Agesilaus II - царь Агесилай

АГЕСИЛАЙ (около 444-360 гг., до н.э.) (англ. Agesilaus II)

Архидам, царь спартанцев, оставил двоих сыновей: Агиса и Агесилая. Наследником престола был старший сын Агис, который и стал царем после смерти отца.

Агесилай родился около 444 г. до н. э.; он получил суровое спартанское воспитание.

Уже в детстве Агесилай проявил большие способности, рвение и честолюбие; он отличался удивительной настойчивостью, с охотой выполняя приказания старших, и никогда не уклонялся от тяжелых поручений. Агесилай был всегда весел и приветлив со всеми; к своим недостаткам - природной хромоте, маленькому росту и невзрачной внешности - он относился с добродушной шутливостью.

Талантливый юноша обратил на себя внимание знаменитого полководца и самого влиятельного человека в Спарте - Лисандра.

После смерти царя Агиса Лисандр предложил возвести на престол Агесилая, устранив сына покойного царя, прямого наследника. Лисандр полагал, что Агесилай станет игрушкой в его руках и будет царем только по имени. Уважая Агесилая, многие граждане, знавшие его еще с детства, также оказали ему поддержку. Однако неожиданно против выступил один жрец-прорицатель. Он заявил, что противное обычаю избрание в цари хромого калеки грозит Спарте великими бедствиями, и привел такое старинное прорицание:

Гордая Спарта! Хотя у тебя и здоровые ноги, ты бойся!

Царство хромое взрастишь у себя на престоле.

Долго ты будешь тогда изнывать от нежданной болезни,

Долго ты будешь носиться по волнам убийственной брани.

Однако, несмотря на это грозное предсказание, Агесилай при поддержке Лисандра был провозглашен царем.

Цари в Спарте были только исполнителями воли эфоров и геронтов. Эфоры распоряжались и отдавали приказания им, как простым полководцам. Отношения между царями и эфорами часто были враждебными.

Когда Агесилай стал царем, он, вместо того чтобы ссориться с эфорами и геронтами, решил приобрести их расположение. Новый царь старался показать и тем и другим свое уважение: вставал, когда те входили в комнату; когда их избирали на должность, он посылал им в подарок плащ и быка. С простыми гражданами он был любезен и обходителен: всегда готов был прийти на помощь не только друзьям, но и недругам. Вскоре Агесилай достиг такого влияния, что эфоры из опасения его возросшего могущества присудили царя даже к штрафу.

В первое время царствования Агесилай во всем подчинялся Лисандру. Он добился с помощью Лисандра назначения себя командующим в войне против Персии. Из жизнеописания Лисандра мы знаем, как ловко Агесилай в Малой Азии сумел отделаться от опеки Лисандра.

Агесилай стал единоличным начальником и во главе восьмитысячного войска начал войну с сатрапом персидского царя Тиссаферном. В этой войне впервые обнаружились блестящие полководческие способности Агесилая.

Царь спартанцев обманул персов: он сделал вид, что намерен вторгнуться в область Карию; подождав затем, пока персы сосредоточат там свои силы, он неожиданно напал на другую область - Фригию, занял несколько городов и захватил богатую добычу.

Узнав, что спартанцы с большими подкреплениями идут в Лидию, Тиссаферн повернул им навстречу. На равнине около лидийской столицы Сарды произошло сражение. Агесилай одержал решительную победу. Персидский царь в наказание за неудачу велел казнить Тиссаферна.

Затем персидский царь послал к Агесилаю одного из своих приближенных, чтобы подкупом склонить спартанцев к миру. Агесилай ответил, что заключение мира зависит от решения народа и правительства Спарты. "У греков, - заявил он, - считается прекрасным брать у врага не подарки, а добычу".

Агесилаю удалось заключить союз с пафлагонским царем и получить от него подкрепление в 3000 воинов. Теперь в распоряжении Агесилая находились значительные силы; с ними он вступит во Фригию, область сатрапа Фарнабаза.

Фарнабаз не осмелился сопротивляться. Он бежал, захватив огромные сокровища. Через некоторое время греки и пафлагонцы, предводительствуемые спартанским начальником, настигли Фарнабаза и овладели его лагерем и сокровищами (сам Фарнабаз бежал). Тут между союзниками и произошла ссора из-за дележа добычи. Пафлагонцы покинули спартанцев и возвратились на родину.

Шел уже второй год военных действий Агесилая в Малой Азии. Завоеванные спартанцами города начали отпадать от них, но Агесилай восстановил везде власть спартанцев без насилий и казней.

Слава его как полководца и молва об его скромном образе жизни распространились по всем персидским владениям в Малой Азии. Агесилай спал на жесткой походной постели, как простой воин, стойко переносил жару, холод и все неудобства походной жизни. Малоазийские греки с удовольствием наблюдали, как высокомерные персидские сатрапы в своих роскошных одеждах преклоняются перед человеком в скромном плаще простого воина.

Агесилай думал уже нанести удар в самое сердце Персидской державы, как вдруг к нему прибыл приказ эфоров немедленно возвратиться на родину.

Персы не рассчитывали одолеть спартанцев в открытом бою. Царь и сатрапы избрали другой путь борьбы - решили поразить Агесилая в самой Греции - и побуж- дали афинян и фиванцев к восстанию против Спарты.

Огромные денежные суммы, полученные от персов, пошли на восстановление Длинных стен в Афинах и на снаряжение афинской и фиванской армий.

Наконец, разразилась война фиванцев и афинян против Спарты. Персия была спасена. Агесилаю пришлось для защиты родины посадить свое войско на корабли и отплыть в Грецию.

Покидая Малую Азию, Агесилай сказал, что его изгоняют оттуда 10000 стрелков персидского царя. (На персидских золотых монетах чеканилось изображение стрелка из лука). Этими словами Агесилай хотел сказать, что победу над Спартой одержало персидское золото.

Во главе спартанского войска в Греции находился Лисандр, но он вскоре погиб в Беотии, и союзники стали одерживать верх.

Между тем Агесилай поспешно переправился через Геллеспонт и вступил во Фракию. Местные племена в большинстве случаев встречали его дружелюбно, только послы маленького племени траллов потребовали у него за пропуск через свои владения 100 талантов серебра. Агесилай ответил траллам войной и разгромил их.

При проходе через Македонию Агесилай послал спросить македонского царя, пропустит ли тот спартанское войско. Царь ответил, что подумает. "Пусть же думает, - сказал Агесилай, - а мы пойдем вперед!"

Так как фессалийцы находились в союзе с врагами Спарты, Агесилай стал опустошать их страну. Затем он направил послов с предложением дружбы жителям фессалийского города Ларисы. Однако те бросили его послов в тюрьму. Разгневанные спартанские воины потребовали, чтобы Агесилай осадил Ларису, но он добился освобождения послов и быстро двинулся дальше.

В пути было получено известие о кровопролитном сражении около Коринфа спартанцев с фиванцами и афинянами. Спартанцы одержали победу, но много воинов с обеих сторон пало. Агесилай глубоко скорбел о том, что греки вновь начали братоубийственную войну вместо того, чтобы общими силами дать отпор чужеземцам - персам. Обратившись к своим воинам, он с горечью воскликнул: "Горе тебе, Эллада! Собственными руками ты погубила столько храбрых своих сыновей, которые, если бы остались живы, могли бы, объединившись, победить всех варваров, вместе взятых!"

По приказанию эфоров Агесилай присоединил к своему войску несколько отрядов из-под Коринфа и вступил в Беотию. Здесь его ждала страшная весть о полном разгроме спартанского флота при Книде (394 г. до н. э.).

Талантливый афинский стратег Конон спасся после гибели афинского флота у Эгоспотамов и отправился сначала на остров Кипр, а потом в персидские владения. На персидские деньги Конон снарядил большой флот. При Книде Конон отомстил за позорную гибель флота у Эгоспотамов.

Агесилаю предстояло вскоре дать решительное сражение беотийцам. Чтобы воины не пали духом, он скрыл от них печальную весть о поражении. Перед битвой он объявил, что спартанский флот одержал блестящую победу. Он вышел к воинам с радостным лицом, в праздничной одежде, увенчанный венком, как победитель, и велел принести благодарственную жертву богам. Такими мерами он хотел поднять боевой дух своего войска.

Затем он смело напал на соединенные силы фиванцев и аргосцев при Коронее. Битва была упорной и кровопролитной; обе стороны сражались героически, но никому не удалось добиться решительного успеха. Силы спартанцев уже истощились, и потому пришлось заключить с фиванцами перемирие.

Сам Агесилай сражался, как простой воин, и получил несколько тяжелых ран. Его перенесли на носилках в Дельфы, где находились святилище и оракул Аполлона. Агесилай посвятил богу десятую часть персидской добычи и затем возвратился в Спарту.

Многие спартанские полководцы, побывав в чужих краях, не желали уже вести прежнюю скромную жизнь. Они присваивали военную добычу, отказывались от суровых спартанских обычаев, жили в праздности. Но Агесилай с уважением относился к стародавним обычаям своей родины: его еда, как и раньше, была скромной, одежда его жены и дочери, мебель и утварь в доме не изменились. Агесилай не взял ничего для себя из огромной персидской добычи.

Недолго, однако, пришлось Агесилаю оставаться на родине. После выздоровления от ран он снова выступил в поход и овладел Коринфом.

В это время афинский полководец Ификрат уничтожил большой спартанский отр,яд. Много забот причиняли спартанцам действия афинского флота под начальством Конона у берегов Лаконики. Вот почему эфоры, несмотря на противодействие Агесилая, решили заключить мир с Персией, чтобы избавиться от одного врага.

Эфор Анталкид отправился послом к персидскому царю и заключил "царский", или Анталкидов, мир. Условия мира были позорными: чтобы спасти свое владычество в Греции, спартанцы отдали малоазийских греков под власть персов.

Все греки негодовали, считая спартанцев предателями. Зато Агесилай и эфоры добились прекращения персидской помощи афинянам и фиванцам. Теперь они могли продолжать борьбу с врагами иными средствами, опираясь на сочувствовавших спартанцам аристократов в Фивах и Афинах.

Спартанский полководец Фебид уже после заключения мира проходил с отрядом через Беотию. Внезапным нападением он занял фиванский кремль Кадмею и город Фивы. Затем он сверг демократическое правительство и поставил новое во главе с аристократами. Таким образом один враг был уничтожен.

Весть о вероломном захвате Фив, в нарушение мирного договора, вызвала негодование в Греции. В самой Спарте многие осуждали действия Агесилая. Но когда Фебида привлекли к суду за самовольные действия, Агесилай открыто выступил в его защиту. "Все, что приносит пользу Спарте, разрешается свершать даже без особого приказа", - заявил он. Спартанские правители оправдали вероломный поступок Фебида. Спартанский гарнизон продолжал занимать Кадмею. Аристократы в Фивах, придя к власти, начали жестокую расправу с демократами.

Теперь спартанцы решили покончить с другим врагом. Наступила очередь Афин.

Один из спартанских правителей беотийского города Феспии (в 40 км от Афин) задумал захватить Афины. Он знал, что в случае удачи его поступок будет одобрен.

Афины были большим городом с многочисленным населением; стены города были только что вновь отстроены и тщательно охранялись. Напасть на Афины среди бела дня было совершенно невозможно. Тогда спартанцы небольшим отрядом ночью вышли из Феспий, чтобы захватить афинскую гавань Пирей. Они надеялись достичь города и под покровом темноты завладеть им. Однако враги не рассчитали времени: они оказались на равнине перед гаванью, когда солнце уже ярко светило. Стража подняла тревогу, ворота гавани оказались закрытыми. Внезапное нападение не удалось, и спартанцам пришлось с позором отступить.

В Афинах встревоженный народ выбегал из домов, хватаясь за оружие. Возмущению и негодованию афинян не было предела. Немедленно собралось народное собрание. В Спарту отправили послов с требованием суда и наказания виновных в вероломном нарушении мира.

Узнав о неудаче, Агесилай и эфоры немедленно предали спартанского командующего суду, но сами же помогли ему бежать. Эфоры заявили афинским послам, что виновный действовал без их ведома, поэтому спартанские власти не отвечают за его действия. По настоянию Агесилая суд оправдал нарушителя мира.

Весть об этом вызвала в Афинах сильное возмущение. Народное собрание объявило войну Спарте. Афиняне уже раньше помогли фиванским изгнанникам захватить Кадмею и восстановить в Фивах демократию. Теперь афиняне в союзе с фиванцами начали борьбу за освобождение Греции от спартанского владычества.

Во главе спартанского войска стоял второй царь, Клеомброт. Военные действия он вел нерешительно. Тогда Агесилай, несмотря на свой преклонный возраст (ему было за 70 лет), принял начальство над одним из отрядов и вступил с ним в Беотию. Вскоре в сражении он получил тяжелую рану и принужден был долгое время лежать в постели.

За время болезни Агесилая спартанцам пришлось испытать много неудач на суше и на море; впервые спартанцы потерпели от фиванцев жестокое поражение в бою при Тегире. Среди спартанских союзников начались волнения. Союзники считали, что Агесилай начал войну с фиванцами из-за личной неприязни, и заявили, кроме того, что не хотят больше идти на смерть за спартанское господство над Грецией.

Спартанцам пришлось согласиться на мирные переговоры.

Представители всех греческих государств съехались в Спарту. Фиванский делегат знаменитый полководец Эпаминонд выступил на съезде в защиту всех греков от произвола и насилий спартанцев. "Греция, - говорил он, - измучена братоубийственной войной. Она жаждет справедливого мира; должно быть прязнано равенство всех греческих государств". Все делегаты единодушно поддержаали Эпаминонда.

Тогда Агесилай предложил мир всем грекам, кроме фиванцев. Он считал, что одних фиванцев, без союзников, спартанцы легко разобьют. Большинство греческих государств заключило мир со Спартой.

Спартанские эфоры теперь вновь объявили войну фиванцам. Царь Клеомброт, который находился с армией в Фокиде (в Средней Греции), получил приказание немедленно двинуться в Беотию. Союзники с неохотой, только из страха перед грозным Агесилаем, медленно выступили на помощь спартанцам. С большим войском царь Клеомброт пошел прямо на Фивы, чтобы одним ударом покончить с фиванцами.

В 10 км от Фив при Левктрах произошла знаменитая битва. Во главе фиванцев стоял Эпаминонд - один из самых выдающихся полководцев древности.

Эпаминонд применил здесь впервые новый строй - косой клин: он сосредоточил главную массу войска на левом крыле, ослабив правое крыло и центр; мощная фаланга фиванцев, глубиной в 50 щитов, вооруженная длинными копьями, обрушилась на правое крыло спартанцев. Спартанцы были смяты; затем Эпаминонд прорвал центр неприятелей и охватил их с правого крыла. Спартанская армия была почти полностью уничтожена. На поле битвы пали царь Клеомброт, 1000 спартанцев и множество воинов союзных Спарте государств.

Весть о поражении при Левктрах пришла в Спарту во время праздника. Город был полон иностранцев, слушавших в театре состязания певцов. Эфоры приказали продолжать праздник, как если бы ничего не произошло.

Наутро, когда стали известны имена павших и уцелевших воинов, родственники убитых сошлись на городской площади, гордо приветствуя друг друга, так как их сыновья, мужья и братья пали за родину. Матери уцелевших воинов ожидали возвращения сыновей, печальным молчанием выражая сочувствие родственникам погибших.

Поражение при Левктрах было сигналом к отпадению союзников от Спарты. Спартанцам теперь приходилось сражаться в одиночестве против многочисленных врагов. Опасались, что Эпаминонд вторгнется в Пелопоннес. Агесилай и эфоры не решились, по обычаю, заклеймить позором и лишить гражданских прав всех воинов, оставшихся в живых после поражения; их было слишком много, и эфоры боялись восстания. Тем не менее граждане подвергали возвратившихся оскорблениям и издевательствам; девушки считали позором выходить за них замуж. Агесилай же принял их вновь на военную службу и поскорее удалил из города.

Между тем Эпаминонд во главе сорокатысячного войска вступил в Лаконику и опустошил ее. В течение шести столетий земля спартанцев не видала врагов: никто не осмеливался вторгнуться сюда, хотя столица - Спарта - не имела стен. Спартанцы всегда хвалились тем, что лучшая их защита - доблесть граждан.

Агесилай понимал, что открытая борьба с превосходящими силами врага невозможна. Он укрепил город валами и рвами, на дорогах устроил завалы; наиболее важные высоты заняли отряды гоплитов. Пришлось даровать свободу илотам, которые добровольно вступят в армию. Более 6000 илотов получили свободу и были приняты в войско.

При виде множества врагов, расположившихся лагерем у Спарты на другом берегу Еврота, стариков и женщин охватил страх. Многие стали обвинять Агесилая во всех несчастьях; они говорили, что при вступлении его на престол Спарта находилась на вершине могущества, теперь же родина на краю гибели. Вспоминали гордые слова Агесилая о том, что никогда ни одна спартанка не видела дыма от огней врагов. Передавали, что один афинянин сказал спартанцу: "Мы не раз прогоняли вас от берегов Кефиса!" (река, протекающая через Аттику). "Зато мы, - возразил спартанец, - никогда не прогоняли вас с берегов Еврота!"

Эпаминонд не решился из-за весеннего разлива Еврота перейти на другой берег и напасть на Спарту. Он отступил и к зиме очистил территорию Лаконики. Спарта была спасена.

Следующей весной война возобновилась. На сторону спартанцев из боязни могущества фиванцев перешли афиияне. Среди союзных с Фивами городов Пелопоннеса начались раздоры, и Эпаминонду пришлось несколько раз совершать походы в Пелопоннес, чтобы силой оружия удержать союзников от отпадения.

В последний раз (362 г. до н. э.) Эпаминонд едва не захватил самой Спарты. Жители аркадского города Мантинеи обратились за помощью к спартанцам. Агесилай выступил с войском на поддержку мантинейцев.

Узнав об этом, Эпаминонд ночью незаметно отступил от города Тегеи в Аркадии, который он осаждал, и быстро двинулся прямо на Спарту, не замеченный Агесилаем. Какой-то критянин дал знать Агесилаю о движении Эпаминонда, и царь поспешно направился к столице. Эпаминонду между тем удалось переправиться через реку Еврот.

Фиванцы бросились на приступ, но тут подоспел Агесилай со своим войском. Врагам удалось, однако, ворваться в город, они дошли даже до городского рынка и заняли на правом берегу Еврота возвышенности, господствующие над городом. Но в других пунктах нападение было отбито разъяренными спартанцами, сражавшимися с мужеством отчаяния; сам царь Агесилай, уже глубокий старец, сражался в первых рядах как лев. Каждая улица, каждый дом в Спарте были превращены в крепость, женщины и дети бросали на головы врагов камни и черепицы с крыш.

Спартанцам удалось продержаться до прибытия подкреплений от союзников, и Эпаминонду пришлось отступить.

В бою за спасение родного города многие спартанцы проявили неустрашимое мужество. Так, один молодой спартанец выбежал из дома голый с копьем и мечом и бросился на врагов. Он пробился через толпу сражавшихся, рубил и сбивал с ног всех попадавшихся ему врагов, пока те не обратились в бегство. После сражения эфоры наградили его за храбрость венком и вместе с тем подвергли штрафу за то, что он сражался без панциря.

Через несколько дней произошло решительное сражение при Мантинее (362 г. до н.э.). Фиванцы победили, но слишком дорогой ценой: великий вождь Эпаминонд был смертельно ранен копьем. Его отнесли в палатку, и он продолжал следить за ходом боя. Когда сообщили о победе фиванцев, Эпаминонд сказал: "Умирая, я оставляю двоих бессмертных дочерей - Левктру и Мантинею". С этими словами он вырвал из раны обломок копья и скончался.

После сражения при Мантинее фиванцы не смогли из-за больших потерь продолжать войну. Был заключен мир на тяжелых для Спарты условиях: она потеряла почти все владения в Пелопоннесе, кроме Лаконики. Попытки Агесилая сохранить область Мессению окончились неудачей.

После заключения мира Агесилай, участник стольких битв, не мог спокойно сидеть в городе, ожидая смерти. Восьмидесятилетним старцем, но еще полным энергии он отправился во главе наемников в Египет на помощь восставшему против персов правителю Таху.

Через некоторое время Агесилай покинул Таха и перешел на сторону восставшего племянника правителя, Нектанебида. Он оказал помощь Нектанебиду и утвердил его правителем Египта.

Затем Агесилай стал готовиться к возвращению в Спарту. По дороге в Грецию он скончался в гавани Менелая (в Западном Египте), 85 лет от роду (361/60 г. до н.э.).

Царя, по спартанскому обычаю, нужно было хоронить в Спарте. Спутники Агесилая облили его тело воском и привезли в Спарту для погребения. Его потомки еще свыше ста лет царствовали в Спарте.