Помнить о советском атеизме

Думаю, что сейчас мало кто имеет представление о том, как менялось мировоззрение людей в результате Октябрьской революции, как на смену религиозным взглядам у значительной части населения наблюдалось тяготение к атеизму. Но почему нам сейчас важно знать хотя бы что-то об атеизме 20-х годов, вроде бы сейчас возрождать знания о нем не актуально?

Надо знать, почему в одни времена сознанием масс овладевают одни настроения и идеи, а в другие времена эти настроения и идеи ослабевают и даже начинают заменяться противоположными. Вот сейчас мы видим, что люди тянутся к религии, даже многие коммунисты, которые раньше были атеистами, принимают крещение и начинают говорить о том, что коммунистические и религиозные идеи совпадают.

Но как и почему совершался этот процесс? Этого мы не поймем, если не будем знать историю идейной жизни страны в XX веке. Когда стал угасать атеизм в нашей стране? Это началось примерно с середины 70-х годов.

В 1979 г., я делала доклад "О богоискательских тенденциях в советской публицистической, философской и художественной литературе". Уже тогда было видно, что идет смена идеологии. Но это не было ясно даже кое-кому из тех, кто занимался вопросами философии, и в частности, атеизма.

Каждый ведь у нас занимается своей областью, очень узкой. А я человек любознательный по натуре, читаю то одно, то другое, будь то статьи по литературоведению, истории или искусству, романы или публицистика.

Постепенно я убеждалась в том, что, действительно, идет смена идеологии, причем очень незаметно (кто-то тогда назвал этот процесс "ползучей контрреволюцией"). А почему шла смена идеологии? В какой форме?

Было заметно, что место коммунистической идеологии должна занять на первых порах религия. Вспомним, что религиозная идеология была господствующей в дореволюционный период. В период, когда существовали антагонистические классы, она освящала господствующую власть.

Если в области идеологии происходят какие-то изменения, они обязательно отражают изменения в области экономики, и может быть, в области политики. По изменениям в психологии и идеологии можно было судить о том, что происходит "внизу", т.е., в области экономической.

А "внизу" в это время уже возрождались в какой-то мере буржуазные отношения, появлялись тайные фабрички, велась нечестная торговля и прочее. И это не могло не отражаться на сознании людей. Кроме того, конечно, существовал разрыв между словами и делами коммунистической партии.

Люди видели, что у партийно-государственной "верхушки" жизнь не такая уж плохая, в то время как у простых людей намного хуже. Недовольство назревало. Соответственно, то, что у нас пропагандировалось, иногда был даже не марксизм, а набор из марксистских фраз, порой совершенно не осмысленных. И те, кто консультировал Центральный комитет, нередко были люди молодые (например, такие, как Федор Бурлацкий), которые рвались к власти или, во всяком случае, потихоньку издевались над марксистской идеологией.

Начались атаки на революционных демократов, выступавших в XIX веке с критикой монархическо-помещичьего строя, церкви и религии. В художественной литературе и в литературоведении уже и Белинский представал человеком угрюмым, всем недовольным. И Писарева обвиняли в том, что он обличал "темное царство"; а это было, дескать, вовсе не темное царство, а традиционные нравственные добродетели русского народа, которые воплощала в себе Кабаниха.

Появилось пренебрежение к революционной традиции: скажем, Радищев - первый русский революционер - характеризовался как человек, который к концу жизни предал свои идеалы и обратился к монархизму. В то же время выдвигались на первый план религиозные деятели, скажем, такие, как протопоп Аввакум (где только он не встречался в публицистической литературе), как человек, который гордо выступил против власти.

Я думаю, что атака на марксистскую и коммунистическую идеологию - марксистскую и коммунистическую, началась именно с нападок на атеизм. Появилось огромное количество работ, где осуждались атеисты, особенно во второй половине 80-х годов, хотя кое-что можно было наблюдать уже и в 70-е годы. Я прочитаю несколько выдержек из того, что писали тогда, позже, ближе к нашим дням.

Например: "Дьявол внушил Ленину острую зависть к церкви, эти безумные мысли человеку в голову сами по себе не придут." Это Зоя Крахмельникова, тогдашний "правозащитник".

В 1990-м году Никита Струве пишет: "Россия приняла на себя удар безбожного утопизма, прометеизма, чтобы оградить от него Западную Европу. Но теперь она начинает выздоравливать". (Прометеизм - это от имени античного героя Прометея, который выступил за людей против богов; за это бог Зевс приказал приковать его цепями к скале и каждый день орел клевал его печень).

В 1993 г. вышла книга А. Нежного "Комиссар дьявола" о Е.Ярославском; название говорит само за себя. Известный историк церкви Дмитрий Поспеловский писал: "Члены союза воинствующих безбожников должны были быть своего рода антирелигиозными хулиганами: громить церкви, устраивать антирелигиозные парады, так называемые комсомольские пасхи, рождества, жечь иконы, насильно закрывать церкви и все от имели общественности, а не государства; государство как бы не несло ответственности за максимализм Союза воинствующих безбожников".

Вот еще одно мнение. Это 1989-й год, журнал "Дон", Станислав Куняев: "лишь в последнее время стало возможным сказать, что Союз воинствующих безбожников сыграл решающую роль в разрушении 90- старинных церквей и монастырей, в уничтожении древних рукописей и бесценных икон, в преследовании церковных деятелей, начиная от высших иерархов и кончая скромными деревенскими священниками. Возглавляемый Ярославским союз выращивал манкуртов - людей с ископаемым сектантским агрессивным мировоззрением, которые воспитывались в презрении к истории родной страны и родной культуры. Для того, чтобы эти разрушительные агрессивные силы в несформировавшихся душах созревали как можно раньше, по инициативе Ярославского возрастной ценз для вступления в союз был снижен к 1925 году до 14 лет". Ну и дальше: "хунвэйбины, чья возрастная разрушительная энергия была помножена на идеологические установки".

Еще в 1988 году в "Правде" (!) появилась статья Марка Захарова, который там писал : " Как хорошо, что нынешние руководители Центрального комитета сумели обуздать агрессивный атеизм." Но в том,что Марк Захаров был близок к кому-то из руководства Центрального комитета, я не сомневаюсь. Мой приятель, который отдыхал в псковском санатории, говорил: "ты знаешь, кто там был? Там были Марк Захаров и Игорь Золотусский"; последний, кстати, рьяно выступал против революционных демократов еще в советские времена.

Есть такой Дмитрий Галковский. У него как-то брала интервью газета "Завтра". И вот он сказал: "Атеизм вызвал разрушение религиозного строя, высшей организации интервью газета "Завтра", давала положительные духовной жизни; новый строй возник как расстройство, как хаотичное разрастание отдельных фрагментов разрушительного мировоззрения" и т.д. "Советская религия (т.е., вместо прежней религии появилась "советская") - это бутафорское дерево собранное из засохших веточек спиленного христианства. Вместо ствола внутри пустота".

Т.е., по мнению Галковского, атеизм - разрушитель культуры. Это мнение ведь не сейчас возникло, оно появилось уже давно.

Мысль о бескультурье, бездуховности и даже преступности атеизма особенно рьяно пропагандировали русские религиозные философы. Они очень много писали об атеизме в конце 19 - начале 20 века. Потом, когда они эмигрировали, они продолжали писать свои статьи, книги, направленные против атеизма; и возрождение интереса к русской религиозной белоэмигрантской философии было тоже не случайным. Оно началось с середины 70-х годов.

Помню, студенты физического факультета, которым я тогда читала лекции, мне говорили, что они собираются где-то в углу библиотеки и читают русских религиозных философов.

Но если они читали русских религиозных философов, которые жили в эмиграции и писали против атеизма, безусловно, они воспринимали и их политические - антикоммунистические, антисоветские взгляды. Эти книги воспитывали неприязнь и к атеизму, и к советской власти; так у нас уже появлялась почва, которая взращивала эти семена антисоветизма в нашем обществе.

Мы видим, что борьба против атеизма была связана с антисоветизмом. Правда, сейчас существует либеральное направление в атеизме, - есть же еще такое понятие, как буржуазный атеизм. Он на Западе довольно-таки развит. Там существует Всемирное общество свободомыслящих, Международный гуманистический и этический союз и т.д.

У нас тоже есть небольшие общества "Атом" и "Российское общество гуманистов". А что касается марксистов-атеистов, которые могли бы писать на атеистические темы, пропагандировать атеизм, сейчас их осталось очень мало. Ныне даже некоторые коммунисты пропагандируют религию. А это значит - пропагандировать дореволюционную идеологию, которая отражала порядки в антагонистическом классовом обществе, это значит - пропагандировать возврат к досоциалистическим порядкам.

Если мы посмотрим, что же такое на самом деле советский атеизм, в частности, атеизм 20-х годов, с которым пытались смешивать весь советский атеизм и которому приписывали только разрушение церквей, то поймем, что мнение о разрушительности атеизма не соответствует истине. Очень много неправды в средствах массовой информации (иногда даже в статьях некоторых коммунистов) по поводу советского атеизма.

Возникает вопрос: каким же образом появился у нас атеизм? Что он вообще означает в нашей жизни? Почему, согласно интервью газете "Завтра", после революции началось распространение атеизма? Почему многие люди начали отворачиваться от религии? Почему коммунистическая партия не взяла курс на использование православия?

Ведь, казалось бы, если мы пришли к власти, то можно было бы использовать старую религию, которая в массах еще живет. Наверное, 80% населения, ко времени революции были верующими людьми. Почему бы не использовать религиозную идеологию?

Но компартия, конечно, не могла использовать эту идеологию именно в силу того, что эта идеология оправдывает эксплуататорские порядки. Причин распространения атеизма было достаточно много. Если точнее сказать, распространялся не атеизм, а разные формы вольнодумства по отношению к религии. Может быть, просто человек не ходит в церковь, попов не любит, но сам может быть верующим человеком. Или он скептически относится к религиозным представлениям, например, не верит в загробное существование; или же человек не задумывается о мировоззренческих вопросах, - он не верующий, но он и не атеист. Так что между людьми, в той или иной степени не разделяющими религиозных  идей или негативно относящимися к церкви и к попам, есть много различий.

Но почему же распространилась неприязнь к церкви? Неприязнь к церкви в России существовала уже давно среди населения, и не только со стороны неправославных, будь то иноверцы или неверующие.

Многие ОТНОСИЛИСЬ к церкви с предубеждением.

Еще в XIV веке появились стригольники - еретики; в конце 15-го - Феодосий Косой, который говорил, что создал "новое учение", направленное "против попов и господей" (т.е. против господ). В сознании угнетенных попы и господа объединялись.

Сейчас мы, к сожалению, не всегда представляем себе, каким образом сопротивлялись люди насилию со стороны власть и богатство имущих соотечественников трудящихся.

У нас была традиция сопротивления церкви, которая накапливалась, традиция неприязненного отношения к ней, ибо церковь смыкалась с господствующими классами, с властью и мало что делала для улучшения жизни народа.

Я говорила об этом с Александром Александровичем

Шамаро - замечательным историком, который часто писал в журнале "Наука и религия"; он был последовательным атеистом и историк был блестящий. Он говаривал: "В смысле фактов я иду под английским флагом, а в смысле идеологии - под красным флагом". Т.е., у него настолько все факты были выверены, что к нему никто не мог придраться. Я спрашивала его: "Александр Александрович, скажите, есть ли хоть один церковный документ, где церковь выступала бы прямо в защиту народа, против власти?". Он отвечал: "Ни одного такого документа нет". Нет ни одного, и я ему верю.

Когда была годовщина Куликовской битвы, он написал статью, где обосновывалась мысль (мысль не только его, но и некоторых историков) о том, что Сергий Радонежский не имел отношения к Куликовской битве. Легенду о Сергии создали лет через 50 после Куликовской битвы. После этой статьи в журнал "Наука и религия" пришло примерно 30 или 35 писем, в которых содержались протесты против статьи Шамаро. А он ответил второй, не менее убедительной статьей. После этого ни одно письмо против него не пришло, потому что крыть было нечем. Вот таков был этот человек.

В России всегда существовала традиция недоверчивого отношения к церкви, вызванная тем, что церковь поддерживала власть имущих, и эта традиция укреплялась. Еще Радищев писал, что политика и религия, церковь и государство связаны между собой.

Среди декабристов многие были верующими, но немало было и атеистов, например, Якушкин, который даже просил хоронить себя без креста.

Потом появились петрашевцы, часть которых сочетала утопическо-социалистические взгляды с атеизмом.

Во второй половине XIX века уже появилась большая группа людей, которая теоретически отстаивала позиции социализма, коммунизма и атеизма.

Мы в нашей работе недооцениваем литературу (в том числе и художественную), посвященную революционным демократам и народникам. Недавно я перечитала книгу Юрия Трифонова "Нетерпение"- о Желябове и Софье Перовской, и она много дает для понимания того, как развивалось революционное движение.

Известно, что революционные народники были сторонниками крайних, радикальных мер, вплоть до ликвидации царя.

Когда читаешь книги о народниках, то понимаешь, какая была у них сплоченность, как они жаждали социальной справедливости, как ненавидели угнетение и унижение трудящегося народа. Любопытно также, какие у них были методы работы с людьми.

Из той же серии, это, например, книга Юрия Давыдова "Глухая пора листопада" - о народниках и о провокаторе Дегаеве. Провокаторов в революционных движениях было немало, и в группе Желябова и Перовской тоже были провокаторы.

Еще у Юрия Давыдова есть роман, тоже превосходный, - "Завещаю вам, братья...", посвященный Александру Михайлову. Этот человек был  старообрядцем, хотел поднять старообрядцев на революционную борьбу, но потом понял, что ничего не получится.

Даже в коммунистических изданиях редко встретишь материалы о наших революционных предшественниках. Например, в газете "Голос коммуниста" писали что-нибудь о революционных демократах? Не было ничего.

В 60-70е годы XIX в. революционные демократы были настолько авторитетны в обществе, что даже некоторые православные священники, богословы с симпатией относились к ним, например, архимандрит Феодор Бухарев), который потом снял с себя священнический сан и женился. Но пока он был священником, он писал книги, например, "Православие и современность", где призывал к терпимости и где очень хорошо говорил о романе Чернышевского "Что делать?", тепло отзывался о Добролюбове и о Белинском.

С ростом рабочего класса в нашей стране в нем росло стремление к знаниям, и потому росли атеистические настроения. По литературе конца XIX века можно судить о том, как рабочие стремились к просвещению. Начиная с конца XIX века, они требовали от фабрикантов и заводчиков, чтобы те устраивали при заводах библиотеки.

Они читали книги по естествознанию, по политэкономии, марксистские книги, у них был огромный интерес к знаниям. В 70-80-е годы 19 века некоторые рабочие уже шли в революционное движение. С такими рабочими познакомился Плеханов в 1876 году на одном нелегальном собрании.

Там шел спор бакунистов и лавристов. Бакунисты - это анархисты, а лавристы - последователи Лаврова Петра Лавровича, который хорошо знал идеи Маркса и считал, что нельзя просто насилием уничтожить существующие порядки.

Бакунин считал, что надо в первую очередь уничтожить кабаки, церкви и государство, а просвещать народ необязательно. Лавристы же призывали к тому, чтобы просвещать трудящихся. Они говорили, что нужны кружки самообразования.

На этом собрании один из рабочих и говорит бакунистам: "Как вам не стыдно говорить это? Каждого из вас, интеллигентов, в пяти школах учили, в семи водах мыли. А ведь иной рабочий не знает, как дверь отворяется в школу".

Плеханов пишет о том, что присутствовавшие там рабочие были равнительно развитыми людьми. Он познакомился с одним рабочим и "был поражен разнообразием и множеством осаждавших его теоретических вопросов. Чем только он не интересовался, этот человек, в детстве едва  научившийся писать. Политэкономия и химия, социальные вопросы, учение Дарвина одинаково привлекали его внимание".

Плеханов вел занятия в одном кружке; в рабочих школах, говорит он, заводскую молодежь не только обучали грамоте, но и устраивали субботники, воскресные утренники, чтения по естественным наукам, туда являлось множество рабочих, "и нужно было видеть, с каким вниманием слушали они учителей". Таких развитых рабочих в процентном отношении было, конечно, мало, ведь страна была почти сплошь неграмотной. Но стихийное материалистическое, атеистическое мировоззрение постепенно распространялось, и большую роль в этом процессе играли революционные социал-демократы, в первую очередь Плеханов и Ленин.

Плеханов был сначала народником, но потом посвятил себя теоретической разработке и пропаганде научного социализма, материализма и атеизма.

Ленин, как мы знаем, уделял большое внимание вопросам атеизма, о чем мы сейчас часто забываем. Он считал, что у нас, коммунистов, должно быть только материалистическое мировоззрение, но борьбу с религией ни в коем случае нельзя выдвигать на первое место. Нужно учитывать, что религия имеет социальные корни. И бороться с религией нужно, прежде всего уничтожением этих социальных корней. Когда они будут уничтожены, тогда с помощью культурного просвещения можно будет воспитывать в массах атеистическое, научное мировоззрение.

Огромное влияние на распространение атеизма в нашей стране оказали первая империалистическая война и Октябрьская революция. Первая империалистическая война в этом плане повлияла не только на Россию, но и на воюющие с ней страны. Историки отмечают, что именно в эти годы, начиная примерно с 1916 года, развернулось широкое антирелигиозное, антицерковное движение в Германии.

Есть очень интересные документы, которые свидетельствуют о том, что война уже сама по себе стала для многих причиной отхода от религии.

Историк Емелях Любовь Исааковна в своей книжке об антиклерикальных движениях крестьянства в период империалистической войны и Октябрьской революции приводит такой документ: один солдат пишет, что в начале войны солдаты, когда рвались снаряды, молились, стоя на коленях, просили Бога сохранить их, а потом перестали верить, стали ругаться. Т.е., очень многие солдаты разуверились в том, что существует сила, способная их спасти, если они будут молиться; таким образом они шли в революцию, будучи уже неверующими людьми.

А когда произошла революция, эти же солдаты, бывшие крестьяне, шли в свои деревни и в там тоже проповедовали идеи неверия, выступали против церкви и, может быть, в чем-то были радикалами - могли иногда содействовать разрушению церквей и преследованию верующих.

По данным Е. Ярославского, к началу Октябрьской революции 20% населения России были неверующими.

Конечно, революция сыграла огромную роль в пробуждении свободной мысли в массах грудящихся. А существует такой закон: революция воспитывает в психологии людей (точнее, не столько воспитывает, сколько пробуждает) осознание того, что они субъекты истории, что они творят историю.

А раз это так, если они понимают, что сами творят историю, а не бог ее творит, то их психология меняется, а психология всегда оказывает влияние на идеологию и на политику.

Атеистическая психология значительной части трудящихся подталкивала партию к тому, чтобы придать стихийному антицерковному и антирелигиозному движению организационные формы. Тут сыграла свою роль жажда знаний; после революции она овладела многими людьми, они  стремились к организации разных форм просвещения. Многие погибли во время гражданской войны, что обусловило, конечно, некоторые негативные явления последующего времени. И, конечно, в распространении атеистических идей сыграла свою роль культурная политика советской власти, которая была направлена на всеобщее образование, на достижение поголовной грамотности.

Было немало грамотных людей, которые брались за обучение неграмотных и помогали им научиться читать и писать. Эти люди были атеистами, "безбожниками". Так в людях воспитывались новые моральные качества - бескорыстие, сознание ответственности за будущее страны. И роль молодежи того времени в строительстве нового общества неоценима.

Я читала в Ленинской библиотеке журнал "Юный пролетарий" и пришла к выводу, что между молодежью тех лет и нынешней существует большая разница, - не в пользу современной. Этот журнал возник в 1918 году. Его создавали, конечно, не без влияния большевиков, молодые рабочие. Только рабочие имели право публиковать там свои статьи. Это необыкновенно интересный журнал; по нему видишь, как молодежь стремится самостоятельно преобразовать жизнь.

Именно в этом журнале я увидела известный в советское время фотоснимок: райком комсомола, на двери которого надпись: "Райком закрыт. Все ушли на фронт". (А ведь подлинность этого снимка была подвергнута сомнению в одной из молодежных газет конца 80-х-начала 90-х годов). В этом журнале писал даже какой-то анархист, некто Зернов, который ходил с наганом и угрожал лавочникам, эксплуатировавшим детей.

Еще я обратила внимание на то, что в журнале публиковалось немало стихов; это были стихи романтические, может быть, неумелые с точки зрения современных литературоведов, но искренние, проникнутые ощущением прекрасного будущего. В этих стихах постоянно фигурируют слова "солнце", "свет", "огонь", или "заря"; в этом проявлялось что-то светлое.

Даже некрологи были романтичными. Я выписала один некролог из журнала 1920-го года. Называется некролог "Юноша коммунистической зари. Памяти Вали Петропавловского", который погиб в 18 лет по случайной неосторожности. "Бессмысленно, нелепо погиб один из выдающихся наших работников. Не хочется верить, что больше не придется видеть и разговаривать с этим дивным юношей такой большой душевной и физической красоты, не придется видеть это улыбающееся, едва покрытое юношеским пушком дорогое красивое лицо со светлыми и радостными глазами, лицо открытое, энергичное и в то же время такое ласкающее, влекущее, родное". Он был организатором и комиссаром полка молодежи, первым комиссаром допризывной подготовки в России. Вот какие были тогда юноши. И комсомол, конечно, был не таким, каким он стал на излете советской власти, и руководство его не было коррумпированным.

У Светлова есть пьеса "Три мушкетера" - как раз о первых комсомольцах. Эти люди были очень самостоятельными. Эта самостоятельность, ощущение, что они все могут сделать, помогли одержать победу в гражданской войне. Мое мнение - советская власть победила потому, что на ее защиту поднялась огромная масса трудящейся молодежи.

Интересно еще "Письмо к молодежи. О политической работе", опубликованное в "Юном пролетарии" в 1919 году. С ним обратилась к комсомольцам партийная функционерка З. Лилина (первая жена Зиновьева):

"Говорят: теперь не время учиться. Война, революция, мобилизация мешают учиться. Но это абсолютно неправильная точка зрения. Большинство из вас работает 6 часов, в редких случаях 8 часов. 2-3 часа вы заняты практической работой в организациях. А 2-3 часа можно посвятить учению. Учиться надо во что бы то ни стало". Лилина призывает рабочую молодежь создавать политические кружки. И дальше: "Мы ни на кого не должны надеяться, кроме как на самих себя. Наш первый лозунг - самодеятельность (последнее слово Лилина выделила жирным шрифтом) и еще раз самодеятельность. Если вы будете ждать, что партия вам даст людей, то вы ничего не получите. У партии нет работников. Вы сами должны все создавать".

Так Лилина косвенно признала, что рабочая молодежь, вроде бы предоставленная сама себе, не свернет с революционного пути; партийное руководство молодежью осуществлялось, но в ненавязчивой манере, в виде совета учиться и быть самостоятельными. Лилина говорит, что партия не может дать людей молодежной организации - "не по злой воле партии, а потому, что у нас нет свободных людей". Письмо Лилиной появилось в №15 за 1919 год, а уже в №16 журнала читаем заголовок: "Открытие центральной политической школы".

Еще читала интересную статью из "Юного пролетария", относящуюся к началу 1919 года; в ней я комсомольский вожак И. Тагаров пишет о школах рабочей молодежи. "Будущему обществу необходимо готовить культурных и просвещенных людей, привыкших работать и физически, и умственно, а не дармоедов и тунеядцев". И еще: "Молодые товарищи, вам с 12-13 лет приходится жить собственным трудом, вы работаете в мастерской или в лавке, приходите учиться в свободное от работы время! Мы устраиваем для вас школы, где вы получите общее и профессиональное образование. В школе преподаются пение, музыка, рисование и гимнастика. Принимаются грудящиеся подростки 12-17 лет. Обучение бесплатное".

В Петрограде по инициативе комсомола и по согласованию с наркомом просвещения А. Луначарским были созданы 14 вечерних школ; в них даже бесплатно кормили.

Судя по этому журналу, все его авторы были неверующими людьми. Кстати, об атеизме в нем мало писалось. Само собой подразумевалось, что религия для них стала анахронизмом.

"Юный пролетарий" закрыли в начале 30-х годов. Вместо него появился суховато-официальный журнал "Юный коммунист", где тоже мало внимания уделялось атеизму.

Но как же организовывалась антирелигиозная работа? Можно подумать, что был какой-то глобальный план атеистической работы; на самом же деле работа шла ощупью. Мы опирались, конечно, на теоретические марксистские принципы, которые разработаны были Лениным в его работах "Социализм и религия", "Классы и партии в их отношении к религии", "О значении воинствующего материализма". Но как практически организовать эту работу, никому не было ясно. Мы были огромной страной с пестрым социальным и многонациональным населением, с массой вероисповеданий; в период гражданской войны и последующего восстановления разрушенного хозяйства четко организовать атеистическую работу было трудно.

Тем более, что в 1918 - 1920 годах советская власть испытывала очень сильное сопротивление церковной иерархии, и политическое, и идеологическое, что тоже препятствовало атеистической работе.

Началось с того, что антирелигиозную работу сосредоточили в Главполитпросвете под руководством Крупской. Создали 19 тысяч изб-читален, клубов, школ для взрослых, проводили лекции по атеизму, вели музейную работу. Начала выходить газета "Безбожник", потом образовалось добровольное "Общество друзей газеты "Безбожник"". Члены его были "обязаны вести борьбу за раскрепощение трудящихся от духовного рабства". В уставе общества был специальный параграф о нецелесообразности такой антирелигиозной агитации, которая резко задевает и оскорбляет чувства верующих.

Лучшая агитация за идеи Общества - написано в уставе - это подавать пример личной жизнью: воздерживаться от опьянения, оперативно участвовать в кооперативах, применять в крестьянском хозяйстве новые способы хозяйствования, распространять грамотность, становиться самому политически грамотным человеком, знакомым с марксизмом, естествознанием, историей религий.

В апреле 1925 года состоялся 1-й съезд этого Общества, который постановил основать Союз безбожников; но к 1929 году многие ячейки безбожников развалились. Со 2-го съезда, состоявшегося в 1929 году, Союз стал называться "Союз воинствующих безбожников" (СВБ). Высшим органом этого Союза был Центральный совет, председателем был избран Е. Ярославский.

Не все шло гладко в работе этого Союза; атеистическому движению препятствовали даже некоторые государственные учреждения.

Например, в 1925 году было зарегистрировано небольшое научное общество "Атеист". Оно должно было издавать атеистическую газету, но сотрудники сектора Главбума (Главного управления бумажной промышленностью) приняли просьбу в штыки, дали бумагу самого низкого, оберточного качества, что затруднило чтение.

Один из руководителей общества, Шпицберг, написал заявление в Госиздат, где говорилось, что, кроме издательства отдела культов Наркомюста, нет ни одного антирелигиозного издательства, и попросил, чтобы издавалась еженедельная газета "Атеист". В конце концов, добились издания журнала, существовал до 1931 года.

Но в атеистической работе была допущена теоретическая ошибка - а именно, переоценили возможности восприятия народом культурных ценностей: думали, что, если обратиться к народу с антирелигиозной пропагандой, народ поймет, быстро воспримет все эти установки; надеялись и на быстрое развитие социализма.

Только один пример. Бухарин в 1934 году на съезде писателей упрекал Демьяна Бедного за то, что тот не учитывает невероятного роста культуры, ее усложнения. А Демьян Бедный, мол, пишет какие-то примитивные стихи. И о Безыменском он тоже говорил, что тот не сумел переключиться на более сложные задачи, стал элементарным. И Бухарин пишет: "Наши массы уже переваривают не только простую пищу. Они сложнее думают, чем активисты поэтического класса". Но были и факты, противоречившие этому утверждению. В 1935 году на каком-то высоком комсомольском собрании Косарев с горечью говорил о съезде колхозников-ударников, и оказалось, что из 80 девушек ни одна не читала Пушкина, Лермонтова, Тургенева. Так что уровень грамотности, образованности народа был еще очень низким. И антирелигиозная пропаганда не могла еще вестись на достаточно высоком уровне, ибо мало было на теоретически высоком уровне подготовленных людей, которые разбирались бы в религии и улучшали бы методы антирелигиозной работы.

В 1931 году в журнале "Антирелигиозник" появляется статья о шестимесячных Центральных атеистических курсах. Приводится обширная программа обучения. Начинается с техники умственного труда, а заканчивается историей атеизма, большое внимание уделяется изучению  религий. Обучаются люди, которые должны руководить атеистической работой.

Но состав учащихся: По образованию: с низшим - 28 человек, со средним - 7 человек, с высшим - 1. По социальному положению рабочие - 21, служащие - 6, крестьяне - 9. По возрасту: до 30 - 21 человек, от 30 до 40 лет - 13 человек, свыше 40 лет - 2 человека По партийности: члены ВКП(б) и кандидаты - 26, ВЛКСМ - 6, беспартийных - 4. По работе: ответственные работники республиканского масштаба - 7 человек, краевого и областного масштабов - 19 человек, районного - 3, с производства - 7. Представлены 14 национальностей.

В статье говорилось еще, что пришлось вести беспощадную борьбу с ненормальными отношениями некоторых товарищей между собой. Положение доходило до проявлений великорусского шовинизма и антисемитизма. Двоих исключили. Судя по интересной книге 1927 года об антисемитизме (автор - атеист Горев), действительно, тогда среди членов ВКП(б) было немало антисемитов, некоторые даже говорили, что лучше монархия, чем нынешняя "еврейская" власть.

Внутри Союза воинствующих безбожников шла резкая полемика между сторонниками жестких мер борьбы с религией как с "орудием классового врага" и теми (во главе с Ярославским), кто стоял за ведение плодотворной практической работы и широкого культурного просвещения масс; были и центристы. Яростную линию ярко выраженного классового характера поддерживал Московский комитет партии во главе с Костеловской.

В Москве атеистическая работа велась очень жесткими методами, выпускался журнал "Безбожник у станка", хотя иллюстрации там были очень интересные. Эти издевательства, конечно, не могли не вызвать неприязнь к атеистам, оказывали негативное влияние на восприятие атеизма населением. Некто Галактионов из группы Костеловской публикует в журнале "Антирелигиозник" статью "По-большевистски развернуть работу с религией", направленную против Ярославскою (хотя этот журнал издавался под его руководством; это говорит о том, что в то время была свобода мнений).

Галактионов пишет, что Центральный совет СВБ плетется в хвосте, занимая в позицию "осторожность, осторожность без конца"; "Центральный совет не понимает классовую природу религии, подменяет классовые установки в антирелигиозной пропаганде внеклассовым просветительским подходом, считает, что можно пропагандировать, например, планетарий, формируя материалистическое мировоззрение и без подчеркивания классовой роли религии"; "нужно встряхнуть Союз воинствующих безбожников и всю антирелигиозную работу вести на иллюстрации классовой роли религии. Не надо разбирать Библию и мифологию. На предприятии должны быть кружки только с политическими установками".

Было, конечно, такое, что и храмы закрывались или превращались в музеи, интернаты или даже склады, были и преследования попов, и беззакония в этом отношении; отрицать это нельзя. Все это было обусловлено классовой борьбой в городе и деревне, стремлением прежних хозяев жизни взять реванш, малограмотностью многих руководителей в области теории, тем, что в местных (и не только!) органах власти было немало авантюристов, карьеристов. Но в тогдашних постановлениях партийных съездов, пленумов и т.д. проявляется гуманный подход к верующим трудящимся (конечно, и здесь классовый аспект играл большую роль). Везде говорится, что ни в коем случае нельзя оскорблять чувства верующих, что нельзя разрушать церкви, что нужно бережно относиться к религиозным чувствам людей.

Атеистическую работу нужно вести очень осторожно, -, просвещать людей, учить их грамоте, давать им знания и т.д. Например, в программе РКП(б), принятой на ее 8-м съезде в 1919 году, одним из важных условий преодоления религиозных предрассудков называлась организация самой широкой, научно просветительской и антирелигиозной пропаганды. Сказано там и о том, что оскорбление чувств верующих лишь укрепляет религиозный фанатизм. Не должно быть ни тени насилия в вопросе о чувствах верующих. Лица, посягающие на свободу веры и богослужения для граждан всех вероисповеданий, должны быть подвергнуты строгому наказанию.

Вопрос об отношении к верующим ставился и на других съездах, например, на 12-м и 13-м. Там говорилось, что издевательство над предметами веры и культа, заменяющее серьезный анализ и объяснение, затрудняет освобождение масс от религиозных предрассудков. А некоторые говорят, что партия хитрила, официально давала одни установки, а на места давала тайные установки на то, чтобы преследовать верующих.

Конечно, зачастую антирелигиозную работу вели малограмотные люди или авантюристы, или даже садисты. Все это могло быть. Но для коммунистов  постановления партии были обязательными. И если что-то было неправильно, то это не была вина партии: слишком мало прошло со времени революции, слишком сильно еще было наследие старого строя.

Был журнал "Революция и церковь", основанный в 1919 году Красиковым,

назывался этот журнал. В статье "Практика антирелигиозной борьбы" он констатирует "нецелесообразный, непродуктивный, раздражающий население и затрагивающий религиозные чувства способ проведения декрета об отделении церкви от государства, и школы от церкви на местах. Не всегда местные власти усваивают марксистскую т