Рассказ о житии преподобного Иринарха, затворника Ростовского
Коняев Н. М.
Память 13 января (26 января)
Уместившись в пространстве двух лет, сошлись три судьбоносные для нашей страны даты…
В 1578 году родился Дмитрий Михайлович Пожарский, будущий освободитель Москвы от поляков. И в том же 1578 году в Ростовском Борисо-Глебском монастыре принял постриг тридцатилетний Илия, нареченный в монашестве именем Иринарх — преподобный, который благословит поход ополчения князя Дмитрия Михайловича Пожарского на Москву...
А на следующий, 1579 год случился в Казани большой пожар, после которого будет обретена на пепелище Чудотворная Икона Божией Матери...
Самое первое чудо Казанской иконы Божией Матери — преображение священника, отца Ермолая. Подняв с земли чудотворный образ, немолодой — ему было около пятидесяти лет — приходской батюшка, превращается вдруг в грозного святителя — патриарха Гермогена...
Пройдет тридцать три года, и ополчение Кузьмы Минина и Дмитрия Пожарского принесет в Москву образ Казанской иконы Божией Матери …
Перед последним штурмом русские ратники отслужат молебен у Чудотворной Иконы, приложатся к кресту, которым благословил князя Пожарского на поход затворник Иринарх...
Три даты... Три события, из которых предстоит произрасти спасению нашего Отчества от разрушительной смуты, в которую ввергли его властолюбие, алчность, разврат и своеволие...
И сейчас, четыре столетия спустя, в самой одновременности этих событий различаем мы образ русского спасения.
Вот три необходимые составляющие его…
Божья помощь, воинская доблесть, смирение и подвижничество...
Глава первая
О детстве преподобного Иринарха сохранилось довольно много сведений.
Родился Илия в июне 1547 года в селе Кондакове Угличского уезда близ Ростова(1). Отца его звали Акиндином, мать — Ириной. Старших братьев — Андреем и Давидом.
Илия еще в раннем детстве прозрел предстоящий ему путь.
Случилось это, когда он услышал рассказ священника о преподобном Макарии Калязинском.
Временная и географическая близость преподобного Макария(2) чрезвычайно возбудили мальчика. Илия живо представил себе преподобного, как своего соседа...
— И я буду таким же! — сказал он.
1.
Этот разговор произошел, когда Илье было шесть лет...
Думается, не случайно Житие святого приводит эти подробности его детства. Первые годы жизни преподобного совпали с важными историческими событиями, значение и смысл которых раскроется многие десятилетия спустя, но которые Божьим промыслом уже тогда сопрягались с духовным становлением будущего святого…
Родился Иринарх в 1547 году. В том самом году, когда, Ивана IV Васильевича короновали 16 января на царство, а 3 февраля обвенчали с юной Анастасией, дочерью вдовы Захарьиной.
3 февраля 1547 года дата семейной истории не только дома Рюриков. Это еще и дата начала возвышения бояр Романовых…
Так получилось, что после свадьбы зашумели на Москве пожары…
12 апреля 1547 года погорели Китай-город и Торг, а 20 апреля пожары забушевали уже за Яузой. Но главные пожары были впереди, и, словно бы предвещая их, зазвенела земля — упал с колокольни Благовещенского собора большой колокол.
И неведомо откуда появились на Москве "сердечники" — чародеи, "вынимавшие из людей сердца"…
А 24 июня "загорелся храм Воздвиженья Честного Креста за Неглинной, на Арбатской улице, на Острове, и бысть буря велика, и потече огнь якож молния, и пожар силен промче во един час Занеглименье. И обратися буря на град больший"…
"Больший град" — это Кремль.
Вспыхнули кровли на палатах и деревянные избы, в огне погибла казна, оружейная палата, царская конюшня. Сгорел расписанный фресками Андрея Рублева Благовещенский собор.
Опустошив Кремль, пожар с новой силой набросился на уцелевшие районы города. Железо там "яко олово разливашеся, и медь яко вода растаяваше". Всего сгорело в июньском пожаре 25 тысяч дворов, погибло около двух тысяч жителей.
И поползли, поползли распускаемые князем Скопиным-Шуйским и дядей молодой царицы Григорием Юрьевичем Захарьиным слухи, что виновниками пожаров являются Глинские.
Говорили, что это бабка царя Анна Глинская со своими детьми и людьми "волхвала: вынимала сердца человеческие да клала в воду, да той водой, разъезжая по Москве, кропила, и оттого Москва выгорела, а у самих Глинских усадьбы не пострадали в огне".
26 июня в Москве вспыхнуло восстание…
Восставшие убили дядю царя — князя Юрия Глинского, а Михаил Глинский сам бежал в Литву. Еще тверже, еще увереннее встали у престола царское "шурье" — Юрьины-Захарьевы(3)…
"Господь наказывал меня за грехи то потопом, то мором, и все я не каялся, наконец, Бог наслал великие пожары, и вошел страх в душу мою и трепет в кости мои, смирился дух мой..." — вспоминая о 1547 годе, говорил Иоанн Грозный.
Разумеется, произнося эти слова, Грозный и знать не ведал о крестьянском мальчике Илие, который родился в те страшные дни в селе Кандаково, но слова Государя кажутся произнесенными именно о нем.
И это случайное совпадение, по большому счету, оказывается совсем не случайным. Трепеща и ужасаясь, царь Иван Грозный молился о даровании ему смирения, но не обрел его. Великое и спасительное для Руси смирение было даровано другому молитвеннику — преподобному Иринарху.
Скорее всего, будущий преподобный был крещен в честь Ильи Пророка, и значит, рождение его приходится как раз на большие московские пожары — на лето 1547 года.
Само по себе это совпадение ничего не обозначает, но если мы вспомним, что преподобный Иринарх завершил свой земной путь 13 января 1616 года, в самом начале правления Михаила Федоровича, первого царя из рода Романовых, тайная связь несвязанных между собою событий станет более отчетливой.
Ведь как бы то ни было, но получается, что события истории восхождения на царский престол бояр Романовых, и события земной жизни преподобного Иринарха попадают на один и тот же временной период.
2.
1553 год — великий год царствования Иоанна Грозного. Это год третьего похода Ивана IV Васильевича на Казань.
2 октября Казань пала…
Радость обретения Казанского царства слилась с семейным торжеством в царском доме. 11 октября царица Анастасия благополучно разрешилась от бремени сыном Дмитрием.
1553 годом можно датировать и крещение рода Захарьиных-Юрьевых теперь уже в дворцовой борьбе за власть. Именно тогда "шурье"(4) схлестнулось с "ближним окружением" царя — Алексеем Адашевым, протопопом Сильвестром и их сторонниками.
Когда царь вдруг неожиданно занемог братья царицы, то ли действительно опасаясь, что Иоанн Грозный не выживет, то ли, выстраивая интригу, целью которой было оттеснить от престола других родственников и сподвижников царя, уговорили его потребовать, чтобы все бояре, а главное двоюродный брат царя, удельный князь Владимир Старицкий, присягнули их племяннику, младенцу Дмитрию.
Иоанн Грозный и умереть опасался, и приближенных испытать был не проч.
— Я вас привожу к крестному целованию, велю вам сыну моему Дмитрию присягнуть, а не Захарьиным! — вкрадчиво увещевал он бояр. — Но более с вами я не могу много говорить. Дмитрий и в пеленах для вас есть Самодержец законный, но коли вы не имеете совести, то будете ответствовать Богу…
Потом Иоанн Грозный выздоровел.
Исполняя данный во время болезни обет, он отправился с царицею и сыном Дмитрием на богомолье в Кириллов Белозерский монастырь, хотя его и отговаривал преподобный Максим Грек.
Однако замкнул свое сердце царь для слов святого. Шурья, как свидетельствует Андрей Курбский, "нашептаху ему во уши", что Максим Грек говорит так, исполняя заказ "ближнего круга" — Алексея Адашева и протопопа Сильвестра.
В принципе, событие достаточно ординарное. Обычная дворцовая интрига… Необычно то, что, кажется, впервые в русской истории шурью удалось развести своим шепотом преподобного с царем, святость с властью.
Результат известен.
Назад, в Москву, возвращались в слезах… Везли тело умершего в дороге царевича Дмитрия.
Попробуем разобраться, что же произошло тогда.
Царевич Дмитрий был первым сыном Иоанна Грозного.
Последним сыном тоже будет царевич Дмитрий, его убьют в Угличе.
Одни считают, что произошел несчастный случай, другие полагают, что было совершено преступление. Одни винят в нем Бориса Годунова, другие — Романовых.
Как бы то ни было, но на престоле ни одному из настоящих Дмитриев не суждено было сесть. Сел на русском престоле назвавшийся царевичем Дмитрием человек со двора бояр Романовых — Григорий Отрепьев…
Такое почти невозможно рассчитать и устроить, но и отнести подобное к категории случайного, тоже не получается. Жесткая и неумолимая закономерность прослеживается в смене кандидатов на царский престол…
Царевич-младенец, которому уже была принесена боярами присяга, умирает по предсказанию святого…
Царевич-отрок, которого убили, чтобы открыть — Годуновым или Романовым? — путь к Престолу, прославлен как святой…
Самозванец, объявивший себя царевичем, уселся на русском троне…
Власть… Святость… Обман…
Призрачность власти…
Кажущееся бессилие и неизбежное торжество святости…
Неодолимость лжи и обмана, которая неизбежно рассыпается в результате в прах…
Можно бесконечно выстраивать подобные ряды, вглядываясь в череду этих Дмитриев нашей истории.
Конечно же, это не случайность.
Это знак…
Знак той истории, которая создается вопреки всем интригам и своеволиям, той истории, которую и прозревал своим духовным зрением преподобный Иринарх.
Чудотворец Иринарх с первого до последнего дня провел свою земную жизнь на клочке Угличско—Ростовско—Нижегородской земли, которому и предстояло стать мистическим центром многих важнейших событий грядущей истории.
Вот и спрашивается — случайно ли? — именно в 1553 году, когда завязывался этот роковой клубок событий, объявил шестилетний деревенский мальчик Илия, что он будет таким же как преподобный Макарий.
— Чадо! — укорил Илию священник. — Как ты осмелился молвить такое слово?!
Ответ мальчика поразил всех.
— Кто тебя не боится, тот это и говорит!
3.
Как раз в те годы, будучи еще совсем несмышленым ребенком, Илия, по свидетельству Жития, начал говорить матери, что когда вырастет, станет монахом.
— Зачем в монастырь уходить? — спросила мать. — Спастись и в миру можно.
— Нет! — ответил Илия. — Я монахом стану. Буду железа носить.
Впрочем, тут, наверное, не правильно говорить о каком-то сознательном выборе будущего пути. Скорее это были неосознаваемые самим Илией прозрения.
Провидческий дар был дан ему уже в детстве.
Как и молитвенный дар...
Предание утверждает, что в те годы и полюбил Илия сидеть в молитвенном уединении на взгорке за селом, и там, подобно его молитве, забил из земли источник.
И вот, подходишь сейчас к этому источнику и трудно отделаться от ощущения, что в чудодейственную силу его преобразился и жар детских молитв Илии, и совсем недетские предсказаниями преподобного.
А сила у источника воистину немалая...
До революции дважды в год от стен Борисоглебского монастыря до источника в селе Кандаково совершался крестный ход(5)…
8 июля 1997 года, спустя восемьдесят лет, Иринархов Крестный ход вернулся на Борисоглебскую землю. И снова зазвучали у источника молитвы, снова начались здесь исцеления...
Помню, звучали произносимые нынешним игуменом Борисо-Глебского монастыря отцом Иоанном слова молебна преподобному Иринарху: "О, великий угодниче Христов, добропроизвольный страдальче, предивный затворниче, преславный чудотворче, преподобный отче наш Иринарше! С верою и любовию к тебе припадаем и молимся прилежно: яви нам, смиренным и грешным, молитвенное твое заступление. Се бо, грех ради наших, не имамы свободы чад Божиих просити о потребех наших Господа и Создателя нашего, но тебе предстателя благоприятного к Нему предлагаем, и просим со усердием многим"... — и вплеталось в эти слова журчание воды в ключе, словно это молитва преподобного сплеталась с нашей молитвой…
На этом источнике необыкновенно ясно ощущается и мистическая связь жития преподобного со всей нашей русской историей…
И не только древней, но и современной.
Увы, грех ради наших, мы не имеем свободы чад Божиих просить у Бога о том, что надобно и нам, и нашему Отечеству. И хотя и знаем мы, что не бывает свободы большей, чем христианское смирение, но разве многие из нас готовы принять эту свободу?
Потому и поучителен для нас Путь преподобного Иринарха, сумевшего обрести свободу чад Божиих, и распорядиться ею для спасения Отечества.
И словно и не камни лежат на дне наполненного железистой водой ручейка, а куски железных трудов преподобного…
Глава вторая
Годы юности преподобного Иринарха приходятся на времена наибольшего ожесточения царя Иоанна Васильевича
Тиранство Иоанна Грозного, пробудившееся после падения Сильвестра и Адашева, летописцы называли, чуждою бурею…
"Была она послана, — добавил Н.М. Карамзин, — как бы из недр ада"…
По Москве тогда прокатилась волна опричного террора. Людей казнили без суда, убивали в домах и на улице.
И только "исповедник правды" – митрополит Филипп осмеливался возвышать свой голос в защиту невинных страдальцев...
1.
Из жития преподобного Иринарха известно, что в 1567 году, когда "глад на Руси бысть велик", Илье пришлось отправиться на заработки.
Работал он у крестьянина, недалеко от Нижнего Новгорода.
Однажды — это было на Успенский пост 1568 года — без всякой видимой причины, разразился Илья рыданиями.
— Что с тобой? — спросил удивленный хозяин.
— Отец мой представился! — ответил сквозь слезы Илия. — Вижу светлых юношей… Несут моего родителя на погребение.
Когда Илия вернулся домой, отца уже не было в живых. Мать рассказала, что похоронили его еще в Успенский пост…
Было это, должно быть, уже поздней осенью, может быть, как раз 4 ноября 1568 года, когда опричники вывели митрополита Филиппа из Успенского собора и повезли в Тверской Отрочь монастырь.
"Я пришелец на земле, — говорил о себе святитель Филипп, — и за истину благочестия готов потерпеть и лишение сана и всякие муки".
2.
Можно рассуждать, что, вырезая старинные роды и целые города, Иоанн IV Васильевич пытался сломить, и фактически сломил, хребет удельной и местнической психологии…
Наверное, это так…
Но вместе с тем есть в этом рассуждении и изрядная доля лукавства.
Что толку уничтожать удельную психологию, если на смену старой знати поднималась новая, цепко держащаяся за власть аристократия… Она отличалась необыкновенным честолюбием, но умела жертвовать честью, когда этого требовали обстоятельства карьеры…
Местничество было злом для России...
А эти люди? События смуты доказали, что они представляют собою еще большее зло для страны, да и сама смута собственно из произведением и является...
Слухи о московских казнях несомненно доходили до Ростова, куда после смерти отца переехал Илия со своим братом…
Здесь братья купили дом и начали заниматься торговлей.
И тут нужно сказать, что хотя с раннего детства знал будущий преподобный о предстоящем служении, однако, приступать к нему не спешил.
Возможно, он и тяготился мирской жизнью, но никаких попыток "умереть для мира" не предпринимал.
Вот и после смерти отца, когда хозяйство, очевидно, перешло к старшему брату, Илия не уходит в монастырь, а переезжает со средним братом Андреем в Ростов, где покупает дом и начинает заниматься торговлей…
Здесь, в Ростове, как сказано в Житии, "он познакомился с одним человеком, купеческого звания, по имени Агафоником, любившим читать книги, подружился с ним и стал постоянно беседовать о Божественном писании, ища душевного спасения".
3.
Появление купца Агафоника в Житии святого, на первый взгляд, странно...
Обычно Жития упоминают имена лишь тех людей, которые или свидетельствуют о чудесах, совершенных святыми, или сыграли чрезвычайно важную роль в их духовном становлении...
Между тем Житие сообщает лишь в том, что купец Агафоник любил читать книги и беседовать с Илией о Божественном писании.
Дело, разумеется, благочестивое, но на Руси тогда очень многие любили читать книги и беседовать о Божественном Писании, так что ничего особо примечательного в этой благочестивой привычке Агафоника нет…
Почему же тогда Житие святого удостоило его упоминания?
Если мы ответим на этот вопрос, мы яснее представим и самого преподобного Иринарха.
Житие не сообщает, учился ли он грамоте...
По ряду косвенных свидетельств можно предположить, что книжная премудрость будущему подвижнику была неведома...
Если это так, то сразу делается понятным включение в Житие купца Агафоника, и промедление с вступлением в монастырь самого Илии.
Жития святых, которые читал Агафоник, беседы с ним, помогли Илие увидеть Путь, который он прозревал и раньше, но не знал, как приступить к осуществлению его.
"Подготовившись таким образом, — пишет святитель Дмитрий Ростовский, — Илия взял святой крест, благословился им и собрался в путь"...
Отметим тут, как точно совпадает хронология внутреннего предуготовления преподобного Иринарха к монашеской жизни с событиями истории России.
Все еще бушевало яростным огнем царствование Иоанна Васильевича Грозного…
При грозном царе не удержался ни мудрый Алексей Адашев, ни святитель Филипп (Колычев), ни лиходеи Басмановы. Зато поднимались и крепли роды царского шурья — Романовых и Годуновых…
Путь Годуновых в царские "шурья" был труднее, чем у Романовых.
Брак родственницы Годуновых Евдокии Сабуровой с царевичем Иваном оказался неудачным. И когда, несколько месяцев спустя, шведская пуля сразила в Ливонии могущественного тестя Бориса Годунова — Малюту Скуратова, падение Годуновых стало неизбежным, но Годуновы и тут устояли.
Более того...
Царевич Федор женился на Ирине Годуновой — сестре Бориса…
Глава третья
На пути между Ростовом и Угличем стоит монастырь святых страстотерпцев Бориса и Глеба, основанный по благословению преподобного Сергия Радонежского его учениками Феодором и Павлом(6).
В 1434 году, во время 17-летней междоусобной войны, в этом монастыре нашел убежище великий князь Василий II Васильевич со своей матерью Софьей Витовной.
Вернувшись на московский престол, Василий II Васильевич не забыл спасшую его обитель, и в 1440 году крестил здесь своего сына – будущего собирателя русской земли Ивана III Васильевича.
С тех пор русские цари регулярно приезжают в монастырь и подобно смиренным чернецам живут в кельях. Известно, что и царь Иоанн Грозный дважды изъявлял желание принять в этих стенах постриг, но за государственными заботами так и не исполнил своего намерения.
1.
Как бы вместо него и пришел в этот монастырь тридцатилетний Илия.
— Зачем, чадо, пожаловал к нам? — спросил игумен Антоний.
— Желаю, отче, ангельского образа! — ответил Илия. — Постриги меня Бога ради, невежду и селянина, причти к избранному Христову стаду и ко святой дружине твоей.
"Игумен, — пишет святитель Дмитрий Ростовский, — сердечными очами узрел, что юноша пришел от Бога и принял его с радостью постриг в ангельский образ и нарек ему в иночестве имя — Иринарх".
Узловой момент в истории начального периода иноческого служения Иринарха связан опять-таки с Агафоником.
Он пришел в монастырь, когда Иринарх уже нес послушание на монастырской пекарне и "немало дней" провел у него. Проводив друга и возвращаясь назад, Иринарх усиленно размышлял, "как бы ему спастись, и дал обещание идти в Кириллов Белозерский монастырь, или в Соловецкий".
Почему у Иринарха возникли такие мысли после прощания с Агафоником?
В Житии преподобного не сообщается ничего о содержании бесед, но понятно, что Агафоник, привыкший поучать Илию, продолжал держать себя с Иринархом, как учитель.
Но дело, конечно, не в ущемленном тщеславии святого...
Просто мирская мудрость Агафоника не соответствовала постигаемой Иринархом мудрости смиренного иноческого бытия. Обидеть своего прежнего наставника Иринарх не хотел, но и оживать для мира на пути стяжания Святого Духа тоже не собирался.
И вот, на лесной дороге, вспоминая радостное волнение, испытанное во время встречи с другом, и заскорбел душою Иринарх о нарушении монастырского затвора.
Видимо, чтобы избежать в дальнейшем подобных искушении, он и принимает решение уйти в далекий монастырь, где уже не будет никого, кто смог бы напомнить о прежней жизни в миру, где ничто не помешает заниматься спасением.
— Уйду... — перекрестившись, проговорил Иринарх, и тут же раздался Голос:
— Не ходи ни в Кириллов, ни на Соловки. Здесь спасешься!
Оглянулся Иринарх, но никого не было на лесной дороге. И тут второй раз прозвучало:
— Здесь спасешься!
Страшно стало, задрожал Иринарх... И снова, в третий раз, явственно услышал Голос.
— Здесь спасешься! — упали слова.
Описание искушений преподобного Иринарха — это описание поиска им предназначенной ему святости.
Попытаемся снова сопоставить даты его жизни с историческими событиями…
Напомним, что Откровение было даровано Иринарху на дороге из Ростова в Углич, когда еще бушевало грозное царствие Иоанна IV, дважды изъявлявшего желание принять в стенах Борисо-Глебской обители постриг.
Учитывая, что Иринарх провел в монастыре уже несколько лет — он прошел начальное послушание и уже мог принимать в монастыре знакомых — можно предположить, что случилось это в начале восьмидесятых годов XVI века.
А 1581 год памятен в истории России… Это год — знаменитого похода Ермака, положившего начало присоединению к России Сибири… Это год, когда в припадке гнева Иван Грозный убил своего сына Ивана…
Дорога, где находился Иринарх, вела из Ростова в Углич, где многие годы спустя под ножом убийцы закончится жизнь царевича Дмитрия — последнего прямого наследника Ивана Калиты.
Тогда и начнется на Руси Смута.
Невидимо, неощутимо для современников ткется гибельная сеть, что будет накинута на Святую Русь... Но так же невидимо выковывается и духовный меч, чтобы отразить погибель...
Иринарх мог трудиться Богу и на Соловках, и в Кирилло-Белозерском монастыре, но он нужен был здесь...
2.
Вскоре инока Иринарха перевели из пекарни в пономарскую службу.
Обязанностью его стало звонить в колокола.
И Иринарх звонил.
Звонил в 1584 году, когда, собравшись поиграть в шашки, умер царь Иван IV Васильевич, и на престол взошел Федор Иванович…
В это царствие Русь вступила с двумя кланами царских родственников — Романовыми и Годуновыми...
Шли они след в след друг за другом.
Сам Никита Романович превратился теперь в дядю царю, а его сыновья, Никитичи, стали двоюродными братьями Государя.
Зато Борис Годунов занял при Фёдоре то же место, что Никита Романович занимал при Грозном — любимого шурина.
Сильно возвысился он. И закипели на Москве боярские смуты. Составлялись заговоры, чтобы развести царя Федора с Ириной Годуновой. Особенно усердствовали в этом князья Шуйские и митрополит Дионисий.
Но Борис Годунов крепко стоял. Жестокой была его расправа. Свели с престола и сослали в Хутынский монастырь митрополита Дионисия… Многих князей Шуйских удавили...
Возвещая об этих событиях, и звонил инок Иринарх.
Звонил он в колокола, когда в 1591, голодном году, убили в Угличе царевича Дмитрия.
Звонил, когда в 1598 году умер, не оставив наследника, царь Федор Иоаннович — последний отпрыск великой династии Рюриков.
И все строже, все беспощаднее смирял свое тело борисоглебский звонарь. По ночам предавался молитве и бдению, спать укладывался прямо на землю.
Ветхой стала одежда, а новую Иринарх не хотел брать.
3.
Когда, дотлев угольками Федорова царствия, истаяло Калитино племя, на русский престол избрали Бориса Годунова.
Сопернику его — Богдану Бельскому выщипали, по волоску бороду и сослали в Нижний Новгород.
Романовы, хотя и выдавали себя за союзников Годунова, тоже вступили в борьбу за русский престол, но развернутые ими против Годунова боевые действия совершались тайно, и пока оставались неприметными для посторонних наблюдателей.
Однако сделавшегося вдруг подозрительным Бориса Годунова Романовым обмануть не удалось…
Когда был подан донос, что у Александра Никитича Романова, в казне приготовлено "всякого корения" для отравления царя, Борис приказал произвести обыск. "Коренья" нашли, и начался "сыск", длившийся около полугода.
И что-то Борису Годунову, по-видимому, удалось узнать.
Разумеется, не про "коренья", а про слухи, распускаемые о царевиче Димитрии. И тогда Годунов решил навсегда покончить со своими коварными союзниками.
Ночью 26 октября 1601 года стрельцы подожгли дом бояр Романовых...
Александра Никитича — сослали на Белое море, Михаила Никитича - в Пермскую землю, Ивана Никитича — в Пелым, Василия Никитича — в Яренск.
Федора Никитича Романова (будущего патриарха Филарета) заключили в Антониево-Сийский монастырь, что в девяноста верстах от Холмогор, и насильно постригли в монахи. Его жену "замчали" в Заонежский Толвуйский погост и тоже постригли. Дочку Татьяну и сына Михаила (будущего царя) с тетками сослали в Белоозеро…
Кара была жестокой…
Однако, как свидетельствуют документы, еще более жестоко поступили с ближними слугами Романовых. Почти все они были казнены.
Историки этому обстоятельству особого значения не придают, но может быть, именно в нем и скрыты сведения, какие именно коренья были отысканы в доме Романовых.
"Кореньями" этими мог быть подготовленный Федором Никитичем кандидат в самозванцы, слухи о котором, как свидетельствуют современники, уже тогда поползли по Москве…
Как известно, самому кандидату — Григорию Отрепьеву удалось уйти.
Он (по-видимому, еще в начале розыска) покинул Романовых и укрылся, приняв постриг, среди чернецов Чудова монастыря.
Звали его теперь Григорием.
Из летописей нам известно, что какое-то время Отрепьев провел в Чудовом монастыре, но скоро начал хвалиться, будто он царский сын.
Когда слух о непригожих речах Отрепьева дошел до ростовского митрополита Ионы, он немедленно доложил Годунову. Годунов приказал дьяку Смирному Васильеву схватить дерзкого инока и заточить в Кирилло-Белозерском монастыре.
И вот тут начинаются уже настоящие чудеса…
Дьяк, исполняя указание Годунова, вдруг занемог беспамятством, позабыл царский указ и дал Отрепьеву возможность убежать в Галич.
Из Галича Григорий перебрался в Муром, а из Мурома — в Борисо-Глебский монастырь, где и проходил ступени духовного восхождения преподобный Иринарх…
Глава четвертая
В Житии преподобного эпизод пребывания Григория Отрепьева в одной с ним обители никак не отражен, но известно, что с этого момента нетерпеливо усиливает инок Иринарх свои подвиги.
1.
Примерно ко времени появления самозванца в Борисо-Глебском монастыре приурочен рассказ о встрече преподобного с нищим паломником.
Однажды Иринарх увидел в церкви босого странника. Была зима, и он пожалел нищего.
— Дай, Господи, теплоту ногам моим, чтобы я мог отдать сапоги свои несчастному... — взмолился преподобный и, разувшись, отдал свои сапоги страннику.
Господь даровал Иринарху теплоту, о которой просил он, но дьявол воздвиг против него ропот братии.
— Монах — босой и в рубище! — наговаривали они настоятелю. — Это гордыня в нем!
Игуменом Борисо-Глебского монастыря был тогда Гермоген.
В отличие от казанского митрополита Гермогена не различил он опасности в Григории Отрепьеве, явившемся под его кров... И узреть, подобно прежнему настоятелю Антонию, "сердечными очами", что инок Иринарх пришел от Бога, тоже не сумел он. Гермоген посчитал его подвиги проявлением диавольской гордыни.
Пытаясь смирить Иринарха, Гермоген посылал его в морозы благовеститъ на открытой колокольне, но ничего не помогало. Иринарх продолжал ходить босиком, благодушно снося нападки братии.
Тогда игумен Гермоген отослал Иринарха на прежнюю службу в пекарню, но и это не помогло. Иринарх продолжал ходить босой по морозу, не чувствуя холода.
2.
И все же однажды Иринарх обморозил ноги.
Случилось это, когда в Ростове попал на правеж "один христолюбивый человек". Житие не называет имени несчастного, но по косвенным сведениям, это был тот самый Агафоник, которому столь много обязан Иринарх, или же брат Андрей... Известие о правеже чрезвычайно огорчило Иринарха, и он решил отправиться в Ростов, чтобы помочь несчастному.
Вот тогда-то, отойдя от монастыря на семь верст, Иринарх и обморозил пальцы ног.
Три года после этого болел он.
Три года не заживали на ногах раны...
Ничего случайного не включается в Жития подвижников, поэтому не будем приписывать эту болезнь Иринарха необычайной силе мороза, а попробуем отыскать другое объяснение, почему Всемогущий Господь лишил вдруг святого дарованной теплоты.
Вероятно, хотя и самыми лучшими побуждениями было продиктовано решение Иринарха, идти в Ростов, чтобы выручить несчастного должника, но чем-то неугодным оказалось оно Богу.
И Господь вразумил святого.
Великие подвиги назначено было совершить Иринарху, но еще не пришел час этих подвигов...
Через три года ноги зажили, и снова вернулась в них необыкновенная теплота.
Снова начал Иринарх ходить босиком и летом, и зимою.
Отчаявшись смирять его, Гермоген отослал Иринарха на работы вне монастыря. Никакие насмешки, никакие суровые послушания не могли опалить Иринарха "уныния пламенем", но отлучения от храма Божия он снести не смог.
3.
В роковое для России время изгнали преподобного Иринарха из Борисо-Глебского монастыря…
Уже давно стали замечать недобрые знамения…
Нередко всходило на небо по две, а то и по три луны, два, а то и три солнца светили днем, по земле, по полям и лугам ходили огненные столпы…
То и дело поднимались невиданные доселе бури, сносившие кресты с церквей… Среди белого дня голубые, красные и черные лисицы бегали по московским улицам....
И вот весной 1601 года небо омрачилось густою темнотой, и два с лишним месяца, не переставая, шел дождь…
Ударивший 15 августа жестокий мороз завершил дело. Почти по всей стране погиб хлеб… Цены сразу подпрыгнули в пять раз…
Борис Годунов приказал открыть Царские житницы и продавать хлеб по дешевой цене, но богачи продолжали скупать его и спекулировать.
Начался голод.
"Люди, — пишет Н.М. Карамзин, — сделались хуже зверей: оставляли семейства и жен, чтобы не делиться с ними куском последним. Не только убивали за ломоть хлеба, но и пожирали друг друга. Путешественники боялись хозяев, и гостиницы стали вертепами душегубства: давили, резали сонных для ужасной пищи! Мясо человеческое продавалось в пирогах на рынках! Матери глотали трупы своих младенцев!.. Злодеев казнили, жгли, кидали в воду; но преступления не уменьшались… И в сие время другие изверги копили, берегли хлеб в надежде продать его еще дороже!.. Гибло множество в неизъяснимых муках голода. Везде шатались полумертвые, падали, издыхали на площадях"…
Словно бы из смрада гниющих тел и возникла зловещая тень самозванного царевича Димитрия…
Глава пятая
С печалью на сердце покинул Иринарх Борисо-Глебский монастырь.
А в Богоявленском монастыре, на озере Неро, основанном преподобным Авраамием еще во времена крещения Руси, Иринарха приняли с радостью.
Архимандрит назначил его келарем.
Иринарх, как говорит его Житие, трудился для братии, не оставляя никакой церковной службы...
1.
Мы далеко не всегда помним, что Жития святых составители адресовали своим современникам, тексты эти были рассчитаны на их восприятие, и поэтому многие моменты в них для нас, читателей других веков и эпох, зачастую являются непонятными и нуждаются в дополнительном толковании.
Рассказывая о келарстве преподобного, его Житие говорит, что сам Иринарх не нуждался в земных богатствах, но скорбно было наблюдать ему, как братия и монастырские служители "без меры и без воздержания берут всякие потребы, истощая монастырское достояние".
И не мог новый келарь образумить братию.
Только вздыхал и молился он.
— Преподобный Аврамие! — повторял он. — Не я твоему монастырю разоритель.
И вот однажды, во сне, явился Иринарху преподобный Авраамий и сказал:
— Что печалишься, избранное и праведное семя? Что скорбишь о монастырских выдачах? Ты алчешь и наготуешь, а они захотели здесь жить пространно... Давай им безвозбранно и не скорби о монастыре. По воле Всевышняго Творца он будет неоскуден потребами алчущим.
Слова преподобного утешили Иринарха.
О чем этот эпизод Жития?
О том, как духовно возрастает Иринарх, преодолевая не стоящие душевного сокрушения огорчения? О том, как учится отделять несущественное от главного? Или о постижении того, что не его эта стезя перевоспитывать братию, его путь иной — отмаливать совершенные ими грехи, его занятие — нести, как он говорил в детстве матери, железные труды...
И вот однажды на литургии, во время Херувимской песни, заплакал Иринарх.
— Что ты рыдаешь так, старче? — спросил у него изумленный архимандрит.
— Мать моя преставилась, отче... — утирая слезы, сказал Иринарх.
И еще не закончилась литургия, как появился в храме Андрей, брат Иринарха, и сообщил скорбную весть.
Вскоре, после кончины матери, Иринарх оставляет Авраамиев Богоявленский монастырь и переходит в ростовский монастырь святого Лазаря.
Здесь, в уединенной келье, провел он еще три с половиной года...
2.
Существуют различные лики святости.
Современник Иринарха, будущий патриарх Гермоген, приняв в эти годы монашеский постриг, сразу становится архимандритом Казанского Спасо-Преображенского монастыря, а в 1589 году занимает Казанскую кафедру. Он возводит монастыри, отстраивает церкви, управляет епархией...
Его служение Богу — святительское, деятельное.
Оно всегда на виду.
Совершенно другой лик святости взращивал в себе Иринарх. Для этой святости требовалось молитвенное сосредоточение, отшельническое уединение.
Он мог заниматься и организаторской работой, но как бы хорошо ни исполнял ее, любая такая работа — была только помехой в главном труде...
Среди немногих посетителей Иринарха в монастыре святого Лазаря, был Иоанн юродивый, по прозвищу Большой Колпак.
Иоанн Юродивый пришел в Ростов из Вологды, с соляных варниц. Как и Иринарх, даже в самые сильные морозы Иоанн ходил босым. На голове носил тяжелый железный колпак; на теле, под одеждой вериги, состоящие из железных крестов.
Это он, отправившись из Ростова в Москву, скажет Борису Годунову:
— Умная голова, разбирай Божие дела. Бог долго ждет, да больно бьет!
Иринарху блаженный, Христа ради юродивый, Иоанн Большой колпак, тоже пророчески предсказал будущее.
— Бог даст тебе коня, и на том коне никто, кроме тебя, не сможет ездить. И сесть никто не сможет на коне вместо тебя! — сказал он.
Смутны, неясны для окружающих были слова юродивого Иоанна, но Иринарху, который тяжелыми и долгими подвигами очистил духовное зрение, они были ясны так же как и нам, знающим из истории, что тогда случилось с Россией...
— За беззаконное же пьянство и разврат Господь Бог нашлет на Русскую землю иноплеменных! — пророчествовал Иоанн. — И они почудятся и подивятся твоему великому терпению и подвигам. Меч их тебе не повредит, и они прославят тебя более верных... А я теперь иду на Москву, просить у царя земли, потому что с