглашена концепция устойчивого развития, в которой предпринята попытка определить предпосылки и условия неопределенно длительного существования человечества и обосновать переход к новой эпохе развития цивилизации. Концепция при консолидации усилий различных стран в рамках всеобъемлющей системы экономических, экологических, социальных и культурологических мер по стабилизации прогресса во всех сферах общественной жизни рекомендует и определенные ограничения народонаселения, потребностей и потребления общества. Эти ограничения предусматривают адаптацию к проблемам общества, социализацию индивида, а также коренную трансформацию общественного сознания в направлении понимания роли общей платформы для глубокой перестройки всего планетарного сообщества с целью снять противоречия между нарастающими материальными запросами человечества и сравнительно ограниченными ресурсами био- и геосфер, тем самым ослабив угрозу дальнейшему существованию человека, исторической смене одних поколений другими. Трансформацию общественного сознания в направлении радикального изменения ориентации и содержания различных сфер человеческой деятельности, ценностей современного общества в контексте его гуманизации.
За прошедшие с момента принятия концепции устойчивого развития годы многое в мире изменилось. Прежде всего, в социально-экономическом аспекте. Наблюдаем ли мы сейчас соразмерно задачам доклада «Наше общее (выделено мной – Е.В.К.) будущее» на конференции Рио-92 консолидацию усилий, стабилизацию процессов развития, выработку общей платформы действий разных стран и народов, гуманизацию и экологизацию общественного сознания в необходимых пропорциях, всесторонний прогресс? Скорее всего, нет.
Начнем с того, что христианство, например, не верит в духовный прогресс, полное исправление и единение человечества. Оно предсказывает «новое небо и новую землю», непривычный для нас материальный мир после вселенских катаклизмов.
Трудно спорить с В.Д. Могилевским в том, что решения конгресса в Рио-де-Жанейро и последующие в русле стратегии устойчивого развития не выполняются. По сообщению М.А. Мунтяна, столь авторитетная организация как Римский клуб считает концепцию устойчивого развития «сплошной утопией». О новом витке гонки вооружений в мире на основе революционных изменений в военном деле говорят, ссылаясь на международных политологов, О.А. Бельков и В.И. Слипченко. Мир стал однополярным, но значимо международную стабильность подрывают региональные противоречия, часто «круто замешанные» дополнительно на национальной и религиозной «закваске». Это, в частности, отмечалось в открытом докладе Службы внешней разведки РФ за 1993г. Пакистан, Индия, Северная Корея и другие страны спешно формируют свой ядерный потенциал для защиты, как декларируется, суверенитета. Израиль, разбомбив в своё время иракский ядерный реактор, учитывая конкретное противостояние, свой ядерный объект разместил на границе с Египтом.
Вновь возвращается стена. Не только символическая, но и вполне реальная. В Берлине разобрана, в Иерусалиме строят. США вводят неслыханные ограничительные меры в части въезда в страну. Похоже, ныне уже западная цивилизация возводит «железный занавес».
По фактам, например, событий в Югославии, Афганистане и Ираке роль ООН в современном мире, к сожалению, снижается. По данным Фонда «Общественное мнение», в России доля респондентов, уверенных в значительной роли ООН в международной жизни, последовательно снижалась от 50% до 30% с сентября 2000г. по апрель 2003г. Уже на конференции Рио +10 оформились противоречия между США и другими странами в части и собственно концепции устойчивого развития, и конкретных шагов её реализации. Некоторые говорят о крахе международного порядка, основанного на признании национального суверенитета, и о потере иллюзий начала 90-х годов в части вечной дружбы с Западом. В.Д. Писарев напоминает, что США и НАТО в настоящее время наполняют конкретным содержанием предложения по пересмотру всемирного институционального порядка, основанного на системе ООН, конечной целью которых является обеспечение условий, когда новая структура мирового управления будет «работать» на решения, выгодные странам «золотого миллиарда». Эти действия Запада более чем серьезны, поскольку им, как показывают В.Н. Кузнецов (со ссылкой на мнение А.Д. Ротфелда, директора Стокгольмского международного института исследований проблем мира) и В.Д. Писарев, предшествовал глубочайший анализ ситуации в контексте стратегических целей США и высокоразвитых стран. В этом же ракурсе структуру новых мировых регулирующих органов исследует А.И. Неклесса, во многом справедливо резкий в оценке концепции устойчивого развития. По Д. Боффа, крайне тяжелый отрезок мировой истории 1945-1949 г.г. характерен именно подавляющим экономическим и военно-стратегическим превосходством одной атомной сверхдержавы при отсутствии сдерживающих хотя бы формально юридических международных норм.
В изменившихся условиях многие политики и философы стали на основе критической переоценки стратегии устойчивого развития разрабатывать новые прогнозные варианты будущего общества. Уже не такие благодушные и не такие утопичные, а, главное, - явно не отражающие принцип «общей платформы» и не одинаково приемлемые для всех стран. Как указывали Н.Н. Моисеев, В.Н. Турченко и многие другие, даже термин «устойчивое развитие» с философских позиций не безупречен. Р. Кейган, анализируя некоторые трансантлантические разногласия по поводу взглядов на будущее с позиций кантианского и гоббсианского мира, приходит к выводу, что силовой подход в решении проблем будущего миропорядка в конечном итоге, даже опираясь на двойные стандарты, необходим и Западной Европе, и США. Новая картина социальной реальности получила выражение в новых конкретных версиях будущего согласно теориям «золотого миллиарда» и «цивилизационных конфликтов Север-Юг и Запад-Восток». Россия, кстати, не принадлежит и не будет принадлежать к странам «золотого миллиарда». Д.М. Данкин, рассматривая фактор доверия в международной жизни и констатируя сложное будущее России, а также вынужденность напоминания Западу о наличии у страны ядерного оружия, цитирует (весьма уместно, на мой взгляд) мысли З. Бжезинского о важности ныне философского и культурного измерений, о необходимости трудной философской и культурной переориентации, если стремиться к позитиву в части коллективной судьбы человечества. Одновременно не забывая (В.Ф. Нэх), что несущие огромный конфликтный потенциал цивилизационные, культурные противоречия имеют солидную экономическую подоплеку.
Сценарий устойчивого развития и более пессимистичные, при всём их различии, едины в одном и появление их обусловлено общей озабоченностью – если не предпринять каких-либо мер, то в ближайшее по историческим меркам время (возможно, в ближайшие десятилетия) человечество неизбежно ждёт общепланетарный социально-экономический и экологический кризис. Эта озабоченность стала хрестоматийной. Социально-экономические потрясения будут дополняться природно-техногенными катастрофами, частота проявления и мощность которых существенно увеличатся. Вот «цена вопроса» правильной оценки ситуации, адекватной мировоззренческой платформы и эффективных управленческих решений.
Как отмечает А.И. Неклесса, в условиях деградирующей демократии и непубличной политики Запада «варятся» такие сценарии, в частности ядерной вольности ведущих держав и организованных ядерных инцидентов, о которых в деталях, возможно, лучше и не знать. А что касается нашей страны, то по А.А. Нещадину, сегодня в контексте развития стоит сложнейший вопрос не о реформировании постсоветской России, а о реформировании Московии с ее неизменными атрибутами, которые существуют более 600 лет, о глубинном реформировании общества. В условиях, когда существует и такой глобальный социально-экономический прогноз (А.Паршнев, www.moskvam.ru): “Наш народ и мировой рынок промышленного капитала — несовместимы. Либо одно — либо другое”. В условиях, когда Россия испытывает катастрофическое геополитическое сжатие во всех измерениях при одновременной коренной ломке международных принципов и структур обеспечения безопасности (Н.А. Комлева).
Главное, что для нас применительно к сценариям развития, – исторически установленная и философски осмысленная представителями разных профессиональных «сословий» (философы, социологи, историки, политологи, юристы, экологи, военные, физики, «технари») повторяемость общепланетарных кризисов и скорая неизбежность нового кризиса, подтверждаемая множеством индикаторов неблагополучия. Не первого и не единственного, но самого глубокого и опасного за всю историю человечества. Не допустить осложнений, наверное, не в силах людей. Речь, видимо, может идти лишь о смягчении их последствий. Заметим, что и в регионально-геополитическом контексте, например применительно к «ядерному» Мурманску («эффект вторых Дарданелл», П.В. Федоров), взгляд «извне» на повторяющиеся исторические ситуации, прежде всего кризисные, является чрезвычайно плодотворным.
В концепции устойчивого развития (или в её неудачных интерпретациях), хотя она и являет собой симбиоз результатов философских, политологических, экономических и экологических исследований, налицо перекос в определении сущности надвигающегося глобального кризиса, перспектив развития общества, уровня и качества жизни людей. Грядущий кризис будет иметь системный, многоплановый характер, не в меньшей мере политико-экономический, гуманитарный и цивилизационный, нежели только экологический. Эту позицию разделяют, например, Л.В. Лесков, В.И. Пантин, Э.Г. Кочетов, Б.И. Козлов и другие. Однако, в концепции (интерпретациях) недостаточно отражена альтернативность вариантов общественного развития, главенствующим фактором по факту признан экологический. Может быть поэтому, как показывает нынешняя ситуация в мире, и пути решения накопившихся проблем были выбраны слишком гуманистичные, отчасти утопичные. Скорее всего, это последствия эйфории в связи с окончанием холодной войны. Маятник восприятия действительности по инерции качнулся слишком далеко. Хотя совсем недавняя история подсказывала пример своеобразного устойчивого развития, но на силовой основе, на принципах ядерного сдерживания. Может быть, предполагает Д. Сладков, ядерное противостояние, взаимное ядерное сдерживание и было дано миру как уникальный шанс спасти себя - пока человечество не поумнеет и не подобреет. И может прав К. Ясперс, связывая отсутствие ныне «братьев по разуму» во вселенной с трагическим их неумением разумно распорядиться открывшимися им на определенном этапе развития иных цивилизаций возможностями ядерной энергии, отождествляя факт овладения ядерной энергией с неким цивилизационным «моментом истины» в части разумности социума. Однако силовые элементы в сценарии устойчивого развития не были востребованы.
Но всё возвращается «на круги своя». Невыполнимость в разумные сроки некоторых строго обязательных императивов (нравственный императив, как справедливо напоминает В.Д. Могилевский, не менялся принципиально за всю историю человечества, а неудачная попытка за 20 лет воспитать человека коммунистического будущего тем более памятна) или неприемлемость для большинства стран и народов положений теории «золотого миллиарда» делают наиболее вероятным неспокойное ближайшее будущее и сценарий «цивилизационных разломов». Явно неустойчивая ситуация уже (еще) в мыслях. И по Н.Н. Моисееву, одному из идеологов реализации нравственного и экологического императивов как основы будущего устойчивого развития человечества (в том числе и соответственно решениям конференции Рио-92), судьба России, наряду с претворением в долгосрочной перспективе этих требований времени в жизнь, - выживать самой и способствовать выживанию других стран прежде всего за счет ядерного сдерживания, а уж затем с помощью своих природных и географических ресурсов, а также исторического опыта сосуществования с мусульманским миром. Н.П. Шмелев приоритетом России считает «умеренный, конструктивный изоляционизм» на основе ядерного сдерживания глобальных и компактного обычного военного сдерживания локальных угроз. С.В. Кортунов отмечает и более радикальную трактовку ядерного сдерживания, имеющую место в позиции одной из политических партий России. Эта трактовка предусматривает обеспечение условий для обладания ядерным оружием дружественными государствами. Совсем не обязательно, заключают Л.В.Коваль и А.П. Дубнов, гегемония США или какой бы то ни было другой страны в течение последующих лет приведет к общепланетарной идиллии безъядерного мира.
Н.А. Кормин и Е.А. Турлак отмечают, что социальная мотивация научных и технологических исследований в ядерной сфере чрезвычайно велика, а ядерные технологии, и прежде всего их военная компонента, приобрели новый философский оттенок – стали важным цивилизационным аргументом в вопросах будущих взаимоотношений народов и религий. А.И. Неклесса, цитируя профессора Йельского университета П. Брекена (P Bracken), новый вариант ядерного сдерживания, «второй ядерный век» (см. также А.А Кокошин), эффект либерализации принципов применения ядерного оружия сопоставляет с вызовом Западу со стороны стран Азии в культурной и философской сферах. И по П. Брекену, цивилизационный вызов Нового Востока может включать более свободное, нежели прежде, использование современных вооружений. Долговременную сдерживающую роль ядерного оружия в перспективе, но одновременно и появление новых тревожных тенденций («принцип ядерного несдерживания» и даже угроза ядерного нападения) подтверждают В.З. Дворкин и В.И. Слипченко в ходе дискуссии «Средство защиты мира и безопасности?». В.А. Шупер, который по его собственным словам «всегда требовал масла вместо пушек», анализируя особенности современных западных демократий и реальные слабости гражданского общества, считает общепризнанным, что «единственная гарантия того, что Москву ни при какой политической конъюнктуре не будут бомбить, аки Белград … - это ядерный щит Родины». В военно-политической и публицистической литературе социальные аспекты ядерного сдерживания рассматривают В.Н. Михайлов и др. в контексте канонизации сдерживания, общемировых интересов и общечеловеческих ценностей. Наконец, фундаментальную роль ядерного оружия в деле защиты страны еще раз обозначил министр обороны РФ при постановке на боевое дежурство очередного полка исключительно российских «до последнего винтика» ракет «Тополь-М» в декабре 2003г.
Необходимо отметить различную реакцию мирового общественного сознания на стратегии ядерного сдерживания в 50-е – 60-е годы прошлого века и сейчас. Ещё раз напомним, что тогда в мире был мощный подъём антиядерного движения, обусловленный противостоянием, прежде всего, двух супердержав. В некоторых случаях дело доходило до антиядерного психоза. Достаточно вспомнить широко распространённые в США «домашние» бомбоубежища. В настоящее время, хотя и найдена новая форма ядерного сдерживания, общественного психоза и массовых антиядерных движений нет. По крайней мере, они не инициируются и не поддерживаются ведущими государствами. Новая «ядерная ниша» не предусматривает однозначно прямое столкновение «сильнейших мира сего» и «ядерную зиму». Она как бы более локальна, а значит, - более приемлема для общества. Показательны в этом отношении недавно принятая новая ядерная доктрина США и ситуация вокруг выхода США из договора по ПРО, а также реакция России на эти события.
Многими военными аналитиками подчеркивается, что ядерное сдерживание для нынешней, экономически ослабленной России в условиях сложных внутренних и внешних политических процессов становится все более актуальным, так как в создании новых видов обычного высокоточного оружия для ведения военных действий бесконтактным способом страна серьезно отстала от Запада. Ситуация усугубляется несовершенством прогнозов и скоротечностью изменения обстановки в военно-политической сфере по сравнению с необходимым для развертывания новых военно-технических программ временем.
«Неолитическая революция» по Н.Н. Моисееву, последний из известных общепланетарных кризисов биосферы и человека, длилась несколько тысяч лет. Сейчас социо-биосферные процессы существенно ускорились, но протяженность предстоящего кризиса всё равно явно будет не десятки, а может и не сотню лет. Вот ориентиры по длительности силового ядерного сдерживания как необходимого элемента относительно спокойной фазы кризиса. Философской основой ядерного сдерживания на Западе является одно из направлений философии морали - консеквенциализм.
Органические энергоносители (нефть, газ, уголь), основа современной энергетики, рано или поздно, по самым оптимистичным прогнозам – на рубеже XXI и XXII веков, будут исчерпаны. Различные так называемые альтернативные источники энергии и энергосберегающие технологии вряд ли смогут существенно повлиять на глобальную ситуацию. Поэтому следует согласиться с прогнозами, что крупномасштабная гражданская энергетика будущего может базироваться только на ядерной основе.
С учетом предназначения гражданской ядерной энергетики, ядерное сдерживание можно трактовать расширенно. Кроме того, это гарант не только против реализации определившихся экономических, экологических, националистических и прочих угроз, но и против «вызревания» новых, менее осознанных пока, но «маячащих» на горизонте глобальных угроз, связанных с бурным развитием науки и техники при отставании социальной рефлексии и гуманитарного мышления. Прежде всего, речь идет об исследованиях в области биологических, химических и информационных технологий воздействия на человека и общество, имеющих потенцию глобального уничтожения человечества или порабощения большей части населения планеты в целях насильственного обеспечения комфортных условий жизни в избранных государствах. А.С. Капто предупреждает о невиданных возможностях решения грандиозных задач в борьбе на мировой арене, которые Запад связывает с объединением потенциала невоенных средств с мощью военной силы. Причем юридические нормы международной ответственности за глобальные действия преступного характера в большинстве новых ситуаций, например в части так называемых информационных или геоэкономических войн, не определены, а попытки России юридически обезопасить себя в этом отношении встречают противодействие со стороны более «продвинутого» в технологиях таких войн Запада (А.М. Коновалов, Э.Г. Кочетов). Л.К. Дудорова и П.А. Ларионов выдвигают еще один, «региональный», аспект трактовки: ядерное присутствие России в Арктике, ядерное сдерживание через Арктику отождествляется ими с единственным способом защиты российских экономических интересов в этом регионе с завидным будущим.
Еще один аспект ядерного сдерживания «прорисовывается» в ходе размышлений над результатами исследования В.Л. Каганским особого социально - административно - экономического «континента» ядерной техносферы (проблемы закрытых городов Минатома) при далеко не бесспорных его выводах. Может быть, действительно, чтобы спасти наш несовершенный мир необходимо надежно, во всех измерениях от него защититься?
Техника и технология ядерного сдерживания в необходимых объемах существуют уже сейчас и показали свою эффективность, отработана и продолжает развиваться в планетарном масштабе политическая составляющая этого феномена. Д.М. Данкин напоминает, что международная «ядерная» нормативно - правовая база есть результат и средство укрепления доверия между государствами (сравним с дестабилизирующим фактором отсутствия таковой для новых угроз). С обоснованием в стратегическом плане необходимости дальнейшего развития ядерных технологий связано практическое значение излагаемой интерпретации сценариев будущего.
Сыгравшие важную общественную роль в прошлом веке ядерные технологии и в будущем не потеряют своего глобального предназначения – обеспечивать мирное и энергобезопасное развитие страны. Как и после Великой отечественной войны, они вновь стали чрезвычайным приоритетом и требуют качественных политических решений. Им не помешают доброжелательная интеллектуально-гуманитарная помощь, современная информационная компонента и адекватное общественное сознание. Общество и власть должны это понимать.
Футурология и социоприродная безопасность ядерной энергии
«Время», «будущее» - чрезвычайно важные категории применительно к ядерной сфере, как следует из оценки её глобальных перспектив. Но существует и иной аспект. Ядерные объекты являются потенциально опасными долговременно. Они длительно будут требовать внимания к себе не только из-за потребности в них (осознанный общий период использования ядерной энергии, т.е. полезная фаза функционирования ядерных технологий – сотни лет), но и в силу не зависящих от человека сопутствующих физических и химических факторов, например, радиоактивного распада (сотни и десятки тысяч лет – балластная, непродуктивная фаза конкретных сооружений). Это ли не вечность в сравнении с продолжительностью жизни человека, отдельных государств и даже цивилизаций?
Здесь пока не рассматриваются ядерные технологии отдаленного будущего, которых еще просто нет. Но возникновение которых принципиально возможно. Как возможно и совершенствование ядерной техносферы при этом. Этого нельзя отрицать. Например, основы ядерной энергетики на новых идеях, предусматривающих использование принципиально новых механизмов преобразования ядерной энергии, пропагандируют С.К. Шардыко и другие специалисты. Повторяю, перспективы таких новаций, по крайней мере для широкой общественности, весьма туманны. Кроме того, эти новации не изменят социально-философские проблемы ядерной техносферы кардинально. И уж совершенно точно не отменят сегодняшние и будущие проблемы нынешней ядерной отрасли.
Многие философы пытались понять тенденции будущего на основе анализа и осмысления истории (О. Шпенглер, А. Тойнби, К. Ясперс и другие). Видение философами тревожных перспектив, и это тоже фрагмент прагматики философских исследований, должно находить адекватное отражение не только при обосновании стратегической необходимости ядерных технологий, но и в сценариях оценки безопасности конкретных ядерных объектов. Прогноз возможного воздействия ядерных объектов на человека и окружающую среду на значительный период времени (обязательная составная часть при разработке проектов и согласовании их с широкой общественностью) наряду с природно-техногенными должен содержать результаты изучения также социально-экономических и политических вариантов будущих условий существования этих потенциально опасных объектов. Радиоактивные отходы и отработавшее ядерное топливо, например, не теряют своей токсичности по некоторым параметрам, как уже отмечалось, в течение десятков и сотен тысяч лет. Другими словами, в процессе оценки аспектов социоприродной безопасности и приемлемости для общества ядерных объектов целесообразно теоретически и практически изучать дополнительно к природно-техногенным прогнозным событиям глобальные и локальные по месту и времени, имеющиеся общие и специально разработанные вновь социальные сценарии будущего на перспективу до десятков тысяч лет. Конечно, с учетом возможностей долгосрочного прогнозирования современной науки.
М.Т. Ойзерман с соавторами, а также Н.А. Кормин и Е.А. Турлак вслед за М. Хайдеггером, вообще рассматривают ядерную опасность исключительно как производную от свойств человека и общества, как характеристику наших собственных систем мышления и деятельности, в контексте «воли к большой воле».
Некоторым аналогом предлагаемого социального санкционирования новых научно-технических проектов может являться, видимо, деятельность Бюро по оценке техники при Конгрессе США - систематическая оценка последствий развития техники с точки зрения соответствия общественным интересам и ценностям на основе достижения широкого общественного согласия.
Стоило произойти Чернобылю, и стали поговаривать, что он был давно предсказан. Предсказан - не предсказан? Уйдем от прямого ответа. Однозначно лишь, что люди думали о подобном и будут думать, заглядывая в будущее.
В ближайшем столетии конкретным поводом для обострения международной обстановки и кризисов среди прочих будет, как и во второй половине прошлого века, углеводородное сырье. В качестве конкурирующего энергоносителя оно и так сдерживало и сдерживает развитие, например, гражданской ядерной энергетики. Дабы не провоцировать обоюдных дополнительных невзгод в условиях неспокойного будущего, будут стремиться, видимо, избегать территориального соседства ядерных и нефтегазовых объектов. Норвегия, например, обеспокоена возможностью транспортировки импортного отработавшего ядерного топлива в Россию вблизи развитой нефтегазовой инфраструктуры побережья и шельфа. Как считает лауреат Нобелевской премии Ж. Алфёров, энергетический кризис существует постоянно, то медленно тлея, то обостряясь, и провоцирует международные конфликты. Тем не менее, предложение разместить крупнейший и долговременный объект хранения отработавшего импортного ядерного топлива в Тюменской области, являющейся нефтегазовой «житницей» страны, разрабатывает Минатом.
Конкретные социальные сценарии могут быть обусловлены возможностью региональных и общемировых кризисов из-за территорий и других важных для жизни ресурсов, а также в связи с этническими и религиозными разногласиями при трансформации государств. Актуальность для ряда регионов России и сопредельных стран угрозы ядерного и радиационного терроризма в связи с нарастающими российскими и мировыми социально-экономическими негативными тенденциями отмечается в ежегодных Государственных докладах о состоянии защиты населения и территорий Российской Федерации от чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера. Не исключено существование и позитивных сценариев.
В России уже сейчас настоятельная необходимость дополнительной оценки в практической плоскости позитивных и негативных социальных тенденций наиболее очевидна при разработке стратегии развития существующих и размещения новых ядерных объектов в приграничных или периферийных регионах. Например, при создании системы хранилищ ядерных материалов, в том числе и зарубежных соответственно идее и законодательству в части импорта отработавшего ядерного топлива. В этих регионах в разное время волею судеб (удивительно, но факт) оказались претенденты на новые многомиллиардные в долларовом исчислении отечественные и иностранные инвестиции – крупнейшие российские ядерные центры вблизи Мурманска, Архангельска, Челябинска, Томска, Красноярска, Владивостока, а также на Новой Земле и Камчатке. Т.Д. Мамсуров напоминает, что сегодня фактически по всему периметру государственной границы страна подвергается экспансионистскому нажиму самых разнородных сил: на юге и севере, востоке и западе. Ему вторит Р.С. Хакимов в ходе дискуссии «Альтернативы и варианты российского развития». Даже вдоль спокойной ныне российско - финляндской границы по данным финских социологов до 40% жителей каждой из сопредельных территорий высказываются за возвращение бывших финских земель Финляндии. Исторические параллели на темы противостояния – см. также ж. “Север”, №10, 2000г. и г. «Экономика и время» от 18.06.2001г. При определенных условиях не исключены территориальные претензии Финляндии относительно Печенгского района Мурманской области (С.Н. Дащинский, Мурманское телевидение, 22.03.2001г. и ж. “Север”, № 11, 2000г.).
Социальные прогнозы будущего актуальны с позиций планируемого международного разделения долгосрочных ядерных забот. Возникают версии о завозе импортного отработавшего топлива за хорошие деньги на Чукотку (“Новая газета”, № 6, 2001г.), на один из островов Курильской гряды («Атомная хроника России», №3, 2000г.), в Мурманск (“Полярная правда” от 21.03.2001г. и “Мурманский вестник” от 25.05.2001г.) или в район Тюмени (Горный журнал, 2003, №6 .- С.73-76.). Идею импорта зарубежного отработавшего ядерного топлива в Россию в своё время инициировали и продолжают поддерживать США, но только для длительного хранения топлива («Атомная хроника России», №1, 2000г.). То есть эта позиция - хранение (возможно, и захоронение) в России зарубежных ядерных материалов не имеет ныне внутри и вне страны серьёзных административных препятствий к реализации. За исключением, пожалуй, мнения Госатомнадзора.
Но, например, 87,4% жителей Челябинска считают недопустимым ввоз на хранение на территорию Челябинской области зарубежного топлива («Атомная хроника России», №3, 2000г.). Около 80-90 процентов россиян против импорта топлива в страну (ЦТ, программа «Время» от 11.07.2001г.). «Зеленые» обещают в разных местах блокировать железную дорогу, но не допустить составы с зарубежным отработавшим топливом в Красноярск, а исламские террористы проявляют интерес к радиоактивным отходам в контексте радиологического оружия («Известия» от 24.10.2001г. и «Российская газета» от 5.12.2001г.). Что будет, если независимые действия совпадут по времени и месту? Совместное размещение отечественных (в т.ч. из-за пределов Северо-Запада, как вариант - высокоактивных и долгоживущих из Томска, Красноярска и Челябинска) и зарубежных радиоактивных отходов не в глубинных районах России, не вблизи южной границы страны и реальных или потенциальных очагов религиозного экстремизма, сепаратизма и локальных военных конфликтов, а в пограничной зоне о