МОСКОВСКАЯ АКАДЕМИЯ МВД РОССИИ
КАФЕДРА ИСТОРИИ ПРАВА И ГОСУДАРСТВА
РЕФЕРАТ по ТЕМЕ :
Государственно-правовые реформы Александра I.
ВЫПОЛНИЛ: Слушатель 3-го курса 311 учебной группы заочной формы обучения
МА МВД России
лейтенант юстиции
Трофимов А.А.
МОСКВА 2001г
Государственно-правовые реформы Александра I.
Воспитание и взгляды молодого Александра I и юного Павла были во многом
схожи. Как и отец, Александр был воспитан в духе идей Просвещения об
«истинной», «законной» монархии. Его наставником с 1783 г. был швейцарец Ф.-
Ц. де Лагарп, профессиональный юрист, последователь энциклопедистов. Для
Александра Лагарп был не просто учителем, но и нравственным авторитетом.
Документы свидетельствуют, что взгляды Александра в юности носили довольно
радикальный характер: он симпатизировал Французской революции и
республиканской форме правления, осуждал наследственную монархию,
крепостное право, процветавшие при петербургском дворе фаворитизм и
взяточничество. Есть основания полагать, что сама придворная жизнь с ее
интригами, вся закулисная сторона «большой политики», которые Александр мог
близко наблюдать еще при жизни Екатерины, вызывали у него негодование,
чувство отвращения к политике как таковой, желание не принимать в ней
участия. Так же относился он и к слухам о замысле Екатерины передать ему
престол в обход Павла:
«Если верно, что хотят посягнуть на права отца моего, то я сумею уклониться от такой несправедливости. Мы с женой спасемся в Америку, будем там свободны и счастливы, и про нас больше не услышат».
И позднее, уже, как кажется, смирившись с необходимостью царствовать, он писал:
«Но когда же придет мой черед, тогда нужно будет трудиться над тем, постепенно, разумеется, чтобы создать народное представительство, которое будучи направляемо, составило бы свободную конституцию, после чего моя власть совершенно прекратилась бы и я... удалился бы в какой-нибудь уголок и жил бы там счастливый и довольный, видя процветание своего отечества, и наслаждался бы им».
Цит. по: Лихоткин Г. А. Сильвен Марешаль и «Завещание Екатерины I I».
Л., 1974. С. 12.
Таким образом, в отличие от Павла I Александр, вступая на российский престол, не был, видимо, особенно властолюбив и еще не успел отказаться от идеалов молодости (ему было в это время 23 года). Сквозь призму этих идеалов смотрел он и на действия отца, совершенно не сочувствуя ни его целям, ни методам. В 1797 г. он писал своему учителю Лагарпу:
«Мой отец, вступив на престол, захотел все реформировать... Все сразу же было перевернуто с ног на голову. Это только увеличило беспорядок, и без того в слишком сильной степени царивший в делах. Благосостояние государства не играет никакой роли в управлении делами; есть только абсолютная власть, которая творит все без разбора. мое несчастное отечество находится в положении, не поддающемся описанию. Хлебопашец обижен, торговля стеснена, свобода и личное благосостояние уничтожены».
Цит. по: Сафонов М. М. Проблема реформ в правительственной политике
России на рубеже XVIII и XIX вв. Л., 1988. С. 48-49.
В этом же письме Александр сообщает и об изменении своих планов: сначала осуществить революцию, которая «была бы произведена законной властью», а уж затем удалиться от дел.
Еще в середине 90-х годов вокруг Александра сложился небольшой кружок
единомышленников. Это были, во-первых, В. П. Кочубей — племянник
екатерининского канцлера графа А. А. Безбородко, во-вторых, князь А. А.
Чарторыйский — богатый польский вельможа на русской службе, затем граф А.
С. Строганов — сын одного из самых богатых и знатных людей того времени и,
наконец, Н. Н. Новосильцев — двоюродный брат Строганова. В этом кружке
«молодых друзей» обсуждались пороки Павловского царствования и строились
планы на будущее.
Следует, однако, заметить, что жизненный опыт Александра и членов его
кружка был очень различен. Так, Строганов и Кочубей были свидетелями
событий в революционной Франции. Первый находился там в самом начале
революции со своим гувернером Жильбером Роммом, посещал заседания
Национального собрания, стал якобинцем и был силой возвращен домой в 1790
г. Второй попал во Францию уже в 1791—1792 гг. после нескольких лет жизни
за границей и, в частности, в Англии, где он изучал английскую
государственную систему. По возвращении в Россию Кочубей получил назначение
послом в Константинополь, где провел еще пять лет. С образовательными
целями побывал в Англии и князь Адам Чарторыйский, у которого имелся также
опыт совсем иного рода: он сражался против России во время второго раздела
Польши. Самым старшим из участников этого кружка был Н. Н. Новосильцев — ко
времени воцарения Александра в 1801 г. ему уже исполнилось 40 лет. Что же
касается Александра, его жизненный опыт ограничивался лишь знанием
петербургского двора и негативным восприятием царствования сперва бабки, а
затем и отца. В беседах с членами кружка Александр восхищался революционной
Францией и выражал наивную веру в возможность создания «истинной монархии»
путем преобразований сверху. «Молодые друзья» были настроены более
скептически и реалистично, но не разочаровывали великого князя, надеясь
извлечь из своего положения определенные выгоды.
Историки много спорили о том, насколько Александр был посвящен в планы
заговорщиков против Павла I и, следовательно, насколько он повинен в его
гибели. Сохранившиеся косвенные свидетельства указывают на то, что скорее
всего Александр надеялся, что Павла удастся убедить отречься от престола в
его пользу и, таким образом, переворот будет законным и бескровным.
Свершенное убийство Павла поставило молодого императора совсем в иную
ситуацию. С его чувствительностью, романтической верой в справедливость и
законность он не мог не воспринять происшедшее как трагедию, омрачившую
самое начало его царствования. При этом, если бы Александр получил власть
законным путем, руки у него были бы в достаточной степени развязаны. Теперь
же он оказался в зависимости от тех, кто преступлением добыл ему трон и кто
постоянно оказывал на него давление, напоминая о возможности нового
переворота. К тому же за спиной у заговорщиков стояла партия старых
екатерининских вельмож («екатерининские старики», как их называли) —
влиятельная, многочисленная, с сильными семейными связями. Главным Для этих
людей было сохранение прежних порядков, и неслучайно в манифесте
Александра! о восшествии на престол он обещал «управлять Богом нам
врученный народ по законам и по сердцу в бозе почивающей августейшей бабки
нашей государыни императрицы Екатерины Великия».
И действительно, первые указы императора подтверждали это обещание. Уже
13—15 марта 1801 г. были изданы повеления о выдаче указов об отставке всем
уволенным с военной или гражданской службы без суда, амнистированы члены
Смоленского кружка, которым возвращены чины и дворянство;
15 марта была объявлена амнистия политическим заключенным и беглецам,
укрывшимся за границей, снят запрет на ввоз различных промышленных товаров;
31 марта — отменен запрет на деятельность частных типографий и ввоз из-за
границы книг. Наконец, 2 апреля император огласил в Сенате пять манифестов,
восстанавливавших в полном объеме действие жалованных грамот дворянству и
городам. Одновременно было объявлено о ликвидации Тайной экспедиции Сената
и передаче следствия по политическим делам в учреждения, ведавшие уголовным
судопроизводством. Один из манифестов 2 апреля был адресован крестьянам; в
нем обещалось не увеличивать налоги и разрешался вывоз сельскохозяйственных
продуктов за границу.
Казалось бы, «старики» должны быть довольны, но реальный смысл
манифестов оказался шире простого восстановления екатерининских порядков.
Например, изъятие политических дел из непосредственного ведения государя
воспринималось в принципе как ограничение его власти. В этом обнаруживалась
вторая (не менее существенная, чем первая) цель заговорщиков: создать такую
государственную систему, которая законодательно ограничила бы права любого
деспота-государя в пользу верхушки аристократии. Контроль за деятельностью
монарха, создание механизма, предохраняющего от деспотических тенденций,
вполне отвечали и убеждениям Александра, и потому 5 апреля 1801 г. появился
указ о создании Непременного совета — законосовещательного органа при
государе.
В самом факте создания подобного Совета ничего принципиально нового не
было: острая необходимость в таком органе ощущалась всеми императорами и
императрицами после Петра I. Сперва в царствование Екатерины I и Петра II
существовал Верховный тайный совет, при Анне Иоанновне — Кабинет министров,
при Елизавете Петровне — Конференция при высочайшем дворе, при Екатерине II
— Императорский совет. Однако значение всех этих органов было различным и,
что важно, их юридический статус и права не закреплялись обычно в законах.
Иначе обстояло дело с Непременным советом. Хотя верховная власть в стране
продолжала полностью оставаться в руках государя и за ним сохранялось право
издавать законы без согласования с Советом, члены Совета получали
возможность следить за деятельностью монарха и подавать представления, т.
е. по существу опротестовывать те действия или указы императора, с которыми
они были не согласны. Как верно заметил историк М. М. Сафонов, «реальная же
роль Совета в управлении страной должна была определиться в зависимости от
того, как на практике сложатся взаимоотношения членов Совета и монарха»
(Сафонов М. М. Указ. соч. С. 82).
Однако помимо взаимоотношений важно было и отношение государя к Совету
— насколько серьезно он его воспринимал и насколько собирался с ним
считаться. Александр, еще не успевший к этому времени в полной мере
научиться лукавству, в котором его стали обвинять позднее, собирался
выполнить свои обязательства в точности, и, как показало дальнейшее
развитие событий, это была его ошибка. Что же касается взаимоотношений с
Советом, то они, в свою очередь, зависели от состава этого органа власти.
Первоначально Совет состоял из 12 человек, преимущественно
руководителей важнейших государственных учреждений. Это были генерал-
прокурор Сената, министр коммерции, государственный казначей, главы Военной
и Адмиралтейств-коллегий, военный губернатор Петербурга. Помимо них в Совет
вошли доверенные лица императора и главнейшие участники заговора против
Павла. В основном все это были люди, сделавшие карьеры еще в предыдущие
царствования, представители высшей аристократии и бюрократии — те, от кого
поначалу Александр I зависел в наибольшей степени. Однако такой состав
Совета давал надежду избавиться от этой зависимости, потому что
екатерининские вельможи оказались там рядом с павловскими, а они не могли
не соревноваться между собой за влияние на императора. Довольно быстро
государь научился использовать эту ситуацию в своих интересах. Один из
мемуаристов вспоминал, как однажды Александр спросил у него, обратил ли он
внимание на выражение лиц только что вышедших из его кабинета членов Совета
А. А. Беклешова и Д. П. Трощинского:
« Не правда ли, что они похожи были на вареных раков? —продолжал император. — Они, без сомнения, по опытности своей, в Делах знающие более всех прочих государственных чиновников, но между ними есть зависть; я приметил это, потому что когда один из них объясняет какое-либо дело, кажется, нельзя лучше; лишь только оное коснется для приведения в исполнение до другого, тот совершенно опровергает мнение первого, тоже на самых ясных, кажется, доказательствах. По неопытности моей в делах я находился в большом затруднении... Я приказал, чтобы... они приходили с докладом ко мне оба вместе и позволяю спорить при себе, сколько им угодно, а из сего извлекаю для себя пользу».
Цит. по: Записки графа Е. Ф. Комаровского. М., 1990. С. 73.
При подобной расстановке сил молодой император мог надеяться найти
среди членов Совета и сторонников более широких реформ, однако
разрабатывать план этих реформ он собирался со своими «молодыми друзьями».
Основную цель перемен Александр видел в создании конституции, гарантирующей
его подданным права гражданина, аналогичные сформулированным в знаменитой
французской «Декларации прав человека и гражданина». Он, однако, соглашался
с мнением, что первоначально следует таким образом реформировать систему
управления, чтобы гарантировать права собственности.
Между тем, не дожидаясь, когда план реформ будет создан, в мае 1801 г.
Александр внес на рассмотрение Непременного совета проект указа о
запрещении продажи крепостных без земли. По мысли императора, этот указ
должен был стать первым шагом к ликвидации крепостного права. За ним
намечался следующий — разрешение покупки населенных земель не дворянам с
условием, что живущие на этих землях крестьяне будут становиться вольными.
Когда в результате появилось бы некоторое количество вольных крестьян,
подобный порядок продажи земли планировалось распространить и на дворян.
Таким образом, замысел Александра был сходен с планом, существовавшим в
свое время у Екатерины II (см. главу 6), о чем он скорее всего не знал. При
этом император был достаточно осторожен и не раскрывал всех деталей даже
самым близким ему людям, но уже на первом этапе ему пришлось столкнуться с
бешеным сопротивлением крепостников.
Не отклонив в принципе предложение императора, что было бы с их стороны попросту невежливо, члены Совета, однако, довольно твердо дали ему понять, что принятие подобного указа может вызвать как брожение среди крестьянства, так и серьезное недовольство дворян. Совет полагал, что введение подобной меры должно быть включено в систему законов о правах владельцев имений, которую следует разрабатывать.
Иначе говоря, предлагалось отсрочить принятие указа на неопределенный
срок. Показательно, что с этим мнением Совета согласились и «молодые
друзья» Александра — Строганов и Кочубей. Однако царь не сдался и самолично
явился на заседание Совета, чтобы защитить свой проект. Состоялась бурная
дискуссия, в которой императора поддержал лишь один из членов Совета.
Александр, надеявшийся на просвещенность дворянства, подобной реакции,
видимо, не ожидал и вынужден был отступить. Единственным результатом этой
его попытки ограничить крепостничество стал запрет печатать объявления о
продаже крепостных в газетах, который уже вскоре помещики научились легко
обходить.
Важнейшим следствием неудачи Александра в попытке решения крестьянского
вопроса было окончательное перенесение подготовки реформ в кружок «молодых
друзей», причем он согласился с их мнением, что работа эта должна вестись
втайне, дабы не вызвать излишних кривотолков, а главное, крестьянских
волнений, постоянно возникавших при распространении слухов об изменении
законов. Так был создан Негласный комитет, в который вошли Строганов,
Кочубей, Чарторыйский, Новосильцев, а позднее и старый екатерининский
вельможа граф А. Р. Воронцов.
Уже на первом заседании Негласного комитета выяснилось некоторое расхождение в представлениях о его задачах между императором и его друзьями, которые полагали, что начать надо прежде всего с изучения положения государства, затем осуществить реформу администрации и уж только тогда перейти к созданию конституции. Александр, соглашаясь в принципе с этим планом, желал поскорее заняться непосредственно третьим этапом.
Что же касается официального Непременного совета, то реальным итогом
первых месяцев его работы стал проект «Всемилостивейшей грамоты.
Российскому народу жалуемой», который предполагалось обнародовать в день
коронации императора 15 сентября 1801 г. Грамота должна была вновь
подтвердить все привилегии дворянства, мещанства и купечества, означенные в
Жалованных грамотах 1785 г., а также общие для всех жителей страны права и
гарантии частной собственности, личной безопасности, свободы слова, печати
и совести. Специальная статья грамоты гарантировала нерушимость этих прав.
Одновременно с этим документом был подготовлен новый проект по
крестьянскому вопросу. Автором его стал последний фаворит Екатерины II и
один из руководителей переворота 1801 г. П.А. Зубов. Согласно его проекту
вновь (как и при Павле I) запрещалась продажа крестьян без земли и
устанавливался порядок, по которому государство обязывалось выкупать
крестьян у помещиков в случае необходимости, а также оговаривались условия,
по которым крестьяне могли выкупиться сами.
Третьим проектом, подготовленным к коронации, был проект реорганизации
Сената. Документ готовился довольно долго, поэтому существовало несколько
его вариантов. Суть всех их сводилась, однако, к тому, что Сенат должен был
превратиться в орган верховного руководства страной, соединявший
исполнительные, судебные, контрольные и законосовещательные функции.
По существу, все три подготовленных к коронации акта в совокупности
представляли собой единую программу превращения России в «истинную
монархию», о которой мечтал Александр I, однако обсуждение их показало, что
единомышленников у царя практически не было. Помимо этого обсуждение
проектов затруднялось постоянным соперничеством придворных группировок.
Так, члены Негласного комитета решительно отвергли проект Зубова по
крестьянскому вопросу как слишком радикальный и несвоевременный. Проект же
реорганизации Сената вызвал в окружении царя целую бурю. «Молодые друзья»
императора, объединившись с прибывшим в Россию Лагарпом, доказывали
Александру невозможность и вредность какого-либо ограничения самодержавия.
В письме к царю Лагарп писал:
«Во имя Вашего народа, государь, сохраните в неприкосновенности возложенную на Вас власть, которой Вы желаете воспользоваться только для его величайшего блага. Не дайте себя сбить с пути из-за того отвращения, которое внушает Вам неограниченная власть. Имейте мужество сохранить ее всецело и нераздельно до того момента, когда под Вашим руководством будут завершены необходимые работы и Вы сможете оставить за собой ровно столько власти, сколько необходимо для энергичного правительства».
Цит. по: Сафонов М. М. Указ. соч. С. 163.
Таким образом, люди из ближайшего окружения царя, те, на кого он возлагал свои надежды, оказались большими монархистами, чем он сам. В результате единственным документом, опубликованным в день коронации, стал манифест, все содержание которого свелось к отмене рекрутского набора на текущий год и уплаты 25 копеек подушного сбора.
Почему же так случилось, что царь-реформатор фактически оказался в
одиночестве, т. е. в ситуации, когда никакие серьезные реформы были уже
невозможны? Первая причина — та же, что и несколькими десятилетиями ранее,
когда свой план реформ осуществляла Екатерина II: дворянство — главная
опора и гарант стабильности трона, а следовательно, и вообще политического
режима — не желало поступиться и толикой своих привилегий, в защите которых
готово было идти до конца. Когда после восстания Пугачева дворянство
сплотилось вокруг императорского престола и Екатерина поняла, что
переворота ей можно не опасаться, она сумела осуществить ряд
преобразований, решительных настолько, насколько это было возможно без
опасения нарушить политическую стабильность. В начале XIX в. в крестьянском
движении наметился определенный спад, что усилило позиции оппонентов
Александра и давало им возможность пугать молодого царя крупными
потрясениями. Вторая важнейшая причина была связана с разочарованием
значительной части образованных людей не только в России, но и во всей
Европе в действенности идей Просвещения. Кровавые ужасы Французской
революции стали для многих своего рода отрезвляющим холодным душем.
Возникла боязнь, что какие-либо перемены, реформы, и в особенности ведущие
к ослаблению царской власти, могут в конечном счете обернуться революцией.
Есть и еще один вопрос, который нельзя не задать: почему Александр I не
решился в день своей коронации опубликовать хотя бы один из трех
подготовленных документов — тот, о котором, как кажется, особых споров не
было,— Грамоту Российскому народу? Вероятно, император сознавал, что
Грамота, не будучи подкрепленной другими законодательными актами, осталась
бы простой декларацией. Именно поэтому она и не вызывала возражений.
Следовало или публиковать все три документа вместе, или не публиковать
ничего. Александр избрал второй путь, и это, конечно, было его поражением.
Однако несомненным положительным итогом первых месяцев царствования стал
приобретенный молодым императором политический опыт. Он смирился с
необходимостью царствовать, но и планы реформ не оставил.
По возвращении из Москвы с коронационных торжеств на заседаниях
Негласного комитета царь вновь вернулся к крестьянскому вопросу, настаивая
на издании указа, запрещающего продавать крестьян без земли. Царь решился
раскрыть и второй пункт плана — разрешить продажу населенных земель
недворянам. И вновь эти предложения вызвали резкие возражения «молодых
друзей». На словах они полностью соглашались с осуждением практики продажи
крестьян без земли, но по-прежнему пугали царя дворянским мятежом. Это был
сильный аргумент, который не мог не подействовать. В результате и этот
раунд реформаторских попыток Александра закончился минимальным результатом:
12 декабря 1801 г. появился указ, разрешавший недворянам покупать земли, но
без крестьян. Таким образом, монополия дворянства на владение землей была
нарушена, но столь нечувствительно, что взрыва недовольства можно было не
опасаться. Как отмечает М. М. Сафонов, это была «первая брешь в корпусе
незыблемых дворянских привилегий».
Следующие шаги Александра I были связаны с реорганизацией
государственного управления и соответствовали сложившейся в этой сфере
практике предшествующих царствований. В сентябре 1802 г. серией указов была
создана система из восьми министерств: Военного, Военно-морского,
Иностранных дел. Внутренних дел. Коммерции, Финансов, Народного просвещения
и Юстиции, а также Государственного казначейства на правах министерства.
Министры и главноуправляющие на правах министров образовывали Комитет
министров, в котором каждый из них обязывался выносить на обсуждение свои
всеподданнейшие доклады императору. Первоначально статус Комитета министров
был неопределенным, и лишь в 1812 г. появился соответствующий документ.
Одновременно с созданием министерств была осуществлена и сенатская
реформа. Указом о правах Сената он определялся как «верховное место
империи», чья власть ограничивалась лишь властью императора. Министры
должны были подавать в Сенат ежегодные отчеты, которые тот мог
опротестовывать перед государем. Именно этот пункт, с восторгом встреченный
верхушкой аристократии, уже через несколько месяцев стал причиной конфликта
царя с Сенатом, когда была сделана попытка опротестовать доклад военного
министра, уже утвержденный императором, причем речь шла об установлении
сроков обязательной службы дворян, не выслуживших офицерского чина. Сенат
усмотрел в этом нарушение дворянских привилегий. В результате конфликта
последовал указ от 21 марта 1803 г., запрещавший Сенату делать
представления на вновь изданные законы. Таким образом Сенат был фактически
низведен до прежнего положения. В 1805 г. он был вновь преобразован, на сей
раз в чисто судебное учреждение с некоторыми административными функциями.
Главным же органом управления стал, по сути, Комитет министров.
Инцидент с Сенатом в значительной мере предопределил дальнейшее
развитие событий и планы императора. Превратив Сенат в представительный
орган с широкими правами, Александр сделал то, от чего отказался годом
раньше. Теперь он убедился, что исключительно дворянское представительство
без правовых гарантий другим сословиям становится для него только
преградой, добиться чего-либо можно, только сконцентрировав всю власть в
своих руках. По сути, Александр пошел по тому пути, на который с самого
начала его толкали «молодые друзья» и старый наставник Лагарп. По-видимому,
к этому времени и сам император ощутил вкус власти, ему надоели постоянные
поучения и нотации, непрекращающиеся споры его окружения, за которыми легко
угадывалась борьба за власть и влияние. Так, в 1803 г. в споре с Г. Р.
Державиным, бывшим в это время генерал-прокурором Сената, Александр
произнес знаменательные слова, которые едва ли можно было услышать от него
раньше: «Ты меня всегда хочешь учить, я гамодержавный государь и так хочу»
(Державин Г. Р. Указ. соч. С. 465).
Начало 1803 г. ознаменовалось и некоторыми сдвигами в решении крестьянского вопроса. На сей раз инициатива исходила из лагеря сановной аристократии от графа С. П. Румянцева, пожелавшего отпустить своих крестьян на волю и просившего установить для этого законный порядок. Обращение графа было использовано как предлог для издания 20 февраля 1803 г. Указа о свободных хлебопашцах:
«Указ его императорского величества самодержца всероссийского из
Правительствующего Сената.
По именному его императорского величества высочайшему указу, данному
Правительствующему Сенату минувшего февраля в 20-й день за собственноручным
его величества подписанием, в котором изображено:
Действительный тайный советник граф Сергей Румянцев, изъявив желание некоторым из крепостных его крестьян при увольнении их /твердить в собственность продажею или на других добровольных условиях участки из принадлежащих ему земель, испрашивал, чтоб условия таковые, добровольно заключаемые, имели то же законное действие и силу, какое прочим крепостным обязательствам присвоено, и чтоб крестьяне, таким образом уволенные, могли оставаться в состоянии свободных земледельцев, не обязываясь входить в другой род жизни.
Находя, с одной стороны, что по силе существующих законов, как то: по манифесту 1775' и указу 12 декабря 18012 годов, увольнение крестьян и владение уволенным землею в собственность дозволено, а с другой, что утверждение таковое земель в собственность может во многих случаях представить помещикам разные выгоды и иметь полезное действие на ободрение земледелия и других частей государственного хозяйства, мы считаем справедливым и полезным как ему, графу Румянцеву, так и всем, кто из помещиков последовать примеру его пожелает, распоряжение таковое дозволить; а дабы имело оно законную свою силу, находим нужным постановить следующее:
1) Если кто из помещиков пожелает отпустить благоприобретенных или
родовых крестьян своих поодиночке или и целым селением на волю и вместе с
тем утвердить им участок земли или целую дачу, то сделав с ними условия,
какие по обоюдному согласию признаются лучшими, имеет представить их при
прошении своем через губернского дворянского предводителя к министру
внутренних дел для рассмотрения и представления нам; и если последует от
нас решение, желанию его согласное, тогда предъявятся сии условия в
Гражданской палате и запишутся у крепостных дел со взносом узаконенных
пошлин.
2) Таковые условия, сделанные помещиком с его крестьянами и у крепостных дел записанные, сохраняются как крепостные обязательства свято и нерушимо. По смерти помещика законный его наследник, или наследники, вступает во все обязанности и права, в сих условиях означенные.
4) Крестьяне и селения, от помещиков по таковым условиям с землею отпускаемые, если не пожелают войти в другие состояния, могут оставаться на собственных их землях земледельцами и сами по себе составляют особенное состояние свободных хлебопашцев.
5) Дворовые люди и крестьяне, кои доселе отпущаемы были лично на волю с обязательством избрать род жизни, могут в положенный законами срок вступить в сие состояние свободных земледельцев, если приобретут себе земли в собственность. Сие распространяется и на тех из них, кои находятся уже в других состояниях и перейти в земледельческое пожелают, приемля на себя и все обязанности оного».
Цит. по: Российское законодательство Х—ХХ вв. М., 1988. Т. 6. С. 32—33.
Примечания
1 Манифест 17 марта 1775 г. разрешал отпущенным на волю крестьянам оставаться свободными и записываться в сословие мещан и купечества.
2 Указ от 12 декабря 1801 г. разрешал недворянам покупку земли без крестьян.
КОММЕНТАРИИ
Начальная часть указа намеренно построена так, чтобы показать, что
инициатива издания исходит от дворянства, отвечает его интересам и не
противоречит уже существующему законодательству. Действительно, получивший
вольную крестьянин и прежде мог записаться в мещанство и после этого стать
владельцем земли, но тогда он переставал быть земледельцем. Указом же 1803
г. фактически создавалась новая социальная категория свободных хлебопашцев,
владеющих землей по праву частной собственности (этим они отличались от
государственных крестьян). Условия, на которых должно было происходить
освобождение, определялись взаимным договором крестьян с помещиком — оно
могло быть как бесплатным, так и за выкуп. Отмечая полезность начинания
Румянцева, царь пытался поощрить к этому и других помещиков.
Указ о свободных хлебопашцах имел важное идеологическое значение: в нем
впервые утверждалась возможность освобождения крестьян с землей за выкуп.
Это положение легло затем в основу реформы 1861 г. Одобряя намерения
Румянцева, правительство выражало и свое отношение к крестьянской проблеме
в целом. По всей видимости, Александр возлагал на указ большие надежды:
ежегодно в его канцелярию подавались ведомости о числе крестьян,
переведенных в эту категорию. Практическое применение указа должно было
показать, насколько в действительности дворянство готово расстаться со
своими привилегиями. Результаты обескураживали: по новейшим данным, за все
время действия указа было освобождено 111 829 душ мужского пола, т. е.
примерно 2% всех крепостных.
Спустя год правительство сделало еще один шаг: 20 февраля 1804 г.
появилось «Положение о лифляндских крестьянах». Ситуация с крестьянским
вопросом в Прибалтике была несколько иной, чем в России, поскольку продажа
крестьян без земли там была запрещена. Новое положение закрепляло статус
«дворохозяев» как пожизненных и наследственных арендаторов земли и
предоставляло им право выкупить свой участок в собственность. Согласно
положению «дворохозяева» освобождались от рекрутской повинности, а
телесному наказанию могли быть подвергнуты лишь по приговору суда. Вскоре
основные положения нового закона были распространены и на Эстляндию. Таким
образом, в прибалтийской деревне создавался слой зажиточного крестьянства.
В октябре 1804 г. здесь было введено указом еще одно новшество:
выходцам из купечества, дослужившимся до чина 8 класса, разрешалось
покупать населенные земли и владеть ими на основе договора с крестьянами.
Иначе говоря, купленные таким образом крестьяне переставали быть
крепостными и становились вольными. Это был как бы усеченный вариант
первоначальной программы ликвидации крепостного права. Однако такими
полумерами конечная цель не могла быть достигнута. Говоря о попытках
решения крестьянского вопроса в первые годы царствования Александра I,
следует упомянуть и о том, что в это время прекратилась практика
пожалования государственных крестьян помещикам. Правда, около 350 тыс.
казенных крестьян были переданы во временную аренду.
Наряду с попытками решить важнейшие вопросы жизни России правительство
Александра I осуществило крупные реформы в сфере народного образования. 24
января 1803 г. царь утвердил новое положение об устройстве учебных
заведений. Территория России была разделена на шесть учебных округов, в
которых создавались четыре разряда учебных заведений: приходские, уездные, губернские училища, а также гимназии и
университеты. Предполагалось, что все эти учебные заведения будут
пользоваться единообразными учебными программами, а университет в каждом
учебном округе — представлять собой высшую ступень образования. Если до
этого в России существовал лишь один университет — Московский, основанный в
1755 г., то в 1802 г. был восстановлен Дерптский университет (ныне
Тартуский университет в Эстонии), а в 1803 г. — открыт университет на базе
существовавшей еще с XVI в. Главной школы Великого княжества Литовского в
Вильно (ныне столица Литвы г. Вильнюс). В 1804 г. были основаны Харьковский
и Казанский университеты. Тогда же был открыт Педагогический институт в
Петербурге, позднее переименованный в Главный педагогический институт, а с
1819 г. преобразованный в университет. Помимо этого открывались
привилегированные учебньк заведения: в 1805 г. — Демидовский лицей в
Ярославле, а в 1811 г. — знаменитый Царскосельский лицей, среди первых
воспитанников которого был А. С. Пушкин. Были созданы и специализированные
высшие учебные заведения — Московское коммерческое училище (1804 г.).
Институт путей сообщения (1810 г.). Таким образом, при Александре I была
продолжена и скорректирована начатая Екатериной II работа по созданию
системы народного образования. По-прежнему, однако, образование оставалось
недоступным для значительной части населения, прежде всего крестьян. Но
продолжение реформы в этой сфере объективно отвечало потребностям общества
в грамотных, квалифицированных специалистах.
Первый этап реформ Александра I окончился в 1803г., когда стало ясно, что нужно искать новые пути и формы их осуществления. Императору понадобились и новые люди, не так тесно связанные с верхушкой аристократии и безраздельно преданные лишь ему лично. Выбор царя (как оказалось впоследствии, роковой) остановился на А. А. Аракчееве, сыне небогатого и незнатного помещика, в прошлом любимце Павла I, известном своей преданностью «без лести», что значилось на его гербе.
В царствование Павла Аракчеев был петербургским городским комендантом и
занимался в основном вопросами, связанными с реорганизацией армии, ретиво
насаждая в ней прусские порядки; однако после 1799 г. попав в опалу,
поселился в своем имении. Александр, по-видимому, считал Аракчеева опытным
военным организатором (Аракчеев окончил Сухопутный шляхетный и
Артиллерийский корпуса — высшие военные учебные заведения того времени) и
уж во всяком случае прекрасным исполнителем. А поскольку на первый план в
это время выдвинулись проблемы внешнеполитические и Россия начала
готовиться к войне с Францией, такой человек был царю необходим. Вызвав
Аракчеева в Петербург, император назначил его инспектором артиллерии,
поручив подготовить этот род войск к войне; и он достаточно успешно
справился с этой задачей. Постепенно роль Аракчеева становилась все более
значительной, он превратился в доверенное лицо императора, а в 1807 г.
последовал императорский указ, по которому повеления, объявляемые
Аракчеевым, приравнивались к именным императорским указам. Но если основным
направлением деятельности Аракчеева было военно-полицейское, то для
разработки планов новых реформ нужен был иной человек. Им стал М. М.
Сперанский.
Сын сельского священника Сперанский не только, как и Аракчеев, не принадлежал к аристократии, но даже не был дворянином. Он родился в 1771 г. в деревне Черкутино Владимирской губернии, учился сперва во Владимирской, затем в Суздальской и, наконец, в Петербургской семинарии. По окончании ее был оставлен там в качестве преподавателя и лишь в 1797 г. начал свою служебную карьеру в чине титулярного советника в канцелярии генерал- прокурора Сената князя А. Б. Куракина. Карьера эта была в полном смысле слова стремительной: уже через четыре с половиной года Сперанский имел чин действительного статского советника, равный генеральскому званию в армии и дававший право на потомственное дворянство.
В первые годы царствования Александра I Сперанский еще оставался в тени, хотя уже готовил некоторые документы и проекты для членов Негласного комитета, в частности по министерской реформе. После осуществления реформы он был переведен на службу в Министерство внутренних дел. В 1803 г. по поручению императора Сперанский составил «Записку об устройстве судебных и правительственных учреждений в России», в которой проявил себя сторонником конституционной монархии, создаваемой путем постепенного реформирования общества на основе тщательно разработанного плана. Однако практического значения Записка не