Великая октябрьская реформация

Гаков Владимир

Утром 31 октября 1517 года жителей немецкого города Виттенберга разбудил стук молотков на замковой площади. Два монаха прибивали к воротам церкви объявление о предстоящем богословском диспуте и 95 тезисов, которые предлагал для дискуссии ученым схоластам один из монахов -- местный пастор Мартин Лютер. Считается, что с этого события 485 лет назад началась Реформация, повлекшая за собой множество событий, включая рождение современного капитализма и его специфической протестантской этики. Свою атаку на папский Рим буревестник буржуазной революции начал с обвинений в незаконной коммерческой деятельности.

Монах рабоче-крестьянских корней

Будущий вождь Реформации родился 10 ноября 1483 года в городе Эйслебене. Отец Лютера был зажиточным бюргером, за счет труда, упорства и бережливости выбившийся из безземельных крестьян сначала в горные забойщики, а затем в элитную прослойку горных мастеров, имевших свою долю в шахтах и плавильнях. Умирая, отец оставил сыновьям 1250 гульденов, на которые в то время можно было купить поместье с пахотными землями, лугами и лесом. И Мартин на всю жизнь сохранил крестьянскую основательность и упорство, выносливость рабочего и хитрость и хватку городского буржуа.

Начальное образование Лютер получил в церковноприходской школе, где его обучили чтению, письму, счету, а также пению и началам латыни. Но кроме того, школа, сильно смахивавшая на казарму ("баня, где доводили до пота и страха", по воспоминаниям Лютера), научила его хитрить, держать язык за зубами, а если и совершать недозволенные поступки, то только после тщательного учета последствий. Осмотрительность помогла ему в дальнейшем.

Отец неожиданно поверил в высокое предназначение сына и в мечтах видел его в кресле бургомистра, а то и в княжеской или имперской канцелярии (что давало надежду даже на дворянский титул). Поэтому он решил дать ему приличное образование, надеясь на удачный возврат вложенных денег. Чтобы инвестировать в будущее сына максимально эффективно, Ганс Лютер навел справки и выяснил, что лучшим считается университет в Эрфурте. Туда он и отправил Мартина.

В университете Лютер не особенно блистал -- по результатам бакалаврских экзаменов он занял 30-е место среди 57 студентов. После защиты магистерской диссертации отец сделал ему дорогой подарок -- печатный экземпляр Кодекса гражданского права Юстиниана, дав понять, что видит его законником. Однако к юриспруденции Мартин был равнодушен. К тому же летом 1505 года произошло событие, резко изменившее жизнь молодого человека. Возвращаясь из университета, Мартин попал в ужасную грозу и, напуганный чуть не убившей его молнией, дал обет принять постриг, если останется жив.

Сказано -- сделано (данному слову Лютер не изменял). Отец пришел в бешенство: мало того что пропали вложенные в сына деньги, так теперь и внуков не дождешься -- какие дети у монаха, давшего обет безбрачия! Но Мартин, за которым история сохранила его непримиримое "На том стою и не могу иначе", не уступил. Простившись с университетом, он поступил в местный августинский монастырь.

Спустя два года Лютер вернулся в alma mater -- теперь уже в сане священника для изучения науки, соответствовавшей его новому положению,-- теологии. В ней он действительно преуспел.

Знания и способности молодого богослова были замечены. В 1508 году Лютер получил лестное предложение занять место настоятеля городской церкви в Виттенберге и одновременно читать лекции в открытом в городе университете. Затем последовали путешествие в Рим, защита докторской диссертации и назначение августинским викарием (то есть наместником епископа -- почти епископом, только без епархии). В Виттенберге его авторитет еще больше вырос после того, как в 1516 году в город пришла чума. Лютер, отвергнув предложение покинуть город на время эпидемии, остался со своими прихожанами.

А затем наступил переломный 1517 год. Лютер достиг возраста Христа и был готов совершить главный поступок в своей жизни. Однако к открытому бунту против вскормившей его матери-церкви привели события случайные.

Еще во время обучения молодой человек постоянно встречал в трудах отцов церкви суждения, вызывавшие у него желание поспорить. Но Лютер давил в себе сомнение -- образованный богослов прекрасно понимал, кто искушает его, строит козни и сбивает с пути истинного. Однако священные книги -- одно, а конкретная политика папы и суждения церковных авторитетов -- все-таки нечто другое. И тут привыкший самостоятельно мыслить виттенбергский викарий не собирался молчать.

Он уже пришел к осознанию того, что станет сердцевиной развитой им реформаторской идеологии. Главное для истинного христианина -- личная вера, а не слепое доверие авторитету. Только личная вера дает надежду на вечное спасение, а не жизнь по указке церковных авторитетов, не исполнение предписанных ритуалов, не упование на спасительную силу священных реликвий и тем более не отпущение грехов, которое можно купить за деньги.

Предоплата за грехи

Каплей, переполнившей терпение монаха-правдолюбца, стала торговля индульгенциями, развернувшаяся зимой 1517 года в германских землях. Ими бойко торговали папский субкомиссар и по совместительству бранденбургский инквизитор Иоганн Тецель и секретарь крупного торгового дома Фуггеров. Формально деньги собирали на строительство собора Святого Петра. Но на сей раз Рим решил не довольствоваться частными пожертвованиями, а наладить, как сейчас говорят, образцовый fundrising. О размахе торговли Лютер мог судить по тому, как уменьшилось число приходящих на исповедь. Зачем открывать свои тайны священнику, когда отпущение грехов можно просто купить?

Развитие товарно-денежных отношений в Западной Европе не могло не затронуть крупнейшего хозяйствующего субъекта -- церковь. Началось все с продажи светским лицам церковных должностей. Затем последовали ссуды под грабительские проценты, прямое участие в доходных операциях купцов (папские наместники не брезговали иметь дело и с иноверцами), взятие под контроль банков и торговых фирм. А потом Ватикан перешел к розничной торговле индульгенциями.

Практика избавления от мук чистилища за особые отличия перед церковью, в том числе пожертвования, существовала со времен крестовых походов. Однако то были исключительные случаи -- решения об индульгенции принимались высшими церковными органами и были адресными. Но уже в конце XIV века получила распространение упрощенная процедура. Так, грехи отпускали не только паломникам, посетившим Рим, но и тем, кто вместо этого внес денежный или имущественный взнос, собираемый папскими экспедиторами.

Оставалось сделать последний шаг для упорядочения товарно-денежных отношений в этой деликатной сфере -- установить цены на новый товар и наладить выпуск соответствующих ценных бумаг. Это было сделано в 1470-х годах при папе Сиксте IV. Тогда и началась свободная продажа особых грамот с номиналом, в которых было указано, какие именно прегрешения отпускаются обладателю сего "векселя".

Тарифы на услуги можно было узнать в любом приходе. Убийство аббата или другого священника тянуло на 7-10 "у. е." (тогда счет шел на гроссы -- так назывались серебряные монеты), святотатство -- на 9, убийство отца или матери -- на 5 и т. д. Происхождение денег, уплаченных за индульгенцию, церковь не интересовало. Кроме того, возник "кредит" -- индульгенции можно было покупать на отпущение еще не совершенных грехов, а также для умерших родственников и близких с целью уменьшить их адские муки.

Торговали индульгенциями обычно монахи-доминиканцы, но в доле были и князья, бравшие отступные за право продаж на их землях, и ростовщики, ссужавшие деньги на организацию "торговых точек" и рекламу. Известен пример, когда архиепископ Альбрехт фон Гогенцоллерн просто занял у банкиров Фуггеров сумму, равную той, что должен был выручить от продажи индульгенций и отослать в Рим, а затем выколачивал эти деньги у мирян -- разумеется, с учетом процентов. А тот же Тецель в полном соответствии с законами рынка варьировал цену в соответствии со спросом, устраивал воскресные распродажи, давал оптовые скидки -- в общем, вел себя как настоящий коммерсант.

Богопродавцы вызывали глухой ропот во всех сословиях -- даже самый забитый прихожанин хоть раз, да слыхал на проповеди притчу о Христе, изгнавшем торговцев из храма. А кроме того, циничное и откровенное предложение церкви решать вопросы вечного спасения с помощью звонкой монеты рождало смутное подозрение, что и вся деятельность курии на протяжении веков была просто грандиозной аферой и надувательством. И наконец, продажа индульгенций подрывала едва ли не самый привлекательный в глазах неимущих тезис христианской веры о том, что неравенство существует только на земле и что богатому попасть в рай -- что верблюду пролезть в игольное ушко.

В широких слоях общества росло убеждение, что их "кидают" и делают это не первый век. Надо было только облечь это подозрение в правильно сформулированные обвинения, и сделать это должен был тот, кто изрядно поднаторел в церковной терминологии. Как сказал Маркс, "революция началась в мозгу монаха". И этим монахом стал Мартин Лютер.

Лавина сорвалась

Как и других верующих, его возмущала откровенная коммерциализация религии. Однако ученый богослов увидел в ней нечто более страшное, чем профанация религиозных таинств. Он обнаружил глубокую червоточину, поразившую весь церковный организм. Лютер усомнился в присвоенном Римом праве решать вопрос о греховности человека, в праве освобождать его от греха, сведя это к обезличенной торговой операции. Иначе говоря, в праве говорить от имени Бога и делать то, что находится исключительно в Его компетенции.

Однако взрывоопасные лютеровские тезисы не заходили так далеко. Лютер еще был не готов к объявлению войны самому Святому престолу, и поэтому его тезисы, вопреки расхожему заблуждению, не были ни воинственными, ни кощунственными или оскорбительными по отношению к учению церкви. Лютер хотел корректного ученого спора -- причем не только с собратьями по церковному цеху, но и со светскими властями, потому и отослал копии тезисов нескольким архиепископам и князьям.

Но как лавину в горах может сорвать просто громкий крик -- лишь бы погода соответствовала, так и вежливое приглашение на диспут оказалось сродни взрыву бомбы. Отцы церкви проигнорировали тезисы Лютера, зато новость о них на удивление быстро распространилась в тех слоях общества, на которые вызвавший бурю реформатор никак не рассчитывал: среди немецких князей, мелкопоместного рыцарства, бюргерства и даже неграмотных крестьян, которым суть тезисов доходчиво объясняли грамотные горожане. Разумеется, в богословские тонкости эта новая и стремительно ширившаяся "группа поддержки" Лютера не вникала. Но она быстро уловила в ученых словесах то, что ей было нужно. Итак, церковь не имеет права брать деньги за отпущение грехов -- и раньше не имела, неправедно присваивая и церковные десятины, и оброки, и земли, и крепостных. Такие мысли вели далеко, а семя попало на подготовленную почву.

Уже к декабрю 1517 года идеи виттенбергского священника овладели массами, притом значительными. В годы, когда самым быстрым средством передвижения была лошадь, скорость распространения лютеровской ереси следует считать рекордной. Во всяком случае, первый сигнал о том, что Лютера услышали, подал, как полагается, рынок -- торговец индульгенциями Тецель заметил, что его бизнес начал пробуксовывать! Задетый за живое, папский представитель быстро сочинил два контртезиса против 95 лютеровских. И уже в марте следующего года в прославленном Гейдельбергском университете началась словесная коррида, по-ученому называемая диспутом. Сравнение с корридой не случайно: если Тецель, зная о незримой поддержке папы, чувствовал себя вольготно, Лютеру посягательство, пусть и косвенное, на авторитет Святого престола могло грозить вызовом на суд инквизиции.

Для опасений имелись веские основания. Летом, когда диспут еще не закончился, папа поручил указанному судебному органу начать расследование слов и деяний баламута из Виттенберга. А 5 августа глава светской власти император Священной Римской империи Максимилиан I официально объявил доктора Мартина Лютера еретиком, коему надлежало смиренно явиться в Рим и ответить на выдвинутые против него обвинения. Как и положено благонамеренному христианину, Лютер подчинился, однако до Рима не добрался. В Аугсбурге он встретился с кардиналом Кайетаном, который пытался уговорить вольнодумца покаяться, вернуться в лоно матери-церкви и вообще не возникать. Эта встреча решающим образом подействовала на Лютера, но совсем не так, как надеялись в Риме. С помощью друзей Лютер ночью бежал из Аугсбурга и вернулся в Виттенберг, где отдал себя под покровительство курфюрста Саксонии Фридриха III.

Это было верное и тщательно продуманное решение -- дала себя знать выучка в церковной школе и известном своим строгим уставом университете. Лютер понимал, что идти в одиночку на бой с папой -- значит стать одним из бесчисленных мучеников совести. У него же были другие планы -- бороться за истину, отстаивать ее публично и в конечном счете трансформировать прогнившую церковь. Для этого, как минимум, нужно было остаться живым, а кроме того -- иметь доступ к СМИ, какими бы примитивными они тогда ни были. Поэтому он тонко воспользовался тем, что Германия тогда представляла собой лоскутный ковер из множества княжеств, а у многих влиятельных князей имелись свои счеты с алчной курией. Одним из них был курфюрст Фридрих, прозванный Мудрым (а еще Саксонским Лисом).

Еретик в законе

Так началась многолетняя "борьба за Лютера". Масла в огонь подлила папская булла 1518 года, в которой Лев X освящал торговлю индульгенциями. Лютер почувствовал, что над его головой занесен меч, и стал готовиться к изгнанию из Саксонии или того хуже -- выдаче инквизиции. Но у курфюрста были другие планы, и Лютер не только избежал самого худшего, но и продолжил диспуты, которые привлекали внимание все более широких кругов образованной Европы -- и необразованной, которая питалась устными пересказами.

А с 1520 года Лютер еще и расписался не на шутку. Теперь после серии прославивших его публичных диспутов автору не нужно было думать о пиаре. Все сочинения нарушителя спокойствия из Виттенберга разлетались из типографий как горячие пирожки в базарный день.

Между тем папа инициировал новое разбирательство дела Лютера инквизицией, после чего отлучил еретика от церкви. В ответ Лютер опубликовал открытое Письмо к христианскому дворянству немецкой нации и получил предложение покровительства и защиты от сотни с лишним крупных феодалов, которые мало что смыслили в церковной схоластике, но зато имели зуб на папских наместников и виды на богатые церковные земли. А студенты его alma mater в Эрфурте принародно порвали папскую буллу и выкинули обрывки в фонтан. Университетское начальство сделало вид, что не заметило инцидента.

Все это походило уже на открытый бунт. В аналогичной ситуации спустя два века возмущенному Людовику XVI один из придворных вежливо возразит: "Нет, ваше величество, это революция". К концу года сочинения Лютера горели в Кельне и других крупных немецких городах. Однако лавину уже было не остановить. Неукротимый еретик написал открытое письмо папе, в котором назвал его Антихристом, а в канун 1521 года сжег у городской стены папские буллы.

Война была объявлена, и Рим потребовал у саксонского курфюрста выдачи еретика. Отказать значило навлечь те же обвинения на свою голову. Однако мудрый Фридрих постановил, что Лютер, к тому времени превратившийся в едва ли не главного ньюсмейкера Европы, не может быть заключен в тюрьму или выдан Риму без предоставления права открыто и публично ответить своим обвинителям в рамках свободной дискуссии. С этим согласился император Карл V, приказавший Лютеру предстать перед имперским рейхстагом в Вормсе, где он выслушает его в присутствии германской политической элиты и решит дело по справедливости. Лютеру гарантировали в Вормсе личную неприкосновенность.

Он прибыл в Вормс 15 апреля 1521 года, приветствуемый толпами восторженных последователей. В гарантии императора тогда мало кто верил (чешского реформатора Яна Гуса сожгли, наплевав на гарантии), в том числе и сам Лютер. Однако он не испугался, что сделало его в глазах соотечественником героем, если не святым. Ответ Лютера на требование церкви покаяться слышала вся Европа: "Если я не буду убежден свидетельствами Писания и ясными доводами разума, ибо я не верю ни папе, ни соборам, поскольку очевидно, что зачастую они ошибались и противоречили сами себе... я не могу и не хочу ни от чего отрекаться, ибо неправомерно и неправедно делать что-либо против совести. На том стою и не могу иначе. Помоги мне бог!"

Дальнейшее, как говорится, история. После того как император поддержал Рим, Лютер, решив не искушать судьбу, тайно покинул Вормс. С помощью Фридриха Саксонского он разыграл свое похищение бандитами, а сам почти год отсиживался в надежном укрытии -- замке Вартбург. За это время император объявил Лютера вне закона на всей территории империи, а вскоре в Брюсселе взошли на костер первые последователи лютеровской ереси.

Но джинн уже вырвался из бутылки. Спустя два года Лютер, слава которого неслась впереди него, свободно разъезжал по Германии, проповедовал, издавал книги, не обращая внимания на запреты и указы. Он успел перевести Библию на немецкий, создать основы новой, протестантской церкви и стать свидетелем крестьянского восстания, во главе которого стоял его последователь теолог из Виттенберга Томас Мюнцер. Лютер дожил даже до того дня, когда протестантам была предоставлена свобода проводить богослужения на немецком, чему он немало способствовал.

Когда 17 февраля 1546 года он умер на родине, в Эйслебене, в Риме это известие было встречено ликованием. Однако к тому времени вся Саксония уже была протестантской. И Мартина Лютера похоронили в Виттенберге не как еретика, а как почетного гражданина города в крипте той самой церкви, на дверях которой он когда-то вывесил свои 95 тезисов, взорвавших мир.

Список литературы

Для подготовки данной работы были использованы материалы с сайта http://www.atheism.ru/