ОПЫТ РЕКОНСТРУКЦИИ ИНДОЕВРОПЕЙСКОЙ КОСМОЛОГИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ

Мифы полезны прежде всего потому, что они требуют толкования и не дают мысли бездействовать.

Саллюстий

Предлагаемый вниманию читателя очерк является попыткой наметить параллели в ряде индоевропейских космологических комплексов. Восстановление столь древних пластов коллективного сознания неизбежно наталкивается на сложности, обусловленные фрагментарностью и/или искажением первоначального материала и, следовательно, в немалой степени носит характер догадок и предположений. К тому же, в индоевропейской космологической тематике присутствуют и заимствования у соседних народов: семитов, хурритов, финно- угров и др., а некоторые мотивы и сюжеты имеют «общечеловеческий характер».
Однако, раз ставши имманентными рассматриваемому кругу мифологий, они также являются предметом нашего исследования.

Индийские веды донесли до нас, пожалуй, хронологически старейшую картину зарождения, устроения и последующей гибели мира по представлениям арийских кочевников, однако древность ведийской традиции обусловила и наличие в индийском мифологическом комплексе множества порой противоречащих друг другу сюжетов. К этому культурному кругу примыкает и религиозная традиция Иранского нагорья, которая, дожив до середины первого тысячелетия н.э., была практически полностью искоренена фанатичными адептами ислама.

Мифология малоазийских хеттов (а также лувийцев и палайцев), не имевшая прямого исторического продолжения, известна во фрагментарной форме, что обусловлено хрупкостью глиняных табличек – основных носителей информации. К тому же, верования этих народов подверглись сильнейшему влиянию автохтонного населения и соседних высокоразвитых неиндоевропейских цивилизаций Ближнего Востока, придавшему значительное своеобразие древнеанатолийской мифологической системе. Не всегда однозначно трактуются и переводы с мертвых языков, на которых записаны тексты.

Греко-римский религиозный комплекс предстает перед нами в форме законченной стройной системы с четко распределенными между божественными персонажами ролями, с раз и навсегда установленной генеалогией и сюжетными линиями, т.к. основные сведения мы черпаем из литературных обработок мифов античными поэтами и драматургами. Это скорее художественная литература на религиозные темы: «Гомер и Гесиод, - по словам Геродота, - «научили эллинов богам: они распределили между богами священные имена, принадлежащие каждому, и закрепленную за ними область владычества, и подобающий каждому вид почитания; они наглядно описали образ каждого божества. Из хаоса местных культов… Гомерова школа должна была, прежде всего, собирать национальную веру».(1) В свою очередь, религиозно-мифологические представления оказали огромное влияние на формирование античной философии, что позволяет нам в определенной мере обращаться к трудам древнегреческих философов.

Материал по кельтской мифологии представлен в основном в сагах, записанных уже после христианизации Западной и Северной Европы, в которых древние боги низведены переписчиками-христианами до уровня культурных героев, а мифы дегенерировали в эпические сказки, в которых первичная теология персонажей в значительной степени «размыта». Сведения, сообщаемые о галльских верованиях римскими авторами, представляют собой настоящий ребус, т.к. мифология галлов воспринималась завоевателями через призму собственной религии, местные божества названы даже не своими именами, а имеют римские теонимы. Нельзя забывать и о нежелании друидов профанировать свое эзотерическое учение, что обусловило запрет на составление каких бы то ни было записей.

Лишь отрывочные сведения о языческих представлениях древних славян известны в изложении некоторых христианских авторов; в заметно стертом, зачастую - в искаженном виде они рассыпаны по сказкам и былинам. В своем
«посмертном» варианте, известна и германо-скандинавская мифология, сюжеты которой тоже были записаны уже в христианскую эпоху.

Тем не менее, представляется возможным попытаться реконструировать основные контуры некогда единой космологический традиции индоевропейских народов даже на столь неполном и во многом вторичном материале - широта его географических (как и хронологических) рамок с известной долей уверенности позволяет исключить значимые заимствования.

Космогенез

Индоарии верили, что первоначально в мире господствовал Хаос, символизируемый первобытными водами, в которых плавало золотое яйцо
Хираньягарбха. Из него появился демиург Праджапати (иногда - Брахма), силой мысли разделивший яйцо на две половинки: из верхней возникло небо, из нижней - земля. Сам Брахма тоже разделяется на две ипостаси – мужскую и женскую. Иногда первичная космогоническая функция приписывается Индре, разъединившему небо и землю и установившему небесный свод. Другая традиция повествует о первоначальном едином божестве Дьявартхиви, затем разделившимся на мужскую и женскую ипостаси – небесного бога Дяуса и богиню
Притхиви, которые породили все живые существа.

Другая популярная древнеиндийская космогоническая версия рассказвает о происхождение Мира из первичного молочного Океана. Вначале из него появилась земная ось в виде горы Меру, вокруг которой обвился гигантский змей. Светлые Божества - девa - и темные демоны - асуры - вступили друг с другом в борьбу за власть: они схватили голову и хвост гигантского змея и принялись перетягивать его к себе. Вселенская гора начала вращаться, Океан стал сгущаться, в нем появилась суша и весь видимый мир. В ряде мифов говорится о сотворении мира из тела демона Вритры или первочеловека Пуруши.

По наиболее распространенному теогоническому сюжету, богиня Адити родила богов-Адитьев: сначала Дхатара и Арьямана, потом Митру и Варуну, затем Аншу и Бхагу. Оставшиеся в материнском чреве четверта пара - Мартанда и Индра заявили: «Мы станем как Адитьи», после чего старшие братья почему- то задумали убить еще не родившихся младших. Им удалось вырвать их из материнского чрева, но Индра поднялся вверх, вдыхая воздух и оживая, а его близнец «мертвым яйцом» упал на землю. Адитьи все-же оживили его, и
Мартанда стал прародителем рода живых людей и Ямы – первочеловека и первомертвеца.

По дозороастрийским верованиям иранцев, боги сотворили вселенную в форме яйцеобразной скорлупы. В зороастрийской (и митраистской) традиции мир был образован в результате расчленения первосущества, быка Экадата, а близнецы-антагонисты Ангро-Манья и Ахура-Мазда вышли из чрева бога Зервана, разорвав его плоть.

Известный хеттам образ Солнца, поднимающегося из моря, возможно, является переработкой сюжета о золотом зародыше, появившемся из изначальноой хаотической стихии (в Малой Азии, где обитали хетты, наяву такую картину наблюдать невозможно). Из дошедших до нас фрагментов хеттской космологической традиции известно, что Бог грозы (представитель четвертого поколения богов) каменным ножом -серпом отделил Небо от Земли.

Орфики, подобно индийцам, полагали мир рожденным из золотого яйца, тогда как, согласно общепринятым представлениям древних греков, из предвечного Хаоса самопроизвольно возникли пассивная Гея (Земля) и активныое мировое начало - Эрос (любовь). Сам Хаос воплотился в Тартаре
(бездонной бездне, где коренятся корни всего сущего, но не оно само). Затем
Гея породила Урана (Небо), которого в дальнейшем, оскопляя, отсек от нее
Крон. Известны также орфические гимны, в которых вселенная уподобляется частям тела Зевса.

Сведения о космогонии в славянской мифологической традиции крайне скудны, восстановить картину мы можем только путем собирания смутных намеков, рассыпанных по различным источникам. Кое-какие уже знакомые нам моменты найти, однако, удается. Так, в одной из записей знаменитого русского мифологического компендиума под названием "Голубиная книга", сделанной Н.Е.Ончуковым, содержится аналогичное греческому положение о сотворении мира из тела Бога (уже христианского), а первочеловека Адама – из элементов Вселенной. Существование мотива вселенского брака неба и Земли подтверждается тем, что еще в начале века русские крестьяне называли небо
Батюшкой, а землю – Матушкой(2); широко распространена в фолклоре формуле
«Мать-сыра-земля».

Сотворение Космоса у кельтов в дошедших до нас источниках не отражено.
Можно выискать лишь глухие намеки или косвенные сведения об их космогонических представлениях. Так, одной из наиболее значительных фигур валлийской мифологии является Старуха из Бере, которой обязаны своим происхождением горы, озера и острова, выпавшие из ее подола. Она семь раз переживала юность с семью мужьями, поэтому потомки ее столь многочисленны, что исчисляются целыми родами. Это явно теллурический персонаж, с подчеркнуто репродуктивной функцией. В уже знакомый контекст укладывается и пассаж из одного ирландского трактата, в котором сказано, что Адам был сотворен из земли, моря, камней, света, ветров, огня и Святого духа(3), что можно считать отголоском языческого мифа о сотворении мира из тела первосущества, переработанного в христианской среде, как и у славян.

В германо-скандинавской мифологии ледяной мир возник путем постепенного заполнения льдом хаотической бездны Гинунгагап. Без какого бы то ни было вмешательства извне появился гермафродитный (признак хаотической неразделенности) великан Имир, породивший великанов Гримтурсенов: мальчика, девочку и шестиголового Трудгельмира. Одновременно с ними возникла корова
Аудумбла, вылизавшая изо льда великана Бури, породившего Бера - отца четвертого поколения небожителей: братьев Одина, Вилли и Ве. Восстав против
Имира и остальных великанов, они свергли их власть, расчленили Имира и создали мир из его тела.

Итак, изначально в мире существует только аморфный, а потому статичный
Хаос, символом которого нередко выступает вода – недаром упорядоченный космос практически всех индоевропейских мифологий окружен водой - рекой или океаном. «В тех религиозных ансамблях, где присутствуют Воды, они неизменно сохраняют свою функцию, растворяя, уничтожая формы, смывая грехи, очищая и возрождая. Их удел – предшествовать Творению, подготавливая и восполняя его, поскольку сами они не в состоянии превозмочь собственную модальность, то есть проявиться в виде форм. Воды не могут преодолеть условий виртуального, зародышевого, латентного. Все, что является нормой, проявляется над уровнем Вод, отделяясь от них. И напротив, оторвавшись от
Вод, перестав быть виртуальной, любая форма подпадает под законы Времени и
Жизни; она обретает границы, участвует во вселенском становлении, испытывает гнет истории, дряхлеет и в конце концов исчерпывает свою суть, которая может быть восстановлена лишь посредством периодических погружений в Воды, повторений Потопа с его космогоническими последствиями,» - писал
М.Элиаде.(4)

В какой-то момент в Хаосе по непонятным причинам появляется пока не мир, но его зародыш, дальнейшее саморазвитие и структуризация которого приводит к появлению собственно мира. Критическим моментом этого процесса становится перерастание единичности зародыша в множественность (чаще всего
– в двойственность), проявляющуюся прежде всего в отделении Неба от Земли – разделении верха и низа, дня и ночи, мужского и женского начал и т.д. – то есть в привнесении в мир первой пары противоположностей, взаимодействие которых становится парадигмой дальнейшего расширения и диверсификации космоса.

По другой версии, Космос уже не создается из ничего, он возникает благодаря жертвоприношению или саможертвоприношению одного из богов
(Праджапати, Зевс, бог «Голубиной книги»), сверхчеловека (Пуруша), изначального чудовища (Имир, Вритра), или животного (бык Экадат). И в этом случае созидание Космоса идет по пути от единичности к множественности.

Устроение космоса.

Расширяющийся и самоутверждающийся Космос оттесняет Хаос на периферию, изгоняет из этого мира, но не преодолевает его. За пределами обжитого и организованного замкнутого Космоса начинается область неведомого, без- видного, владения демонов, неприкаянных духов, мертвых, область, куда вытеснен первобытный Хаос, не оставляющий попыток поглотить мир. Чаще всего
«запредельность» представляется в виде воды, позднее, с развитием и конкретизацией представлений о Том свете, хаотические воды сужаются до пограничной реки между двумя мирами.

Основным мифом второго этапа космогонии становится борьба верховного божества или персонажей, его замещающих, с хтоническим чудовищем, чаще воплощенном в образе змея, как правило, тесно связанного с водой. В роли змееборца выступает верховный бог, иногда делегирующий эту функцию другим персонажам. Победа над хаотическим чудищем рассматривается в качестве первоакта устроения или защиты обитаемого Космоса. Не случайно сюжет змееборчества нередко связывается с историей основания населенных пунктов: на горе Драхенфальс в Германии жил дракон, питавшийся молодыми женщинами, и после победы над чудовищем, здесь была возведена крепость; польский герой
Крак основал город, названный его именем, на горе, сразив жившего там дракона; город Корк был основан св. Файнбарром в ознаменование случившейся здесь победы над последним из драконов Ирландии и т.д.

Главным врагом индийского Индры становится скрытый в водах и
«связавший» их демон Вритра, «неразделенный, непробудившийся, спящий, погруженный в глубочайший сон, распростертый»(5) - более полного описания
Хаоса подобрать сложно! При этом он змееморфен: лишен рук и ног, издает шипение. Первая схватка Индры с другим хтоническим противником – демоном
Балу окончилась неудачей, и взять реванш удалось только благодаря хитрости бога Вишну. Затем борцами с чудовищами выступают бог Рудра и герой Трит, одолевший трехглавого змея Вишварупа. Иранского трехглавого дракона Ажи-
Дахака побеждает герой Траетаон.

Иранский Ангра-Маинйу (персонификация зла) некогда ворвался в мир извне и погубил его совершенство. Позднее он продолжил свои нападения на мир вместе с сотворенными им демонами-даэва и другими силами зла и тьмы.
Первейшей задачей человека в зороастризме является помощь Ахура-Мазде
(персонификация Добра) в беспрерывной борьбе с силами зла.

Хеттскому Богу Грозы тоже приходится сражаться с порождением Хаоса – змеем Иллуянка. В первом бою Бог Грозы, как и его индийский коллега, терпит поражение, причем лишается сердца и глаз. Впоследствие он реабилитируется с помощью смертного Хупасии, связавшего опоенного Иллуянку и его сыновей.
Отметим, что обе битвы со змеем происходят на берегу моря.

Мифы греков повествуют о том, что Гея, обидевшись на богов за истребление своих детей титанов, породила от Тартара (прямое указание на отцовство Хаоса!) стоглавого змея Тифона. Победа в первом поединке с Зевсом осталась за змеем, который выререзал сухожилия царю богов и запер последнего в пещере. Гермес и Эгипан выкрали зевсовы сухожилия и приладили их на место. Тем временем мойры убедили змея отведать отравленных плодов, в результате чего он обессилил. Зевс одолел его и низверг в Тартар, откуда дракон продолжает грозить Олимпу. Затем Гея породила племя змееногих гигантов. Между ними и богами, возглавляемыми Зевсом, началась упорная борьба. Победить в ней олимпийцам удалось только с помощью (тогда еще) смертного Геракла. Позднее Громовержец передал миссию защиты Космоса от порождений Хаоса вроде Лирнейской Гидры, Горгоны Медузы, змея Пифона и т.п. другим богам и героям - Аполлону, Гераклу, Персею и др.

Без устали сражаются со змеями богатыри русских фольклорных сказаний
(кстати, как правило, герои эти рождаются различными чудесными способами, что позволяет предположить в них божественных детей). Егорий Храбрый убивает Царища Диоклетианища, который «яко змей летит», «визжит по- змеиному». Кузнец Козьма-Демьян, в чьем образе соединены двое христианских святых(6) побеждает Черноморского змея, который предлагает герою разделить всю землю пополам. Богатярь якобы соглашается, запрягает змея в плуг и проводит до моря борозду, отделяя обустроенную ойкумену от хаотического мира нежити. Потом он меняет решение и ниспровергает чудище в воду, возвращая его обратно в стихию Хаоса. В другом варианте у моря он дал ему напиться – змей «расселся», и поползли из него малые змеи. Иногда с течением времени и изменением религиозной среды змей меняет свой облик, сохраняя, однако, черты рептилии: Соловей-разбойник в былине об Илье
Муромце не только «свищет по-соловьиному и кричит по-звериному», но и
«зашипит проклятый по-змеиному». Сражает его богатырь стрелой, в которой угадывается образ молнии бога-громовержца. Еще позднее образ посланца иного мира трансформируется в черта («перешедшего черту», границу), с которым воюют солдаты более поздних сказаний. Места битв героев со змеем, когда они указаны, почти всегда - на морском берегу, на реке Смородине, на огненной реке, на калиновом, железном, серебряном и золотом мостах – т.е. у водной границы.

У соседей и близких родственников славян литовцев громовик Перкунас поражает летучего духа Айтвараса, имеющего все атрибуты дракона.

В кельтской мифологии сюжет змееборчества сохранился в чеканке, изображающей борьбу орла (птицы громовика Тараниса) со змеей, а также в навершиях колонн кельтских святилищ, венчаемых статуей божества на лошади, поражающего змееобразное чудовище. Кстати, в фоморах, неоднократно вторгавшихся в Ирландию из-за моря и в конце концов разбитых божественными
Племенами богини Данну под предводительством Луга (редуцированный образ громовержца?), также угадывается один из вариантов бесчисленных порождений
Хаоса.

Войну скандинавских богов - асов с древними хтоническими великанами – ванами возглавляет Один. Уцелевшие по ее окончании ваны оттеснены за границы «космологизированного» пространства (часть великанов, настроенных дружественно или нейтрально, подобно греческим титанам, принята в Этот мир). Оставшиеся непримиримыми великаны не оставляют попыток подчинить себе
Космос, и только сын Одина Тор сдерживает их натиск. Наиболее ярким его подвигом является победа над чудовищной змеей Ёрмунганд, лежащей на дне мирового океана и обвившей своим телом обитаемый мир. Змея тяжело ранена, но затаилась в глубине в ожидании последней битвы.

В германской традиции борец с порождениями Хаоса Тор воплотился в образе Сигурда (Зигфрида), сразившего дракона Фафнира, обитавшего на далеком угрюмом острове. Смертельно раненый Фафнир напрасно просит Сигурда заткнуть рану, предлагая в награду половину мира (ср. сказание о Козьме-
Демьяне). Беовульф побеждает чудовищного Гренделя, а потом поражает и его мать, проникнув в ее подводное логово.

Победа над хаотическим змеем позволяет перейти к устроению и упорядочиванию обитаемого космоса. Выделившаяся из Хаоса земля еще остается в значительной степени слепком первого, наследуя многие его характеристики.
Известно, что до того, как перейти к освоению новой территории, в различных цивилизациях совершались обряды, символически повторяющие первоакт творения; невозделанную область следовало прежде космилогизировать, а потом уже заселить. В общих чертах этот процесс заключался в проведении границ, наречении топонимов, но главное - в устроении сакрального центра мира –
«точки опоры» мироздания. М.Элиаде считал даже, что само по себе
«обнаружение или проекция точки отсчета – Центра – равносильно сотворению
Мира».(7)

Одолев Вритру, Индра освобождает воды, связанные демоном и проливает их на землю, роет русла для рек, направляя стихию хаоса в упорядоченное русло. Устроителем мира он выступает и в другом мифе, рассказывающем о том, что некогда у гор были крылья. Перелетая с места на место, горы засыпали камнями города и вообще причиняли всяческий вред людям. Последние взмолились Индре, и он сбил эти крылья своими стрелами.

Аналогичную деяниям Индры работу выполняет у славян Егорий Храбрый, повелевая «горам толкучим не сходиться, не расходиться, а стать на одном месте, лесам не шататься, не качаться, а стать на одном месте», приказывая рекам протечь по всей земле.(8)

После заключения мира с Фир Болг, верховный вождь (бог) Племен богини
Данну (в одном варианте это Дагда, в другом его сын) делит все сиды
(священные холмы с «обитаемой» подземной частью) между вождями, после чего удаляется в страну Эмайн Аблах – Мир иной. Таким образом, последнее поколение богов, свергнув власть своих предшественников (Фир Болг) и расправившись с хтоническими чудовищами (фоморами), систематизирует территорию Ирландии – обитаемого мира, распределяя ее между богами, олицетворявшими систему и порядок.

По окончании обустройства, мир индийцев принимает следующий вид: средоточием вселенной является Амаравати (Девапура) – столица Сварги
(небесного царства Индры). В центре земли на горе Меру растет дерево ашваттха, корни которого уходят в первозданные воды, из которых был создан мир. Вселенную объемлет мировой змей Ахи Будхунья (в дальнейшем, уже в индуизме он называется Шеша). Иной мир находится под землей. Вход в него охраняют четырехголовые псы Сарамеи – дети Сарамы, собаки Индры (в Иране функцию стража выполняет пес Сура). По другой верии иной мир отделен рекой
Вайтарани или «космическими водами», повелителем которых считается Варуна.

В центре мира иранцев также возвышается Мировая гора Хара или Хукарья, на вершине которой расположилась обитель богов Гаронмана. С горы стекают две реки, объемлющие мир. У подножья горы раскинулось озеро Ворукаша, где у источника Ардвисуры растет мировое дерево хаома.

Иной мир хеттов находится под землей, там царствуют «божества минувшего, древние боги Подземного мира» Истустияс и Папаяс. Небеса поддерживает великан Упеллури. Другими сведениями о строении Космоса мы не располагаем. Имеется лишь описание Мирового дерева: «На дереве эя висит овечья шкура. В овечьей шкуре помещается бараний жир. В нем же в свой черед, помещаются Богиня-зерно, Богиня Полей и вино. В них же, в свой черед, - бык и баран. В них же – долголетье. В них же – потомство, сыновья и дочери. В них же – зрелость смертных людей, быков и овец. В них же – мужество и могущество. В них же – вечный огонь…».(9) Вокруг дерева эа стоят священные животные, что перекликается и со славянскими вышивками, и со скандинавским Иггдразилем, и с сюжетами кельтской чеканки.

Греческая Ойкумена представляла собой остров, омываемый мировой рекой
Океаном. В сакральном центре мира находилось главное святилище Греции -
Дельфы со священным омфалом. У этрусков и римлян прослеживается уподобление каждого города Вселенной. Фокусом магии и космических сил считался камень
Мундус, располагавшийся в геометрическом центре города, представлявшего в плане пересечение под прямым углом двух главных улиц. Он закрывал яму, носившую то же название, являясь воротами в царство мертвых. Значение, придававшееся границам города, иллюстрирует рассказ об убийстве мифическим основателем Рима брата, проявившего неуважение к борозде, которой Ромул наметил очертания будущих городских стен.

Держал небо на своих плечах, не давая ему упасть на землю, титан
Атлант. Под землей находился Аид – место вечного упокоения душ смертных и
Тартар – бессмертных существ. Вход в него охранял трехглавый пес Цербер.
Отметим, что этруский владыка подземного мира Аита (ср. греческие Аид-
Гадес) часто изображался с волчьим (собачьим?) скальпом на голове. Границей иного мира служила река Стикс, через которую переправлял души умерших
Харон. Другая, более поздняя традиция помещает области, населенные душами умерших, на островах, разбросанных в западной части Океана.

В центре славянского Космоса стоит дерево, чья макушка упирается в небеса, а корни достигают преисподней. В «Слове о полку Игореве» о нем сказано: «Боян же вещий, если хотел кому песнь слагать, то носился мыслию по древу, серым волком по земле, сизым орлом под облаками».(10) На наш взгляд, вполне вероятно предположить, что «мысль» – это ошибка перепесчика, а должна быть «мысь» – т.е. белка. В этом случае древо Бояна удивительно напоминает скандинавский Иггдразиль, по которому также снует белка. В гоголевских «Вечерах на хуторе бдиз Диканьки» содержится рассказ о дереве, стоящем на краю земли, по которому Бог сходит на землю ночью перед праздником Пасхи. Вероятно, праславянская мифология знала и аналог греческого Атланта. Такой вывод можно сделать из барельефов на Збручском идоле (Польша), в нижней части всех четырех граней которого изображен один и тот же персонаж, поддерживающий среднюю «человеческую» и верхнюю
«божественную» трети стелы. Четыре грани отражают четверичное деление пространства по горизонтали (русск. «все четыре стороны» означает «всюду»).

Иной мир отделен в славянском фольклоре от Этого водной границей, что следует из сказок, «тридевятые царства» которых расположены за рекой или морем, и народных апокрифов, в которых души умерших переправляет в лодке на тот свет то Михаил Архангел, то Николай Чудотворец, то Илья Пророк. У чехов существует поговорка «улетел за море к Велесу» в значении «отправился на тот свет».

В мифический период истории Ирландия была разделена на пять царств по сторонам света, плюс центральная область, которая являлась «первой среди равных», благодаря ее сакральному центральному положению. Иной мир размещался под землей, в сидах, но иногда это был остров, архипелаг.
Границей подземного мира служила ледяная река, через которую был переброшен мост, или Адская река, текущая в пещере, из которой в языческие времена
(рассказ ведется от имени христианина, побывавшего в ней) выходили призраки, похищавшие людей. Описаний подземного мира не сохранилось, но галльский Суцелл, которому присущ ряд черт бога Подземного царства, изображается в сопровождении трехголовой собаки.

В германо-скандинавской мифологии срединный мир людей Мидгард, окружали пустынные и холодные Утгард и Ётунхейм, населенные великанами ётунами. В океане, окружавшем космос, жил уже упоминавшийся нами змей
Ёрмунганд. Скандинавский Мир мертвых располагался под землей, за рекой
Гьолль, через которую был переброшен золотой мост. Девять миров скандинавской мифологии связывал воедино и поддерживал ясень Иггдразиль. По его стволу бегала белка, на макушке сидел орел, у корней стояли олени, под корнями обитал змей Нидхегг, пытавшийся погубить мировой ясень, отравляя его корни своим ядом, в чем препятствовал чудовищу орел Одина – змееборчество шло ежеднвно. Здесь мы видим почти абсолютное совпадение с древом Бояна, особенно, если учесть, что образы змея и волка в индоевропейских мифологических системах взаимозаменяемы – у сербов, например, даже есть эпос «О Вуке (волке) - Огненном Змее». В этой связи
А.Потебня писал, что «…змей, кощей, железный мних, карлик, великан – формы одного и того же существа».(11)

Четыре карлика поддерживали небо там, где оно всего ближе к земле.

Итак, важнейшими атрибутами нового мира является его центр – своеобразная «точка опоры» вселенной и границы, за которые оттеснен Хаос.
Акцентирование центра и границ дает образ шара. Платон в диалоге “Тимей” утверждал: “Он (Устроитель Мира – А.И.) …путем вращения округлил космос до состояния сферы”.(12) С этим положением соглашался и Аристотель, критиковавший многие космогонические представления своего учителя: “…форма
Вселенной шарообразна… ведь шар – первая из телесных фигур, ибо только он ограничен одной поверхностью…».(13)

Мир имеет три вертикальных уровня: небесный, земной и подземный, связанные по вертикали мировым деревом (горой) - центральной осью мироздания. У греков (в платоновском мифе об Эре) это - веретено богини
Ананки (персонифицированной Неотвратимости), у хеттов – тоже веретено не названной по имени богини. Земная его часть ориентирована по четырем сторонам света. Таким образом, квадрат (и более обще - четырехугольник) символизирует земной мир, а круг (проекция сферы на плоскость) – Вселенную в целом. В этом смысле показательно описание Аталантиды - идеального
Космоса у Платона: остров в плане представлял правильный четырехугольник с круглой столицей – его сакральным центром.

Круговорот жизни

«Если верно, что «наш Мир» – это Космос, то всякое нападение извне грозит обратить его в Хаос, и, так как «наш Мир» был образован по образу и подобию Творения Бога, т.е. космогонии, враги, нападающие на этот Мир, воспринимаются как враги богов – демоны, и в первую очередь архидемон, первый Дракон, поверженный богами у истоков времен. Нападение на «наш Мир»
– это отмщение мифического Дракона, восстающего против творения богов –
Космоса и стремящегося обратить его в небытие».(14) Эти нападения приводят к постепенному «изнашиванию» мира, приближая его к опасному рубежу коллапса. Описывается этот процесс в архетипическом мифе об умирающем и воскресающем (исчезающем и возвращающемся) боге.

Хеттский миф о круговороте жизни повествует, как исчезает первенец
Бога Грозы Телепинус. Растения и животные перестают размножаться, люди не могут приносить жертвы богам, которым угрожает голод. Пчела богини
Ханаханны находит Телепинуса в лесу. Она жалит его, пробуждая ото сна, затем смазывает лицо медом, и он возвращается. В свой черед, разгневавшись, на что-то, исчезает и сама Ханнаханна, мать всех богов. Коровы и овцы перестали плодиться, человеческие и животные матери - заботиться о своих детях. Потом гнев ее «улетучивается в преисподнюю», и она возвращается.
Жизненный цикл восстановился. Героями сходных мифов выступали бог также
Грозы, богини Инара и Анцили.

О круговороте жизни рассказывают греческие мифы. Афродита полюбила смертного Адониса, который погиб, охотясь на кабана, насланного обманутым мужем богини богом войны Аресом. Сжалившись над безутешной сестрой, Зевс сделал так, чтобы Адонис полгода жил в Аиде, полгода – на земле с
Афродитой. Аид похитил Персефону/Кору, и ее мать Деметра в горе покинула
Олимп. Растения и животные перестали плодоносить. Тогда Зевс приговорил, чтобы две трети года Персефона жила на Земле с матерью, треть – под землей с мужем. Умирающим и возрождающимся богом был Дионис, а Аполлон осень и зиму проводил у гипербореев, на весну и лето возвращаясь в Дельфы.

Образ воскресенного мертвой и живой водой Ивана Царевича тоже, вероятно, следует рассматривать как отголосок мифа о растерзанном, умирающем и воскресающем боге.

Отголоски того же мифа сохранились в кельтской легенде о том как
Грайне - жена предводителя воинского союза фениев, полюбила Диармайда, который погиб, охотясь на кабана. На каменных «ложах Диармада и Грайне» ирландские девушки должны были отдаваться незнакомцам, воспроизводя жизненную энергию, способную, должно быть, оживить героя, т.е. способствуя очередному возрождению мира. Аналогичная практика была обычной среди жриц
Афродиты, возлюбленный которой, Адонис, также погиб на охоте от клыков кабана.

Скандинавский миф о жизненных циклах повествовал о том, что Нйодр, отец бога плодородия Фрейра, женился на великанше Скади, дворец которой стоял среди безжизненных льдов (один из образов иного мира). Полгода они жили в этом дворце, на 6 теплых месяцев перебирались в Асгард.

Борьба за возобновление жизненных сил Космоса происходит в форме совершения ритуалов, воспроизводящих акты творения, в результате чего мир как-бы рождается заново, и жертвоприношений, пополняющих силы богов – змееборцев и богов, «ответственных» за ежегодное возрождение природы.
Человек становится субъектом космологического процесса, выполняющим ответственную функцию помощи божествам, стоящим на страже этого мира.
«Молодая кровь жертвы, таким образом, пополняла истощившуюся энергию бога
(ибо так называемые божества плодородия тратили свою собственную субстанцию в усилиях, предпринимаемых для поддержания мира и обеспечения его изобилия; таким образом, они сами нуждались в периодическом возрождении)».(15) В основном ритуалы возрождения мира приурочены к новому году - моменту, когда космос, ветшая, возвращается к своему недифференцированному состоянию, и следует заново синтезировать его, повторив все этапы его становления, имевшие место в «первоначальные времена». «…можно заметить, что в аграрных обществах и обществах городского типа сценарий празднования Нового года включает в себя серию драматических элементов, наиболее важные из которых – повторение космогонии посредством символического возвращения Хаоса, оргиастическое смешение, ритуальные битвы и конечная победа бога, изгнание грехов и возвращение мертвых, зажжение нового огня, регенерация времени путем «создания» 12 месяцев народившегося года, «предрекание» урожая и т.д».(16) Новый год, таким образом, – это возобновление Времени с его начала, то есть повторение космогонии. В армянском и сербском фоьклоре есть предания о том, что накануне Рождества черт перегрызает сковывающие его цепи (сходные сюжеты имеются у немцев, персов, албанцев). Даже много более поздний христианский литургический год также основан на воспроизведении событий земной жизни Христа.

Интересно, как коррелирует с представлениями индоевропейцев - язычников «видение» шведского мистика Эмануэля Сведенборга (XVIII в.), воспринимавшего чуждую ему категорию Хаоса в форме более привычного Ада:
«Должно знать, что ады постоянно нападают на небеса и стараются уничтожить их, а что Господь постоянно охраняет небеса, отвращая их жителей от зла, исходящего от соби, и содержа их во благе, исходящем от Него самого… Я также видел иногда вскипания некоторых адов: это были усилия, чтоб себя освободить и все уничтожить».(17)

Мировые циклы

Космос, родившись, приобретает свою историю, наиболее часто воплощаемую в смене поколений богов.

Мир индоариев от рождения до гибели проходит четыре этапа, каждый из которых длится 1 миллион 80 тысяч лет, а все вместе они составляют великий период бытия - махаюгу общей протяженностью 4 миллиона 320 тысяч лет (12 тысяч божественных лет). Вот как звучит эта мифологема в передаче М.Элиаде:
«Критаюга – это совершенный век, вот почему он называется еще сатьяюгой, то есть «реальным веком»… В течение Критаюги нравственный закон Вселенной - дхарма, соблюдается неукоснительно… Следующий «век», третаюга, «триада»… знаменует собой известный упадок… Исполнение долга не осуществляется само по себе, ему надо учиться… В эпоху двапараюги на земле сохраняется лишь половина дхармы… В калиюге, «темном веке», остается лишь четверть дхармы…
Человек и общество достигают в калиюге крайнего предела вырождения.
Заканчивается все махапралаей – возвращением всех форм и модальностей существования к пракрити, изначальной неоформленной субстанции».(18)
Напомним, что выше шла речь о четырех поколениях богов-адитьев.

Маздеистский текст «Судкар-наск» повествует о четырех веках жизни мира: Золотом, Серебряном, Стальном и «с примесью железа». Поздняя Авеста тоже излагает четверичную историю вселенной: первые 3 тысячелетия Космос пребывал в идеальном духовном состоянии, в следующие 3 тысячелетия был создан материальный мир, пребывавший сначала в состоянии «золотого века», на протяжении следующих 3000 лет идет борьба света и тьмы, и последний цикл, в котором Заратуштра получает материальное воплощение, еще не наступил, он закончится Страшным судом.

В хеттской мифологии теогонический сюжет содержится в «Поэме о царствовании на небесах», имеющей, вероятно, хурритское происхождение.
Следует отметить, однако, что индоевропейские элементы в мифологии хурритов были очень сильны, ввиду того, что господствующий класс в их государстве
Митанни составляли завоеватели-арии, чьими богами даже клялись хурриты при подписании межгосударственных договоров. Таким образом, в этом случае можно предположить возвращение индоевропейского сюжета в культурно родственную среду. Поэма рассказывает о том, что в небесном городе Кумми царствовал
Алалу, ему прислуживал Ану, через 9 небесных лет свергший первого и заключивший его в подземный мир. Воцарившемуся Ану стал прислуживать
Кумарби, который также ч