МОСКОВСКАЯ ФИНАНСОВО-ЮРИДИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ
РЕФЕРАТ
ПО ПРЕДМЕТУ
«ТЕОРИЯ ГОСУДАРСТВА И ПРАВА»
ТОТАЛИТАРНОЕ
ГОСУДАРСТВО
Студент группы Ю-11з
Ященко А.В.
Преподаватель
Асанов В.В.
2001-2002
Содержание.
Введение……………………………………………………………3
Определение тоталитаризма………………………………………4
Тоталитаризм: точки зрения………………………………………4
Идейные истоки в истории……………………….…………….…8
Становление тоталитаризма………………………………………9
Италия………………………………………………………13
Германия…………………………………………………….15
Советский Союз…………………………………..………….17
Тоталитарные общества: сравнительный анализ……………….22
Закат тоталитаризма………………………………………………25
Заключение…………………………………...……………………34
Список литературы………………………………………………..36
Введение.
22 июня 1925 г. Бенито Муссолини выступал в итальянском
парламенте. Яростно обрушившись на остатки оппозиции, он угрожал смести ее
«нашей тоталитарной волей». Это словечко – «тоталитаризм» – подбросил ему
весной того же года сподвижник дуче философ Джованни Джентиле, определивший
фашизм как «тотальную концепцию жизни». Выразительный термин понравился
Муссолини, и он стал использовать его для обозначения фашизма в целом и
фашистского государственного строя в частности.
О «тоталитаризме» заговорили и антифашисты. Но для них он стал
синонимом диктатуры, установленной сначала в Италии, а потом и в Германии
(где официальный режим предпочитал говорить не о «тоталитаризме», а об
«авторитаризме»). В 30-х гг. западные публицисты и политологи начали
использовать это понятие и применительно к СССР.
К настоящему времени в мировой литературе о тоталитаризме можно
насчитать несколько десятков его определений. И резонно предположить, что
число их будет множиться. Возможно, это связано с тем, что после развала
Советского Союза и мировой социалистической системы интерес к тоталитаризму
перешел из плоскости политической в плоскость скорее историческую. Надо
учитывать и то, что науке так до сих пор и не удалось выработать единого
общепризнанного определения тоталитаризма. И это также служит стимулом для
дальнейших исследований.
Вполне возможно, однако, что мы и завтра не получим всеобъемлющей и общепризнанной теоретической модели тоталитаризма. Не получим потому, что это – сложное, многогранное, многообразное явление, которое не может быть уложено в простое перечисление его признаков, сколь бы пространным оно ни было. Тем более что за несколько десятилетий своего существования тоталитарный режим претерпел определенную эволюцию, приспособившись, словно упорный болезнетворный микроб, к новым социальным организмам. Не получим еще и потому, что само понятие «тоталитаризм» есть, говоря строго, категория идеологическая, не поддающаяся эмпирической проверке и наполняемая в зависимости от идеологической пристрастности исследователя различным, нередко произвольным социальным, политическим и культурным содержанием.
Возможно ли оно вообще – приемлемое для всех определение
тоталитаризма? Тем не менее, понять и прочувствовать, что это такое,
конечно же, совершенно необходимо для общей политической ориентации.
Особенно нам, живущим в стране, которая пребывает в теоретической
растерянности. Нужно рассказывать о тоталитаризме и новым поколениям, не
испытавшим на себе всех «прелестей» этого режима. Может быть, это окажется
одной из форм прививки от социальной чумы XX века.
Определение тоталитаризма.
Тоталитаризм — это общественно-политической строй, при котором государство полностью подчиняет себе все сферы жизни общества и отдельного человека. Государственный социализм, коммунизм, нацизм, фашизм и мусульманский фундаментализм стали его недавними воплощениями. Такое государство не несет ответственности перед обществом посредством периодических тайных и состязательных выборов. Оно использует свою неограниченную власть для контроля всех сторон жизни общества, включая семью, религию, образование, бизнес, частную собственность и социальные отношения. Политическая оппозиция подавляется, процесс принятия решений сильно централизован. Тотальный — от латинского слова totalis — и означает всеобщий, всеобъемлющий.
В настоящее время тоталитаризм понимается как политический способ организации всей общественной жизни, характеризующийся всеобъемлющим контролем со стороны власти над обществом и личностью, подчинением всей общественной системы коллективным целям и официальной идеологии. Это не только политический режим, но и определенный тип политической и общественной системы.
Тоталитаризм: точки зрения.
Теория тоталитаризма сложилась в 40-50-х годах прошлого века.
Первыми, кто попытался всерьез разобраться в сущности тоталитаризма, были
немцы, вынужденные эмигрировать из нацистской Германии. Сначала – Франц
Боркенау, опубликовавший в Лондоне в 1939 г. книгу «Тоталитарный враг».
Позднее – Ханна Арендт, автор знаменитой работы «Происхождение
тоталитаризма» (1951). Карл Фридрих, написавший совместно со Збигневом
Бжезинским «Тоталитарную диктатуру и автократию» (1956), был, как сообщают
справочники, «американским политологом немецкого происхождения». Теодор
Адорно, покинувший Германию в 30-х гг., хотя его обычно и не причисляют к
сонму исследователей тоталитаризма, внес своей «Авторитарной личностью»
заметный вклад в понимание психологической подоплеки тоталитарного
феномена. Да и среди современных ему аналитиков мы видим Карла Брахера,
Манфреда Функе, Эриха Нольте – тоже немцев.
Этот «немецкий акцент» вряд ли случаен. Как бы ни определяли
сущность тоталитаризма, какие бы черты в нем ни открывали, одно очевидно и
несомненно: тоталитаризм – это прежде всего антигуманизм. Возможно, самое
последовательное, характерное, типичное и массовое проявление антигуманизма
в XX веке. И прочувствовать это, проникнуть в самую его суть легче,
наверно, тем, кто испытал его, что называется, на собственной «шкуре», у
кого на всю жизнь остался на сердце рубец от тоталитарного хлыста. Или тем,
кто живет в стране хотя и давно изжившей тоталитарный режим, но все же, по-
видимому, несущей в себе боль памяти о пережитом. Не случайно среди них и
наши соотечественники: А.Авторханов, написавший еще в 50-е гг. книгу
"Технология власти", и М. Восленский, автор многократно переизданной
"Номенклатуры".
Первые серьезные попытки систематизировать определяющие признаки
тоталитарных режимов и выработать на этой основе обобщающее понятие
тоталитаризма были предприняты около сорока лет назад. В 1954 г. профессор
Гарвардского университета Карл Фридрих подготовил доклад «Уникальный
характер тоталитарного общества», в котором сформулировал пять факторов,
объединяющих, по его мнению, фашистские и коммунистические государства.
В обобщенном виде они излагаются в книге следующим образом: это
«официальная идеология, которой все обязаны были придерживаться и которая
звала к некоему конечному идеалу общественного устройства для всего
человечества; единственная массовая партия, возглавляемая, как правило,
одним вождем и организованная строго иерархически, причем либо стоящая над
государственной бюрократией, либо тесно сросшаяся с ней; почти полный
контроль партии и бюрократии над вооруженными силами в военное время;
аналогичный почти полный контроль над средствами массовой коммуникации;
система репрессивного полицейского режима с использованием физического и
психологического воздействия». [1]
Спустя два года Карл Фридрих опубликовал в соавторстве с Збигневом
Бжезинским книгу «Тоталитарная диктатура и автократия», где было
сформулировано шесть признаков тоталитаризма, получивших общее наименование
«тоталитарного синдрома». К числу этих признаков были отнесены следующие:
1) политическая система опирается на тщательно разработанную идеологию, которой пронизаны все сферы жизни общества;
2) существует единственная массовая партия, членство в которой открыто лишь для небольшой части населения. Партия обладает олигархической структурой и либо переплетается с государственной бюрократией, либо контролирует ее;
3) управление осуществляется посредством системы террора, направляемой партией и тайной полицией;
4) средства массовой информации находятся под жестким контролем властей;
5) средства вооруженной борьбы монополизированы партией и правительством;
6) централизованное бюрократическое руководство контролирует экономическую жизнь. (Впрочем, без ее полного огосударствления. Именно так обстояло дело в нацистской Германия и фашистской Италии.)
Вопрос о том, являются ли все признаки обязательными для признания
режима тоталитарным, достаточны ли они для исчерпывающей характеристики
феномена тоталитаризма, до сих пор вызывает споры. Показательно, что и
Бжезинский, и Фридрих вскоре внесли коррективы в свое определение. Первый в
1962 г. охарактеризовал тоталитаризм как «новую форму правления, одну из
разновидностей диктатуры, систему, при которой самые совершенные
инструменты осуществления политической власти используются без каких-либо
ограничений централизованным руководством элитного движения с целью
осуществления тотальной социальной революции, включающей изменение образа
мышления человека на основе навязывания
ему определенных идеологических схем, провозглашаемых руководством в
атмосфере созданного насилием единодушия всего населения». Здесь, таким
образом, тоталитарный режим рассматривается как одна из многих форм
диктаторских, недемократичных режимов, отличающаяся, главным образом, своей
идеологизированностью, нацеленностью на изменение общества и человека по
определенной, заранее заданной схеме.
К. Фридрих в 1969 г. также внес коррективы в свое исходное определение. Он подтвердил наличие основных характеристик тоталитарного режима, кратко выразив их формулой: «Это общеобязательная идеология, партия, усиленная тайной полицией, обладающая монопольным контролем над тремя сферами, за влияние на которые в индустриальном обществе обычно идет борьба» (имеются в виду средства массовой информации, вооруженной борьбы и сфера экономики). В то же время Фридрих особо оговорил, что контроль «не обязательно принадлежит партии... главное - это монополия на власть со стороны определенной элитной группы, стремящейся увековечить свое правление». Показательно также, что террор как основа метода управления уже не был упомянут.
Формальные признаки тоталитарного режима, предложенные Бжезинским
и Фридрихом, исходно не были безупречными. Акцентируя внимание на том, что
такой режим представляет собой власть достаточно узкой прослойки элиты,
удерживающей ее благодаря террору, они игнорировали наличие массовой
поддержки тоталитаризма, И в Германии, и в Италии установлению тоталитарных
режимов Гитлера и Муссолини предшествовало возникновение массовых движений,
участники которых вполне добровольно поддерживали и разделяли фашистскую
идеологию, «Большой террор» сталинского режима, по свидетельству многих
очевидцев (в частности, А. Жида и Л.Фейхтвангера[2]), воспринимался как
оправданный значительной частью населения. Это обстоятельство
недооценивалось политической наукой Запада, многие представители которой
стояли на так называемой нормативистской позиции. Последняя подразумевала,
что лишь демократия является естественным состоянием общества, а все
остальные аномальны. Как писал, например, Г. Моргентау, «выживание духа
свободы в тоталитарных обществах, наиболее ярко проявившееся во время
революции в Венгрии в 1956 г., наглядно показывает нам, что стремление к
свободе столь же органично присуще человеку, как и стремление жить, любить
и иметь власть».
Бесспорно, на определенных этапах развития тоталитарных обществ, как
свидетельствует опыт многих стран, «дух свободы» заявляет о себе, и у
правящей элиты не остается иных средств, кроме насилия, для удержания своей
власти. Это, однако, свойственно тоталитаризму, вступившему в полосу
заката. В фазе же своего расцвета ом способен демонстрировать вполне
реальное единство управляющих и значительной части управляемых. Восприятие
тоталитаризма как чего-то застывшего, неизменного, проявляющего всегда одни
и те же признаки было еще одной слабостью изысканий ученых Запада в 50-е
гг.
Все эти слабости дали о себе знать на фоне существенных перемен в
странах, которые рассматривались как тоталитарные, а также в связи с
развитием большого числа новых, непривычных для политологии форм
организации власти в освобождающихся от колониальной зависимости странах
«третьего мира».
Так, в СССР после смерти И. В. Сталина волны массовых репрессий
постепенно пошли на спад. Разоблачение сталинизма на XX съезде КПСС,
хрущевская «оттепель», когда начали развиваться зачатки идейного
плюрализма, борьба за власть и конфликты в среде правящей элиты, которым не
мешала единая идеология, затем развитие диссидентского плюрализма, все это
не укладывалось в рамки концепции тоталитарности советского общества.
Оказалось опровергнутым и представление, что тоталитаризм подразумевает
обязательное наличие харизматического лидера; несмотря на усиленные попытки
возвеличения Л.И. Брежнева, едва ли его (как и большинство современных ему
лидеров стран Восточной Европы) можно было отнести к этой категории.
Наблюдая развитие в СССР, одни советологи сконцентрировали свое внимание на
изучении отдельных, частных сторон жизни советского общества, что не
требовало какой-либо целостной оценки его политической системы. Другие же,
принадлежавшие к так называемой школе «ревизионистов», подвергли пересмотру
воззрения времен холодной войны и отбросили саму «тоталитарную» концепцию
как не дающую адекватных ориентиров для понимания сути процессов,
происходивших в СССР.
Конечно, не все представители политической науки США отказались от
концепции тоталитаризма. Так, известный политолог Х. Линц, соглашаясь с
тем, что реальности СССР и Восточной Европы не укладываются в классическое
определение тоталитаризма Бжезинского и Фридриха, обоснованно отметил, что
это еще ничего не доказывает. Может быть, дело не в том, что СССР перестал
быть тоталитарным государством, а в недостаточной разработанности самой
концепции тоталитаризма? Поставив этот
вопрос, Линц отметил, что исходные воззрения на тоталитаризм сложились в
большой мере под влиянием чисто эмоционального восприятия ужасов
гитлеровского террора и массовых сталинских репрессий, при этом оказались
«недооцененными многие позитивные черты тоталитарных систем, делающие их
привлекательными для людей, в том числе и осведомленных об их худших
качествах, не были учтены возможности эволюции тоталитаризма, существования
различных его форм, не вполне четко проводилась грань между тоталитарными и
просто недемократическими режимами».
По мнению Линца, политическую систему можно считать тоталитарной
при условии, что в ней представлены следующие черты:
1. Сложился единый (но не обязательно монолитный) центр власти, определяющий рамки допустимого плюрализма в деятельности различных структур и групп, чаще сам создающий их с целью выявления оппозиции и контроля над ней, что превращает эти группы в чисто политические образования, не отражающие внутренней динамики развития общества, существующих в нем интересов.
2. Функционирует одна, целостная и более или менее интеллектуально обоснованная идеология, со служением которой связывает свою легитимность правящая группировка, лидер или партия; идеология, на основе которой определяется политика или которой манипулируют, чтобы оправдать проводимую политику. Устанавливаются пределы, за которыми критическое отношение к господствующей системе взглядов воспринимается как ересь, подлежащая наказанию. Идеология выходит за рамки обоснования политических программ, включает в себя претендующие на универсальность истолкования социальной реальности, высшей цели и смысла существования общества и отдельного человека.
3. Партия и многочисленные контролируемые ею вспомогательные структуры поощряют, вознаграждают и направляют активное участие граждан в выполнении политических и социальных функций. Пассивное повиновение и апатия, согласие людей с ролью отверженных и управляемых, к чему стремятся многие авторитарные режимы, здесь рассматриваются правителями как нежелательные.
Такое развернутое определение тоталитарных признаков политической системы, предложенное в 1975 г. применительно к данному времени достаточно четко отражало положение дел в СССР и союзных ему странах. В то же время оно носило скорее описательный, чем аналитический характер.
В целом можно сказать, что у большинства ученых и публицистов в
современных условиях использование определения «тоталитарный»
(применительно к режиму, политической системе), если речь идет об СССР,
Германии и Италии периода Сталина, Гитлера, Муссолини, возражений не
вызывает. Общепринятыми стали и такие характеристики тоталитаризма, как
наличие механизма власти, стремящегося к установлению полного контроля над
обществом, опирающегося на определенную идеологию, постоянно или
периодически прибегающего к репрессиям.
Идейные истоки в истории.
Еще в античную эпоху при рассмотрении тирании, деспотии как традиционных форм государства древнегреческие философы характеризовали их жесткие, тоталитарные тенденции. Например, совершенному государству Платона присущи такие черты, как безусловное подчинение индивида и сословия государству - реальному воплощению всего общества; государственная собственность на землю, дома и даже (в первом по совершенству государстве) обобществление жен и детей; всеобщее насаждение единомыслия и коллективизма; государственное регламентирование законами не только общественной, но и частной жизни, определение распорядка дня и ночи; единая обязательная для всех граждан религия; жесткое ограничение общения с иностранцами, запрет гражданам посещать другие страны по частным надобностям, а лицам до 40 лет вообще выезжать за пределы государства; очищение государства от неугодных лиц с помощью смертной казни или изгнания.
Значительно обогатил тоталитарную идею Ж. Ж. Руссо. Он исходил из
патерналистского желания вывести народ к новой, счастливой жизни, из
необходимости глубокого преобразования общества на началах разума,
справедливости, равенства и свободы. Это возможно с помощью совершенного
государства. Именно добровольное образование государства и его очищение от
злоупотреблений создают «из тупого, ограниченного животного... разумное
существо - человека». Создание государства означает появление из отдельных,
несовершенных людей «морального и коллективного целого», политического
организма, в котором как бы растворяется независимая человеческая личность.
В этом коллективном теле «частный интерес не только согласуется с общим
благом, но, напротив, при естественном порядке вещей они взаимно исключают
друг друга». Носителем непосредственно выражаемой гражданами общей воли
выступает государство. Лишь оно обладает абсолютной властью, неделимым
суверенитетом. В случае неподчинения отдельных граждан государство имеет
право принудить их к этому силой и тем самым заставить «быть свободными»,
ибо свобода проявляется в соответствии с общей волей.
В средние века, а особенно в Новое время, многие тоталитарные идеи
были воплощены в проектах будущего государства социалистов-утопистов Т.
Мора, Т. Кампанеллы, Г. Бабефа и др. Их, прежде всего Мора, нередко
называют провозвестниками коммунистического тоталитаризма. Одна из наиболее
ярких отличительных черт этого направления тоталитарной мысли - требование
всеобщего равенства. Так, Г. Бабеф призывает «навсегда отнять у каждого
надежду стать более богатым, более влиятельным, превосходящим своими
знаниями кого-либо из сограждан». Для достижения фактического равенства
Бабеф призывал революционным путем установить диктатуру трудового народа и
не останавливаться перед широким использованием насилия. Стремление к
насильственной перестройке общества на принципах коммунистических или
социалистических утопий, а также крайняя нетерпимость к идейным оппонентам,
всякому инакомыслию характерны для многих французских социалистов XIX в.
Тоталитарные идеи получают развитие в творчестве и ряда более поздних мыслителей: Фихте, Гегеля, Маркса, Ницше и др. Однако практическое звучание и массовое распространение они получают лишь в ХХ веке. В этот период тоталитарная теоретическая мысль воплощается в идеологию массовых социальных движений – коммунистического и социалистического, фашистского и национал-социалистического. И, ссылаясь на законы общественного развития, делаются попытки обосновать необходимость перехода к тоталитарной организации общества.
Становление тоталитаризма.
Прогресс цивилизации в широком смысле слова (включая успехи
просвещения, сделавшие большую часть населения грамотной, успехи в сфере
демократии и обеспечения прав человека, давшие людям возможность выбора в
политике, открывшие путь на политическую арену оппозиции) нес в себе свое
отрицание. Были созданы условия для пропаганды человеконенавистнических,
антигуманных идей, подготовлена почва для «нового средневековья» (термин Н.
Бердяева) – добровольно принимаемого людьми духовного рабства, подчинения
деспотическим режимам, враждебным всякой демократии.
Конечно, не везде условия развития тоталитарных тенденций реализовались в полном объеме, хотя в 20-30-е гг. во всех без исключения странах, в том числе и с давними демократическими традициями, сформировались политические силы (партии, движения, группы), руководствовавшиеся идейными установками откровенно тоталитарной ориентации. Тем не менее вопрос об идейно-политических предпосылках тоталитаризма не столь прост, как это может показаться на первый взгляд.
В принципе тоталитарной можно, очевидно, признать такую идеологию,
которая в той или иной форме обосновывает исключительность роли какой-либо
общности людей (класса, нации, приверженцев той или иной религии,
мировоззрения), связывает с данной общностью выполнение особой миссии, а
также содержит убедительные для ее членов аргументы в пользу того, что лишь
одна, определенная политическая сила призвана их возглавить. Как правило, в
тоталитарной идеологии содержится и понятие «образа врага», ибо борьба
«против» чаще сплачивает людей, чем борьба за достижение чего-либо.
В то же время при определенных условиях любая идея может получить
тоталитарное истолкование. Скажем, стремление к развитию национальных
культур, традиций языка, к восстановлению в своих правах ранее угнетенной
или униженной нации легко трансформируется в воинствующий национализм,
доходящий в своей крайней форме до провозглашения той или иной нации
«высшей», призванной руководить другими. Гуманизм, сочувствие угнетенным,
униженным и обездоленным, которые есть в любом обществе, стремление
улучшить их положение при определенных условиях выливаются в призывы к
«классовой войне» против всякого богатства, за навязывание обществу
уравнительных принципов распределения. Религиозная идея обладает
способностью превращаться из проблемы веры каждого отдельного человека в
основу оправдания нетерпимости по отношению к исповедующим иные религии и
атеистам. Провозглашение приверженности идеалам демократии может быть
вполне совместимо с введением запретов на деятельность иных политических
сил под тем предлогом, что они «недемократичны», или с попытками силой
навязать свое понимание демократии (социалистической либо либеральной)
другим народам.
Историческое развитие в XX в. породило два политических движения, в наибольшей степени продемонстрировавших предрасположенность к тоталитаризму – национал-социализм (фашизм) и коммунизм.
Первое с самого начала выступило как тоталитарное. Основой
идеологии нацизма были расовые теории, с помощью которых – со ссылкой на
антропологию, историю, мистические источники – доказывалась «особость» и
«исключительность» одной нации, якобы признанной выполнить особую миссию,
чему мешают многочисленные, враги, внешние и внутренние. Политическая
программа была предельно проста: нации предлагалось сплотиться под
руководством одной партии, возглавляемой одним вождем («фюрером»), изменить
свой образ жизни и достичь полного единения, начать выполнять свою миссию
руководства другими народами (миром).
Тоталитарной была и внутренняя структура фашистских партий: они явились как бы микромоделью будущего тоталитарного общества. Им была свойственна жесткая централизация власти в руках узкого круга элиты (это не исключало борьбы в ее среде за первые роли, но данная борьба была скрыта от глаз рядовых членов партии). Вождь («фюрер'») обожествлялся, рядовые члены партии воспитывались в духе слепого поклонения «богочеловеку», при этом использовались самые изощренные приемы воздействия на сознание и подсознание индивида. В партии использовались внезаконные средства поддержания единомыслия (собственная тайная полиция, устранявшая неугодных, контролировавшая настроения; штурмовые отряды, подчиненные лично вождю и его окружению).
Несколько сложнее, чем с национал-социализмом, дело обстояло с коммунизмом.
Теория К. Маркса и Ф. Энгельса, предложивших на основе обобщения
достижений передовой для того времени научной мысли определенную
(материалистическую) методологию изучения исторического процесса,
применивших ее для анализа современных им обществ, едва ли может быть
охарактеризована в качестве изначально тоталитарной. Методология - это
инструмент познания, и, как почти всякий инструмент, она может быть
использована во зло или во благо.
Создатели марксизма были первыми, предложившими соединить теорию с практикой, сделать человека подлинным творцом истории, хозяином своей судьбы, не только сознающим внутренние причины общественных изменений, но и управляющим ими. С социальной инженерии, сознательного исторического творчества, полагали Маркс и Энгельс, начнется подлинная история: естественноисторический процесс стихийных изменений будет регулироваться и направляться волей человека.
С течением времени, однако, марксизм претерпел серьезную
трансформацию. Убежденность, что плод уже созрел и объективные предпосылки
построения «царства свободы» сложились или почти сложились, стремление
скорее увидеть реализацию предложенных идеалов побудили Маркса и Энгельса
уже в тогдашней социальной реальности начать искать силу для ее изменения.
Такой силой, естественно, должны были стать слои, наименее удовлетворенные
своим положением, наиболее склонные к бунту против существующих порядков, -
пролетарии, наемные работники физического труда.
Открыв «всемирно-историческую миссию» пролетариата, пытаясь внести в его среду революционное сознание, Маркс и Энгельс начали превращать марксизм из науки в идеологию. Положения теории стали перерабатываться, с тем чтобы сделаться доступными уровню широкой и малообразованной массы, объективно готовой воспринять лишь идеи классовой вражды, передела собственности, то есть того самого «незавершенного коммунизма», о котором писали мыслители.
Марксизм как научная теория нашел широкое признание, вошел в сокровищницу идей, обогативших человечество, получил развитие в социальной и политической теории последующих десятилетий, в том числе и у авторов, не считавших себя марксистами.
Судьба марксизма как идеологии оказалась более сложной и неоднозначной. К началу XX в. во многих странах эта идеология получила достаточно широкое распространение в организованном рабочем движении, ставшем массовой силой в Западной Европе.
Многие из теоретиков западноевропейского рабочего движения
(Э. Бернштейн,
К. Каутский), воспринявшие марксизм как науку, пришли к выводам, не
совпадающим с некоторыми из воззрений основоположников марксизма. В
частности, обобщение практического опыта рабочего движения в конце XIX в.
показало, что ресурсы развития капитализма отнюдь не истощены и на его
почве с использованием методов реформ, проводимых через демократические
институты, можно добиться существенного улучшения материального положения
наемных работников.
Иной образ действий, особенно под влиянием учета уроков революции в России, стал рассматриваться как бессмысленный и чреватый многими опасностями. Действительно, когда возникает ситуация, в которой группа лидеров, претендующая на овладение марксизмом как наукой, начинает вносить его в массы как идеологию классовой ненависти, добиваясь организации пролетариев по военному принципу для штурма устоев существующего строя и построения нового (по умозрительной схеме), то ни о каком гуманизме и демократии речи идти уже не может. Политическое движение трансформируется в армию, в которой отношения строятся по иерархическому принципу, где над рядовыми стоят фельдфебели, добивающиеся соблюдения дисциплины и наказывающие за инакомыслие, а над ними - генералы, элита, претендующая на непогрешимость и требующая единоначалия.
Основы будущей трагедии в России были заложены тогда, когда российская социал-демократия приняла ленинские идеи. В.И. Ленин и его последователи в других странах создали жестко централизованные политические организации, ориентированные на насильственный захват власти и осуществление диктатуры от имени «передового класса». Большевизм создал политический инструмент установления тоталитарной диктатуры, в результате чего возможность ее наступления становилась лишь вопросом времени.
Большинство исследователей соглашается с тем, что вероятность формирования, роста влияния и прихода к власти тоталитарных политических сил определяется как конкретно-исторической ситуацией, так и существующими в обществе культурными и политическими традициями; при этом речь идет о сочетании (наложении) действия нескольких разнопорядковых факторов.
Определяющую роль играет неразвитость, слабость демократической
политической культуры. Это подразумевает, что власть долгое время
поддерживала жестко иерархическую систему неравенства и господствовавшая в
обществе система ценностей включала абсолютизацию идеи порядка и иерархии;
что институты гражданского общества (независимые от власти институты
религии, образования, средств массовой информации, профессиональных и
политических объединений граждан) или слабы, или не пользуются доверием.
Если эти условия усугубляются существованием острых антагонизмов с другими
странами или социально-экономическими проблемами, то велика вероятность,
что тоталитарное политическое движение сможет оказаться у власти.
При этом специфика условий установления тоталитарного режима, особенности идеологии накладывают свой отпечаток на облик возникающего общества, в чем нетрудно убедиться на конкретных примерах Италии, Германии и СССР.
Италия.
Фашистское движение в этой стране, возглавленное
Муссолини, возникло в
1919 г. на периферии политической жизни: у его истоков стояли романтически
настроенные интеллигенты, мечтавшие о «Великой Италии», маргиналы
социалистического движения. Национальная идея была соединена с требованиями
социальной справедливости. Шла спекуляция на ущемленных национальных
чувствах (Италия, понесшая значительные потери в мировой войне, получила от
союзников значительно меньше, чем рассчитывала). Резкой критике
подвергалось государство и правящие политические партии за неспособность
обеспечить преодоление экономического спада, решить проблему безработицы,
резкого снижения жизненного уровня. Одновременно осуждалось ориентирующееся
на коммунистов и социалистов рабочее движение - за забастовки, наносящие
удары по экономике нации. Выдвигались популистские лозунги типа «Земля
тому, кто ее обрабатывает». Формировался культ сильной личности -
Муссолини, якобы способного вывести страну из кризиса.
В мае 1921 г. фашистское движение получило около 7 % мест в парламенте, в ноябре оно конституировалось в партию, численность которой составила около 300 тыс. членов, примерно 40 % из них составили городские и сельские рабочие.[3] Были созданы вооруженные отряды (фашистская милиция) и фашистские профсоюзы.
Углубление социального и экономического кризиса в стране,
раздробленность политических сил, постоянная смена кабинетов, ситуация
нараставшей анархии, паралича власти создали условия для массовой
демонстрации сил фашистской партии, устроившей «поход на Рим». Эта акция не
была ни революцией, ни переворотом, как впоследствии утверждала фашистская,
равно как и антифашистская пропаганда. Это был лишь парад фашистской
милиции и членов партии, требовавших передать власть Муссолини. 31 октября
1922 г. он был назначен главой коалиционного правительства, в которое вошли
представители других партий (либералы, демократы и др.). Данное
правительство получило вотум доверия парламента (306 голосов «за», 102
–«против», преимущественно коммунисты и социалисты).[4]
Принципиально важно подчеркнуть, что режим Муссолини установился с соблюдением демократической процедуры, первые же его меры встретили одобрение парламентского большинства, избранного демократическим путем, хотя объективно они готовили почву для установления тоталитаризма. Так, фашистская милиция была легализована, получив статус «добровольной милиции национальной безопасности». В органы центральной и местной власти назначались советники (своего рода комиссары) от фашистской партии, которая также укрепила свои позиции, слившись с близкими по идеологии группировками.
На парламентских выборах 1924 г. фашистская партия составила
коалицию с частью либералов и демократов (национальный блок), которая
получила 374 места в парламенте (оппозиция - 157). Этому успеху в немалой
степени способствовала стабилизация экономического положения страны, хотя
трудно сказать, была ли она итогом мер правительства, или же следствием
завершения мирового экономического кризиса, началом общей стабилизации в
Европе.
Закрепившись в парламенте, режим Муссолини ускоренным темпом
приступил к строительству тоталитарного механизма власти. С 1925 г. начали
вводиться запреты на деятельность оппозиционных партий, был принят закон о
чистке государственного аппарата от «ненационально мыслящих» элементов,
префекты получили право запрещать выпуск газет, опасных «для общественного
спокойствия». В 1925-1926 гг. были изданы законы, согласно которым глава
правительства нес ответственность только перед королем, получил право
издавать декреты и управлять на их основании, не дожидаясь одобрения
парламента. Тем самым фактически и законодательная и исполнительная власть
оказались сосредоточены в одних руках, функции парламента становились чисто
символическими. В 1926 г. был принят закон о роспуске всех
«антинациональных» партий, лишены депутатских мандатов представители
антифашистской оппозиции, запрещена выступавшая с критикой режима печать.
Начали набирать силу репрессии: лица, заподозренные в противостоянии
фашизму, подлежали высылке из страны и лишению гражданства. Был учрежден
особый трибунал по защите государства, введена смертная казнь. Под контроль
государства и партии были поставлены профсоюзы: право продолжать свою
деятельность получили лишь те из них, которые не только охраняли
экономические интересы своих членов, но и способствовали их «моральному и
патриотическому воспитанию», возглавлялись руководителями с
соответствующими настроениями.
Все эти меры определялись как «чрезвычайные», принятые временно,
сроком на пять лет (позднее они продлевались вплоть до краха фашизма в
Италии), в ответ на покушение на Муссолини (четвертое по счету).
Неизвестно, не было ли оно инсценировкой.
Разгромив оппозицию, предельно ослабив и подчинив себе гражданское общество, режим использовал мощь государства для установления контроля над экономикой. Уже в 1926 г. фашистское государство решило, что без его опеки крестьянство не сможет выращиват