“ Наука получает всё новые и новые доказательства, что во тьме веков, оказывается, жили отнюдь не дикари, а люди, знавшие о тайнах Земли и Неба больше, чем наука знает о них сегодня, в атомный век".
Л.Дмитриева - "Тайная Доктрина" Елены Блаватской в некоторых понятиях и символах." т.3. стр. 431
Понятие "миф и философия" воспринимается сознанием как многоаспектное единое целое благодаря огромному количеству исследовательских работ. Степень разработанности данной проблемы далека от завершения, и слово "завершение" здесь совершенно не подходит, т.к. актуальность проблемы растёт, меняет своё качество благодаря ряду выдающихся открытий, стремительно расширивших горизонт человеческих знаний. Тема спрессована в единое целое. Откроем философский словарь:
Миф – [< греч. mythos – слово; сказание; предсказание] сказание, передающее верования древних народов о происхождении мира и явлений природы, о богах и легендарных героях.
Философия – [< греч. pilosophia < philo – люблю + sophia – мудрость] форма общественного сознания, представляющая собой систему наиболее общих понятий о мире, месте человека в нём, теоретическая основа мировоззрения.
Слово – люблю – мудрость – основные символы философии и мифа. 17.10.2000 года, выступая на радиостанции "Маяк", один из экспертов по Ближнему Востоку сказал, что вопрос мира в большей степени зависит от символов и мифов. И он прав. Миф, символ, философия – составные части нашего сознания и говорить о завершённости проблемы неуместно. Вернёмся к актуальности проблемы. Исследования об Атлантиде занимают 20 тысяч статей и 5 тысяч книг, но каждому понятно, что главные открытия ещё впереди. Е.П.Блаватская говорит, что миф – это не сказка, но история, и доказывает это. Человек – главное, что интересует исследователей. Проследить его мучительный путь через эпохи и столетия – вот задача, которую они ставят в своих работах. В этом движении человечества немаловажное место занимает "Ветхий Завет". Тысячами нитей пронизывает он культуру многих народов, под его влиянием формировались представления поколений, язык и обычаи. В книге "Библейские сказания. Сказания евангелистов" Зенон Косидовский говорит, что совершенная наука доказала, что Библия – это своеобразный документ светского характера, содержащий немало исторических сведений.
К методу раскрытия духовного органа познания мира обращается русский философ Е.Н.Трубецкой в своей работе "Иное царство" и его искатели в русской народной сказке".
Несколько поколений учёных разных специальностей, применяя исторический метод, бились над решением проблем происхождения и истории книг Ветхого и Нового заветов. Много сделано, ряд вопросов прояснился. После работ ИС.А.Астрюна, В.Де Ветте, Г.К.Грофа, Ю.Вельхаузена и других классиков библейской критики никто уже не оспаривает их основных выводов, что Пятикнижие Моисея составлялось из нескольких друг другу противоречащих текстов, были предположительно установлены хронологические даты написания отдельных источников, время их сложения в единый памятник; проведено текстуальное сопоставление библейских текстов с мотивами религиозно-мифологической литературы Вавилона, Египта, античного мира, определенны пути их взаимного соприкосновения и заимствования.
Привлечь в более широких масштабах этнографический и фольклорный материал – аналогичные библейские мотивы и сюжеты в верованиях и обрядах древних и новых народов, чтобы на нём построить объяснение тёмных мест в ветхозаветных текстах – такую задачу принял на себя автор сочинения "Фольклор в Ветхом Завете" английский учёный Джеймс Джордж Фрэзер.
Основным методом по данной проблеме считаю учение Синтеза, в работе не будет исторической последовательности, разложения по полочкам, будет анализ научных исследований, открытий и сопоставление.
Прочитав определение мифа и философии, ощущаешь, что оба эти понятия представляют собой синтез, они не воспринимаются сознанием отдельными частями.
"Мысль, говорят мудрые, венчает легенда, миф". Это древнейшая, испытанная форма передачи знаний в концентрате образных символов и аллегорий.
Трижды обойдя земной шар Е.П.Блаватская собрала, исследовала, систематизировала огромный, уникальный материал. Умело, используя его, незаметно вкрапляя в известные науке данные новые знания и обжигающие намёки на знания будущего, она соединила разорванные и разбросанные в веках и разных народах куски единой ткани общечеловеческой истории. Они обладают свойством чудным образом срастаться в нашем сознании при помощи нашей мысли, которая может напрячься до такого предела, когда умолкает физическое разумение и беззвучно заговорит разум духовный.
Все древние мифы, легенды, сказания – в прозе и поэзии – полны воспоминаний разных народов о лемуро-атлантах, первых физических расах человечества. Елена Петровна Блаватская впервые обнародовала некоторые данные Сокровенной Науки о Лемурии и Атлантиде и провела сравнительное исследование практически всех известных науке XIX века сведений о Материках и Человечествах Третьей и Четвёртой Рас. Всё, что с помощью исследований прибавилось потом, в XX веке – это лишь незначительное дополнение, хотя и очень ценное. Новые факты с каждым открытием подтверждают существование на Земле двух великих Цивилизаций, предшествовавших нашей и превосходящих её.
Древние греческие легенды (если переделать Эллинских Богов в их более древние оригиналы) раскрывают историю раннего физического человечества и более позднюю историю жизни, нравов, битв людей – гигантов, обладающих чудовищной силой, "облачённых", как записал Гесиод (об атлантах), "в бронзу с головы до ног и проводивших всю жизнь в сражениях".
Великий Гомер, чьё имя само долго считалось европейскими учёными мифом, подарил человечеству "Илиаду" и "Одиссею". Это ничто иное, как сказание об атлантах.
Древние иранцы вспоминают о последних атлантах. Их предание сообщает о том, что Сыны Бога (Сыны Мудрости) воспользовались Потопом, чтобы очистить Землю от всех колдунов среди атлантов. Один из Сынов Бога, рассказывают легенды Ирана, был Заратуштра. "Ты, о Заратуштра, заставил всех колдунов, которые раньше блуждали по миру в человеческих формах, скрыться под землёю (помог им погрузиться под воду)".
Этот всемирный Потоп отражён в легендах каждого народа, и Ной евреев со своим Ковчегом есть также у каждого народа. Легенды об этом Потопе возникли в связи с катаклизмом, постигшим основной Материк и другие многочисленные Островные владения Атлантиды. Географическое распределение сказаний о Потопе даёт Д.Фрэзер в своей книге "Фольклор в Ветхом Завете". Образцы преданий о Потопе нашли в Вавилонии, Палестине, Сирии, Фригии, в древней и современной Индии, в Бирме и на Камчатке…, они были известны в Древней Греции; имеются также сообщения о преданиях, найденных в Уэльсе, среди литовцев, трансильванских цыган и вогулов Восточной России… В Африке, включая Египет, туземные легенды о великом Потопе, видимо, отсутствуют. На Малайском архипелаге легенды о великом Потопе существуют на больших островах: Суматре, Борнео и Целебисе, а из малых – на островах Ниас, Энгано и др. Одноимённые предания имеются у туземных племён Филиппинских островов, а также у изолированно живущих обитателей Андаманских островов в Бенгальском заливе. В Новой Гвинее и в Австралии также существуют сказания о великом Потопе; встречаются они также и на больших островах, известных как Меланезия.… Много преданий в Южной, Центральной и Северной Америке.
У индусов подобный Ной, спасающий человеческий род, носит имя Вайвасвата (и именно этот наипервейший, наидревнейший Спаситель – источник всех последующих "Ноев"). У древних вавилонских магов (учёных) имя Спасителя новой Расы Ксисуфр. У китайцев от вселенского наводнения спасается и спасает избранных людей "Возлюбленный Богов" Перун. У шведов боги предупреждают о Потопе великого Бельгамера. У греков их Ной носит имя Декалион и т.д.
Также не выдумка древних и Гомера драконы, сатиры, минотавры, кентавры. Эти полулюди; полуживотные действительно были. Существовали и Циклопы – одноглазые великаны лемурийцев.
Не выдумка древних греков и их самый просвещённый и прекрасный обликом Царь-Бог Аполлон, который уже совершенно не интересует современного учёного именно по причине его древности, а следовательно, неправдоподобности. В лучшем случае, нынешние поэты и учёные воспринимают Аполлона как символ Солнца, но не как реальное, историческое лицо.
Любой миф древности надо рассматривать многоаспектно. И лишь тогда станет ясно, что Бог и Герой имеет много значений: он олицетворяет небесные тела и земные страны, психические, духовные силы и силы Природы, Космические Разумы, воплощение Богов и исторических личностей земных людей и т.д.
Современный учёный всё ещё не решается во всём поверить "Илиаде" и её автору Гомеру (то и дело, забывая, что именно благодаря "сказкам" Гомера был найден совершенно реальный город Троя). Но если открытие города в науке состоялось, то о том, что гомеровский Аполлон историческое лицо и высочайший представитель Божественных Династий – Сынов Разума, Сынов Мудрости, - современные учёные пока допустить не хотят, не могут. (Как будто бы города и царства древности были без людей).
Гомер сообщает, что Аполлон – этот Светоносный Царь – уже четыре раза появлялся среди людей в своём истинном лучезарном облике. Это означает, что Сын Разума под тем или иным условным именем воплощается в каждой Коренной Расе. Он является в каждой Расе, как Великий обновитель Жизни и Спаситель новой Расы в период планетного катаклизма.
Аполлон "Илиады" Гомера – это отсвет ещё более древнего Спасителя Человечества – индийского Бога Вишну. Если воспринимать древнюю аллегорию буквально, то этот древнеиндийский Бог Вишну спасает людей от Потопа, принимая вид гигантской Рыбы (Матсья), то, приняв вид Вепря, - кабана чудовищной силы – создаёт сушу среди вод, подняв на своих клыках с океанского дна целый материк. Но вот он, наконец, воплощается и как человек – в образе мудрого, могущественного и прекрасного Царя по имени Кришна, олицетворения Солнечного Бога. Этот Царь – символ и одновременно конкретная выдающаяся историческая личность. Предыдущее воплощение этого человекоподобного "Бога Солнца" было, как сообщают сказания, в виде индийского царя Рамы. Его битвы с демонами зла отражены в уникальном эпосе Индии – "Рамаяна". Эти подлинные события, связанные с атлантами и арийцами, многое могли бы рассказать пытливому исследователю. Но для этого надо бы для начала поверить и в Атлантиду и в Манасапутра, и в Дьявола. Ведь именно он, сам Князь мира сего, выведенный под именем Раванны – предводителя ракшасов или чёрных колдунов – является противником царя Рамы – Сына Света. "Рамаяна" в символах и аллегориях передаёт человечеству конкретные исторические события, в которых участвуют конкретные исторические личности. Этот эпос являет собой особо знаменательную страницу в истории Атлантиды и молодой Арийской Расы. "Рамаяна" запечатлела победу Сынов Света – арийцев над Сынами Тьмы, то были атланты "почерневшие от греха", которые сосредотачивались в то время на острове Ланка под предводительством своего царя – таинственной и зловещей фигуры.
Кроме мудрого Гомера и его более древних предшественников в Индии, также были в древности учёные, которые знали об атлантах. Так Геродот говорит об атлантах, живших на западных берегах Африки, которые дали имя горе Атлас, у подножия которой располагалась оконечность их огромной страны. (Атлас – ныне карликовая африканская вершина, была трижды выше во времена Лемурии и дважды во времена Атлантиды.) Но миф о гиганте Атласе охватывает древние Материки Лемурии и Атлантиды, соединённые и олицетворённые в одном символе необычной мощи и мудрости. Атласу были хорошо ведомы глубины океана, ведь он – сын океанской нимфы. Дочь его Калипсо – "бездна водная". "Одиссея" делает из Атласа "хранителя" и "держателя" огромных столбов, отделяющих Небеса от Земли. Так как и Лемурия, и Атлантида обе погибли в глубинах океана, то сказано, что и Атлас был вынужден покинуть поверхность Земли и исчезнуть в глубинах Тартара. Атлас – символ, а следовательно, он многоаспектный. Считалось, что в области, окружавшей вершину Атласа, "родились Боги", но лишь после их четвёртого воплощения они впервые стали человеческими царями и правителями.
Геродот передаёт нам немногое и словно бы соединяет в истории начало и конец. Учёный сообщает об атлантах – вегетарианцах, чей сон "никогда не нарушался сновидениями". И он пишет об атлантах, которые "ежедневно проклинали солнце при его восходе и закате, ибо его чрезвычайный жар опалял и причинял им страдания".
Незнающему человеку нелегко понять, что это за народ. Действительные факты истории скрыты в эзоповской форме передачи. Е.П.Блаватская раскрывает эзотерический смысл сообщений Геродота, и для нас открываются тайны атлантов: первых и … последних.
Атланты, спавшие без сновидений, это указание на начало Четвёртой Расы. Именно у первых атлантов их физический организм и, конечно же, мозг не были ещё достаточно уплотнившимися. Поэтому нервные центры не могли действовать во время сна, и на нежном пластическом веществе мозга не запечатлевались образы сновидений. Лишь у последующих субрас атлантов появилось достаточно плотное, а затем и очень плотное физическое тело. А вот утверждение Геродота о том, что атланты каждый день проклинали солнце, жар которого их опалял, говорит уже о другом времени – о поздних субрасах атлантов, "ставших чёрными от греха". Что же произошло, почему светоносное, жизнедательное Светило вызвало такую злобу у атлантов, что они решились даже на его проклятие? Без помощи Сокровенной Науки и здесь ничего понять нельзя. Хотя и в меньшей степени, чем лемурийцы, атланты также владели мощными духовными, психическими силами. Злоупотребление ими вскоре перешло в повальное применение чёрной магии, и это быстро превращало огромные массы атлантов в человеконенавистников, чёрных колдунов, Сынов Тьмы. Наиболее сильные группы чёрных магов пытались применить психическую энергию даже против Солнца. Это ускорило гибель некогда прекрасной цивилизации и погубило огромное количество людей из-за их пристрастия к низшей природе ума. Такие люди были уже не способны к дальнейшей эволюции. Нравственная и духовная деградация в Атлантиде в ту пору достигла предела. Это было время, когда чёрная ночь быстро опускалась на некогда прекрасный и счастливый Материк Четвёртой Расы… Древние греки ещё во времена Александра Великого записывали сведения об этом Материке. Он был так огромен, говорили записи, что Азия, Европа и Африка казались в сравнении с ним жалкими островками. "Он был последним, на котором появились животные, растения гигантских размеров".
Люди этого Материка ростом были вдвое больше самого высокого древнего грека, и жили они тоже вдвое дольше. У них были богатейшие города с храмами, и один такой город вмещал более миллиона жителей, которые в изобилии владели золотом и серебром. Это было известно древним грекам. Елена Петровна приводит слова автора книги "Атлантида" Доннелли, с которым по всему видно, полностью согласна: "Если бы наше знание об Атлантиде было полнее, несомненно, мы убедились бы, что в каждом примере, когда народы Европы находят сходство своё с народами Америки, то же сходство существует как у тех, так и у других с народами Атлантиды… Оно существовало в архитектуре, скульптуре, мореплавании, гравировке, писании, в установленной греческой касте, в культах религиозных, в агрокультуре и в постройке дорог и каналов, и потому разумно предположить, что такое соответствие простиралось и на всё меньшие подробности".
В будущую эпоху будет ясно, что Эзотерическим ключом к мистериям Христиан, также как и к греческим теогониям и наукам, является Сокровенное Учение, принадлежащие доисторическим народам.… Именно это Учение, которое может проследить сходство всех человеческих религиозных теорий или даже так называемых "откровений"… вливает дух жизни в манекены на вершинах Меру, Олимпа, Валгаллы или Синая".
"Тайная Доктрина", 1, стр.968
А пока мы старательно всё забывали. Мы, европейцы и евроазиаты, забыли даже то, что помнили совсем недавно греки во времена Гомера. Древние греки знали даже об останках Второго Материка, где был тропический климат и где поблизости жили Боги. За ним – Гиперборейской землёй – была ещё более таинственная земля, на которой царило вечное лето. Именно туда ежегодно уходил их любимый Бог Солнца – Аполлон.
Но не только во времена древних греков – за многие и многие века до них Гиперборейские земли – Гренландия, Норвегия, другие нынешние скандинавские страны и азиатско-российские тундры – уже были надёжно покрыты снегами и льдами и считались не тропическими странами, а как раз наоборот.
Но когда-то Север всё же был почти тропиками. И об этом наука свидетельствует устами одного из учёных (И.Гульда), слова которого приводит Е.П.Блаватская в "Предварительных заметках" ко второму тому (стр.12):
"Во времена Миоценского периода, Гренландия (на северной широте 70*) развила роскошную растительность, деревья, подобные тису, красному дереву – segnoia, близкие видам Калифорнии, бук, платаны, ивы, дубы, тополя, орешник и т.д."
Если же греки в дни Гомера знали о благословенной земле вечного лета, которая задолго до их времени была покрыта вечными льдами, снегами и овеяна студёными ветрами, то кто же им сказал об этом?
Е.П. Блаватская отвечает на свой же вопрос: "Для того чтобы это стало известно грекам, предание должно было дойти до них от другого народа, более древнего, нежели они сами, и которому были известны эти климатические подробности, о которых греки ничего не могли знать. Даже в наше время наука прозревает, что за полярными морями, в самом круге Арктического Полюса существует море, которое никогда не замерзает, и вечно зелёный Материк. Архаические учения, также и Пураны (древние индийские сказания) для того, кто понимает их аллегории, содержат те же утверждения. Поэтому нам достаточно этой убедительной вероятности, что во время Миоценского Периода современной науки в то время, когда Гренландия была почти тропической страной, на ней жил народ, ныне неизвестный истории.
Если мы были удивлены, узнав, что именно с Севера, со Второго Материка, начали распространяться первые лемурийцы, пока не освоили свой собственный Материк, то уже не удивляемся тому, что и первые атланты (наиболее духовные) также пришли на свой Четвёртый Материк с Севера".
Что закрепляет в нас это знание? Закон Аналогии. Е.П.Блаватская ненавязчиво, но неоднократно и твёрдо направляет внимание своих читателей на Север, Северный полюс, называя эту вершину Земли её духовным средоточием. Из северных стран Е.П.Блаватская называет практически лишь Норвегию и Гренландию. Огромные просторы российского Севера названы просто Северной Азией. Россия (несмотря на свою масштабность, древность, родственность с индо-арийцами – древнейшим народом планеты) россиянкой Е.П.Блаватской нигде даже не упоминается. Это могло бы показаться странным, если бы не разъяснения Е.И.Рерих. В одном из писем о значении России для будущего планеты она сама обращает наше внимание на этот факт не упоминания Е.П.Блаватской её родины – одной шестой части Земли, которая как бы не существует ни для мифологии, ни для истории. Имя сокровенной страны, оси Нового Мира – должно быть хранимо тысячелетиями в тайне и оберегаемо до времени, чтобы её не растерзали враждебные тёмные силы, прежде чем наступят благополучные для эволюции времена.
Если Е.П.Блаватская не касается в своих трудах мифологии России, то обратимся к князю Евгению Николаевичу Трубецкому и его работе "Иное "царство" и его искатели в русской народной сказке"
"Попытка узнать душу народа в его сказке сталкивается с одним препятствием – национальное в сказке почти всегда вариант общечеловеческого. То и другое нераздельно. Трудность усугубляется тем, что, в качестве ценности общечеловеческой, сказка не прикреплена неподвижно к месту. Она странствует, передаётся от народа к народу".
Не удивительно, что и в русской сказке воспроизводятся общечеловеческие мотивы. В известном сборнике А.Н.Афанасьева, в параллель к русским народным сказкам, приводится великое множество славянских, немецких, скандинавских вариантов на те же темы: цитируются варианты итальянские, арабские, даже индийские. Есть общие многим народам излюбленные сюжеты. Обыкновенно эти общие представления объясняются наличностью единого мифологического предания, зародившегося ещё до разделения индоевропейских народов.
В сказке есть не только сверхнародное, но и сверхвременное. В ней множество исторических эпох весьма отдалённых друг от друга. И рядом с этим в сказке есть общие всем историческим эпохам представления о чудесном. Доисторическое в ней часто является рядом с современным. И, тем не менее, волшебная сущность сказки, унаследованная от глубокой древности, остаётся неизменной. Магическое предание необычайно устойчиво и потому вторжение новых форм быта не вытесняет из сказки волшебного: последнее сохраняется на всех ступенях культуры.
Единство происхождения индоевропейских племён не объясняет здесь самого важного и интересного – сохранения у всех народов и во все века излюбленных сказочных образов. Образы эти не сохранились бы памятью народною: если бы они не выражали собой непреходящих, не умирающих ценностей человеческой жизни. Запоминается и передаётся из поколения в поколение только то, что, так или иначе, дорого человечеству. Сама устойчивость сказочного предания доказывает, что сказка заключает в себе что-то для всех народов и для всех времён важное и нужное, а потому незабываемое.
В главе "От бедности к богатству. "Иное царство" Е.Трубецкой пишет, что "уход от гнетущей человека бедности жизни, подъём к неизречённому богатству чудесного в связи с исканием "иного царства" есть общая черта всех веков и всех народов. Истина эта открылась уже в древности Платону, который учил, что Эрос, рождающий красоту, есть дитя бедности и богатства. Соответственно с этим несчастный, обездоленный и дурак занимают в сказках видное и почётное место". Национальная окраска проявляется лишь в конкретном изображении этих героев.
В русской сказке необыкновенно ярко и образно отражается психология русской народной печали. Бедность жизни ощущается людьми по разному, соответственно различию в настроении и в особенности – в душевном строе. "Души низменные отождествляют её со скудностью материальных средств. Для такого жизнечувствия искомое "иное царство" страна с молочными реками и кисельными берегами. Для сознания более глубокого бедность и скудность – общее свойство всего житейского. Те избранные души, коими создаются высшие ценности сказочного творчества, не находят в серой обыденщине человеческой жизни ни подлинного добра, ни подлинного худа". Подлинная душа сказки в героях, которые не находят себе удовлетворения даже на высших ступенях житейского благополучия. В сказке выражается подъём к чудесному над действительным. Именно этот подъём делает её нужною всем народам, всем степеням культуры. Многое ли останется от нашей поэзии и от нашей музыки, если выкинуть из них сказку и сказочное? В сказке зарыто какое-то великое сокровище, без которого мы обойтись не можем.
В главе "Воровский идеал. Сказка в роли социальной утопии" Е.Трубецкой пишет, что "лёгкий хлеб" – вековая мечта человеческой лени; естественно, что народная сказка с любовью останавливается на наиболее простом способе его добывания – "на воровстве". Сказки воровские имеются у всех народов, воровство играет большую роль в языческих мифологиях; всем известен греческий бог – покровитель воровства – Гермес. А в немецком сказании о Нибелунгах все воруют друг у друга золото Рейна, и боги и смертные. Сказка хорошо знает, что искатели дарового богатства легко попадают в плен к самому чёрту. Вообще счастье в сказке неизменно сопутствует лентяю и вору. Крайним выражением апофеоза лени служит сказка о Емеле-дураке. "Есть эпохи народной жизни, когда всё вообще мышление народных масс облекается в сказочные образы. В такие времена сказка – прибежище всех ищущих лучшего места в жизни и является в роли социальной утопии". Мечтания бедняка нередко носят определённую классовую окраску. И невольно сказочная мечта стремится возвести бедняка над знатью, над купцами. Вся социальная утопия окрашивается, прежде всего, стремлением наесться и напиться вволю. Предсказан в сказке и конец этого счастья. Мы стоим лицом к лицу с бессмертным образом "разбитого корыта".
"Подъём в "иное царство" и дальний путь в запредельное" – так озаглавил Е.Трубецкой главу об искателях чудесного, которые сами не знают, куда идут и что ищут. Преклонение перед мудростью "незнания" составляет неожиданную черту сходства между философией Сократа и сказкой всех народов.
Влечение к переделу, где кончается земля и начинается чудесная солнечная сторона – свойственно сказке. "Для сознания языческого, страна, где ночует солнце, есть область подлинного бытия и подлинной жизни. А для сознания, поднявшегося над языческим боготворением солнечной стихии, те же величественные явления заката и восхода суть естественные символические напоминания о какой-то запредельной славе. Это вечные возбудители восторженного настроения, духовного и сказочного подъёма".
Человека окрыляет та цель, к которой он испытывает таинственное влечение. Неудивительно, что крыльям, побеждающим расстояние и тяжесть, отводится видное место, как в мифологии, так и в сказочной символике народов. Победа над тяжестью есть тем самым и победа над материей. Вот почему и в религиозной, и в сказочной символике народов крылья служат образом одухотворения. В общении с крылатым и вещим сам человек одухотворяется, и это одухотворение выражается в чудесном расширении его горизонта.
"Тайной всеобщей солидарности", связующей человека со всей тварью поднебесною, общение с ней в страдании и в радости, назвал Е.Трубецкой одно из величайших откровений в сказке. Это, прежде всего живое, непосредственное ощущение единства мировой жизни в человеке и животном. С одной стороны человек чувствует в себе животное, ощущает непрерывную и страшную возможность впасть в животный мир, завыть по волчьи, захрюкать свиньёю или гадом ползти по земле. С этой точки зрения оборотничество выражает собою великую жизненную правду. Зверочеловечество есть реальный факт нашей жизни: в мире подчеловеческом действительно есть та тёмная бездна, которая нас в себя втягивает. В своём стремлении прочь от этой бездны падения человек ощущает не своё только человеческое усилие, а общее стремление жизни, в котором заинтересовано всякое дыхание, ибо весь мир стремится подняться над собою в человеке и через человека. Это участие всей твари в подъёме человека к неизречённому великолепию один из наиболее ярких и любимых мотивов русской народной сказки.
Тут остаётся отметить ещё одну ступень подъёма сказки. Волшебное в ней ещё не есть завершение чудесного. Достоверно одно: русские сказочные образы как-то совершенно незаметно и естественно воспринимают в себя христианский смысл. В трудные минуты вещая невеста советует своему герою "молиться Спасу". Вполне естественно, что сказочный подъём к чудесному на высших своих ступенях превращается в подъём молитвенный. Глубоко сродно христианству и любящее жалостливое отношение сказки к животному миру. Тайна солидарности всей живой твари есть одно из христианских откровений, одна из любимых тем русского "жития святых". Самое существо христианства выражается в учении о всеобщем воскресении, о вечной целостной жизни, в которой весь мир достигает совершенного и полного исцеления. Поэтому к христианству близко сказочное искание вечной молодости и живой воды. И "молодильные яблоки" и "вода целящая" – мифологические предварения величайшего из христианских откровений. Сказка заключает в себе богатое мистическое откровение, её подъём от житейского к чудесному представляет собой великую ценность духовной жизни и несомненную ступень в той лестнице, которая приводит народное сказание от язычества к христианству.
Как же отразилась русская душа в русской народной сказке?
Есть две черты, которые в ней поражают: с одной стороны – глубина мистического проникновения в жизнь, головокружительная высота полёта, с которой открываются сказочные красоты Вселенной, а с другой стороны – женственный характер этих волшебных грёз. В русской сказке мы имеем яркий образец "мистики пассивных переживаний" человеческой души. Не случайно именно женский образ вещей невесты господствует в этой сказке, олицетворяет собою её высшую ценность и высшую вершину её творчества. В ней выражается женственное мирочувствие. Здесь человек необыкновенно сильно чувствует превознемогающую его чудесную силу, те могучие крылья, которые уносят его прочь от житейской низменности, ту магию, которая превращает его из жалкого дурака в сказочного красавца. Иначе говоря, он интенсивно воспринимает, то действие сверху, той чудесной силы, которая залетает из запредельной дали в низины здешнего, чтобы унести и поднять его туда, в заоблачную высь.
Но рядом с этим в русской сказке необыкновенно слабо выражено действие снизу. В ней сказывается настроение человека, который ждёт всех благ жизни свыше и при этом совершенно забывает о своей, личной ответственности.
Это прелестная поэтическая грёза, в которой русский человек ищет по преимуществу успокоения и отдохновения; сказка окрыляет его мечту, но в то же время усыпляет его энергию.
Мифология и сказка других народов знает случаи сопротивления человека чудесному, богоборчества или содействия человека сверхъестественной силе. В германской саге человек то борется со своими богами, то спасает их самих из трудного положения. Как бы ни были могучи дарования народного гения и как бы ни были глубоки его откровения, откровения эти бессильны и бесплодны, пока они остаются только мистикою пассивных переживаний. "Эта мистика, не воплощающаяся в дело и ожидающая, только как свыше, того нового царства, которое силою берётся, легко вырождается в вульгарную мечту о даровом богатстве, о хитрой науке, чтобы можно было ничего не работать, сладко есть и пить". Мечта эта оказалась сильною в жизни именно оттого, что у неё есть глубокий мистический корень в русской душе. "Связь между усыплением нашего народного духа и торжеством воровской утопии совершенно очевидна". Где светлые силы дремлют и грезят, там тёмные силы действуют и разрушают. "И от того-то современная Россия оказалась в положении человека, которого разворовали в глубоком сне". Чтобы победить воровскую утопию "лёгкого хлеба" недостаточно ни созерцательного экстаза, ни парения над житейским, ни даже молитвенного подъёма к светлому и чудесному. Для этого нужно живое дело.
Мысль об "ином царстве" есть глубокое откровение нашего народного творчества. Но в жизни, как в сказке, это откровение затемняется и заслоняется безобразною, кощунственною пародией. Пародия будет побеждена, когда "новое царство" перестанет быть красивою мечтою, когда оно будет понято нами как призыв к труду и подвигу.
Ясно, что миф стоит у истоков словесного искусства и в устной фольклорной традиции. Непосредственно из мифов выросли сказки о животных и волшебные сказки с их фантастикой. Не вызывает сомнений генезис из тотемического мифа универсально распространённой сказки о браке героя с чудесной женой (мужем), временно выступающей в звериной оболочке. В процессе превращения мифа в сказку происходит замена мифического времени неопределённо-сказочным, сужение космических масштабов до семейно-социальных.
Архаические формы героического эпоса также уходят корнями в миф. Такой архаический характер имеют карело-финские руны, мифологические песни скандинавской "Эдды", северокавказский эпос о нартах, тюрко-монгольские эпосы Сибири, отчётливые отголоски архаики можно обнаружить в "Гильгамеше", "Одиссее", "Рамаяне", "Гесериаде" и др.
Мифотворчество рассматривается как важнейшее явление в культурной истории человечества. В первобытном обществе мифология представляла основной способ понимания мира, а миф выражал мироощущение и миропонимание эпохи его создания.
В мифе форма тождественна содержанию и поэтому символический образ представляет то, что он моделирует. Мифологическое мышление выражается в неотчётливом разделении субъекта и объекта, предмета и признака, вещи и слова, существа и его имени, вещи и её атрибутов, единичного и множественного, пространственных и временных отношений, начала и принципа, то есть происхождения и сущности.
Эта диффузность проявляется в среде воображения и обобщения.
Для мифа чрезвычайно специфичны отождествление генезиса и сущности, то есть собственно замена причино-следственных связей прецедентом. В принципе, в мифе совпадает описание модели мира и повествование о возникновении его отдельных элементов, природных и культурных объектов, о деяниях богов и героев, определивших его нынешнее состояние.
Рассказ о событиях прошлого служит в мифе средством описания устройства мира, способом объяснения его нынешнего состояния. Мифические события оказываются "кирпичиками" мифической модели мира. Мифическое время есть время "начальное", "раннее", "первое", это "правремя", время до времени, то есть до начала исторического отсчёта текущего времени. Это время первопредков, первотворения, первоэлементов, "время сновидений" (откровения во снах), сакральное время в отличие от последнего профанного, эмпирического, исторического времени. Мифическое время и заполняющие его события, действия предков и Богов являются сферой первопричин всего последующего, источником архитипических первообразов, образцом для всех последующих действий. Реальные достижения культуры, формирование социальных отношений в историческое время и т.п. проецируется мифом в мифическое время и сводится к однократным актам творения.
Важнейшая функция мифического времени и самого мифа – создание модели, примера, образца. Оставляя образцы для подражания и воспроизведения, мифическое время и мифические герои одновременно источают магические духовные силы, которые продолжают поддерживать установленный порядок в природе и обществе, поддержание такого порядка также является важной функцией мифа.
Обратимся к основным мотивам и терминам мифов. В них ясно звучат те же темы, что и в философии: антропологические мифы, архетипы (первообразы), астральные мифы, битва, близнецы, богиня – мать, великаны, воздух, волшебство, время мифическое, геометрические символы, герои, добро и зло, дуалистические мифы, духи, душа, жертвоприношение, жрец, загробный мир, земля, зачатие, имена, инцест, календарные мифы, космогонические мифы, модель мира, мировое дерево, небо, океан мировой, огонь, пантеон, пастух, пахарь, первопредки, пряжа, свет и тьма, солярные мифы, мировое яйцо и т.д.
Терминология мифов и философии сходна. Единство в многообразии жизни, какое богатство для учёных: возьмём один только термин "архитипы" (первообразы) – целая сознательная часть жизни швейцарского психоаналитика Г.Юнга посвящена работам, связанным с этим словом.
А возьмём слово "Библия" и поле деятельности для археологов, учёных, философов определенно вперёд на десятки лет. Дело в том, что у нас долгое время господствовала теория абсолютной мифичности и тем самым полного отрицания историчности большей части библейских сказаний и персонажей. Теперь уже учёные доказали, что в библейских сказаниях можно найти всё, что угодно, вплоть до моментов исторической правды, только не проявления сверхъестественной, божественной сущности. Туман невежества стал рассеиваться только с наступлением эпохи великих археологических открытий в середине XIX века. Под влиянием этих научных открытий мы стали смотреть на Библию другими глазами и обнаружили, что она является одним из шедевров мировой литературы, произведением реалистическим, в котором бурлит и хлещет через край настоящая жизнь. Она оказалась одним из многих выражений человеческой тоски по истине. Миф, таким образом, остаётся символом, а философия – устремлением в будущее, где блиста